Глава 6. Глубокое подполье

Глава 6. Глубокое подполье

6.1. Новые условия — новая тактика

Укрываясь от преследования, «Лемиш» неоднократно менял места дислокации. В 1944—1945 гг. скрывался в Подгаецких и Бережанских (Тернопольская область), Рогатинских лесах Станиславской области. Созданный там особый Рогатинский надрайонный провод ОУН (криптоним «Роксоляна») специализировался на обеспечении нелегального пребывания лидеров движения сопротивления, его руководитель Алексей Демский («Шувар») был одним из старожилов подполья и вел борьбу до его захвата в 1954 г. (в ноябре 1955-го приговорен к высшей мере наказания). В 1946—1948-м В. Кук вновь перебазировался в Подгаецкие леса, временами совершая выходы на запасной пункт связи «100» в Золочевском районе Львовской области.

Из мест укрытия поддерживались контакты с руководителями подотчетных «Лемишу» краевого провода на Северо-Западных украинских землях под началом Ярослава Дударя («Вереса», убитого в 1946 г.), упомянутого Н.Козака, «Дубового» (застрелился 18 января 1951-го), Василия Галасы и краевого провода «Подолье» во главе с Беспалко («Остапом», убит в 1947-м), «Бурланом» (погиб в 1951-м) и Василием Беем («Уласом»; в феврале 1951-го он был захвачен органами МГБ, однако обманул их обещанием сотрудничества и вновь ушел в подполье, погиб 23 мая 1952 г.). Отдельные линии связи устанавливались с руководителями других крупных проводов. Так, на хуторе Теребижъе (Олесский район Львовщины) разгромили пункт связи «91» к В. Куку от шефа краевого провода «Запад-Карпаты» Романа Кравчука («Петра»).

Правила конспирации обязывали регулярно менять места пребывания, псевдонимы при переписке, шифры «грипсов» и «штафеток» — записок, передаваемых по эстафете курьерами. Для работы в каждой конкретной местности избирался определенный псевдоним. Каждая территория или мероприятие получали собственные условные обозначения: «Замок» — УПА «Запад», «Степь» — Тернопольская область, «Бассейн» — Словакия, «Троя» — создание позиций в городах, «Сад» — работа в учебных заведениях, «Феникс» — сохранение кадров, «Комар» — подготовка к войне, «Пионер» — кадры для Востока, «Нечай» — конспирация и так далее.

На курьерских линиях, достигавших Баварии, под контролем СБ оборудовались «живые» пункты связи — бункера с криптонимами («Бездна», «Яр», «Улик» и т.п.), где менялись курьеры. Широко применялись и «мертвые» пункты для бесконтактной связи — в заброшенных строениях, под камнями, в дуплах деревьев. Последние, в случае обнаружения чекистами, нередко минировались, и в отчетах появлялись сакраментальные детали: «По найденным в обрывках френча запискам можно предположить…». Функционеры ОУН обзаводились документами прикрытия на чужие имена (при задержании у В. Кука изъяли паспорт и военный билет на имя Крупенко Николая Борисовича).

Обеспечением безопасности и курьерской связи «Лемиша» с подчиненными ему звеньями подполья и Р.Шухевичем в 1944 г. занималось свыше 100 человек, хотя число охранников и связных постепенно уменьшалось - около 20 в 1950-м, 3—4 - в 1953 г., когда погиб начальник связи В. Кука «Байда». Трудности в сношениях с Закордонными частями ОУН через западную границу даже вынудили командарма УПА продумывать возможность налаживания канала связи через Закавказье и Афганистан!

Документы органов госбезопасности сохранили для истории имена и псевдонимы его отдельных телохранителей: командира группы охраны Ивана Демчука, боевиков Романа Луцива («Бояна»), Василия Лубонько («Степовика»), Ярослава Семенько («Демьяна»), Василия Кузива, Ивана Луцива («Игоря»), «Мухи», «Байрака», «Славка», «Чабана», «Юрия» и других самоотверженных повстанцев, вдвойне рисковавших из-за близости к лидеру подполья.

Кстати, недавно в подземном тайнике у села Озерная Тернопольской области нашли архив подчиненного В. Куку краевого провода ОУН «Подолье», опубликованный исследователями Н. Мызаком и В. Горбатюком в книге «За тебя, святая Украина».

6.2. В прицеле всесоюзного розыска

Стоит ли говорить, что на розыск В. Кука нацелили значительные оперативно-войсковые силы. В 1944 г. органы госбезопасности Украины завели оперативное дело «Берлога» по розыску членов Центрального провода (ЦП) ОУН(б). За каждым из «бандглаварей» закреплялись группы сотрудников Управления по борьбе с бандитизмом республиканского НКВД и соответствующих подразделений УНКВД западных областей Украины. К 1946 г. было убито или захвачено 5 членов ЦП и 138 руководителей ОУН и УПА среднего звена (всего за десятилетие борьбы ликвидировали или арестовали 21 члена ЦП, 7800 командиров подразделений УПА и функционеров территориальных звеньев ОУН).

Новый всплеск активности подполья, начавшийся в 1947 г., вынудил власть принять дополнительные меры по укреплению антиповстанческого оперативно-войскового аппарата. В соответствии с указанием ЦК ВКП(б), Совнаркома СРСР, совместным приказом МВД-МГБ СССР № 0074/0029 от 21 января 1947 г. противодействие националистическим движениям передается в компетенцию органов госбезопасности. Им переподчиняются Внутренние и Пограничные войска, истребительные батальоны, передаются соответствующие оперативные учеты и техника, и временно — органы милиции.

