Глава пятая. Оборона Новороссийска

Глава пятая. Оборона Новороссийска

В конце июля 1942 г. немецко-фашистское командование, создав значительное превосходство в живой силе, танках и авиации, приступило к осуществлению плана «Эдельвейс» — захвату Кавказа.

Ведя тяжелые арьергардные бои, войска Донской группы Северо-Кавказского фронта 5 августа оставили Ворошиловск (Ставрополь). С прорывом подвижных соединений противника к Армавиру и Майкопу создалась угроза выхода его войск к Туапсе и окружения с суши Приморской группы Северо-Кавказского фронта. 6 августа враг устремился к Краснодару. В середине августа войска Северо-Кавказского фронта, не располагавшие достаточными резервами и крупными подвижными силами, в условиях господства в воздухе вражеской авиации вынуждены были отойти к предгорьям северо-западной части Главного Кавказского хребта. Однако в результате упорных кровопролитных сражений и боев в задонских и Сальской степях были сорваны попытки гитлеровцев окружить группировку наших войск между Доном и Кубанью и выйти на Черноморское побережье в районе Туапсе. Потеряв свыше 54 тыс. солдат и офицеров, враг вынужден был замедлить темп наступления и перейти к перегруппировке сил. И тем не менее командование группы армий «А» уже торжествовало победу, [127] донося в ставку Гитлера, что войска Красной Армии уже не способны организовать упорную оборону, что их сопротивление в районе Новороссийска, как и в излучине Терека, можно быстро сломить. Реляция немецко-фашистского командования гласила: «Кажется, что противник по всему фронту выставил на передовой линии все имеющиеся в его распоряжении силы и что после прорыва этой линии сопротивление противника будет сломлено».[112]

Оценивая обстановку таким образом, главное командование сухопутных войск вермахта решило продолжить, наступление на Кавказ: 1-я танковая армия должна была наступать из района Пятигорска на Орджоникидзе, Грозный, Махачкалу и Баку; 49-й горнострелковый корпус по Военно-Грузинской, Военно-Осетинской и Военно-Сухумской дорогам — на Сухуми и Кутаиси; 17-я армия — вдоль побережья Черного моря от Анапы на Батуми. Последнему направлению, пролегавшему через Новороссийск, противник придавал исключительно важное значение. В плане наступления на Кавказ, разработанном [128] гитлеровским командованием еще в июле 1941 г., из трех возможных направлений преодоления Главного Кавказского хребта предпочтение отдавалось шоссейной дороге, идущей по Черноморскому побережью от Новороссийска до Батуми. В частности, в нем отмечалось, что эта дорога «…находится в хорошем состоянии… и пригодна для движения моторизованных войск без всяких ограничений. Однако она находится в сфере огня русского Черноморского флота… При поддержке флота противник будет особенно упорно оборонять ее как раз в районах, где расположены… порты».[113] Исходя из такой оценки обстановки (которую нельзя не признать весьма обоснованной), немецко-фашистское командование настойчиво стремилось овладеть приморской дорогой. Первым шагом к этому должен был стать захват Новороссийска и Туапсе.

В процессе осуществления плана «Эдельвейс» уточнялись его детали, но неизменной оставалась основа — скорейший захват прибрежной дороги и военно-морских баз, на это были направлены значительные силы 17-й сухопутной и 1-й танковой армий, действовавших на Кавказе. Выполнив намеченные планом задачи, противник надеялся добиться господства на морских коммуникациях и обеспечить поддержку своих сил с моря, что сыграло бы исключительно важную роль в развитии дальнейшего наступления войск вдоль Кавказского побережья Черного моря.

Приступая к осуществлению плана «Эдельвейс», командование группы армий «А» готовило форсирование Керченского пролива. Как явствует из журнала боевых действий группы армий «А», 15 августа начальник штаба 11-й армии сообщил из Крыма в штаб группы армий, что давно намеченная операция «Блюхер-II» начнется утром 17 августа.[114] В ходе этой операции 73-я и 9-я пехотные дивизии, форсировав пролив, должны были овладеть Таманским полуостровом, а затем захватить Новороссийск и Анапу. 44-му армейскому корпусу при поддержке 57-го танкового корпуса предписывалось занять побережье от Туапсе до Адлера. Наступал кульминационный момент — оборона Новороссийска становилась главным событием битвы за Кавказ. [129]

Оборонительный период битвы за Кавказ продолжался до 31 декабря 1942 г. Боевые действия велись на фронте протяженностью восемьсот километров и на пятьсот километров в глубину. По продолжительности, пространственному размаху и численности участвовавших в ней сил оборона Кавказа была одним из крупнейших событий 1942 г. Важнейшей особенностью этой операции, оказавшей большое влияние на ее ход и результаты, было широкое и тесное взаимодействие всех видов наших Вооруженных Сил, и в частности сухопутных войск и Военно-Морского Флота. Особенно ярко это проявилось в период обороны Новороссийска, а затем и Туапсе. Участвуя в битве за Кавказ, Черноморский флот, прикрывая стратегический фланг наших войск от ударов противника с моря, оказывал им поддержку действиями авиации и артиллерии надводных кораблей, высаживал десанты морской пехоты, вел борьбу на морских коммуникациях. Кроме того, обеспечение морских перевозок в интересах войск, оборонявших Кавказ, в течение всего периода, когда основные внешние сухопутные коммуникации были почти полностью нарушены противником, трудно переоценить.

