8. Глазной недуг

8. Глазной недуг

В летную жару мы, пацаны, в этих копонях купались. Берег и дно были илистыми. После нескольких барахтаний, вода превращалась в сплошное мутиво. Чтобы забраться опять в этот водоем, нужно было ждать, когда ил осядет. Ждать приходилось долго. Сидеть и ждать, когда вода станет светлой, было недосуг, поэтому барахтались в этой грязи. От частого нахождения в грязной воде у меня разболелись глаза. Роговица глаз становилась красной. Было лето 1943 года, рядом фронт, потом эвакуация. Заниматься лечением моих глаз было недосуг. После освобождения от немецкой оккупации, родители занялись моим лечением. Было принято решение отправить меня вместе с мамой в г. Орел к сестре Натальи. Областная детская поликлиника располагалась рядом с квартирой сестры. Мама водила меня к окулисту. Лечение шло медленно. Когда маму положили в больницу на операцию, в поликлинику меня водила моя тетя Анна Михайловна, потом я ходил один. Мне капали какие-то лекарства, от которого расширялись зрачки. Я не мог читать, т.к. буквы и строчки расплывались. Улучшение практически не было. К сестре приходила знакомая полячка. Она изъявила желание помочь мне – заговорить мой недуг. Заговор заключался в следующем. Мою голову она накрывала красной материей, над головой сжигалась конопляная пакля, делались какие-то движения портновскими ножницами, все это сопровождалось заклинаниями. После таких процедур зрачки пришли в норму, но мой недуг остался. После более трех месяцев лечения в поликлинике, сестра отвела меня на дом к профессору В. Н. Преображенскому. Он, наряду с работой в Областной больнице, вёл платный прием на квартире. Он осмотрел мои глаза. Поставил диагноз – золотуха. Сестра удивилась: «От чего золотуха? Ведь он не ест сладкое. Его просто у нас нет». Профессор ответил: «Он же ест картошку, свеклу. Вот вам и углеводы». Направил меня в стационар. Там я пробыл около трех недель.

В то время в глазном отделении лежало много ребят получивших ранение глаз при «работе» с боеприпасами, оставленных на полях сражений. Их было очень много немецких и наших. Ребята подбирали, разбирали, взрывались. Много мальчишек погибло, а другие получали увечья. Доходило до трагедий. Одна наша дальняя родственница, по дороге из Орла в деревню, подобрала аккуратный синий кругляшек. Решив сделать подарок сыну. Положила его в ведро. И он всю дорогу, пока она шла домой, катался и погромыхивал в ведёрке. Сынишка, играя с этой кругляшкой, взорвался и погиб на месте. Оказалось это игрушка обычной гранатой – «лимонкой». Так мать сама принесла смерть своему сыну. В больницу поступил парнишка с оторванной кистью правой руки, и поврежденным глазом. Он глушил рыбу. Граната разорвалась у него в руке. Помню, как Василий Николаевич уговаривал мать десятилетнего мальчишки дать согласие на удаление поврежденного глаза. Демонстрировал такого же мальчика, который почти ослеп. Доказывал: «Если не удалить погибший глаз, то второй целый, через некоторое время погибнет». Женщина плакала, не хотела соглашаться на операцию.

При очередном посещении больницы, профессор Преображенский сказал сестре Наташе: «Надо добыть рыбьего жира». Продукт был дефицитный, как большинство других, во время войны. Наташа достала сначала четвертинку, а когда я ее выпил, достала еще одну. Недуг, от которого я страдал почти год, испарился. Краснота роговицы исчезла, глаза перестали гноиться. Я стал лучше видеть. Меня выписали. Череда росла рядом с нашим домом на сыром лугу. Мама мне ее оттапливала целыми четвертями. Этот отвар я пил как воду. Последствие болезни сказалось больше всего на левом глазу. На нем образовалось маленькое бельмо и ослабило зрение. Сейчас левый глаз сохранил только 30% зрения. Спасает пока правый, но покраснение роговицы иногда проявляется, особенно по утрам.

Во время болезни глаз я не мог читать, да и книг-то почти не было. Про детские книги, которых сейчас в избытке, я не имел представления. Выручало радио, круглый черный диск, висевший на стене. Утром сестра уходила на работу, племянница в детский сад. Я оставался в квартире один и слушал радио. С большим интересом слушал литературные передачи, театр у микрофона, научно-популярные программы. Музыкальные передачи меня не занимали. По сей день благодарен дикторам и работникам Московского радиокомитета. Через их передачи я узнал много интересных и полезных вещей.

Иные передачи звучат по радио и показывают по телевидению в настоящее время. Как большое достижение и успешность преподносят новости – сколько жен или мужей успела поменять та или другая знаменитость. Семья, целомудрие втаптывается в грязь. Культ силы, денег выдвигается на первый план. Взахлёб сообщается об очередном убийстве, изнасиловании, грабежах, авариях и прочих безобразиях. Нас постепенно приучают к тому, чтобы мы воспринимали эти трагедии, как обычную повседневность. Когда случиться несчастье (убьют или ограбят) с нами или нашими близкими, принимали как неизбежность (божий промысел). Вели себя безропотной скотиной. В этом цель наших средств СМИ и правительства.