Глава XII. Потемкин

Глава XII. Потемкин

Зимою 1773 года, когда толпы бунтовщиков надвигаются на Москву и в то же время снова вспыхивает война с Турцией, Екатерина в письмах своих к Вольтеру подшучивает над султаном, великим визирем и "маркизом де Пугачевым". Но есть в этот злосчастный год один человек, единственный, которого она и впрямь боится: это Григорий Орлов. Она дала ему окончательную отставку и опасается его мести.

Орлов наконец переполнил чашу ее терпения. Десять лет любила она его, любила любовью, сводящейся к неизменному прощению нестерпимых унижений. За каждую причиняемую им боль она отплачивала благодеяниями. Известно было, что его любовницам нечего бояться ее гнева, наоборот, они могли даже добиваться при посредстве Григория Орлова милостей императрицы. Он не только обманывал свою царственную возлюбленную, но и держал ее настолько в черном теле, что при малейшем проявлении внимания с его стороны она бывала необычайно тронута и потрясена.

Могущество братьев Орловых неизменно и беспрерывно возрастало. Они, правда, не имели влияния на государственные дела – этому всячески воспротивился бы Панин, но Екатерина постоянно предоставляла им возможность отличиться.

В общем ей не приходилось в этом раскаиваться.

Алексей Орлов командовал в качестве генерал-адмирала русским флотом в русско-турецкую войну, хотя до того времени в глаза не видел корабля. За его науку пришлось заплатить немало денег, но в конце концов расход этот оправдался. Пусть даже решительной победой при Чесме Россия и обязана преимущественно толковости двух находящихся на русской службе англичан – Грейга и Эль-финстона, – за верховным командованием остается та заслуга, что оно сумело поставить надлежащих людей на надлежащие места, и Алексей Орлов, таким образом, не без основания получил из рук Екатерины высшую воинскую награду – Георгиевский крест.

Его честолюбие не удовлетворялось даже выбитой в его честь медалью. По возвращении в Средиземное море он заказывает какому-то итальянскому художнику четыре исполинские картины, долженствующие изобразить уничтожение турецкого флота. Когда художник заявляет, что не уверен в том, что ему удастся справиться с этой задачей, так как ему еще никогда не приходилось видеть взлетающего на воздух корабля, дикарь Алексей не останавливается перед тем, чтобы преподать ему наглядный урок и распоряжается взорвать в Ливорнской гавани одно из судов.

Там же ему представляется случай доказать свою бессовестность. Дело в том, что к тому времени появилась на горизонте молодая авантюристка, именовавшая себя княжной Таракановой и выдававшая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы от Разумовского, а следовательно, за законную претендентку на российский престол. Большой опасности особа эта не представляла, но она была все же чрезвычайно неприятна для Екатерины, так как даже в дипломатических кругах находились легковерные, прислушивающиеся к ней и ужаснейшим сведениям, распространяемым об узурпаторше – Екатерине.

Екатерина настаивала на задержании этой княжны Таракановой, и Орлов осуществил данное поручение. Он сблизился с несчастной авантюристкой, разыграл роль безумно в нее влюбленного и обещал ей, если она только отдаст ему свою руку, свергнуть Екатерину и возвести ее на российский престол. Он обхаживал княжну Тараканову с таким старанием и упорством, что она в конце концов пообещала ему выйти за него замуж на следующий день после коронования.

В качестве официальной невесты Алексея Орлова она была с ним в лучшем итальянском обществе, в качестве невесты приняла без малейших подозрений приглашение осмотреть стоявшую на якоре в Ливорнской гавани русскую эскадру. Ее привезли в роскошно украшенной шлюпке, с палубы головного русского судна раздавалась музыка, было спущено великолепное кресло, на котором ее подняли на борт, – но едва только она вступила на палубу, как ее заковали в цепи, спрятали в отдаленнейшем трюмном помещении и отвезли в Петербург, где она два года спустя и погибла в заключении.

Своего возлюбленного Григория Орлова она не отправила на турецкую войну, так как не могла бы так долго обойтись без него, но придумала для него другую возможность обнаружить те качества, которыми он действительно обладал: храбрость и решимость.

В 1771 году солдаты занесли с фронта в Москву чуму. Для того чтобы предупредить всеобщую депрессию, военное начальство глупейшим образом воспретило называть страшную болезнь ее настоящим именем и ее обозначали как особую "горячечную лихорадку". Вследствие этого с самого начала были упущены все возможности пресечь эпидемию, она распространялась с невероятной быстротой, полуобезумевшие от страха люди избивали на улицах врачей и устремлялись толпами, неся уже сплошь и рядом в себе зачатки заразы, к иконе Иверской Богоматери в Кремль, потому что воображали, что эта икона обладает волшебной способностью исцелять от болезни. Архиепископ сообразил, какую опасность представляют собой эти сборища и распорядился убрать икону, за что был буквально разорван толпой.

В этот-то момент появился в зачумленной, вышедшей из всякого повиновения столице Григорий Орлов. Он не испытывал страха ни перед эпидемией, ни перед чернью. Он воспретил всякие сборища и с беспощадной строгостью препятствовал их образованию. Будучи фаталистом до мозга костей, он навещал больных и заботился о том, чтобы все, непосредственно соприкасавшееся с умершими, их платье, домашняя утварь и т.п., подверглось сожжению. Штаб толковых врачей и надвинувшиеся морозы помогли Орлову довести до благополучного конца свою задачу. Когда он возвратился в Петербург, его встретила триумфальная арка с надписью: "Освободителю Москвы от чумы".