В нашей военно-исторической литературе начало обороны Новороссийска принято относить к 19 августа 1942 г. Это справедливо, если иметь в виду развертывание боевых действий на непосредственных подступах к Новороссийску. Действительно, немецко-фашистские войска, начав 19 августа наступление из района Краснодара на Крымскую, на следующий день подошли к передовому рубежу обороны Новороссийской военно-морской базы. Но судьба Новороссийска, а следовательно, в значительной степени и Черноморского флота, а также весь дальнейший ход событий на приморском фланге южного крыла советско-германского фронта были связаны с борьбой за Таманский полуостров, начавшейся значительно раньше. В этой борьбе непосредственное участие принимали воины 17-й армии, моряки Черноморского флота и Азовской военной флотилии.

Следует отметить, что к началу войны сколько-нибудь сложившейся и обеспеченной в инженерном отношении системы обороны Новороссийска с суши не существовало. Имелись лишь ориентированные на защиту с моря береговые батареи на Мысхако (четырехорудийная 152-мм) и в Геленджике (трехорудийная 130-мм), а также батареи в районе кордона Ильича, на мысе Панагия и в [130] некоторых других пунктах восточного побережья Керченского пролива. Иных оборонительных сооружений, а также войск, кроме пограничных частей, на Таманском полуострове в то время не было (ЦВМА, ф. 2, он. 1, д. 810, л. 126, 127).

В описываемый период ответственность за оборону Новороссийской военно-морской базы[115] с суши была возложена на сухопутные войска. Думается, что опыт обороны Лиепаи, Таллина и Одессы не был учтен в должной степени при создании системы обороны Новороссийска. Правда, 25 сентября 1941 г. командир базы направил Военному совету Черноморского флота доклад о состоянии обороны Новороссийска, в котором констатировал, что сухопутная оборона города организована плохо, и просил воздействовать на командование Северо-Кавказского военного округа. К сожалению, решение командующего флотом оборону базы «строить самостоятельно, совместно с округом»[116] не внесло сколько-нибудь реальной определенности в регламентацию сфер ответственности округа и базы за осуществление оборонительных мероприятий. Но все же в конце 1941 г. к созданию системы обороны Новороссийской военно-морской базы была привлечена инженерная служба Черноморского флота, части которой в короткие сроки установили еще две береговые четырехорудийные 100-мм батареи, а также пять зенитных и противокатерных батарей.

Сложившаяся после оставления нашими войсками Крыма обстановка со всей очевидностью свидетельствовала о необходимости ускоренного создания системы обороны Таманского полуострова и Новороссийской военно-морской базы, на что неоднократно обращал внимание Генеральный штаб. Тем не менее только в конце ноября 1941 г., т. е. когда противник уже занял Керченский полуостров, по указанию командующего флотом начались рекогносцировка местности и выбор рубежей сухопутной обороны базы. Были намечены три рубежа: передовой — протяженностью 92 км по левому берегу реки Кубань на расстоянии 40–60 км от базы; [131] основной — протяженностью 135 км на удалении 25–35 км от Новороссийска, правый фланг которого должен был выходить к Черному морю у мыса Дооб, а левый — у Анапы; тыловой — протяженностью 42 км на удалении 10–24 км от города. Кроме того, предусматривалось строительство противодесантного рубежа на десантно-доступных участках побережья от Благовещенской до селения Архипо-Осиповка.

Создание намеченных рубежей шло медленно, что объяснялось, очевидно, не только большой загруженностью инженерных и строительных частей флота, выполнявших оборонительные работы в районах Севастополя, Керчи и других опорных пунктов на побережьях Черного и Азовского морей, но и недостаточно ясным пониманием реальности и масштабов надвигающейся угрозы.

В ноябре 1941 г. началось строительство оборонительных объектов на участке тылового рубежа в районе Волчьи Ворота, Семигорье. Через месяц сюда из Севастополя прибыло строительное подразделение инженерной службы флота численностью около 500 человек. Оно же возводило затем оборонительные объекты на основном рубеже в районе Су-Псех, Натухаевская, а с марта 1942 г. — на участке Крымская, Абинская. 27 марта 1942 г. командиром военно-морской базы в штаб флота был направлен доклад, в котором отмечалось, что «…для обороны базы с суши создается оборудованный сухопутный фронт, способный отразить как внезапные нападения, так и длительную осаду». К сожалению, для подобной характеристики обороны базы не было достаточных оснований, так как инженерное оборудование рубежей было выполнено всего на 20 %, да и в самом документе отмечались значительные недостатки в организации системы обороны. Указывалось, в частности, что береговые батареи базы недостаточно обеспечены средствами связи, нет сети выносных постов для корректировки огня по наземным целям, не налажено взаимодействие зенитной артиллерии и истребительной авиации; отсутствует целенаправленное руководство зенитным огнем, который ведется интенсивно, но беспорядочно, и т. д..[117] За все эти и другие допущенные серьезные ошибки вскоре пришлось расплачиваться.

В то время как оборонительные рубежи с сухопутного направления строил флот, создание противодесантной [132] обороны базы командование Северо-Кавказского фронта возложило на 1-й отдельный стрелковый корпус, дислоцировавшийся на побережье от Благовещенекой до Лазаревского. Таким образом, сложилась довольно противоречивая ситуация: систему противодесантной обороны с моря готовили сухопутные части, оборону же на сухопутном направлении создавал флот.

