Девять персон

Девять персон

Вторую неделю мотается по немецким тылам казачий отряд лейтенанта Полуняна. Изголодались казаки, подбились казацкие кони, пора бы уже к своим, но пробраться трудно — линия фронта продвинулась влево, как раз туда, где думал проскочить Полунян.

Миновав на рассвете каштановое урочище, увидели казаки лежащую в яру станицу Уманскую, занятую немцами. Курился над станичными хатами сизый дымок, улицы были пусты.

Отвел Полунян бинокль от глаз и кубанку сбил на затылок.

— А что, хлопцы, — озорно сказал Полунян, — не пообедать ли нам в Уманской?

— Хо-хо! — ухмыльнулись казаки. — Это доброе дело было бы.

Полунян приказал ефрейтору Величко пробраться в станицу, разведать силы немцев и договориться с казачками насчет обеда. Пока казаки, лежа на бурках, пасли в урочище коней, ловкий Величко, скрываясь в бурьянах, сбегал в Уманскую.

— Так что все в порядке, товарищ лейтенант, — лукаво доложил он, — обед будет знатный. Староста с вечера заказал казачке Нестерихе сготовить обед на девять персон. В полдень пожалуют в Уманскую немецкий полковник с офицерами. Заколол староста кабана, смачных колбас нажарила Нестериха.

— А сколько немцев в Уманской? — спросил Полунян.

— Небольшой гарнизон, с полсотни будет.

— Ага, — засмеялся лейтенант, — заявимся, значит, к обеду. Девять персон нас — точка в точку. Только обедать будем по-одному.

Рассказал Полунян казакам, что делать. Отвели казаки коней подальше, стреножили их железными путами, седла схоронили и поползли к станице, подвязав к поясам седельные кобурчата. А охочий до вкусного обеда Величко даже переметную суму прихватил. Залегли казаки на огороде, притаились и стали ждать.

Ровно в полдень подкатили к нестерихиному двору три серых «бьюика». Вышел из передней машины тощий полковник с двумя адъютантами, а за ним еще пятеро офицеров. Машины ушли, а у ворот остался часовой-автоматчик.

Только скрылись офицеры в хате, может, минут десять прошло, выскочила Нестериха и рукой махнула казакам — готово, дескать.

Мигнуть не успел часовой, как Величко, подкравшись, развалил его клинком надвое. Пробежав вдоль стены, на которой не было окон, Полунян вошел в хату, распахнул дверь и стал на пороге. Так и застыли немцы над тарелками. Глядят на дверь, а в дверях казачина в лохматой бурке, бритоголовый, широкоплечий — автомат у него в правой руке, граната в левой.

— Здорово, господа офицеры! — гаркнул Полунян. — Ну-ка, оружие на стол, а сами на печь, — и руками показал, что надо делать, — да не вздумайте баловать, а то вон, глядите…

Оглянулись офицеры и видят за окнами маячат казаки в бурках. Ну, делать нечего. Выложили немцы свои пистолеты и на печь полезли. Полковник закряхтел — адъютанты его подсадили. Уселись смирнехонько и помалкивают.

Сел Полунян за стол, выпил кружку бургундского и стал колбасу есть. Ест, не торопясь, ухмыляется и на полковника искоса посматривает. Наелся, набрал в кобурчата печений разных в дорогу — и в окно постучал. Пришел на смену Ермолин, а Полунян к казакам вышел.

Все бы окончилось хорошо, да черт дернул коменданта заявиться. Подскочил машиной, видит — нет часового. Смекнул, должно быть, что неладно тут, и назад. Через четверть часа катят немецкие автоматчики на мотоциклах, человек сорок. Подлетели к нестерихиному двору, а Полунян скомандовал казакам:

— Огонь!

Полосанули казаки из автоматов — половины немцев как не бывало. Остальные залегли и открыли по казакам огонь. А казаки отстреливаются и по одному заходят в хату обедать. Пообедает казак — и во двор, огневой рубеж занимать.

Последним вошел Величко. Расселся за столом барином, пригнулся немножко, чтоб пуля не задела, подвинул к себе холодец с хреном и только было приготовился есть, как вдруг остроносый офицер — хлоп с печки из вальтера (не доглядели казаки, остался у него пистолет в заднем кармане). Пробила пуля казачью шапку и в стенку впилась. Разъярился Величко, крякнул и говорит полковнику:

— Ты, старичок, слезай с печки. Вот так. У нас пообедаешь. А вам, персоны, выписываю персональную пенсию.

И разрядил по немцам весь диск.

К ночи добрались казаки к своим. Долго смеялись в эскадронах, слушая рассказ о том, как ефрейтор Величко выписывал немцам пенсию. А отряд казаков-разведчиков Полуняна так с тех пор и прозвали — «девять персон».