«Руки прочь от русской Арктики!»

«Руки прочь от русской Арктики!»

О. Журавлёва — Александр Андреевич, сразу же вопрос по голландскому инциденту. Скажите, пожалуйста, что это было, по вашему мнению, — нападение на дипломата Бородина, за которое уже Нидерланды частично извинились?

А. Проханов: — Я это трактую как демонстрацию слабости России.

О. Журавлёва — Почему же?

А. Проханов: — Ну, потому что если бы у России были авианосцы, как, скажем, в сталинское время…

О. Журавлёва — А то у нас прям совсем нет авианосцев.

А. Проханов: — Ну, конечно, они стоят на причале. Если бы у нас были бы авианосцы, то голландцы не посмели бы избить нашего дипломата. Я думаю, что они бы поостереглись, зная, что в таком случае мы бы направили к берегам Нидерландов свой авианосный или большой десантный корабль. И тогда эти Нидерланды просто затопило бы.

О. Журавлёва — Ну, мы уже захватили один корабль под голландским флагом.

А. Проханов: — Ну вот, я думаю, что мы будем постоянно их захватывать и они лишатся своего флота. И я возмущен тем, что они пользуются временной слабостью России, демонстрируют свое презрение к России.

Ну, понимаете, я не дипломат. Я — политический хулиган. И я бы вместо лавровских заявлений, таких чопорных, дипломатических, сломал челюсть одному из голландских дипломатов, а потом извинился. Если бы он не принял извинения, я бы еще одну челюсть сломал. И так бы до конца. Потому что всё, что они делают, — это глумление над нашей слабостью. Но так будет не всегда. Голландцы еще приедут в Россию строить наш парусный флот.

О. Журавлёва — Вот как? То есть наши перспективы развития отношений с Голландией вы видите, в общем, радужными?

А. Проханов: — Они великолепны. Мы пригласим всех голландских шкиперов и кораблестроителей. На Плещее-вом озере они построят нам такой петровский парусный флот. Это всё, на что они способны, потому что еще немножко, и Голландия лишится своих мастеров, потому что гомосексуальная Голландия потеряла свою способность формировать империи, формировать новые технологии и формировать новые представления о мире.

О. Журавлёва — Но разве это не новые представления о мире?

А. Проханов: — Содомизм?

О. Журавлёва — Да почему содомизм? Причем здесь содомизм?

А. Проханов: — Ну, Голландия же — это столица гомосексуализма.

О. Журавлёва — Да? Хорошо, я запишу, буду знать теперь. Скажите, пожалуйста, а как вы считаете, адекватный ответ России состоит в том, что тут же Геннадий Онищенко обнаружил личинки в тюльпанах, в молоке и в разных других продуктах?

А. Проханов — Мне это нравится, потому что, вы знаете, вот раньше на балах, на приемах была игра веерами. И веера подавали всякие знаки. Веер сложенный, веер раскрыт наполовину, веер, которым обмахиваются, — это была целая азбука, целая такая азбука Морзе древности.

И Онищенко — это большой куртуазный вот такой маньерист. И то, что он делает с тюльпанами, или с «Боржоми», или с «ножками Буша», или, может быть, с ножками голландских балерин (они же и мужчины), — это очень красиво, это такой изысканный куртуазно-политический ритуал.

О. Журавлёва — Ну, заодно, правда, в этот же самый момент молочные продукты Литвы тоже как-то очень поплохели.

А. Проханов: — Пусть ухаживают за коровами!

О. Журавлёва — А, то есть вы считаете, что причины есть?

А. Проханов — Пусть правильно ухаживают за коровами! Корма дают, комбикорма. Литовцы — прижимистый народ. Они своих коров недокармливают. Они вместо комбикормов, которыми мы кормим наших коров, наших Бурёнушек…

О. Журавлёва — А зачем, если у нас столько Бурёнушек, страна огромная, пахотных и прочих земель полно, зачем в Литве покупать молочные продукты? Это же странно.