Не было и единого органа, который бы повседневно координировал и контролировал в целом строительство оборонительных сооружений на побережье и на сухопутном направлении. Северо-Кавказский фронт не уделял этому направлению достаточного внимания. И, видимо, не случайно, что общую схему сухопутной и противодесантной обороны и сроки ее строительства Военный совет фронта рассмотрел и утвердил лишь 25 июня 1942 г. В плане предусматривалось завершить создание противодесантной обороны к 1 июля, рубежа прикрытия на окраинах Новороссийска — к 25 июля, основного рубежа на главных направлениях — к 25 сентября, рубежей на остальных направлениях, а также отсечных позиций между рубежами — к 1 октября 1942 г.

В соответствии с указаниями Военного совета фронта в июле — августе 1942 г. инженерная служба флота приступила к созданию рубежей обороны Туапсинской военно-морской базы, передав основную часть строительства оборонительных рубежей в районе Новороссийска частям 28-го управления особого строительства 47-й армии. После выхода противника к основному рубежу в районе Крымской (19–20 августа) дальнейшие оборонительные работы на новороссийских рубежах выполнялись только силами войск 47-й армии и военно-морской базы.[118] Личный состав строительных и инженерных частей армии и флота, а также гражданское население, привлеченное к строительным работам, заготовке и транспортированию строительных материалов, рытью траншей и т. п., самоотверженно трудились, создавая оборонительные рубежи. О размахе работ, выполненных ими, говорят следующие цифры: с ноября 1941 г. по август 1942 г. было сооружено около 40 артиллерийских и до тысячи пулеметных дотов и дзотов, 340 командных и наблюдательных пунктов, более 400 убежищ и площадок для пушек и минометов, созданы минные поля почти на 50 км по фронту. На танкоопасных направлениях были вырыты противотанковые [133] рвы, установлены надолбы и ежи. Среди наиболее важных объектов, введенных в строй в это время, следует отметить аэродромы на Мысхако и в районе Анапы, стационарные батареи в Широкой балке, возле Анапы и у мыса Пенай (№ 675–130-мм, № 464–102-мм и № 394–100-мм), зенитные батареи, защищенные командные пункты на девятом и двенадцатом километрах Сухумского шоссе. Однако многое из намеченного выполнить не удалось, в частности не были защищены проволочными заграждениями оборонительные сооружения на подступах к Новороссийску. Имелись и другие существенные недостатки. Так, значительная часть укреплений не отвечала требованиям обороны и в последующем не использовалась, многие огневые точки имели небольшой сектор обстрела, отсутствовали скрытые подходы к ним и др.

К сожалению, в планах строительства приоритет отдавался созданию системы противодесантной обороны. Это же подтверждало и ориентирование позиций на местности: большинство из них было обращено в сторону моря и Цемесской бухты.[119]

Таким образом, хотя к началу наступления противника на новороссийском направлении работы по созданию оборонительных рубежей на сухопутных направлениях были далеки от завершения, все же, опираясь на них, наши войска в дальнейшем сумели закрепиться на ряде участков и замедлить продвижение противника к Новороссийску.

В состав Новороссийской военно-морской базы (по состоянию на 20 июля 1942 г.) входили учебный дивизион подводных лодок (в основном типа «М»), который базировался в Поти и в других южных портах, бригада торпедных катеров (15 единиц) и кораблей Охраны водного района (ОВР). ОВР располагал преимущественно канонерскими лодками, переоборудованными из мобилизованных шхун и сейнеров, сторожевыми кораблями и катерами, тральщиками и катерами-тральщиками (всего около 30 единиц). Заходившие в Новороссийск по заданию командования флота крейсера и эскадренные миноносцы оставались в подчинении командиров своих соединений.

B состав береговых частей базы входили артиллерия береговой обороны (девять стационарных и подвижных [134] батареи со 45–152-мм орудиями), зенитный артиллерийский полк (около 30 орудий), два отдельных зенитных дивизиона (26 орудий), 142-й (1180 человек) и 323-й (650 человек) отдельные батальоны морской пехоты, 179-й инженерный батальон (около 500 человек) и некоторые другие подразделения.[120] В ведении военных моряков находилась только Лесная пристань с прилегающей к ней территорией, где имелись лишь небольшие мастерские для ремонта и текущего обслуживания артиллерийского и торпедного вооружения кораблей. Склады боеприпасов и жидкого топлива были расположены за чертой города. Для военных целей можно было использовать порт в северной части Цемесской бухты, который в предвоенное время обеспечивал деятельность гражданских морских торговых и промысловых ведомств.

Исходя из состава сил и оборудования Новороссийской военно-морской базе отводилась роль тыловой базы флота, но в силу обстановки, сложившейся на южном фланге советско-германского фронта, уже с первых месяцев войны она играла заметную роль в обеспечении действий Черноморского флота, и прежде всего морских перевозок. Отсюда на транспортах и боевых кораблях в Одессу, Севастополь и на Керченский полуостров доставлялись войска и различные грузы. Новороссийск фактически сыграл роль главной базы флота в подготовке и обеспечении сил, участвовавших в Керченско-Феодосийской десантной операции. После овладения Керченским полуостровом и до эвакуации оттуда войск Крымского фронта порт ежедневно принимал и отправлял по 14–16 судов.[121]

С приближением фронта к Новороссийску и после перебазирования основных сил флота из Севастополя в порты Кавказского побережья основным пунктом базирования, а точнее стоянки малых кораблей Новороссийской военно-морской базы стала Геленджикская бухта, где отремонтировали и построили новые небольшие причалы. В устье реки Мезыбь в Фальшивом Геленджике дислоцировалась маневренная база торпедных катеров. В самом Геленджике были созданы командные пункты, оборудованные радио- и проводной связью. Но ни в Новороссийске, ни в Геленджике судоремонтных предприятий не было, поэтому в тех случаях, когда ремонт нельзя [135] было выполнить силами экипажей, корабли направлялись в южные порты Кавказского побережья.