Год спустя он был командирован Екатериной в Фокшаны на мирный конгресс. Еще в день его отъезда она писала своей подруге г-же Биелкэ в Гамбург: "Благодаря своей удивительной красоте он покажется туркам подлинным ангелом мира".

На следующий день она узнает о новой, особенно унизительной для нее измене Орлова: он соблазнил свою маленькую тринадцатилетнюю кузину Зиновьеву. Екатерина и теперь, как во всех аналогичных случаях, выходит из себя от скорби и ревности. Но на этот раз Орлова нет на месте, чтобы утешить ее несколькими словами, исцелить ее рану поцелуем. Зато есть другие горячо заинтересованные в том, чтобы расширить пропасть, сделать разрыв окончательным: Панин и все те, которые мечтают об опале гордого Орлова. Они обращают внимание Екатерины на чудно сложенного юного офицера, некоего Васильчикова. "Это был выбор наудачу и с отчаяния, – пишет позднее Екатерина, – как раз в это время я мучилась больше, чем в состоянии это сказать". Но она сделала свой выбор и ни за что не хочет отправляться обратно, в жалкую темницу своих страстей.

Васильчиков становится генерал-адъютантом, занимает помещение, связанное потайным ходом со спальней императрицы, получает подарок в сто тысяч рублей и ежемесячную ренту в размере двенадцати тысяч рублей. Отныне на его обязанности лежит сопровождать императрицу во всех ее выездах и проводить вечера непосредственно близ ее карточного стола, чтобы быть каждый момент готовым подать ей руку, как только она закончит свою последнюю партию. Его функции распределены более строго, чем функции любого другого высокого сановника. Он не имеет права покидать дворец без специального разрешения, посещать кого-нибудь или принимать гостей. Екатерина не хочет больше страдать так, как страдала раньше.

Когда Орлов узнает в Фокшанах, что Екатерина официально заменила его другим, он немедленно оставляет конгресс, садится в сани и мчится без передышки в Царское Село. Делегат великой державы плюет на мирные переговоры, которые ведет его страна, он рвется домой, чтобы урегулировать свои любовные отношения с хозяйкой этой страны! Но ему это не удается. Екатерина, которая отлично знает темперамент Орлова и ждет его преждевременного возвращения, посылает ему навстречу курьера, который задерживает его неподалеку от Петербурга и приказывает ехать в его гатчинский дворец.

Теперь начинаются подлинные переговоры, в которые Орлов сначала не желает пускаться. Он настаивает на непосредственной встрече, хотя бы кратковременной, хотя бы на час. Но именно на это Екатерина ни за что не соглашается. Его послания к Екатерине становятся все настойчивее, все жалобнее, наконец даже угрожающими. Екатерина боится его, она усиливает караулы во дворце и перед своими покоями. Во время одного маскарадного бала распространяется слух о том, что только что подъехал Орлов. Императрица подбирает свои юбки, выбегает с недостойной торопливостью из зала и прячется в рабочем кабинете Панина.

Она боится, в сущности, не самого Орлова, а своей крови, и готова уплатить любой выкуп: она предлагает Орлову княжеский титул, денежный подарок в размере ста тысяч рублей, чтобы он мог выстроить себе дом в Москве, предлагает жить в любом из ее дворцов до того, когда этот дом будет готов, ежегодное жалованье в пятнадцать тысяч рублей, шесть тысяч крестьян из любой казенной вотчины, к тому же еще бесконечное количество драгоценных подарков, включая роскошный серебряный столовый сервиз и всю мебель из тех комнат, в которых он жил в Москве. Все это она ему предлагает взамен рыцарского слова в течение года не показываться при дворе.

Все величие ее души сказывается в этой манере прощания со своим возлюбленным. Могущественная императрица и глубоко оскорбленная женщина, она имеет и полную возможность, и все основания для того, чтобы покарать человека, так часто и так мучительно задевавшего ее нежнейшие чувства, подвергнуть его изгнанию, уничтожить его. Вместо этого она осыпает его подарками и просит почти униженно лишь об одном: чтобы он вернул ей ее покой.

Ей и без того нелегко обрести прежний душевный покой. Васильчиков мало чем может ей в данном отношении помочь, он только в состоянии своим постоянным при ней присутствием, своей красивой внешностью помешать возникновению унизительного впечатления, будто Екатерина несчастная и вызывает сострадание; пусть лучше вся Европа считает ее легкомысленной женщиной, которая меняет своих возлюбленных как перчатки, которой надоел прежний любовник и которая предпочла ему нового, более молодого. Охотно обманула бы она не только свет, но саму себя, но это ей не удается. "Его нежность заставляла меня плакать", – признается она впоследствии. Она не в состоянии испытать хотя бы подобие страсти по отношению к этому юноше.

– Я был для нее только чем-то вроде кокотки мужского рода, – отмечает Васильчиков, – и она обращалась со мной соответственным образом. Если я просил у нее какой-нибудь милости для себя лично или для кого-либо из моих близких, то она ничего не отвечала, но на следующий день я находил у себя в кармане несколько тысяч рублей. Ни разу не соизволила она обсуждать со мной близкие моему сердцу вопросы.