А. Проханов: — Из милосердия! Из милосердия мы поддерживаем эту сепаратистскую Литву. Это наш ответ на развал империи. Мы кормим этих блудных сынов. Они всё равно вернутся. Они вернутся, и мы… Мы поднесем им кружку нашего настоящего парного русского молока.

О. Журавлёва — Хорошо. Тогда, пожалуйста, ответьте на вопрос…

А. Проханов: — Ну, вас удовлетворил этот ответ?

О. Журавлёва — Я буду думать над ним. Это все не просто так. «О, великий метафизик и мистификатор красной эпохи, — пишет наш слушатель, — как вы можете истолковать гаснущий Олимпийский огонь? Как пролетариям страны прогнившей расценивать сей знак?» Что с огнем-то?

А. Проханов: — Я не склонен уподобляться нашим православным теологам, которые видят в угасании Олимпийского огня знак, ну, как бы христианского осуждения. Потому что у нас ведь иногда и газ отключают у целых регионов. У нас и электричество гаснет в наших домах — веерные отключения. И Олимпийский огонь может быть погашен на какое-то время.

О. Журавлёва — Из экономии, вы хотите сказать? Из экономии или от халатности?

А. Проханов: — Нет, из-за случайности. Я думаю, что на этом не нужно акцентировать внимание, это не есть символ краха Олимпиады, краха этой путинской затеи, связанной с суперидеей олимпийской. Нет. Мне кажется, всё, что они предприняли с Олимпийским огнем, правильно. Это правильно.

Ну, конечно же, это не благодатный огонь. Это не тот огонь, который нисходит на армян и арабов и на русских в Пасху. Конечно, это не благодатный огонь. Но мне кажется, что любой сегодняшний потухший, погасший огонь в неосвещенной России — это благодеяние. И мне жалко, что огонь погас, но я рад, что нашлись все-таки в нашем сообществе зажигалки. Я думаю, зажигалка — это, по существу, нечто такое, что может сегодня сравниться с яйцеклеткой Пугачевой. Я бы поставил памятник зажигалке ну, где-нибудь, я не знаю, может быть, на Софийской набережной.

О. Журавлёва — Александр Проханов. Сейчас мы будем его называть архитектором (он уже памятники проектирует), может быть, даже скульптором…

А. Проханов: — Ну, не вздыхайте, не вздыхайте так трагически.

О. Журавлёва — Нет, я совершенно не трагически, я наоборот…

А. Проханов: — Я юродивый, мне можно это всё.

О. Журавлёва — Совершенно верно. Александр Проханов нам подсказывает, как его определить. Проханов родился в один день с Карузо, он — бельканто российской словесности. Хорошо.

Теперь серьезно скажите, как вы относитесь к истории с судном Гринпис, которое тоже, в общем, между нами и Голландией встало проблемно?

А. Проханов: — Я собираюсь с силами, и попробую на эту тему говорить серьезно. Вы меня не будете перебивать?

О. Журавлёва — Нет, я буду внимательно слушать.

А. Проханов: — Моя речь на два часа.

О. Журавлёва — Нет, давайте в пять минут уложимся.

А. Проханов: — Вот эта атака интерпретируется как выходка веселых шалунов и проказников, покровителей тюленей и нерп. Эта атака проводилась под прицелом множества телекамер и фотоаппаратов. Результат этой атаки — гигантский взрыв русофобии и ненавистнических интонаций в западных натовских СМИ.

Ситуация вокруг этой платформы… Это же море, это океан Ледовитый — она просматривалась спутниками. И ледовую или, там, морскую обстановку для них добывали с помощью стратегических космических систем НАТО. Это дорогая операция, очень дорогая и опасная операция. Это не просто снаряжение экспедиции — это страховка, это выплата вознаграждений. Источники финансирования загадочны. Скорее всего, источники — штаб-квартира НАТО.

О. Журавлёва — Ну, вообще источники финансирования…

А. Проханов: — Не перебивай!

О. Журавлёва -…известны.

А. Проханов: — Не перебивай. Молчи, слушай и смотри мне в зрачки.

О. Журавлёва — Александр Андреевич, соберитесь.