Во 2-м Главном управлении МГБ СССР (контрразведка) создается отдел 2-Н как координационнное подразделение по борьбе с «буржуазным национализмом». В Украине главным орудием борьбы с ОУН и УПА выступало Управление 2-Н МГБ УССР во главе с заместителем министра. Он же, как правило, руководил Оперативной группой МГБ во Львове. По состоянию на 10 сентября 1949-го Управление 2-Н во главе с замминистра ГБ генерал-майором В.Дроздовым имело по штату 126 сотрудников, а 1-й его отдел ведал розыском членов Центрального и краевых проводов ОУН(б). В 1949-м для более плотного поиска и уничтожения подполья на стыках областей районов создается около 30 оперативных секторов, за которыми закрепляются оперативные группы и подразделения ВВ МГБ. К 1 ноября 1946 г. агентурный аппарат в регионе насчитывал 644 резидента, 2249 агентов и 18165 информаторов.

В системе КГБ УССР противоборством с подпольем и оперативными играми с закордонными центрами ОУН (до 9 марта 1960 г.) занималось 4-е (Секретно-политическое) Управление. Отделы 2-Н открываются в УМГБ западных областей Украины. Партийное руководство принимало меры к наращиванию численности УМГБ западных областей. Так, к 11 сентября 1947-го лишь в Станиславское УМГБ отрядили 312 оперработников из 9 областей Нечерноземья, 161 — из Ленинградской области, 25 — Карело-Финской АССР, 60 — из Прибалтики.

К 1947 г. в Западной Украине сосредоточили 62, 65, 81 и 82-ю стрелковые дивизии Внутренних войск (почти 22 тыс. штыков), 14 отрядов (эквивалент полка) Пограничных войск. К 1948 г. численность вооруженных «групп охраны общественного порядка» («ястребки») из местных жителей достигла 86 тыс. человек. Усовершенствование тактики ВВ и переход подполья к пассивной, «бункерной», форме сопротивления резко изменили соотношение потерь в пользу советской стороны. К середине 1946-го составляло 1:2,5, а в 1950 г. В ходе операций погибло 1582 подпольщика, потери же ВВ составили убитыми 86 человек (159 ранено), то есть соотношение безвозвратных потерь достигло 1:18.

Персонально по розыску В. Кука заводится оперативное дело «Барсук», ответственность за которое возлагается на 1-й отдел Управления 2-Н, Управления МГБ в Тернопольской и Львовской областях. К августу 1951-го непосредственно за «Барсуком» охотились оперативно-войсковые группы Львовского УМГБ (во главе с его заместителем начальника полковником Фокиным, в составе 27 оперработников, 17 офицеров и 270 солдат ВВ) и Тернопольского УМГБ (замначальника УМГБ полковник Хорсун, 15 оперативников, 5 офицеров и 104 солдата ВВ). Для сравнения — всего по членам ЦП тогда работало 82 оперативника, 65 офицеров и 1224 солдата ВВ МГБ.

В ориентировке МГБ УССР от 2 сентября 1949-го о «Лемише» говорилось: «Часто носит простую крестьянскую одежду, также одеваются его боевики. При общении с населением и подпольщиками «Лемиш» и его боевики ведут себя строго конспиративно, кличек и имен друг друга не называют, свое прошлое конспирируют, откуда пришли и куда будут направляться тщательно скрывают». Сообщалось, что В. Кук «говорит спокойно, уверенным голосом, не выговаривает букву «л», а также страдает болезнью желудка, отчего постоянно носит при себе фляжку с настоем полыни, а на совещаниях руководящего состава личный повар готовит ему диетическую гречневую кашу».

6.3. Смертоносные «сюрпризы»

Подпольная работа таила немалые риски, ведь органы госбезопасности шли на различные ухищрения, чтобы физически уничтожить лидеров ОУН и УПА. 4-й отдел в составе Управления по борьбе с бандитизмом НКВД и пришедшего ему на смену в 1947 г. Управления 2-Н МГБ УССР занимался разработкой оперативной и специальной техники, включая различные смертоносные «сюрпризы». Сам «Лемиш» едва не стал жертвой спецоперации МГБ. Перехватив одну из его линий связи, чекисты через «проверенную агентуру» отправили В.Куку почту в тюбике из-под зубной пасты, начиненном горчичным газом - «Лемиш» едва успел выскочить из замкнутого пространства бункера на воздух и на некоторое время потерял зрение.

Соратник В. Кука по подполью Волыни, командир Группы УПА «Север» Василий Галаса и его жена Мария Савчин через агента — «связного УПА» получили пакет с подпольной почтой с вмонтированной бомбой. На привале в Цуманском лесу под Ковелем в октябре 1951-го боевик В. Галасы Максим Ат, открывая пакет, был разорван на куски, а сами супруги ранены. Коварством удалось ликвидировать и других подчиненных «Лемиша». В сентябре 1951 г. референта СБ Тернопольского окружного провода «Шляха» и двух его боевиков мина-сюрприз в почте разметала в радиусе 25 метров.

Через агентуру заминированную батарею для радиоприемника передали организационному референту подчиненного В.Куку краевого провода «Москва» (Волынская и часть Ровенской областей) «Верховинцу» (после гибели 18 января 1951-го шефа провода «Дубового» он оставался последним руководителем «Москвы»). 11 декабря 1951 г. он и его охранники «Конон», «Андрон» и «Адам» пришли к бункеру, оборудованному в хозяйстве Корецкого, жителя села Радомышль Луцкого района. Хозяина весело пригласили «зайти послушать музыку», но через минут 15 в убежище грянул мощный взрыв… Провод «Москва» прекратил существование, распавшись на отдельные очаги сопротивления, потеряв от оперативно-войсковых ударов 59 человек убитыми, 320 арестованными, 111 бункеров и 3 подпольные типографии.