Так дурно и холодно Екатерина не обращается больше ни с одним из своих последующих возлюбленных. Бедняге Васильчикову приходится искупать грехи Орлова. Но заместить Орлова суждено другому.

Еще в ту пору, когда Екатерина убивалась по поводу различных измен Орлова, она все же следила с большим интересом за карьерой того молодого гвардейского офицера, который дал ей в незабвенный вечер восшествия на престол свою портупею, который скакал рядом с нею в ту светлую летнюю ночь навстречу окончательной победе и который провожал потом свергнутого Петра в Ропшу.

Уже в первые дни своего правления она произвела Потемкина в поручики, а вскоре затем в камер-юнкеры и часто принимала его на маленьких интимных вечерах в Эрмитаже, потому что он обладал одной способностью, которую она в нем больше всего ценила: умел заставлять ее смеяться. Он был мастер удивительно верно подражать мимике и голосам других, копировал для увеселения Екатерины всех напыщенных сановников ее двора и даже, к ее величайшему восхищению, ее самое. О других достоинствах этого человека, так хорошо умеющего ее развлекать, она в то время еще и представления не имела.

Впрочем, ей вскоре пришлось на время лишиться его приятного общества, потому что между ним и необузданным Алексеем Орловым произошла, якобы из-за бильярдной партии, ссора, во время которой Алексей выбил юному офицеру глаз. Потемкин в отчаянии от своего уродства, он считает, что отныне ему невозможно показаться при дворе, и отправляется в турецкий поход. Екатерина прикомандировывает его лично к фельдмаршалу Румянцеву, горячо рекомендует его, и вскоре Потемкин без особых заслуг доходит до чина генерал-лейтенанта. В качестве такового он командируется однажды со срочным поручением к императрице. Она принимает его очень любезно, с той ни к чему не обязывающей очаровательной любезностью, которая у нее всегда наготове и которой она уже у многих людей вызывала впечатление особой оказываемой им милости.

В сущности, этот здоровяк вовсе не в ее вкусе. Его вряд ли можно было бы назвать красивым даже в том случае, если бы в его левой глазной впадине страстно сверкал – или лукаво сиял – такой же глаз, как в правой. Его лицо имеет грушевидную форму, мощные челюсти шире высокого лба, странный, какой-то сгорбленный нос отнюдь не может быть назван греческим и составляет резкий контраст с мягким чувственным ртом. Туловище его, правда, колоссальных размеров, как это нравится Екатерине в мужчинах, но он недостаточно пропорционально сложен, ему не хватает грации в движениях, а его руки определенно некрасивы, грубы, с обгрызанными ногтями.

Что испытывает Потемкин, являясь к своей императрице с рапортом? Ненависть к Орловым еще жива в его душе. То, что сделал Алексей Орлов, осталось безнаказанным ради Григория. Он знает самое больное место Орловых, и теперь настал момент, когда ему представляется возможность ударить их по этому месту. Своим единственным глазом Потемкин подмечает, что императрице скучно с Васильчиковым. Он видит открывающиеся возможности, и эти возможности разжигают его воображение. Он спешит к приятельнице Екатерины графине Брюс и признается ей, что до безумия влюблен в императрицу, клянется – и верит тому, в чем клянется, – что по окончании похода уйдет в монастырь, потому что не в состоянии справиться с поглощающей его страстью иначе, как путем полного уничтожения своей личности в Боге.

Потемкин – не вознесенный случаем Орлов. Потемкин – гений, хоть и трудно установить определенный тип его гениальности. Он прежде всего яркая индивидуальность, которая умеет в решительные моменты скрывать свои многочисленные недостатки и стремительно сметать со своего пути даже более умных, более одаренных и подходящих людей. Еще мальчиком он говорил, что должен непременно стать либо архиереем, либо министром. Он был одним из первых студентов только что открытого московского университета, считался его гордостью и украшением и был поэтому даже представлен императрице Елизавете.

Два года спустя его увольняют из университета за "систематическое манкирование лекциями", потому что пламенная активность временами сменяется у него непреодолимой ленью. Его честолюбие непомерно, но непостоянно и нерасчетливо, оно овладевает им подобно опьянению, преисполняет его порывами страсти, мужества, тысячью грандиозных идей, но при малейшей неудаче сменяется глубочайшей подавленностью и искренним стремлением к монашески-аскетической жизни. Он прежде всего грандиозный фантаст. Его фантазии до того пламенны и живы, что увлекают не только всех других, но и его самого.

Не будем тратить время, анализируя страсть Потемкина к Екатерине. Достаточно сказать, что эта страсть несомненна и отличается такой интенсивностью, что передается Екатерине даже через посредство третьего лица – графини Брюс. Екатерина вступает в переписку с возвращающимся обратно на фронт офицером и позволяет ему изливать в письмах весь пыл своих чувств. Он сочиняет в ее честь стихи, исполненные восточной напыщенности и вместе с тем примитивной народной простоты. Ему удается сыграть выдающуюся роль при штурме Силистрия и установить, таким образом, романтическую связь между любовью и воинским мужеством: он хочет либо умереть, либо заслужить благоволение своей высокой возлюбленной.