Учитывая важное значение Новороссийска в обеспечении боевых действий войск и сил флота, противник неоднократно пытался разрушить портовое хозяйство, нарушить деятельность базы. С этой целью его авиация многократно наносила массированные бомбовые удары по объектам базы и порта, по кораблям и судам, находившимся в Новороссийске, Анапе и Геленджике, ставила мины на фарватерах и в акватории портов.

Вражеская авиация действовала в благоприятных условиях. Базируясь на аэродромы Крыма, а затем и Северного Кавказа, 4-й воздушный флот люфтваффе находился в непосредственной близости от наших объектов и мог при необходимости быстро сконцентрировать свои силы для удара по ним. В то же время авиация Черноморского флота вынуждена была использовать плохо оборудованные аэродромы и грунтовые площадки на Кавказском побережье, а задачи приходилось решать сложные и разнообразные как на суше, так и на море.

Из-за слабости зенитного прикрытия Новороссийской военно-морской базы и острой нехватки истребителей противнику удавалось наносить ее объектам и кораблям значительный ущерб. Особенно ощутимый урон Черноморский флот понес 2 июля 1942 г. В налете вражеской авиации участвовало 64 бомбардировщика Ю-88 и 15 истребителей Ме-109. Они сбросили свыше 170 бомб, потопили лидер «Ташкент», эсминец «Бдительный», два транспорта и буксир, повредили минный заградитель, два эсминца, подводную лодку, плавучий док и несколько других кораблей и судов. Ожесточенным авианалетам город подвергался также с 10 по 18 августа, т. е. в те дни, когда войска противника уже выходили на ближние подступы к городу.

Реальная угроза прорыва немецко-фашистских войск к Новороссийску возникла 12 августа, после того как наши войска оставили Краснодар. Германское командование было уверено, что 5-му армейскому корпусу удастся с ходу прорвать оборону города; одновременно оно планировало силами 44-го армейского и 57-го танкового корпусов нанести удар через Хадыженскую на Туапсе. Ставка ВГК своевременно разгадала замысел врага и предприняла срочные меры, чтобы сдержать его натиск на этих направлениях. 10 августа командующий Северо-Кавказским фронтом получил указание силами 32-й гвардейской [136] стрелковой дивизии и 236-й стрелковой дивизии в три-четыре линии перекрыть на всю глубину дорогу Майкоп — Туапсе и ни в коем случае не пропустить здесь противника, а на усиление обороны Новороссийска направить 77-ю стрелковую дивизию, сняв ее с Таманского полуострова, оборону которого возложить на части и соединения флота.[122]

Захват Новороссийска и Туапсе и выход на побережье Черного моря казались противнику делом ближайших дней; фашистское командование уже подсчитывало, какие авиационные соединения после этого можно будет снять с новороссийского и туапсинекого направлений и перенацелить на поддержку наступления на Сталинград.

Было бы ошибкой думать, что план противника достичь успеха одновременно на новороссийском и туапсинском направлениях был чистой авантюрой. В своих расчетах немецко-фашистское командование опиралось на благоприятные поначалу результаты начавшегося наступления и значительное превосходство в силах. Перегруппировав войска, оно сосредоточило для наступления на Новороссийск две пехотные и три кавалерийские дивизии, а на Туапсе — пять пехотных и две моторизованные дивизии. Но, как показали дальнейшие события, все попытки врага прорваться к Черноморскому побережью в районе Туапсе и тем самым достичь ближайшей цели — выйти к приморскому шоссе — оказались тщетными.

Благодаря своевременной перегруппировке сил к середине августа сопротивление наших войск возросло. Войскам, действовавшим на приморском фланге фронта, сначала удалось снизить темп вражеского наступления, а 17 августа остановить дальнейшее продвижение соединений немецких 1-й танковой и 17-й армий на линии Темнолесское, Черноморское, Дербентская, Абинская, Черноерковская.

Не добившись успеха на туапсинском направлении, противник решил взять реванш под Новороссийском. Командование фронта, предвидя такой поворот событий, еще 14 августа приказало организовать прочную оборону в непосредственной близости от Новороссийска: в районах перевала Бабича, Геленджика, Кабардинского перевала, Цемесской бухты, перевала Маркотх, населенных пунктов Мефодиевский, Верхнебаканский, Новороссийска, [136] шоссе, ведущего из Анапы в Верхнебаканский, Васильевки, Южной Озерейки и других.[123] Ответственность за оборону Новороссийска и Таманского полуострова по-прежнему лежала на командующем 47-й армией, который находился в станице Гостагаевской, а за морскую оборону — на командующем Азовской военной флотилией, находящемся в Су-Псех.

В этих условиях становилась очевидной необходимость объединить все силы в районе Новороссийска в оборонительный район под единым командованием так, как было в свое время сделано при организации, обороны Одессы и Севастополя. Эта проблема с каждым днем становилась все более актуальной, и медлить с ее решением было бы уже непростительной ошибкой. Реальные преимущества такой организации обороны базы особенно были ясны ее непосредственным участникам.

17 августа Военный совет Азовской военной флотилии направил Военному совету Черноморского флота телеграмму:

«Командующему Черноморским флотом вице-адмиралу т. Октябрьскому.