А. Проханов: Самое страшное, что в ответ на эту агрессивную натовскую хреновину наши внутренние… (пятая колонна, либералы) начали говорить о том, что пора отторгнуть русскую Арктику от России, передать Арктику под юрисдикцию международного сообщества, то есть НАТО. Пятая предательская либеральная колонна воспользовалась этим, для того чтобы создать дикую обструкцию всей русской территориальной проблематики. Под аккомпанемент мощнейшего военного наращивания наций и стран в условной Арктике. Строятся корабли, военные корабли арктических проектов, строятся ледоколы, туда, в Ледовитый океан, уходят новые системы ядерных подводных лодок. Вся эта милая, смешная и комическая ситуация — идеологическое прикрытие военно-стратегических акций стран НАТО по отторжению Арктики от России. Это схватка за Арктику. Война за Арктику началась.

Я — человек арктический. Россия потеряла южные территории. У нас отняли Украину, у нас отняли Казахстан, русские выдавливаются к северу. Это ужасно, но это не страшно, потому что русские — нордический народ, народ полярных сияний и Полярной звезды. И мы эту Арктику осваивали изначально. Мы ее осваивали на деревянных лодках, на которых новгородцы достигли Аляски, открыли эту чертову Аляску. Мы Арктику осваивали бесчисленным количеством советских станций, которые блуждали по этим блистательным северным огромным полям и создавали…

О. Журавлёва — Но там не только русские были все-таки. Там все-таки не только русские экспедиции были, не правда ли?

А. Проханов: — Ну, конечно! Там было очень много зулусов. Я помню, что там было много пуэрториканцев. Но, в основном, были советские станции, которые создали уникальные атласы климата, подводных рельефов, хребтов подводных. Арктика — это наша территория, это зона базирования наших подводных лодок, это зона, где мы строили города, поселения, открывали рудники. Это наш резерв стратегический. И его хотят у нас отнять.

О. Журавлёва — Кто? Пятая колонна? Либералы? НАТО?

А. Проханов: — Да нет. Пятая колонна — это дерьмо. У нас хотят отнять его те, кто отнял у нас южные наши пространства, кто хочет отстегнуть у нас Сибирь, кто хочет отнять у нас наши жизненные пространства и загнать нас в резервации.

О. Журавлёва — А что они будут делать? Вот отнимут у нас Сибирь, Арктику, что они там будут делать?

А. Проханов: Что они там будут делать? Они будут добывать…

О. Журавлёва — Добывать лес и газ?

А. Проханов: — Они будут добывать алмазы, молибден… Они будут там добывать божественную байкальскую воду хрустальную, по которой тоскует мир. Они будут добывать наше русское несчастье там — вот что они там будут добывать. Поэтому эта вся история Гринпис — свидетельство того, что борьба за Арктику военная, стратегическая началась.

О. Журавлёва — А почему они не могут вступиться за этих 30 клоунов, как вы утверждаете, если за ними стоит такая могучая сила?

А. Проханов: — Вступиться — кто?

О. Журавлёва — Ну, вот эта самая сила — все эти натовские корабли.

А. Проханов: — Ну, она вступилась.

О. Журавлёва — Ну и как? Они сидят себе прекрасно, обвиненные в пиратстве.

А. Проханов: — Да нет, зачем? Это бросовая агентура. Они устроили скандал, они создали русофобскую ситуацию на натовских территориях. Мы являемся уродами, мы являемся губителями дельфинов и щук.

О. Журавлёва — Ну, подождите, Александр Андреевич. Если бы этим людям предъявили не такое жесткое обвинение…

А. Проханов: Этим людям повезло. В том смысле, что не я являюсь руководителем нашего государства. Я бы этих сук взорвал там просто на месте, и от них не осталось бы и следа, потому что когда в советское, в сталинское время наши границы нарушали бомбардировщики и разведчики, они исчезали в сторону моря. Они уходили и исчезали там навеки. Поэтому, чтобы не связываться вот с этой гадостью, их надо было рвануть, и после этого — обломки плывут по арктическим водам.

О. Журавлёва — То есть просто пропало бы это судно, и всё?

А. Проханов: — И всё — его нет, оно погибло, оно попало в русский Бермудский треугольник.