"Когда вы будете читать это письмо, – заканчивает Екатерина свое второе послание Потемкину, – то, быть может, спросите себя, для чего оно написано. На это я могу вам ответить: просто потому, что я часто думаю о вас и всегда желаю вам всего хорошего".

Если императрица, занятая тысячью серьезных дел, пишет такое письмо, которое может вызвать у адресата вопрос о том, для чего оно написано, то ему многое становится ясным. И как только Потемкин прочитывает эти драгоценные строки, он мчится в Петербург. Он не дает Екатерине времени играть роль мужчины, выбирающего себе новую кокотку: прежде чем приблизиться к ней, он просит ее в страстном письме – так, как просят руки обыкновенной возлюбленной, – о предоставлении ему поста генерал-адъютанта. В тот же день Васильчиков уезжает путешествовать, а Потемкину разрешается подать императрице руку и проводить ее в спальню…

Потемкин не только умеет развлечь Екатерину, он обожает ее, как не обожал ни один из ее прежних любовников. Орлов никогда не восхвалял ее – Потемкин простаивает перед нею часами на коленях, восхищаясь ее белоснежной кожей и румянцем щек, силой своего поэтического вдохновения он возвращает ее лицу исчезающую молодость, красноречием своего пламенного воображения он сглаживает ее начинающиеся морщины и излишнюю округлость форм ее полнеющего тела. Он красноречив, как Вольтер, и дик, как азиат. Орлов был скуп на похвалы и ласки, груб и сух, Потемкин истекает нежностью, осыпает ее таким изобилием проявлений изысканнейшего внимания, что она – в первый и единственный раз – оказывается выбитой из обычной своей позиции и превращается в настоящую женщину, которая позволяет настоящему мужчине баловать себя.

Орлов тоже ощущал потребность не только быть одариваемым, но и дарить, купил однажды у какого-то магараджи за четыреста тысяч рублей один из величайших бриллиантов мира и поднес его Екатерине. Так как камень этот был слишком велик, чтобы его могла носить даже царица, знаменитый "Орлов" стал украшением царской сокровищницы – это был чрезвычайно драгоценный, но и чрезвычайно безвкусный подарок.

Потемкин уже умеет подносить такие подарки, ценность которых может быть выражена не деньгами, а скорее именно несоответствием между их эфемерностью и драгоценностью: он дарит Екатерине посреди зимы розы из Италии, подносит ей к Новому году корзиночку спелых вишен. Особый офицер по имени Бауер, ездит по его поручению во все страны света, чтобы привозить всевозможные пустяки, которыми этот отличающийся богатым воображением поклонник желает оказать мимолетную радость своей возлюбленной: чудную стерлядь из устья Амура, танцора из Парижа, скрипача из Рима, кисть редкого винограда из Крыма.

Потемкин, разумеется, черпает средства, необходимые для осуществления своих экстравагантных затей, из шкатулки Екатерины. Но его поэтическая фантазия умеет создать такую атмосферу любви, что эти грубые факты утрачивают всякое значение. Его мужская гордость не нуждается в том, чтобы протестовать против несравненно более высокого социального положения своей возлюбленной, он волшебно сметает это социальное неравенство силой своего чувства – подобно тому, как сметает им и легкие морщины вокруг глаз Екатерины. Он всегда и во всех отношениях остается мужчиной, он воспевает ее красоту, но отнюдь не старается снискать этим ее благоволения. Он часто появляется у нее босым, с непричесанной головой, в не совсем чистом шлафроке. Однажды она подносит ему в подарок драгоценный севрский сервиз с надписью: величайшему в мире грызуну ногтей.

Но и эта великая любовь отнюдь не идиллична. С самого же начала ежедневно происходит по несколько ссор. У Потемкина не такой веселый и уравновешенный темперамент, как у Екатерины. Самое пустячное слово, ничтожнейшее противоречие портят его настроение до такой степени, что он готов покинуть и двор, и императрицу. Он не хочет быть только любовником Екатерины, он хочет владеть ею вполне, ведет ожесточенную и не всегда благородную борьбу против ее друзей и советчиков; каждый взгляд, брошенный ею на какого-нибудь ничего не представляющего собою юношу, доводит его до белого каления, и в таких случаях он не знает удержу. Кровь бросается ему в голову, он разбивает все, что попадает ему под руку, он швыряет Екатерине в лицо самые грубые оскорбления, убегает посреди разговора и хлопает изо всех сил дверью.

Сначала Екатерина приходит в отчаяние от таких взрывов бешенства, посылает разгневанному другу записочки, клянется, что она любит только его и будет любить до конца своих дней. Некоторые из этих записочек состоят только из ласкательных прозвищ или нежных ругательств.

Разошедшийся любовник не легко сменяет гнев на милость, иногда он упорно дуется по нескольку дней. Он заставляет Екатерину дожидаться, а то она бежит к нему и находит его дверь запертой. Она предупреждает его о своем посещении, а он приглашает к себе какого-нибудь бездельника и задерживает его у себя так долго, что смертельно усталая императрица наконец с возмущением покидает в полночь его покои. Он посылает ей в ответ на ее письмо с просьбой о примирении чистый листок бумаги.