Для захвата подпольщиков живыми применялся жидкий спецпрепарат «Нептун-47», который «надежная агентура» добавляла в продукты питания. Последствиями употребления «Нептуна» были сильная головная боль и жажда, а передозировка вела к смерти. Когда «отрута», как ее называли подпольщики, начинала действовать, отравившихся соратников могли пристрелить, равно как и хозяина-агента, которому предусмотрительно давали на пробу харчи. Газ «Нептун 7/93» запускался в бункеры, «Нептун-22» заделывался в каблуки для обнаружения следа собаками. Для своевременного оповещения о приходе нелегалов ОУН в домах агентуры устанавливался радиосигнализационный аппарат «Тревога» — нажав его кнопку, негласный помощник чекистов отправлял сообщение о приходе подпольщиков прямо на пульт местного органа МГБ. До 10 сентября 1949 г. установили 600 таких аппаратов, с их помощью до декабря 1951-го ликвидировали 136 повстанцев. Двумя «Тревогами» оборудовали и бункер-ловушку, где взяли самого Василия Кука.

Подпольщики пытались противодействовать «тонким чекистским мероприятиям». Как сообщил на допросах в КГБ В. Кук, СБ ОУН занималась сбором сведений о формах и методах агентурно-оперативной работы органов госбезопасности, применении «снотворных и взрывчатых веществ». Для подпольщиков составлялись сводки о наиболее опасных приемах работы противника с рекомендациями по их нейтрализации.

Но самым коварным и безжалостным противником нелегалов ОУН стали их же недавние боевые друзья — захваченные или добровольно сдавшиеся подпольщики, превратившиеся в завербованных органами госбезопасности агентов-боевиков. Фатальную роль эти оборотни сыграли и в судьбе Василия Степановича.

6.4. Под личиной повстанцев

Чтобы реалистичней представить изощренные методы противоборства на Западной Украине, следует коснуться и проблемы «легендированного подполья» ОУН, созданного советскими органами госбезопасности, тем более что именно оно сыграла фатальную роль в судьбе самого В. Кука. Инициатором создания «конспиративно-разведывательных групп» выступил капитан госбезопасности Виктор Кащеев. Директива НКГБ УССР № 1697 от 3 августа 1944 г. нормативно закрепила использование спецгрупп, выступавших под личиной повстанцев. В них включали бывших партизан, перевербованных «лесовиков» и оперработников-кураторов.

Энергично действовала спецгруппа «Хмара» (60 партизан и 40 бывших воинов УПА) под командованием самого В. Кащеева, изображавшего «Тимоша», начальника охраны командира сотни УПА. В роли последнего выступал агент-боевик «Хмара», бывший командир диверсионной группы УПА. Спецгруппу направили в кавалерийский рейд в январе 1945-го для ликвидации подразделений УПА «Чумака» и «Недоли», совершивших нападение на райцентр Городницу на Житомирщине. В ходе рейда несколько отрядов повстанцев были уничтожены или подведены под удары войск НКВД. При этом спецгруппа действовала настолько артистично, что прослыла грозой «сталинских салоедов», а восхищенные полевые командиры преподнесли «другу Тимошу»… советскую медаль «За отвагу». Да что уж медаль! Командира спецгруппы «Быстрого» (УНКВД по Тернопольской области) майора Соколова начальники представляли к Золотой Звезде Героя Советского Союза!

До 1 мая 1945-го на счету спецгрупп числилось 1163 ликвидированных повстанца; действовало 246 таких формирований с 1011 участниками и 212 боевиков-одиночек. Органы НКВД—НКГБ к тому времени внедрили в ОУН и УПА 1000 агентов, из них 125 попали в руководящие звенья, 30 использовались по линии разработки ЦП ОУН(Б).

В первую очередь к негласному сотрудничеству старались привлечь сотрудников СБ ОУН - им не приходилось рассчитывать на снисхождение советской Фемиды, они же отлично знали методы деятельности нелегалов ОУН и могли реалистично имитировать допрос подпольщиков от имени СБ вышестоящих проводов (в МГБ это именовалось литерным мероприятием «ЛСБ», ложная СБ). Так, агент «Веселый» (тут и далее псевдонимы агентов изменены, — Авт.), бывший районный референт СБ (погиб в 1951-м во время операции) со своей спецгруппой уничтожил 12 и захватил 100 подпольщиков, содействовал ликвидации члена ЦП Олексы Гасына (январь 1949-го) и шефа краевого провода «Буг-2» Зиновия Тершаковца.

Директива МГБ СССР № 22 от 25 марта 1949 г. регламентировала использование агентурно-боевых групп (АБГ) в наиболее квалифицированных оперативных мероприятиях по разложению и ликвидации подполья в Украине и Прибалтике (в Литве, к примеру, одна из АБГ способствовала ликвидации повстанцев в 10 районах, заменив полсотни оперработников и полк ВВ!). Только в июле 1948 — марте 1949-го агенты-боевики в Украине уничтожили 238 и захватили 328 подпольщиков. По словам одного из наиболее опытных «бандоловов» (жаргонное название) Игоря Куприенко, агенты-боевики «под руководством оперативных работников готовили и разыгрывали целые спектакли с мизансценами. Это была настоящая актерская работа».

Агентов-боевиков поощряли, освобождая от уголовной ответственности, возвращая со спецпоселений родственников. В 1952 г. спецагент получал в год на экипировку 1,5 тыс. рублей и столько же на ежемесячное содержание. Активные участники оперативных игр получали не менее 3,5 тыс. в месяц (200-300 рублей на руки, остальные шли на сберкнижку). Большую группу боевиков МГБ и УМГБ западных областей представили к медалям «За охрану государственной границы» и «За охрану общественного порядка».