О. Журавлёва — А сейчас это русский гуманизм помешал?

А. Проханов: — Это русская слабость, это русская обездоленность сегодняшняя.

О. Журавлёва — Ну, какая обездоленность? Можно поймать, схватить, посадить. Достаточно для этого сил…

А. Проханов: — Да нет, вот это и есть слабость. Толерантность. Мы их будем судить, мы будем их привязывать к Уголовному кодексу.

Они вне закона. Их надо уничтожать на подходе, и не только их. Это акция, связанная с отторжением русских территорий. У нас отторгли Украину, Белоруссию, у нас отторгли Северный Казахстан и Прибалтику. Они хотят у нас отнять Арктику. За это нужно сражаться беспощадными способами. Их нужно взрывать и топить. А потом служить молебен «Спаси, господи, души их».

О. Журавлёва — Скажите, а вот для вас Арктика — это все-таки в первую очередь природа или в первую очередь богатства?

А. Проханов — Для меня Арктика — это Полярная звезда, под которой мы родились и куда-то движемся. Это мистический…

О. Журавлёва — Так, может, не стоит там ничего добывать?

А. Проханов: — Это мистический русский север. Мы там добываем не только нефть, не только будущие полиметаллы, не только драгоценные биоресурсы. Мы там добываем свое существование, свое выживание. Для меня Арктика… Я этим летом был на Лене. Я плыл на пароходах, на кораблях, которые доставляют туда, в Арктику, северный завоз. Я видел, какими трудами достается нам этот завоз, какими трудами мы тащим туда солярку, элементы для наших станций слежения, стройматериалы. Это русское дело. Там, в Арктике, никто не способен выживать, кроме русских. Русские вообще — народ, который господь создал для того, чтобы обживать эти мертвые лунные пространства нашей Земли. Поэтому — руки прочь от русской Арктики.

О. Журавлёва — Мне кажется, там уже белые медведи и другие животные не могут выживать именно потому, что туда очень много приперли солярки и других удивительных вещей.

А. Проханов: — Да ничего подобного. Белые медведи отлично себя там чувствуют.

О. Журавлёва — Да что вы говорите?

А. Проханов: — Слушайте, белые медведи Арктики голосуют за «Единую Россию». Вы просто не знаете.

О. Журавлёва — Всё. Всё. Тогда вопрос снимается.

А. Проханов: — Ну, и не надо задавать дурацкие вопросы.

О. Журавлёва — Последний вопрос на ту же тему. Как бы вы среагировали, если бы вас Путин в присутствии ваших друзей и знакомых назвал «придурком»? Могли бы вы ему ответить «Кто так обзывается, тот сам так называется»?

А. Проханов: — Если б меня Путин назвал придурком, я бы поблагодарил его, потому что я же юродивый. А когда юродивых поносят, они только радуются. И, кстати, нам, юродивым, поношение во благо.

О. Журавлёва — То есть в случае с профессором Медведевым — тоже во благо?

А. Проханов: — А возвеличивание — во вред. Нас же надо всё время карать, бить и гнобить. Вот меня либералы уже 20 лет называют «придурком». И что? Что, я их ненавижу, что ли? Я их обожаю. Я готов поставить им памятник. И не только им, кстати, имейте в виду, Оля.

Я готов поставить памятник яйцеклетке Пугачевой. Потому что это…

О. Журавлёва — Вас эта тема не оставляет. Ну, уже выскажите ваше отношение, Александр Андреевич. Я вижу, что душа рвется наружу.

А. Проханов: — Ну, почему поставили памятник носу, например, в Петербурге? Это сильно, это круто, но этого мало.

О. Журавлёва — Потому что Гоголь — великий писатель.

А. Проханов: — Я вижу в Москве на Тверском бульваре рядом с памятником Высоцкому памятник яйцеклетке Пугачевой. И коленопреклоненного Галкина. Я считаю, что это крупнейшая, мощнейшая акция по продвижению шоу-бизнеса в бесконечность.