Она никогда не обижается серьезно, так как и в безудержности его гнева, и в неосновательности его ревности она усматривает только признаки его чрезмерной любви. Но эти вечные сцены все же доставляют ей немало огорчений, потому что ей невыносимо быть в ссоре со своим возлюбленным, ей необходим мир, необходима непринужденная веселость. Вначале она старается выяснить причины, вызвавшие его досаду, пытается рассеивать недоразумения, но с течением времени начинает понимать, что поводы тут не играют роли и что дело заключается в не поддающихся изменению особенностях характера Потемкина. Только иногда – в самых редких случаях – Потемкин сознает свою неправоту и делает первый шаг к примирению.

Отношения между Потемкиным и Екатериной радикально противоположны тем, которые существовали между нею и Орловым: любящей и любящей ее с неизменной тревогой стороной является Потемкин, а Екатерина больше, чем его самого, любит его страстное к ней чувство.

Но очень скоро нечто совершенно иное, нежели обычная страсть, заполняет эти отношения и придает им такое значение, какого не имела ни одна из предшествующих или последующих любовных связей Екатерины, какого не имела вообще ни одна любовная связь в мировой истории.

Честолюбие Потемкина стремится к такому же безграничному обладанию, как и его любовь. Обычные знаки милости, ордена, отличия, денежные подарки, доходы, связанные с должностью генерал-адъютанта, его не удовлетворяют, он жаждет подлинной власти и настоящего широкого поля деятельности. Он добивается того, что Екатерина назначает его в состав своего совета, он становится заместителем военного министра и чуть ли не на следующий день – настоящим военным министром. Назначение Потемкина на все эти посты объясняется отнюдь не одной влюбленностью в него Екатерины: она искренне убеждена в том, что в лице Потемкина обрела никогда не виданного гения, и теперь этот гений служит на пользу родины.

С известной точки зрения это правильно. На нее производит неотразимое впечатление личность Потемкина, но эта личность и впрямь, несмотря на недостаточную подготовку, умеет проявить себя на любом посту. Потемкин совершает немало ошибок, и они резко и неизменно подчеркиваются его недругами. Другие лица сделали бы, вероятно, на его месте меньше ошибок, но только потому, что вообще сделали бы меньше, чем он. Многие из бесчисленных начинаний Потемкина кончаются неудачами, многие остаются не доведенными до конца, иные приводят к беде, но в общем он является, несомненно, все оживляющей, все стимулирующей, все подхлестывающей силой, приносящей огромную пользу медлительной, инертной России.

Трудно даже представить себе вторую половину царствования Екатерины без Потемкина. После Пугачевского бунта вместе с крушением ее юношеских просветительств и свободолюбивых идеалов она утратила внутреннюю руководящую линию, вдохновение в своей политике. Ей предстоит, по-видимому, только задача организовать при помощи дворянства такое полицейское государство, которое насильственно подавляло бы в народе все революционные стремления. Наряду с этим она может проводить те или иные небольшие гуманные реформы, строить больницы и воспитательные дома, увеличивать количество фабрик, оживлять торговлю – это чрезвычайно полезная, но малоувлекательная программа деятельности.

Сущность любви сводится к тому, чтобы она находила свое завершение в чем-нибудь третьем. Обывательская любовь находит свое завершение в ребенке, а любовь таких личностей, как Екатерина и Потемкин, может найти свое завершение только в мечте о господстве над миром. Они могут спорить и ссориться по пустякам, но когда они говорят о Константинополе, мнения их совпадают. Когда они дают Крыму его прежнее имя Таврида, то говорят на одинаковом языке. Когда Мечтают о главенстве России во всей Европе и всей Азии, то ничто не может нарушить эту мечту, даже ревность. Они оба со дня на день загораются все большим экстазом власти, и в соответствии с этим альковные случайности начинают играть все меньшую и меньшую роль.

Никто из окружающих эту пару не замечает у нее никаких признаков охлаждения, а чувства их принимают все же мало-помалу совершенно иные, довольно необычайные формы. В один прекрасный день Потемкин, отнюдь не впадая в опалу, покидает двор и уезжает по делам на юг России. Он жертвует нежностью Екатерины, чтобы сохранить навеки ее душу, эту ненасытную, жаждущую сверхчеловеческого величия душу.

"Великий муж, называющийся Екатерина", – сказал когда-то о русской императрице Вольтер. С этим великим мужем Екатериной Потемкин заключает нерушимый союз против всего мира. Но так как он знает и "слабую женщину Екатерину" и не хочет отдать ее на произвол случая и панинских интриг, то сам назначает младшего из ее секретарей, Петра Завадовского, на тот интимный пост, от занятия которого лично на будущее время отказывается. Он продолжает при этом поддерживать с Екатериной самую нежную переписку, и тон этих писем таков, как будто Завадовского вовсе не существует.

А когда он возвращается через год ко двору, то побуждает Екатерину дать отставку генерал-адъютанту Завадовскому и взять на его место некоего Зорича, из одного только желания доказать самому себе, что Завадовский ничто, а он, Потемкин, – все. Екатерина соглашается на эту смену. Опыт удался, размежевание состоялось. Потемкин хозяин, он будет складывать к ногам своей повелительницы все, что она пожелает и что он захочет: крепости или цветы, провинции или красивых молодых людей. Пускай другие спят с нею – он останется властелином ее сновидений.