Однако нельзя не помнить, что применение АБГ сопровождалось многочисленными актами насилия, грубыми нарушениями законности, о чем красноречиво говорилось в докладной военного прокурора войск МВД Украинского округа полковника юстиции Г. Кошарского от 15 февраля 1949-го, направленной секретарю ЦК КП(б)У Никите Хрущеву. В ней приводились многочисленные случаи убийств, изнасилований, грабежей жителей Западной Украины агентами-боевиками, осуждался «грязно-провокационный характер их деятельности». «Действия т.н. спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский антисоветский характер и, понятно, не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями».

Нередкими стали и случаи измены агентов-боевиков. Так, в мае 1951-го, благодаря оперативной комбинации, задержали руководителей Чертковского окружного провода «Клима», «Крыгу» и «Косача». «Клим» согласился сотрудничать с МГБ, обещая за несколько дней уничтожить всех известных ему нелегалов. Ему придали трех лучших агентов-боевиков. Однако «Клим», встретившись с подпольщиками, перебил агентов, перешел на нелегальное положение и подробно сообщил о ставших ему доступными методах приобретения негласных помощников органами госбезопасности.

Процесс склонения к сотрудничеству описал в письме к референту пропаганды краевого провода «Запад-Карпаты» «Гомину» вернувшийся в подполье агент-боевик Станиславского УМВД «Шварно». Сразу после захвата к нему на хорошем украинском языке обратился заместитель начальника Управления Арсений Костенко: «Как себя чувствуешь? Думаю, ты неглупый человек и будешь с нами работать?» В кузове машины «Шварно» сразу же начали «обрабатывать» опытные агенты-боевики: дескать, за сотрудничество все простят, как и нам, подарят свободу. В кабинете Костенко беседу продолжили одетые в гражданское бывалые «бандоловы» Алексей Нечаев, Петр Форманчук и Слепов: «Борьба бессмысленна, будь благоразумен. Соглашаясь на сотрудничество, спасешь жизнь не только себе, но и своим друзьям, принесешь пользу украинскому народу. А иначе — ты знаешь, что тебя ожидает. Твоя судьба в твоих руках, все простим — даю слово коммуниста».

Появились вино и закуска. Сломавшийся «Шварно» написал 30-стра-ничный отчет о структуре Станиславского окружного провода ОУН, дал подробные данные на функционеров подполья. Сразу же улучшилось питание, а затем нового негласного помощника обрядили в его же одежду, вооружили и повели на захват подпольщиков, дабы повязать конкретными действиям «на крови».

Отличившихся командиров АБГ старались морально поощрить и воспитать примерами советской действительности. Оперативник-куратор описал поездку в Киев своего подопечного, командира весьма результативной спецгруппы, в прошлом занимавшего достаточно солидную должность в подполье Карпатского края (назовем его «Орест»).

Сев во Львове в мягкий вагон столичного экспресса, выросшие в глухом гуцульском селе «Орест» и его жена долго не могли прийти в себя от удивления, по-детски восхищаясь убранством купе, ощупывая никелированные штучки и мягкие диваны. Рано утром спецагент был уже выбрит, одел чистую сорочку, и, волнуясь, прохаживался коридором — «я ведь сегодня буду впервые в жизни голосовать на выборах в украинскую Верховную Раду», пояснил он свое настроение офицеру МГБ. В столице УССР их поселили в люксе гостиницы, кормили в ресторане, водили в оперу и кинотеатры, за покупками в ЦУМ. Затем «доверительно» отпустили с дочерью погулять по Киеву (под негласным присмотром двух—трех бригад 7-го отдела МТБ, «наружки»). «Орест» был потрясен увиденным, и смутило его лишь две вещи — почему в музее Тараса Шевченко так и не смогли провести экскурсию на родном языке поэта и почему в Киеве «так много евреев».

МГБ УССР осуществило кадровую «чистку» АБГ: из 191 групп (733 участников) оставили 25 из 150 лучших боевиков. Постепенно перешли к формированию целых легендированных территориальных организаций подполья, сыгравших решающую роль в устранении или задержании лидеров антисоветского движения сопротивления, а также в оперативных играх с закордонными центрами ОУН и спецслужбами стран НАТО. В 1951—1953 г. действовало 7 легендированных проводов (Калушский, Коломыйский и Каменец-Подольский окружные и четыре районные), 6 отдельных спецгрупп. С их помощью только в Станиславской области до 1954 г. уничтожили или захватили 300 участников подполья, ликвидировали или пленили ряд членов Провода ОУН в Украине: руководителя подполья Галичины Романа Кравчука (21 декабря 1951), референта пропаганды Петра Федуна (23 декабря 1951), шефа подполья Подолья и Востока Василия Галасу (11 июля 1953) и В. Кука (23 мая 1954). Всего на счету «оборотней» — 1163 убитых, свыше 2000 захваченных и 700 выведенных из подполья участников движения ОУН и УПА.

Попутно отметим, что «легендированное подполье» охотно применялось и западными демократиями в борьбе с антиколониальными движениями. Так, лжеповстанческие отряды из завербованных африканцев создал в Кении капитан британской Специальной авиадесантной службы Ф. Китсон. Он же разработал методику привлечения на свою сторону повстанцев по принципу «запугивания и поощрения». Только в апреле—августе 1954 г. «оборотни» ликвидировали или захватили 14 командиров больших повстанческих формирований и во многом обеспечили нейтрализацию антибританского движения «Мау-Мау». Сам Ф. Китсон стал со временем генерал-лейтенантом и рыцарем Британской империи.