Некоторые люди (и я их осуждаю) говорят: то, что сейчас кормят российского зрителя всей этой гадостью — слизь, мерзость… Я считаю, что это не так. Что в этом как раз величие Аллы Борисовны.

По существу, она, будучи глубоко пожилой, старой женщиной, подобна Саре, которая родила в 90 лет своего сына. И Галкин, который только кажется таким милым молодым человеком, он, конечно, как Авраам. Видно, что он — Авраам. Видно, что он эту яйцеклетку штурмовал, он взял ее штурмом…

О. Журавлёва — Александр Андреевич, помилуйте. Ваша фантазия заводит вас слишком далеко.

А. Проханов: — Ну, почему?! Я делаю то, что не доделал Малахов в своих передачах.

О. Журавлёва — Так вы сами певец вот этого вот культмассового сектора, да? Вы всячески поддерживаете эту культуру, с наслаждением смотрите эти передачи?

А. Проханов: — Я счастлив. Я участвую в этих передачах. Больше того, повторяю, яйцеклетка Пугачевой, по мнению многих, является национальной идеей России. Это восхитительно. Она затмила Олимпиаду.

О. Журавлёва — Так. Вопрос от Тани: «Почему беззубые либералы даже у нас оказываются сильнее патриотов?»? Интересный, кстати, вопрос. Вы всё ругаете, что они там проникли, сям проникли…

А. Проханов: — А почему они оказываются сильнее патриотов? Вот я сейчас сижу с очаровательной либералкой, с очаровательной Ольгой — что, я слабее её, что ли? Я доминирую над ней, я господствую в этом эфире.

О. Журавлёва — Ну, возможно, вам так кажется. Вы другое скажите. Вы вот сейчас все время рассказываете, что они там нагадили, сям нагадили, огонь потушили, Арктику отторгли и всё остальное. А где же люди, которые им должны ответить? Вы всё про слабость рассказываете российскую. В чем проблема-то патриотизма русского?

А. Проханов: — Да в том и проблема, что мучительно, но неуклонно либералы оттесняются из центра на периферию политического процесса. Пока что они господствуют в экономике. Но я жду, когда шарахнет кризис, и тогда вся эта концепция Высшей школы экономики, моего уважаемого замечательного Ясина полетит под откос.

Либералы проиграли. Они проиграли, знаете, когда? В 1993 году, когда они устроили танковую атаку на Дом Советов. Они проиграли. Танковые удары по Дому Советов разрушили весь либеральный миф, всю либеральную мечту. Поэтому мне жалко либералов.

О. Журавлёва — А разве не к такому же будущему пришла бы другая страна?

А. Проханов: — Нет, другая страна имманентна русской истории. Русское имперское патриотическое сознание постоянно вырабатывается всей этой гигантской метафизической машиной русской истории.

О. Журавлёва — Как же ее можно было победить, эту метафизическую машину таким ерундовым способом?

А. Проханов: — Да ладно. Метафизическая машина и не нуждается в том, чтобы побеждать. Она аксиоматична, она стоит в начале сотворения русского народа и русской государственности. Поэтому либералы… Ну, как бы вам сказать? По существу, мне их жалко. Я бы их занес в Красную книгу. И когда говорят, что я чудовище, что я антисемит, что я чудовищный сталинист, это неверно. Я готов как юннат, который спасает популяцию умирающих бабочек, спасать либералов.

О. Журавлёва — Так почему эти умирающие бабочки всё время побеждают по вашим рассказам? Я понять этого не могу.

А. Проханов: — Да где они побеждают? Ну, где они побеждают-то?

О. Журавлёва — Ну, они вот эту экономику уже 20лет как-то строят, они всё время, там, Гринпис подкармливают.

А. Проханов — Да нет. Они победили в феврале 1917-го, и чем эта победа обошлась для них в октябре 1917-го?

О. Журавлёва — Ну, сейчас-то вы их видите — они все живы-здоровы, всё время вредят России то там, то сям, по вашим рассказам судя.

А. Проханов: — Да нет, они здесь, но они уже там. Оля, посмотрите. Подумайте, к кому вам примкнуть? К нашим легионам, к нашим мощным патриотическим, сверкающим саблями легионам, или к этому племени уходящему?