14.00 17 августа 1942 года передовые части противника — северная окраина Абинская, до роты пехоты противника. По дороге между Ахтырская — Абииская — 10 танков, 40 автомашин. Это означает, что противник вышел на непосредственные подступы к Новороссийску. Если НОР не будет создан немедленно с концентрацией всех сил флота и армии, обороняющих Темрюк, Таманский полуостров, обводы Новороссийска, возникает прямая угроза Новороссийску.

Кроме этого, отсутствие единого твердого командования в Новороссийске не обеспечивает наиболее полного использования всех возможностей для усиления обороны…». Далее предлагалось:

«1. Немедленно назначить единого командующего морской и сухопутной обороной Новороссийска с флагманским командным пунктом в Новороссийске.

2. Снять полевые части флота и подвижную артиллерию с Таманского полуострова и эвакуировать Темрюк, что даст до двух бригад морской пехоты и до полка полевой артиллерии, переведя их на оборону Новороссийска.

3. Держать Таманский полуостров одним батальоном морской пехоты при поддержке береговой артиллерии до [138] полного расстрела боезапасов. Горшков, Прокофьев, Моргунов.»

Генерал-майор береговой службы П. А. Моргунов являлся заместителем командующего флотом по сухопутным войскам и находился в то время на командном пункте флотилии.[124]

18 августа Ставка утвердила это предложение, о чем штаб флотилии был извещен 20 августа (ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 32, л. 148; ЦВМА, ф. 175, д. 32 688, л. 102.).

В приказе командующего Северо-Кавказским фронтом было указано, что Новороссийский оборонительный район создается в целях обеспечения «прочной обороны Новороссийской военно-морской базы и всего левого фланга Северо-Кавказского фронта.[125] В состав НОР были включены 47-я армия, 216-я стрелковая дивизия 56-й армии, корабли и части Азовской военной флотилии, силы Темрюкской, Керченской и Новороссийской военно-морских баз, сводная авиагруппа Черноморского флота (237-я авиадивизия 5-й воздушной армии и части ВВС флота). Командующим НОР был назначен командующий 47-й армией генерал-майор Г. П. Котов, его заместителем по морской части и членом Военного совета НОР — командующий Азовской военной флотилией (автор этих строк).

Здесь уместно отметить, что практика включения представителей Военно-Морского Флота в состав военных советов сухопутных объединений (стратегических направлений, фронтов, армий) и создание при их штабах специальных морских групп из офицеров, наиболее подготовленных в отношении вопросов управления, организации и планирования боевых действий, оказала положительное влияние на установление тесного взаимодействия армии и флота.

В целях усиления руководства обороной были объединены не только командование, но и штабы морских и сухопутных соединений. Заместитель командующего, член Военного совета фронта адмирал И. С. Исаков приказал: «Штаб контр-адмирала т. Горшкова считать морской частью штаба НОР. Начштаба АВФ — считать замначштаба НОР по морской части».[126] Были введены должности заместителей начальников оперативного и разведывательного отделов штаба НОР по морской части. [139]

Командующий фронтом поставил перед сухопутными войсками и военно-морскими силами следующие задачи: измотать противника на подходах к Новороссийску со стороны Таманского полуострова и с севера, со стороны реки Кубань; не допустить его прорыва внутрь оборонительного района, а в случае проникновения отдельных групп уничтожить их перед внутренним обводом Новороссийска; не допустить высадки морского десанта. Командующему НОР приказывалось построить боевые порядки в соответствии с этими задачами, оставив морские части в обороне Таманского полуострова; выдвинуть к реке Кубань и на восток до Федоровской разведывательные отряды; закончить оборонительные сооружения по основному обводу (Анапа, Гостагаевская, Крымская, Абинская, Шапеугская, Эриванская, Фальшивый Геленджик) и занять их частями 83-й морской стрелковой бригады, 103-й стрелковой бригады и 216-й стрелковой дивизии; 77-ю стрелковую дивизию оставить в качестве главной маневренной группировки в районе населенных пунктов Большевик, Верхнебаканский, Тоннельная. Предписывалось создать постоянные гарнизоны на горных проходах и тем самым блокировать их, уделив особое внимание маршрутам, ведущим к Новороссийску, Анапе и Геленджику. Морская артиллерия должна была пристрелять все проходы и развернуть корректировочные посты в боевых порядках пехоты. К 21 августа надлежало заградить неохраняемые горные проходы и сделать их недоступными для противника.

В приказе значительное место отводилось указаниям по деятельности Новороссийской военно-морской базы. Предписывалось закончить строительство внутреннего оборонительного рубежа по горному кряжу от Южной Озерейки через Волчьи Ворота, по хребту Маркотх, Кабардинскому перевалу до Фальшивого Геленджика, а для его обороны использовать зенитную артиллерию и все артиллерийские средства базы. Ответственность за оборону на этом рубеже возлагалась на командира базы. Приказ требовал навести в Новороссийске железный порядок, в целях обороны использовать все людские и материальные ресурсы, сформировать дополнительные части из тыловых подразделений базы, включив их в состав НОР. Кроме того, силы Новороссийской базы должны были решать и свою прежнюю задачу — поддерживать морские коммуникации с Таманью, Анапой, Туапсе и Поти. [140]

Приказ командующего франтом обязывал командующего флотом поддерживать силы НОР с моря и с воздуха в противодесантной и сухопутной обороне; обеспечивать снабжение и пополнение частей, входивших в состав НОР, а также защиту морских коммуникаций, связывавших оборонительный район с фронтом. Создавалась и смешанная авиационная группа НОР из 237-й истребительной авиадивизии фронта и некоторых частей ВВС флота.