Только после этого отщепления сентиментального начала чувственность Екатерины приобретает те грандиозные размеры и тот ненормальный характер, который шокирует всю Европу и создает ей роковую репутацию Мессалины. Ее прежние связи носили характер сердечных увлечений, вполне понятных у здоровой, темпераментной и чуждой предрассудков женщины, а у высокопоставленных женщин восемнадцатого века – даже совершенно обычных. Салтыкова, Понятовского, Орлова и Потемкина она любила, с каждым из них ее связывало множество разнообразных общих интересов, ни с одним из них она не могла расстаться без боли. Даже взятого ею "с отчаяния" Васильчикова нельзя отнести всецело на счет ее "легкомыслия", к которому она, по ее собственным словам, "никогда не ощущала склонности".

Ее утверждение правильно. И именно потому, что для подлинного легкомыслия ей не хватало легкости, быстрая смена последующих шести мужчин, занимающих, отчасти с согласия Потемкина, отчасти прямо по его указанию, очищенное им место, таит в себе что-то смущающее. Это какая-то тщательно организованная, педантично урегулированная порочность, абсолютно лишенная примиряющей грации. В своих философских письмах, в обхождении с политиками, генералами и коронованными лицами Екатерина сохраняет до конца своих дней поразительное количество женственного очарования, но в ее любовной жизни все больше и больше выступают на первый план черты преувеличенной мужественности.

Она уже на так молода в то время, когда начинается этот период: ей сорок шесть лет, и двадцать лет спустя она Умрет наутро после любовной ночи. На протяжении этого периода ее фигура становится все толще и делается в конце концов неуклюжей и бесформенной, широкое и массивное тело давит на стройные щиколотки и вызывает их распухание, некогда столь легкая и грациозная походка становится тяжеловесной. Лицо все еще сохраняет следы былой красоты. Когда она говорит, ее глаза сверкают прежним блеском, а когда она улыбается, ее очаровательная любезность одерживает победу над ее возрастом.

Но в спокойном состоянии лицо это строго и все больше выражает истинную сущность императрицы: энергичный подбородок начинает играть доминирующую роль, а две глубокие вертикальные морщины над узкой переносицей повествуют о бесчисленных днях напряженной духовной работы. Рот, о котором Понятовский писал, что "он кажется тоскующим по поцелуям", становится совсем узким. Физиономия полководца на туловище матроны – вот как выглядит эта ненасытная нимфоманка.

Все ее фавориты отличаются красивой внешностью и превосходным телосложением, а главное – молоды. Завадовский – на двадцать пять лет, а последний ее любовник, Платон Зубов, больше чем на сорок лет моложе ее. Екатерина тщеславна, но она не глупа. Она могла поверить Потемкину, что он хочет из-за нее уйти в монастырь, но никоим образом не может верить в страсть всех этих юных офицеров, ежевечерне толпящихся подле ее карточного столика в надежде привлечь к себе ее внимание. Ей отлично известна ценность как тех преимуществ, которые она может предоставить, так и тех услуг, которые она может получить в обмен.

В этом не оставляет ни малейшего сомнения тот способ, который применяется при избрании нового фаворита. Он приглашается ко двору без указания определенного повода и здесь подвергается тщательному медицинскому осмотру лейб-медика, шотландца Роджерсона. Затем он на протяжении нескольких дней подготовляется подругами Екатерины, графиней Брюс и фрейлиной Протасовой, к выполнению предстоящих ему обязанностей. Обе эти дамы носят кличку "les eprouvenses", то есть испытательницы.

Врачебный осмотр еще может рассматриваться как необходимая мера предосторожности, но тщательное предварительное испытание годности данного кандидата свидетельствует не только о презрении, но и о желании подчеркнуть это презрение, унизить избранника до степени простого самца. То же отношение ощущается в способе, которым дается отставка надоевшему фавориту: он получает совершенно неожиданно, как гром из ясного неба, приказание путешествовать и должен в тот же день выполнить этот приказ, не смея даже показаться хоть еще раз на глаза императрице. Цель поездки ему предоставляется избрать самому. На ближайшей почтовой станции он находит крупную денежную сумму и множество других ценных подарков.

Невзирая на все это, из-за поста генерал-адъютанта императрицы чуть ли не дерутся, и так это остается до последних лет жизни Екатерины. Десятки красивых молодых людей стараются попасть в лейб-гвардию, из состава которой назначается внутренний караул во дворце Екатерины, так что на пути своем из рабочего кабинета в приемные залы, а вечером на обратном пути в спальню императрица шествует посреди двойных шпалер из отборных представителей мужской красоты. А лейб-гвардия состоит почти сплошь из дворян, хоть и не слишком знатных.

Когда фаворит впадает в немилость, начинаются интриги, дело доходит до подлинных сражений из-за шанса доставить императрице лично какое-нибудь известие, передать ей какое-нибудь прошение и тем получить возможность обратить на себя ее внимание. В этих случаях министры, дипломаты, представители иностранных держав, кавалеры, весь двор заняты единственно только тем, чтобы отгадать будущего фаворита или "создать" его, сложные колеса государственной машины перестают на несколько дней, а то и недель, двигаться, все решения откладываются, глаза всех следят за глазами императрицы. Кого-то она выберет?

Сама императрица утомлена, она в подавленном настроении и не хочет ничего делать. Кажется, будто ее неподдающемуся порче, неизбывному организму не хватает необходимого "топлива души", она жалуется на всевозможные боли, ее письма носят подавленный характер, она чувствует себя старой, использованной, выдохшейся – до того момента, как какое-нибудь красивое лицо вдруг зажжет таинственное внутреннее пламя и пустит машину в ход.