О. Журавлёва — Тот самый человек, который в начале передачи говорил про безграничную слабость России, сейчас нам рассказывает про сверкающие сабли и мощные легионы.

«Что помешало Поветкину победить Кличко? Может быть, то, что он поклонялся языческим богам?» — интересуется Дмитрий. А вы как считаете? Вы вообще боксом интересуетесь?

А. Проханов: — Нет. Мне кажется, что это…

О. Журавлёва — Это патриотичный вид спорта?

А. Проханов: — Я уже сказал сегодня, что какому-нибудь голландскому дипломату надо было сломать челюсть, а потом извиниться. Вот и всё мое отношение к боксу. Я не знаю, что там было.

О. Журавлёва — Вы в этом смысле с Жириновским, кстати, солидарны. Он тоже первым делом сказал, что надо пойти побить стекла где-нибудь в голландском посольстве и насовать дипломатам.

А. Проханов: — Ну, конечно. Я солидарен в этом смысле…

О. Журавлёва — Выясняется, что Венская конвенция это, собственно, и предусматривает: если одни нарушили, то и другим можно.

А. Проханов: — Ну, конечно-конечно. В общем, я чужд голландскому синдрому.

О. Журавлёва — Хорошо, ладно. Значит, про бокс ничего сказать не можете?

А. Проханов: — Ничего. Но про бокс как помещение, где изолируют инфицированных натовским синдромом, я готов говорить.

О. Журавлёва — Подождите. Еще раз?

А. Проханов: — Бокс — это территория такая, куда помещают зараженных натовскими синдромами либералов. Ну, инфекционный бокс — вы знаете, что такое?

О. Журавлёва — В смысле помещения. Всё, теперь всё понятно.

А. Проханов: — Это не прическа, это не прическа.

О. Журавлёва — Прическа — это полубокс. Да, я всё прекрасно поняла. Тогда скажите, пожалуйста, должен ли депутат Андрей Исаев понести наказание за дебош и задержку рейса самолета Москва-Петербург, как вы считаете? Вы разбирались в этом конфликте?

А. Проханов: — Мне нравится страстный Исаев.

О. Журавлёва — Он чем-то на вас похож, да?

А. Проханов: — Чем-то на меня похож. Нас отличает только то, что я изначально был революционером и им остаюсь, а Исаев был революционером, потом стал конформистом. Но в нём все-таки взыграла его натура, задавленная вот этим профсоюзным движением, этим желанием войти во власть. В нем природа взыграла — он взбунтовался против себя самого. Это революция Исаева, которую он устроил против своего конформизма. Это прекрасно. Хорошо бы Исаева не просто ссадили с самолета, а, может быть, посадили бы даже под какой-нибудь домашний арест, поместили ему на ноги какой-нибудь браслет, как Удальцову.

О. Журавлёва — То есть вы изначально его принимаете за хулигана и дебошира?

А. Проханов: — Нет, я изначально принимаю его за стихийного русского мужика, который под гнетом обстоятельств вынужден был пойти в рабство к номенклатуре либеральной. И вот то, что он разбушевался в самолете, — это же не хулиганство, это его экзистенция, это его взрыв. И поэтому… Он должен понести за это наказание, для того чтобы он в еще большей степени превратился в прежнего анархиста, коммуниста либерального. И тогда я с ним обнимусь. Я встречу его у выхода из тюрьмы, и мои братья меч ему отдадут.

О. Журавлёва — Вы вот рассказываете про тюрьму. На самом деле, вы же прекрасно понимаете, что до тюрьмы-то дело не дойдет никогда.

А. Проханов: — Это не важно.

О. Журавлёва — У нас в тюрьмы и в больницы попадают другие люди.

А. Проханов: — Это не важно.

О. Журавлёва — Да? Вы же сочувствуете всем сидельцам на самом деле — в глубине души?

А. Проханов: — Я сочувствую в первую очередь себе самому, потому что моя душа находится в тюрьме моей плоти. Вот эти реберные, ужасные реберные клети, в которых находится моя душа, трудно разорвать.