Командование фронта выражало уверенность, что «…все бойцы, командиры и политработники 47А, АВФ и ЧФ, до сих пор оказывавшие упорное сопротивление врагу и не раз его бившие в частных столкновениях, и теперь поставленную перед ними решающую задачу — не допустить противника к побережью Черного моря, к порту и морской базе Новороссийск — с честью выполнят».[127]

Для обороны Новороссийска с моря были выделены береговая артиллерия (73 орудия), корабли базы (три канонерские лодки, минный заградитель, 15 торпедных катеров и другие плавсредства) и авиация флота (112 самолетов).

Хотя к 18 августа части, вошедшие в состав оборонительного района, насчитывали около 15 тыс. человек, на направлении главного удара противника было всего 2200 бойцов, 36 орудий, 30 минометов и 36 танков.[128] Остальные силы были рассредоточены на рубежах обороны, обращенных к морю, главным образом на обширном пространстве прибрежного сектора от восточного побережья Керченского пролива до селения Эриванская и Фальшивого Геленджика.

Силы врага, значительно превосходившие силы защитников НОР, насчитывали 27 тыс. человек, 260 орудий, 172 миномета, 64 танка и штурмовых орудия. На аэродромах Керченского полуострова находилось 150 самолетов (90 бомбардировщиков и 60 истребителей), в Феодосийском заливе — 12 гидросамолетов. В портах Керчь и Феодосия базировались 15 торпедных катеров, 30 самоходных барж и других судов.[129] К тому же противник, в руках которого находилась инициатива, имел большую [141] свободу маневра и мог при необходимости усиливать наступавшие группировки на избранных направлениях.

Чтобы остановить врага в этих необычайно сложных условиях, необходимы были четкая организация обороны и эффективное управление всеми имеющимися силами. Важная роль отводилась кораблям и частям военно-морской базы. Еще 12 августа, т. е. за пять дней до сформирования Новороссийского оборонительного района, командующий АВФ отдал приказ командиру базы[130] о принятии неотложных мер по совершенствованию сухопутной обороны непосредственно города, а именно: укрепить артиллерией и подразделениями пехоты господствующие высоты, закрыть проходы в горах; проходы, оставленные для маневра своих частей, пристрелять артиллерией и подготовить к блокированию с помощью мин и завалов.[131] С учетом малой численности сухопутных частей базы было дано указание использовать для решения этих задач и часть экипажей кораблей, личного состава штабов, тыловых учреждений, а также подразделения Азовской военной флотилии, эвакуированные в Кабардинку. К 19 августа из этих частей и подразделений были сформированы два отряда моряков общей численностью около 600 человек.[132] Уже на следующий день они вместе со 142-м отдельным батальоном морской пехоты, с 46-м отдельным зенитным артиллерийским дивизионом и 216-м стрелковым полком 47-й армии заняли проходы через перввал Кабардинский, район Марьина Роща, гора Плоская, Геленджик и Фальшивый Геленджик, перевал Бабича, проходы по проселочным дорогам к Абрау-Дюрсо и к Васильевке, а также в районы Глебовки и Волчьих Ворот. Однако следует признать, что это были весьма скромные силы для решения столь сложных задач. К тому же и управление ими оставляло желать лучшего: порой командиру Новороссийской военно-морской базы, на которого была возложена ответственность за оборону города, не хватало целеустремленности, твердости и решительности.

Обстановка требовала в кратчайший срок навести в городе строжайший порядок, отвечающий осадному положению, [142] и быстро наладить управление силами обороны, поэтому 18 августа командование фронта приказало командующему оборонительным районом назначить комендантом Новороссийска решительного командира, а на командира базы возложить функции командира боевого участка внутреннего обвода Новороссийского оборонительного района.[133] Во исполнение этого приказания комендантом гарнизона был назначен майор Бородянский. Его организаторские способности, воля, личная храбрость в еще большей степени проявились в дни ожесточенных боев за город. Он грамотно руководил боями, появлялся на самых ответственных участках, подавая пример личного мужества бойцам и командирам.

В ходе оборонительных боевых действий, начавшихся 25 июля, войскам Северо-Кавказского фронта удалось сковать главные силы группы армий «А», сорвать замысел противника, который пытался окружить и уничтожить наши войска между Доном и предгорьями Главного Кавказского хребта. Это позволило советскому командованию выиграть время для организации надежной обороны на всем протяжении от Каспийского моря до Таманского полуострова и тем самым остановить вражеское наступление на Кавказ.

В связи с изменением оперативно-стратегической обстановки на южном фланге советско-германского фронта Донская и Приморская группы Северо-Кавказского фронта решением Ставки были расформированы. Часть войск Донской группы перешла в подчинение командования Закавказского фронта. Управление соединениями Приморской группы с 17 августа стало осуществляться непосредственно через штаб Северо-Кавказского фронта.

Меры, принятые по совершенствованию системы обороны на подступах к Северному Кавказу и управлению находившимися здесь войсками и силами, оказались весьма своевременными. 19 августа под Новороссийском разгорелись ожесточенные бои. Нерешенные вопросы организации обороны и управления войсками и силами Новороссийского оборонительного района пришлось решать уже в ходе отражения вражеских атак.