Все иностранные путешественники, посещавшие в то время Россию, отмечают то бросающееся им в глаза обстоятельство, что женщины высших кругов культурнее и образованнее мужчин, но что мужчины зато обращают гораздо больше внимания на свой туалет, что наряды их роскошные – пестрые, фантастичные и по большей части скроены так, что все детали фигуры, особенно же ноги, выставлены напоказ.

Вырастает изнеженное, женоподобное поколение, не помышляющее о великих подвигах духа и храбрости, а только о быстрой, легкой карьере, богатом браке или – самый выгодный шанс – занятии должности генерал-адъютанта при императрице.

Нет больше и следа тех мужских терзаний совести, которые мучили Орлова. Новые фавориты Екатерины гордятся тем, что на их долю выпадают деньги, драгоценности, дома и поместья только за обнаруживаемую ими довольно сомнительного свойства способность помочь толстой старухе уснуть. Если они вмешиваются в государственные дела, то поступают точно так, как куртизанки французских королей: руководятся не подлинным стремлением к активности, не высшим честолюбием, а только поддаваясь настояниям родственников и друзей, которым они раздобывают выгодные должности и которые должны им послужить впоследствии, по миновании царского каприза, опорой в жизни.

А Екатерина снисходительна ко всем своим любимцам, легко поддается на их просьбы, до известной степени влюбляется в каждого из них. Она, вступающая в споры со своим поваром из-за слишком высокого счета на муку, расточает миллионы, когда дело идет о том, чтобы выполнить самую экстравагантную прихоть капризного юноши.

За Завадовским следует Зорич, этого сменяет Римский-Корсаков, которого, как и прежних двух, свергает Потемкин. Место Корсакова занимает Ланской. Он остается на своем посту четыре года. Это лучшие годы Екатерины. Она относится к Ланскому удивительно тепло, почти по-матерински или, вернее сказать, по-отцовски, потому что и в данном случае роль мужчины выпадает, так сказать, на ее долю. Но Ланской женственен в хорошем смысле этого слова: он нежен, привязчив, предан, не отличается ни заносчивым честолюбием, ни наглым тщеславием.

Четыре года сожительства с Ланским совпадают – случайно ли? – с самым спокойным временем правления Екатерины, и довольная императрица может развернуть всю ширь своих дарований, свою естественную, бьющую через край веселость, свою искреннюю любовь к духовным запросам. Она пишет полдюжины комедий, не являющихся, правда, образцами бессмертного искусства, но представляющих собой бойкие, занятные театральные пьесы, исполненные забавной выдумки и хорошего настроения. Эти комедии исполняются в Эрмитажном театре, и сама Екатерина иногда играет в них. Два сатирических водевиля "Обманутый" и "Обманщик", в которых высмеивается Калиостро, ставятся даже в московском Большом театре (автор скрывается под псевдонимом) и, если можно верить тому, что Екатерина сообщает по этому поводу Гримму, они приносят театральному антрепренеру кучу денег.

К этому же благодатному периоду в жизни Екатерины относится и ее сотрудничество в издаваемом княгиней Дашковой журнале "Собеседник любителей российского слова". Дашковой понадобилось немало времени, чтобы справиться с теми разочарованиями, которые доставила ей Екатерина в качестве государыни и подруги. В конце концов она удовлетворилась ролью президента Академии Наук. После многолетних натянутых отношений между обеими женщинами снова устанавливается сердечный обмен мнениями. Екатерина пользуется новым журналом для того, чтобы в ряде помещенных там под разными псевдонимами сатирических статей высмеивать несимпатичных ей лиц или полемизировать против нападок на ее правительственные мероприятия.

Но все эта оживленная и приятная деятельность неожиданно обрывается: Ланской умирает, что происходит, вероятно, от злоупотребления сильнодействующими возбуждающими средствами. Екатерина вне себя от отчаяния. Почти целый год она остается верна умершему Ланскому. Но это плачевное вдовство не по вкусу Потемкину, ему нужна жизнерадостная, оптимистически настроенная Екатерина, восприимчивая ко всем его идеям и проектам. В конце концов ему удается развлечь ее красавцем Ермоловым. Год спустя этот новый фаворит начинает его злить, она клянется, что прогонит этого "белого негра", и сдерживает свою клятву.

Место Ермолова занимает Мамонов, и через несколько недель Екатерина до того без ума от него, что теряет голову от гнева и ревности, когда жена ее сына осмеливается пригласить Мамонова к обеду. В другой раз французский посол дает обед в честь Мамонова. Екатерина не может воспретить узнику ее любви принять это приглашение, но проводит весь вечер в карете, разъезжая туда-сюда перед французским посольством.

Несмотря на всю ее наблюдательность, проходит довольно много времени, прежде чем она замечает, что Мамонов увлекся одною из ее придворных дам. Она немедленно подавляет всю свою мучительную ревность и доказывает, что великодушие ее сердца так же не испорчено, как его потребность "не оставаться ни часу без любви". Она разрешает обоим влюбленным обвенчаться, позволяет невесте наряжаться к свадьбе в ее собственной комнате и щедро одаривает ее. "Я получила тяжкий урок, – пишет шестидесятилетняя Екатерина, – но Господь с ними. Пусть будут счастливы".