6.5. Свет и тени советизации

В первые послевоенные годы Василий Кук, являясь фигурой № 2 в иерархии антисоветского движения сопротивления в Западной Украине, выступил в роли одного из творцов новой стратегии и тактики вооруженного подполья под политическим руководством ОУН, а после гибели 5 марта 1950 г. Романа Шухевича объединил в своих руках военно-политическое руководство вооруженным подпольем и т.н. «легальной сетью» ОУН(б). Поэтому не лишним будет хотя бы кратко ознакомить читателя с ситуацией в регионе после 1945 г. и радикальными изменениями в деятельности ОУН(б).

…Послевоенное десятилетие в Западной Украине прошло под знаком ожесточенного противоборства между силами, выступавшими за государственную самостоятельность Украины, и сталинским режимом, проводившим социально-экономические преобразования методами «мобилизационного социализма», ранее апробированными в других регионах СССР и Украины. Этот конфликт сочетал черты национально-освободительного движения и гражданской войны, поскольку в него оказались втянуты десятки тысяч не просто граждан одной страны, но и этнических украинцев, самих галичан и волынян.

С одной стороны, украинская нация была совместными усилиями народов СССР спасена от уничтожения или порабощения III рейхом. В июне 1945-го, после вхождения Закарпатья в УССР, в целом завершился процесс объединения исторических земель в составе единого, пусть даже квази-государственного, образования. Украинская ССР стала членом ООН с момента ее основания. Вместе с тем Советская Украина как государство сохраняла формальный статус в фактически унитарном СССР. В этих условиях ОУН выдвигает лозунг — «Украинская Самостийная Соборная Держава есть точное понятие и не может подменяться никакими «советскими Украинами» или представительствами чужого империализма». Меморандум Украинской главной освободительной рады (украинская аббревиатура — УГВР) председателю Парижской мирной конференции подчеркивал, что правительство УССР не сформировано путем свободного волеизъявления, а навязано «московским центром компартии».

С высоты десятилетий не приходится сомневаться, что поступательная, толерантная к специфике региона политика модернизации социально-экономического уклада отсталой полуколонии Польши встретила бы поддержку большинства населения, измученного годами кровопролития. Однако реалии советизации оказались куда более противоречивыми и драматическими.

Нельзя, разумеется, нигилистично относиться к объективно прогрессивным плодам политики советской власти. Только в 1944 г. на восстановление производительных сил региона изможденная войной страна выделила 100 млн. рублей, в строй ввели 1700 промышленных объектов. Наряду с традиционными ускоренное развитие получили новые отрасли — нефтехимия, электроэнергетика, машино- и приборостроение, легкая промышленность, и к 1949 г. тут работало 2,5 тыс. предприятий. В 1946—1948 гг. на ЗУЗ прибыло 2 тыс. инженеров и техников, 14 тыс. квалифицированных рабочих. К 1950 г. действовало 24 вуза (против 4 при Польше). На ЗУЗ приехало 35 тыс. учителей из других областей Украины, а 93% школ стали украинскими. Разворачивалась инфраструктура культуры и здравоохранения.

Не стоит забывать, что средства для финансирования развития западных земель Украины (сырьевого придатка зарубежных держав, разделивших их в 1918—1923 годах) изыскивались исключительно из внутренних источников подорванной войной экономики СССР. Притока средств из-за рубежа не ожидалось. В принципе, их можно было получить, вопрос стоял о цене.

Уже в сентябре 1945 г. в Москве состоялись переговоры с американской делегацией во главе с М. Кольмером о предоставлении займов СССР. Американская сторона выдвинула условия получения средств. В обмен на помощь недавний союзник по антигитлеровской коалиции и войне с Японией потребовал вывести советские войска из Восточной Европы, не оказывать ее странам политическую помощь, сообщить об условиях торговых договоров с ними. Москва обязывалась сообщать Вашингтону основные данные о военно-промышленном комплексе, экономике в целом с правом предоставить возможность проверять эти данные! Одно из условий убедительно демонстрирует, что уже тогда существовали планы информационно-психологической войны против СССР — от него требовали не только гарантировать неприкосновенность американской собственности в Союзе, но предоставить свободу распространения в нем своей печатной продукции и фильмов.

Разумеется, выполнение этих условий не просто лишало страну, разгромившую 507 из 607 дивизий агрессоров, статуса великой державы, но и реального суверенитета как такового. «Братскую помощь» отклонили. Остается только отметить, что за 10 дней до переговоров в США подписали Меморандум № 329, где закреплялось 20 важнейших целей для атомной бомбежки СССР — крупнейшие города с населением в 13 млн. человек (к концу 1945-го в США имелось до 200 ядерных бомб).

Однако форсированная советизация ЗУЗ проводилась традиционными для сталинского режима командно-административными методами, игнорируя местный хозяйственный и духовно-культурный уклад, форсированными темпами, и сопровождалась массированными репрессивными мерами. Советская же статистика показывает, что в 1944—1953 гг. погибло, осуждено или депортировано около полумиллиона жителей Западной Украины, не считая потерь периода войны и предвоенных репрессий. К 1947 г. лишь 16,2% партийных и управленческих должностей (не выше районного уровня) занимали местные уроженцы. Прибывшие с Востока управленческие кадры отличались низким культурно-образовательным уровнем, всячески демонстрировали презрение к «аборигенам». В 1946-м ЦК КП(б) У пришлось обращать внимание на «многочисленные нарушения в кадровой политике», злоупотребление администрированием, «неправильное отношение к кадрам местного происхождения». Фактически была разогнана пользующаяся огромным моральным авторитетом среди украинцев греко-католическая церковь, а 344 ее священника репрессированы.