О. Журавлёва — Такое ощущение, что она у вас в животе находится. Ну, ладно. «Пьянство в России стало всеобщим, уже не найти трезвого посла. Депутат Госдумы дебоширит на борту самолета, а вы всё о величии России», — пишет Владимир из Печор Псковской области. Неужели так уж он не прав?

А. Проханов: Да ладно, Володя. Володь, опохмелись и очнись от своих упреков.

О. Журавлёва — Это трезвый человек вам пишет, я уверена.

А. Проханов: — Сейчас он трезвый, а завтра напьется. И слава богу.

О. Журавлёва — Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете приговор Косенко? Это человек…

А. Проханов: — Да никак не оцениваю. Не хочу этим заниматься.

О. Журавлёва — Это человек, которого присудила судья к психиатрическому…

А. Проханов: — Косенко — это кумир Болотной площади, либеральных процедур. Я в это не вмешиваюсь.

О. Журавлёва — Хорошо. Значит, его можно сдавать в дурдом, я правильно понимаю?

А. Проханов: — Я не хочу этим заниматься. У меня свои политзаключенные. У меня русские патриоты, которые сидят на цепях там. Вот мои заботы.

О. Журавлёва — Где сидят на цепях русские патриоты?

А. Проханов: — Они сидят во всех колониях. По статье за русский экстремизм сидят все. Только что выпустили Душенова, моего друга, русского православного мыслителя и бунтаря.

О. Журавлёва — Скажите, а карательная психиатрия существует для русских патриотов?

А. Проханов: — Ну, я там давно уже нахожусь под исследованием.

О. Журавлёва — Нет, серьезно, вы знаете случай, когда человека отправляли на принудительное лечение в последние годы? Среди ваших друзей есть такие?

А. Проханов: — Есть такие. Весь русский народ находится под психиатрическим лечением.

О. Журавлёва — Хорошо. «Что лучше, быть великой империей с бесправным и голодным народом или просто обычной страной с богатыми гражданами?»

А. Проханов: — Мне кажется, лучше всего быть, конечно, Люксембургом, где остатки русского народа будут есть каждое утро устрицы и анчоусы. Это мой выбор, естественно.

О. Журавлёва — А вы знаете, что миграция из России в Германию выросла просто в разы? Там, типа, на 700 % за год возросла российских граждан. С чем это связано?

А. Проханов: — Это спасение Германии, потому что арийцы, русские арийцы, приезжая в Германию, компенсируют вал североафриканцев, турок и других мусульман. Германия в очередной раз спасается Россией от растворения.

О. Журавлёва — Вы считаете, что если туда будут приезжать из России, то Германии только на пользу пойдет?

А. Проханов: Ну, я думаю, хорошо, что все-таки русский фактор там будет присутствовать.

О. Журавлёва — Ну, туда и из Сирии едут, и из других регионов.

А. Проханов: — Так я и говорю, это кошмар для Германии. Кошмар для германского гения, таинственного, мистического германского гения. И когда туда приезжает русский контингент, они просто с облегчением вздыхают… Я помню, когда я был в Германии… Я зашел в паб германский, мы пили пиво с немцем. Я очень плохо знал немецкий язык и я ему сказал «Ты — Echte Deutsche», то есть «Ты — настоящий немец». Он обнял меня.

О. Журавлёва — И прослезился.

А. Проханов: — «Echte Deutsche», — он повторял. «Ich bin Echte Deutsche». Это восхитительно было.

О. Журавлёва — И вы считаете, что с русскими они должны перемешаться, и тогда будет великая нация?

А. Проханов: — Я думаю, что будущее Германии — это фашистское государство.

О. Журавлёва — Вот как?

А. Проханов: — Да. Вот так.

О. Журавлёва — А будущее России?

А. Проханов: — А будущее России — это великая централистская империя.

О. Журавлёва — Тоже, небось, фашистская, как вы любите?

А. Проханов: — Нет, фашистской будет Германия. Русские никогда не были фашистами. Русские умели аккумулировать и ассимилировать в себе другие этносы, используя их потенциалы, их мистические представления о мире во благо империи. Россия никогда не будет фашистской, Россия будет империей, в которой все этносы, населяющие эту империю, будут складываться в огромный мистический факел постижения мира.