В целях повышения оперативности управления подчиненными силами штаб Азовской военной флотилии 21 августа 1942 г. перебазировался из Су-Псех в Новороссийск. [143] Сразу же стало ясно, что организовать оборону города в сложившихся условиях будет нелегко. Многое, по существу, пришлось делать заново: создавать и отлаживать систему управления всеми силами обороны города, под огнем противника вести инженерное оборудование рубежей. Можно было надеяться, что за период оборонительных боев, ведущихся на берегах Азовского моря и Керченского пролива, как на Черноморском побережье Таманского полуострова, так и в районе Новороссийска будут созданы оборонительные рубежи, которые противник не сможет преодолеть. Но, к сожалению, на так называемом Новороссийском оборонительном обводе не только не было хорошо укрепленных и глубокоэшелонированных оборонительных позиций, но и сам обвод проглядывался с большим трудом. К 19 августа — началу Новороссийской оборонительной операции — передовой рубеж был оборудован только на наиболее опасных участках: Абинская долина, Анапское шоссе, Цемесская долина. Это привело к тому, что отошедшие под Новороссийск войска не смогли в короткий срок на нем закрепиться.

Главный удар противник нанес на участке Северская, Абинская, Крымская. После трехдневных упорных боев наши части оставили Абинскую и Крымскую и отошли к Неберджаевской, где ценой неимоверных усилий им удалось остановить дальнейшее продвижение гитлеровцев и предотвратить их попытку с ходу прорваться к Новороссийску. Из-за отсутствия резервов командование фронта вынуждено было ослабить оборону Таманского полуострова, срочно перебросив оттуда под Новороссийск морскую пехоту и часть артиллерии. Были предприняты и другие меры. Так, в целях усиления обороны с суши артиллерия базы была сведена в три дивизиона, а на переднем крае обороны и господствующих высотах было развернуто восемь корректировочных постов, что позволило вести круговое наблюдение, своевременно открывать огонь по противнику и повысить эффективность стрельбы.

В это же время части 103-й стрелковой бригады и 142-го отдельного батальона морской пехоты при огневой поддержке береговой артиллерии, бронепоезда «Смерть немецким оккупантам!» и авиации сорвали наступление немецко-фашистских войск вдоль шоссе на Верхнебаканский. Но и то, что удалось достичь противнику, создавало реальную угрозу захвата Новороссийска. [144]

22 августа город впервые подвергся артиллерийскому обстрелу.

Чтобы предотвратить прорыв вражеских войск в Новороссийск, заместитель командующего НОР по морской части приказал частям базы занять оборону в районе Цемесской долины и удерживать перевалы Бабича и Кабардинский, высоты с отметками 704,2; 236,9; 503,5; 467,2, гору Долгую и ряд других пунктов. Главная группировка сил была сосредоточена на наиболее ответственном участке фронта — неберджаевском направлении.[134]

Исходя из опыта обороны Одессы и Севастополя были отданы распоряжения по использованию производственных возможностей предприятий базы и города для изготовления мин, гранат, минометов и ремонта боевой техники. В выполнении этого задания командования НОР активно участвовал городской комитет обороны.[135] Он проделал огромную работу по мобилизации гражданского населения для оказания всемирной помощи защитникам города в борьбе с врагом. Бесперебойно работали электростанции, телефонная станция, хлебозавод, холодильник. Жители города оказывали помощь раненым, участвовали в строительстве оборонительных сооружений, завалов и баррикад.[136]

23 августа после захвата противником Неберджаевской и Нижнебаканской перед командованием НОР встала и другая задача — эвакуация жителей и наиболее важных предприятий города. В соответствии с постановлением Военного совета Северо-Кавказского фронта от 23 августа об экстренной эвакуации грузов из Новороссийска необходимо было срочно вывезти около 31 тыс. т грузов (помимо нефтепродуктов). Значительную часть этой работы с успехом выполнил городской комитет обороны.

Бои на новороссийском направлении носили крайне ожесточенный характер. Соединения и части сухопутных войск, занявшие рубежи обороны у Новороссийска, были измотаны непрерывными боями и понесли немалые потери. Некоторые дивизии имели не более трети штатной численности. Морские части были недостаточно подготовлены к ведению боя в полевых условиях.

Враг, не считаясь с потерями, упорно рвался к побережью [145] Черного моря. Вражеская авиация беспрерывно наносила удары по артиллерийским и минометным батареям, самолеты охотились за отдельными группами бойцов, чуть ли не за каждой автомашиной. Атакам пехоты предшествовала мощная артиллерийская подготовка.

Однако, несмотря на массированное применение противником сил, оборона наших войск в целом носила очень упорный характер. При первой же возможности обороняющиеся переходили в контратаки и наносили неприятелю большой урон. Позиции по нескольку раз переходили из рук в руки. Исключительной дерзостью отличались контратаки морских пехотинцев. Они безудержно врывались в боевые порядки гитлеровцев и вступали с ними в рукопашные схватки.

О героизме морских пехотинцев сказано немало. Их подвиги воспеты литераторами, кинематографистами, освещены историками. Но эта тема неисчерпаема. Железная стойкость в обороне и неудержимый порыв в атаке, презрение к смерти, жгучая ненависть к врагу, особая, присущая морякам лихость — вот что характеризовало посланцев экипажей кораблей и частей флота.

Сплоченность их была воспитана самими условиями корабельной службы, где от четкости действий каждого человека и слаженности работы всего экипажа зависит победа в бою. Индивидуализм на флоте просто невозможен. Коллективизм, взаимовыручка, упорство в достижении цели — все это как результат флотского воспитания ярко проявилось в боях на сухопутном фронте. Мужество моряков вызывало восхищение даже у бойцов и командиров армейских частей, знавших цепу истинному героизму.