Насильственный характер «социалистических преобразований» ярко проявился в колхозном строительстве. Веками в сложных аграрных условиях складывался единоличный, хуторской тип хозяйствования, а собственность на землю рассматривалась селянином как высшая ценность. Первый удар пришелся по зажиточным и середняцким хозяйствам, в колхозы загоняли методами экономического принуждения и уголовного преследования, а надлежащей материально-технической базы под внедрение новых форм хозяйствования еще не подвели. Об отчаянии селянина свидетельствует высказывание переселенца на Волынь из Чехословакии И. Мархевква: «Я прошел Болгарию, Польшу, Францию, Чехословакию … но худшей жизни не видел… Причиной всему колхозы… Я своими руками вырежу семью, но в колхоз не пущу. Если у кого-то увидят коня, корову и в комнате у него чисто, сразу его в Сибирь — кулак!».

Принципиальную оценку результатам послевоенного десятилетия «социалистического строительства» на Западной Украине дал Пленум ЦК Компартии Украины 2—4 июня 1953 г. Констатировалось, что «среди значительной части населения западных областей существует недовольство хозяйственными, политическими и культурными мероприятиями, которые проводятся на местах». В руководстве сельским хозяйством допущены «серьезные ошибки», оно ведется «без учета местных особенностей», население недовольно действиями местной власти. «…Почти все руководящие должности в партийных и советских органах западных областей Украины заняты работниками, командированными из восточных областей УССР, а также других республик Советского Союза» (даже в 1953-м из 742 секретарей органов компартии только 62 были местными, в низшем властном звене они составляли 44%, в прокуратуре — 12% работников).

Делался вывод, что «такое положение … создает почву для подрывной работы врагов советской власти, особенно буржуазно-националистического подполья», которое «несмотря на многолетнюю борьбу по его ликвидации, все еще существует, а его банды продолжают терроризировать население». Критиковались односторонние методы противодействия антисоветскому движению сопротивления: «…Борьбу с националистическим подпольем нельзя вести лишь путем массовых репрессий и чекистско-войсковых операций, бессмысленное применение репрессий вызывает лишь недовольство населения… На протяжении 1944—1952 гг. в западных областях подвергнуто разным репрессиям очень большое количество людей». Особое сопротивление вызывали насильственные методы коллективизации аграрного региона, преследование греко-католической церкви, активная русификация «украинского Пьемонта».

6.6. Западная Украина, которой не было

Как видим, в Западной Украине протекали противоречивые процессы — социально-экономический облик региона радикально обновился, однако форсированная модернизация обошлась дорогой людской ценой.

Среди огромного количества публикаций (нередко с полярными оценками конфликта на Западной Украине) нам до сих пор не встретилась научная работа, где бы рассматривалась возможная в тех конкретно-исторических условиях альтернатива развитию событий в регионе. Когда-то выдающийся английский историк Арнольд Тойнби написал целое эссе, в котором попытался смоделировать ход истории в случае, если бы Александр Македонский умер в возрасте 67 лет.

Ему же, кстати, принадлежит интересное высказывание: «Сторонний наблюдатель … сказал бы, что победы русских над шведами и поляками в XVIII столетии — это лишь контрнаступление… В XIV столетии … почти вся Белоруссия и Украина были оторваны от православного христианства и присоединены к западному христианству… Польские завоевания извечной русской территории … были возвращены России только в последней фазе мировой войны 1939 — 1945 годов… Верно, что и российские армии воевали на западных землях, однако, они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства действительно показывают, что русские становились жертвами агрессии, а люди Запада — агрессорами. Русские (из контекста слов А. Тойнби видно, что он имеет в виду восточнославянские народы. — Авт.) испытывали враждебное отношение Запада из-за упрямой преданности своей цивилизации».

Действительно, как сложилась бы судьба западноукраинских земель, если бы, скажем, в 1947 г. Москва, в условиях ограниченности ресурсов для восстановления экономики и создания собственного ядерного щита (в ядерном проекте непосредственно задействовали 700 тыс. человек) дала Западной Украине «вольную». Армия и дивизии Внутренних войск потянулись бы на восток, прикрывая эшелоны с партийно-советским аппаратом, специалистами и наиболее ценным оборудованием.

Вариант, безусловно, невероятный. В условиях реальной угрозы войны с коалицией западных держав во главе с США это означало бы приближение на сотни километров границы к Киеву и индустриальным центрам юго-востока УССР, потерю сообщения с подконтрольными «странами народной демократии» в Восточной Европе и коммуникаций с размещенными там войсками, не говоря уже об отказе от одной из основных на то время нефтегазоносных провинций СССР.

Потенциальный противник получал бы плацдарм для разведывательно-подрывной деятельности, массированных десантных операций и «непотопляемый авианосец» для армад «летающих крепостей» - носителей ядерного оружия. Это прямо подтверждается настойчивыми указаниями западных спецслужб разведке подполья — выявлять площадки, удобные для десантирования, оборудования аэродромов, вскрывать дислокацию группировок советских войск, вести сбор совершенно бесполезных для самих повстанцев сведений об объектах атомной промышленности СССР или системе ПВО Одесского порта. Но все же попробуем предположить…

Геополитические и внешнеторговые условия для молодой государственности (назовем ее условно Западно-Украинской Республикой (ЗУР), в составе нынешних трех областей Галичины, Волынской, Ровенской, Закарпатской и Черновицкой областей — реально территория могла бы быть и меньше — уж как бы решил Сталин) складывались наихудшие. Кроме отсутствия выхода к морю, ЗУР окружали просоветские государства «народной демократии». В них, по ялтинско-потсдамским договоренностям между Кремлем и западными демократиями (с их неизменным уважением к праву выбора народами своей судьбы) устанавливалось преобладающее влияние СССР (в Польше, например — 90%, считать подконтрольность в процентах предложил У.Черчилль).