О. Журавлёва — А почему ж тогда отвалились все эти завоеванные таким мистическим образом этносы?

А. Проханов: — Да ладно — отвалились. Их отвалили. Нас рассекли.

О. Журавлёва — Да кто их отвалил-то? Если мы мистическим образом их собрали, то как их можно было?..

А. Проханов: — Оль, ну ладно, всё. Перестаньте. Не мучьте меня дурацкими вопросами. Мы же понимаем, кто отвалил, кто разрушил.

О. Журавлёва — Кто?

А. Проханов: — Ну, вы отвалили.

О. Журавлёва — Хорошо, ладно. Будем исходить из этого. Ну, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к Русскому маршу и русскому национализму?

А. Проханов: — Я в этот день поеду в Сталинград. 4 ноября я поеду с моими друзьями из Изборского клуба в Сталинград. У нас будет доклад «Сталинград. Идеология государства российского», мы будем говорить о великой Сталинградской победе как о залоге нашего грядущего победного будущего.

О. Журавлёва — То есть вы верите в победу?

А. Проханов — Мы будем требовать возвращения Сталинграду его настоящего имени, а не этого псевдонима, этого фригидного Волгограда. Мы опять вернем Сталинграду его огромное имперское красное значение.

О. Журавлёва — Ну, тогда скажите в заключение, в чем вы видите залог этих будущих побед? Где вы уже разглядели это будущее?

А. Проханов: — Я только что вернулся из Сибири. Я видел блестящий, потрясающий авиационный завод в Новосибирске. Я видел авиационный завод в Иркутске. Среди всего уныния, среди тлена, среди печалей, среди нытья, где каждый русский превращен в птицу выпь…

Это грандиозный завод, который на глазах меняет свое обличие. Он преображается. Это новые цеха, это дизайн. И посреди этих залов, напоминающих залы Эрмитажа, стоят божественные самолеты.

О. Журавлёва — Ну, хоть один назовите. Это какие-то новые совершенно самолеты?

А. Проханов — Это самолет Су-130МС, это тяжелый истребитель многоцелевой, который будет сбивать американские Б-52, летящие над полюсом, который будет сжигать американские танки на поле боя, который будет барражировать по периметру России, не давая проникнуть туда крылатым ракетам. Этот завод восхитителен еще и тем, что он, модернизируясь, открывает линии, строит линии для создания нового русского магистрального самолета. И разговоры о том, что мы потеряли гражданскую авиацию, несправедливы. Мы построим этот самолет, мы построим новую русскую гражданскую авиацию, как и боевую. И очень важно, что эти самолеты пошли в полки. Русские полки наполняются этими новыми восхитительными машинами.

О. Журавлёва — Будет кому их водить, эти самолеты?

А. Проханов: Ну, конечно. За них сядут грудные дети, они будут пить голландское молоко, и чмокать своими пустышками.

О. Журавлёва — Александр Андреевич, вы опять начинаете дурачиться. Я серьезно вас спрашиваю.

А. Проханов: — А что за идиотский вопрос?

О. Журавлёва Ну, говорят, армия развалена, никак не могут разобраться с Сердюковым…

А. Проханов: Да ладно, это на «Эхо Москвы» говорят. Самолеты создаются, они взлетают в воздух, их тут же принимают военные летчики и гонят их в полки. Эти самолеты блестяще будут оснащать нашу новую…

О. Журавлёва — А люди-то хорошо живут вокруг этих авиационных заводов? Наверное, там лучше живется — там есть работа, есть цель какая-то. Наверное, это выглядит лучше на фоне остальной России. Нет?

А. Проханов: — Эти заводы, к сожалению, локальны. Но там же, в Сибири, я слушал потрясающие песни казачьих хоров, которые пели песни байкальских казаков, а также песни великой войны. И они коррелируются с этими великолепными самолетами… Это прекрасно.

9.10.13

Данный текст является ознакомительным фрагментом.