Незабываем патриотический подъем, с которым черноморцы шли на сухопутный фронт. Моряки линкора «Парижская коммуна», крейсеров, эсминцев и других кораблей считали делом чести представлять свой корабль, свою часть в рядах добровольцев, составлявших ядро морских формирований.

Боевой путь многих морских стрелковых бригад, полков, батальонов, рот и отрядов морской пехоты начинался под Одессой, в Крыму и Приазовье, продолжался на Кавказе, у стен Новороссийска и Керчи, затем он пролег и на запад. Вместе с воинами Красной Армии морские пехотинцы освобождали советскую землю и народы порабощенной Европы.

В обороне Кавказа прославились не только сформированные [146] еще в начале войны по приказу Наркома ВМФ морские стрелковые бригады (83-я — под командованием полковника В. А. Вруцкого, 68-я — под командованием капитана 2 ранга Г. А. Иванова и 76-я — под командованием капитана 1 ранга Б. Н. Апостоли), но и ряд частей, созданных уже непосредственно в ходе обороны Приазовья, Таманского полуострова, Новороссийска. Иногда они даже не имели штатных наименований и вошли в документы того времени под названием «особых», «отдельных» или под именами своих отважных командиров.

До сих пор поражает та необыкновенная способность, с которой матросы и офицеры, только что сошедшие с палуб кораблей, осваивались со своими новыми задачами и условиями ведения боевых действий на суше, как быстро создавалась в морских частях, воевавших в необычных для них условиях, та необыкновенная атмосфера флотской спайки, взаимной выручки, благодаря которой люди были готовы на самопожертвование в бою ради товарищей, в интересах победы. В этих частях уже в ходе боев на суше быстро формировались и решительно выдвигались командиры всех степеней, овладевшие искусством ведения сухопутного боя, которые были способны в кратчайшие сроки сплотить в единый боевой организм только что созданные формирования из моряков различных кораблей.

Морские пехотинцы быстро освоили тактику боя на суше. Их успешные боевые действия при обороне Таманского полуострова и Новороссийска являются неоспоримым доказательством этого. Так, заслуженной боевой славой пользовался созданный в августе 1942 г. в ходе обороны Темрюка батальон, сформированный из моряков экипажей кораблей и катеров, погибших или получивших тяжелые повреждения. Им командовал майор Ц. Л. Куников, впоследствии легендарный герой Малой земли. Вместе с другими частями этот батальон (с конца августа — 305-й отдельный батальон морской пехоты) оборонял Темрюк, затем сражался на рубеже Пересыпь, Варениковская и благодаря беззаветной храбрости и воинскому мастерству бойцов и командиров завоевал известность на фронте.

Прославился в боях под Новороссийском и 144-й отдельный батальон морской пехоты под командованием капитан-лейтенанта А. И. Вострикова, сдерживавший яростные атаки противника в районах Благовещенской, Старотитаровской, [147] Варениковской, Анапы. В значительной мере благодаря его стойкости, умелым и героическим действиям в начале сентября удалось без значительных потерь эвакуировать защитников Таманского полуострова.

Активную роль в обороне Новороссийска сыграли также 15, 16 и 17-й отдельные батальоны морской пехоты, сформированные в конце августа из моряков кораблей и частей флота. Сразу же после прибытия из Туапсе их направили на передовые рубежи обороны Новороссийска. Несколько подразделений было создано из личного состава частей, прибывших в Новороссийск с Таманского полуострова. Среди них батальон, сформированный в первых числах сентября из личного состава 140-го артиллерийского дивизиона береговой обороны, которым командовал майор Б. В. Бекетов. В дальнейшем он назывался 2-м отдельным батальоном морской пехоты и самоотверженно держал оборону в восточной части Новороссийска.

Стойкость наших бойцов в обороне возрастала день ото дня. Это вызвало явное замешательство в высших кругах гитлеровского командования. Если 9 августа 1942 г. Ф. Гальдер с высокомерным пренебрежением писал в своем «Военном дневнике»: «Впечатление, что русские войска южнее Дона разбегаются…», то уже через несколько дней тон записей в корне изменился: 11 августа — «сопротивление противника усиливается»; 13 августа — «на юге никаких существенных изменений, лишь местные успехи»; 17 августа — «Кавказ: Медленное продвижение на западе…стабилизация фронта на востоке».[137] Срыв плана овладения Кавказом вызвал у Гитлера, по словам Гальдера, «большое возбуждение».

Немецкое верховное командование явно упустило момент начала существенных изменений в обстановке на южном фланге фронта. Упорные оборонительные бои с 25 июля по 17 августа позволили создать стойкую оборону на направлениях главных ударов противника — на перевалах Главного Кавказского хребта и приморском направлении. Однако и враг, торопясь продолжить наступление, наращивал силы и, используя горный, сильно пересеченный рельеф местности, прощупывал нашу оборону, выявляя слабые участки. Подразделения автоматчиков, незаметно сосредоточившись, внезапными атаками [148] захватывали господствующие высоты, ключевые участки наших позиций и удерживали их до подхода главных сил. Если наши части оказывали противнику упорное противодействие, он тут же менял направление атак.

Такая тактика неприятеля доставляла немало хлопот. Задачи приходилось ставить не только полкам, но и батальонам, часто действовавшим в отрыве от главных сил. В этих условиях наибольший эффект достигался с помощью контрприема — окружение и уничтожение вклинившихся в нашу оборону или просочившихся в тыл вражеских подразделений до подхода к ним подкреплений.