Вполне вероятно, что Кремль просто закрыл бы глаза на территориальные аппетиты своих новых союзников в Восточной Европе, и те вернули бы себе те земли, оккупированные ими до 1939—1940 годов. Несомненно, что продолжились бы неравные боевые действия, прежде всего — в Галичине и Западной Волыни между украинскими повстанцами и отлично вооруженным СССР Войском Польским — продолжились бы (только на Закерзонье против УПА действовали с 1945 года 1, 5, 8 и 9-я армейские дивизии, силы Корпуса безопасности, органов внутренних дел при поддержке чехословацкой горнострелковой бригады). Стоит ли говорить, что не имевшая военно-промышленного комплекса ЗУР могла бы противопоставить двум полноценным армиями того же Войска Польского лишь оснащенные оружием пехоты милиционные формирования.

Нетрудно спрогнозировать и репрессии по принципу круговой поруки, для подрыва социальной базы повстанчества, причем не менее свирепые, нежели «за советів» То же польское коммунистическое руководство доказало готовность к этому акцией «Висла» по насильственному переселению около 150 тыс. украинцев с их этнической территории на юго-востоке страны в северо-западные районы ПНР.

Но нас больше интересует возможное внутреннее устройство виртуальной ЗУР. Движение сопротивления (с учетом предшествующей ликвидации советами многопартийности) оказывалось единственной организованной, отмобилизованной силой, имевшие сильные позиции и авторитет во всех основных слоях населения. Греко-католическая церковь, даже при условии ее стремительного возрождения по образцу конца 1980-х — начала 1990-х, вряд ли бы оспаривала лидерство ОУН, тем более, что ее функционеры, в случае необходимости, не останавливались перед ликвидацией «нелояльных» иерархов и священников.

Кроме того, целиком возможными представляются репрессии новой власти, а также стихийные расправы родственников пострадавших от советской власти над ее сторонниками, активом, сведение счетов под маркой наказания «подсоветчиков». Эксцессы как наследие былого противоборства, а также морально-полтические последствия гражданского конфликта могли быть продолжительными. Для сравнения приведем пример Испании, пережившей в 1936 — 1939 годах гражданскую войну, осложненную вооруженным вмешательством извне. Процесс национального примирения там начался в 1956 году (!) по инициативе Испанской компартии, а закончился лишь в 1976-м всенародным референдумом, на котором победила идея предать забвению братоубийственную войну. Активную миротворческую роль сыграла и католическая церковь.

Нельзя исключать, что в таких условиях окрыленная внезапной победой ОУН(б) вернулась бы к более понятным «старым» участникам националистического движения установкам о монопартийном устройстве политической системы (в духе первой программы ОУН 1929 года), основанной на постулатах «национальной диктатуры» и власти вождя, подконтрольного только своей совести. Вряд ли бы место «Вождя ЗУР» имел реальные шансы получить Степан Бандера, давно уже превратившегося в символ национально-свободительной борьбы. Маловероятно, что лидеры ОУН в Украине стали бы делиться властью с восстановившимися партиями национал-демократического, национал-либерального, национал-клерикального толка. Неизбежным становился конфликт между лидерами ОУН(б) — носителями левоцентристских, «народнических» взглядов на государственное устройство и социально-экономическое развитие, и сторонниками авторитарного управления с элементами ксенофобии, выходцами из верхушки галицкого общества.

Скорее всего, не обошлось бы без разногласий вокруг места в истеблишменте ЗУР среди бывших предводителей повстанческого движения. Наверняка в них активную роль (если не самодовлеющую) играла бы Украинская государственная служба безопасности с влившимися в нее кадрами СБ ОУН (привыкшими действовать вне правового поля описанными выше брутальными методами) во главе с патологически подозрительным и жестоким Николаем Козаком-«Смоком». Проект создания такого ведомства, жестко проводящего политическую линию националистов, и имеющего командные кадры исключительно из их числа, был разработан в ОУН(Б) еще в 1940 году.

Трудно судить, получил бы тот же В. Кук солидную должность в правительстве ЗУР (например, пост министра сельского хозяйства, с учетом его познаний в аграрном вопросе), или же отправился каторжанином на озокеритовые копальни по обвинению в сотрудничестве с нацистами (напротив, для западных политических кругов создавался бы имидж Р. Шухевича как борца с гитлеризмом).

Авторитарный, жесткий стиль правления мог быть вызван не только политическими традициями правящей ОУН, социально-психологическими особенностями ее функционеров-подпольщиков (в своих френчах и «мазепинках» чем-то напоминавших победивших «барбудос» Фиделя Кастро). Сложным было бы и экономическое положение региона. Даже если представить, что сателлиты СССР не установили бы торговую блокаду ЗУР, единственными источниками получения средств на развитие промышленности могли быть экспорт энергоносителей и эксплуатация села. Не было бы солидных капиталовложений из советского единого народнохозяйственного комплекса, тысяч присланных специалистов, врачей и учителей. Вряд ли бы Запад подпитывал 8-миллионное население по воздушному мосту на манер Берлинского 1948 года. Охваченной проблемами аграрно-сырьевой стране как раз бы подошло бы авторитарное монопартийное правление. Тезис Р. Шухевича «хлоп не смеет политиковать» мог бы превратиться в базовый принцип общественно-политического устройства и кадровой политики, а сельский мальчик с Ровенщины Леонид Кравчук вряд ли бы окончил университет и сделал карьеру государственного мужа…

Но как бы ни складывалась историческая судьба региона, сама ОУН никогда не рассматривала будущее Западной Украины в отрыве от остальных украинских земель, выдвинув лозунг соборности Украины, единства всех ее этнических земель. К этому же стремились и творцы исторического акта Злуки 1919 г. между Украинской Народной Республикой и Западноукраинской Народной Республикой. Подход, весьма поучительный и сейчас.

6.7. От «лесной армии» — к «бункерной войне»

Стратегической целью движения украинских националистов в послевоенный период стало свержение советской власти в Украине путем «национальной революции» и построение Украинского государства на основах демократии и социальной справедливости, определенных III Чрезвычайным большим сбором ОУН(б) в августе 1943 г. В основу тактики подполья была положена установка о сохранении «политической и воинской революционной организации, которая в освободительный период создаст стержень народа и его руководство», развитии «революционно-подпольных клеток во всех средах жизни СССР». Ближайшие задачи движения сопротивления состояли в мероприятиях по срыву советизации региона методами антисоветской пропаганды и агитации, саботажа мероприятий режима в социально-экономической сфере силовыми (боевыми и диверсионно-террористическими) средствами.

Значительные потери и неравенство сил, наряду с необходимостью сохранения собственных рядов и срыва советизации региона, привели к появлению новой тактики вооруженного подполья ОУН. Акцент делается на минимизации столкновений с силовыми структурами противника, сохранение собственной организационно-кадровой структуры, а острие борьбы оборачивается против гражданской администрации, колхозного строительства и других социально-экономических мероприятий власти, а также лиц, активно сотрудничавших с нею. При этом суть тактики ОУН принципиально ничем не отличалась от аналогичных примеров в истории народов мира (взять хотя бы антиколониальные движения, изобиловавшие примерами жестокости по отношению к представителям метрополии и «предателям» внутри своих наций). Одновременно новая тактика придала ситуации в Западной Украине характер гражданского конфликта, сформировала у жертв противоборства и их потомков механизм аффективной памяти, до сих пор препятствующий национальному примирению.

В докладной записке Управления по борьбе с бандитизмом НКВД УССР (сентябрь 1945 г.) говорилось, что ОУН осуществляет переход от массовой организации к «ордену верных». Акцент в работе смещается к низовым звеньям «район-боевка». Существенные изменения вносятся в организационное построение подполья: ликвидируются областные, уездные и подрайонные проводы (вместо последних вводятся «кустовые», охватывающие несколько населенных пунктов). Распускается ряд отраслевых референтур — воинская, женская, Украинского красного креста (считалось, что она особенно «засорена сексотами»), «юнацтва», хозяйственная. Вводится специальная референтура связи в составе Центрального, окружных и надрайонных проводов. Первоочередное внимание отводилось сохранению референтур пропаганды и СБ, что само по себе подчеркивало приоритеты послевоенной деятельности подполья.

Организационно сеть подполья приобретает такой вид:

— Провод ОУН в Украине во главе с Р.Шухевичем (до 5 марта 1950) и Василием Куком (до 23 мая 1954);

— «Большие» краевые проводы «Галичина» (в составе «малых» краевых проводов «Запад-Карпаты» (Станиславская, Черновицкая, Закарпатская области); «Буг-2» (Львовская и Дрогобычская области); «Северо-Западных украинских земель» («малые» краевые проводы «Москва» (Волынская и частично Ровенская области, южные районы Белоруссии), «Одесса» (Ровенская и частично Тернопольская области) и «Подолье»).

Куратором подполья «Северо-Западных украинских земель» непосредственно выступал заместитель Р. Шухевича — В. Кук («Лемиш»);

— окружные проводы (охватывали 10—15 районов);

— надрайонные проводы, по 3—6 в окружном;

— районные проводы, по 3—5 в надрайонном. Районные проводы считались ведущим звеном нелегальной сети;

— кустовые (по 2—4 в районном), которые состояли из «станичных» организаций (населенный пункт).

Краевой провод Закерзонья (юго-восток Польши) имел отдельный статус и подчинялся Центральному проводу. Кроме подполья, вводилась так называемая «легальна сетка» из членов ОУН и «симпатиков», живших открыто и выполнявших разнообразные функции по обеспечению борьбы нелегалов.

К 1 декабря 1946 г. действовало, по оценкам МГБ УССР, 5 краевых, 17 окружных, 38 надрайонных, 117 районных проводов (в рамках проводов - 2694, в отдельных группах - 1785 человек, подпольщиков-одиночек — 2151). Как правило, реальная численность подпольщиков была выше проходившей по оперативным учетам органов госбезопасности. Разгромленные проводы восстанавливались, в том числе за счет перехода на нелегальное положение людского резерва: «Запад-Карпаты» — шесть, «Подолье» — пять, «Буг-2» - три раза!

Подполье прибегало к строительству законспирированных, замаскированных хранилищ («бункеров», «крыивок») разнообразных конструкций. Лишь за январь—апрель 1946-го во Львовской области разрушили в ходе оперативно-войсковых операций 2517 бункеров. В поселке Топильское Перегинского района Станиславской области они были обнаружены в 44 домах из 105. «Бункерной войне» способствовали и природно-географические условия региона (так, 65% территории «наиболее пораженной бандитизмом» Станиславской области приходилось на горно-лесистую местность, до 80% северных районов Волынской и Ровенской областей охватывали лесисто-болотные массивы).