Ни одному из этих своих современников Екатерина не дала отставки просто оттого, что они ей надоели или из желания разнообразия. Большинство из них было удалено Потемкиным, один умер, один изменил ей. Она действительно не имеет ни малейшей склонности к легкомыслию, она просто не в состоянии оставаться одна и обладает вплоть до старческих лет, до последнего вздоха редкой способностью постоянно заново влюбляться.

Но все эти влюбленности, все эти опьянения ненасытной крови, ненасытной потребности экстаза, в основе своей не что иное, как причудливые арабески ее великой неизменной привязчивости к Потемкину. Она может мечтать в самых выспренних выражениях об удивительных совершенствах своих любимцев, может истощать ради их прихотей казну, может изнывать от ревности, сохнуть от озабоченной любви – все эти фавориты перед лицом Потемкина то же, что пыль пред порывом ветра.

Никогда не доходит между Екатериной и Потемкиным до каких-нибудь споров из-за отставки одного из этих фаворитов, достаточно простого присутствия Потемкина, нескольких сказанных им насмешливых слов, чтобы рассеять ее иллюзии, созданные им самим. Ибо в конце концов все эти молодые люди, замещающие Потемкина, в то время как он неустанно занят различными начинаниями, являются только одною из тех его многочисленных импровизаций, которыми он развлекал свою повелительницу.

Подобно всем импровизациям Потемкина, все эти фавориты Екатерины являются очень кратковременными, но грандиозными и весьма дорогостоящими затеями. Шесть любовников, которых он свел с Екатериной за пятнадцать лет, обошлись казне по приблизительному подсчету в четырнадцать миллионов рублей, часть которых осталась в карманах самого Потемкина, потому что он заставлял каждого из фаворитов уплачивать себе за благосклонное отношение по двести тысяч рублей. Это, впрочем, лишь ничтожная доля тех сумм, которые вообще получил Потемкин как непосредственно из рук императрицы, так и из государственной казны: в общей сложности суммы эти составили около пятнадцати миллионов рублей.

Это большие деньги. Можно спокойно сказать, что фактические заслуги Потемкина перед Россией суммой этой с избытком оплачены и что, во всяком случае, вряд ли допустим порядок, при котором один человек может на протяжении двух десятилетий в такой степени обогатиться. Но подобно тому, как невозможно себе представить Екатерину во второй половине ее царствования без Потемкина, невозможно себе представить и Потемкина без неограниченного права распоряжаться финансами.

Он ведет образ жизни независимого владетельного князя, имеет двор, свою гвардию, секретарей, бесчисленный штат прислуги, своих нахлебников и паразитов. Его дворец великолепнее дворцов императрицы, обставлен с дикой, варварской роскошью, его празднества оставляют далеко за собою празднества Екатерины, потому что он не связан напыщенными образцами французских придворных празднеств, имеет смелость дать полный простор своим восточным безудержным вкусам.

Лучшие музыканты услаждают его слух, лучший в мире повар готовит для него и его гостей, его стерляжья уха славится не меньше, чем его деяния.

Потемкин много читает и по преимуществу Плутарха, но в его библиотеке имеются и фолианты, состоящие из переплетенных в свиную кожу тысячерублевых ассигнаций. Он проводит большую часть своего времени в халате и туфлях на босу ногу, но на своих пирах он появляется в фантастических нарядах и к каждому из этих нарядов имеет фантастический набор драгоценностей из камней соответствующих цветов. Он кумир женщин, и они проходят через его жизнь в неисчислимом количестве. Пусть щеголи из старинной знати издеваются над этим варваром-азиатом, женщины чуют стихийную силу одноглазого исполина. Бывают случаи, что занимающие видное положение мужья сами предлагают ему своих жен, если хотят чего-нибудь пари его посредстве добиться или натворили что-нибудь, и вопрос о том, пойдет ли он на намеченную сделку, зависит только от того, какое на него впечатление произведет предназначенная ему женщина.

Но и женщины, подобно всему прочему, играют в его жизни только преходящую роль. Иногда он вдруг вспыхнет дикой страстью к какой-нибудь знатной даме, осыпает ее жгучими письмами и драгоценными подарками. Он должен иметь все, что пожелает, он получает все, что ему хочется, и ему надоедает все, чем он уже владеет. А несколько дней спустя он увивается в глухих закоулках столицы за какой-нибудь девицей сомнительной репутации или садится в свою кибитку и мчится без остановок на юг, чтобы развлекаться там в обществе татар и казаков, спать на сеновале и питаться бураками и луком.

Роскошные дворцы, возводимые по его повелению, внутреннее украшение которых производится по его рисункам и под его непосредственным наблюдением, надоедают ему, как только они закончены постройкой, он продает их ниже себестоимости и приступает к возведению новых. За днями роскошных пиршеств следуют дни глубочайшей подавленности и хандры, вчерашний сладострастный паша валяется полуодетый и непричесанный на неприбранной постели и мечтает о том, чтобы повернуться спиной к шумному свету и укрыться в каком-нибудь монастыре. В такие дни никакие беседы с ним невозможны, на его письменном столе громоздятся горы бумаг, прошений, докладов, срочных донесений, перед всеми посетителями, будь то даже министры или послы иностранных держав, захлопываются входные двери.

Несмотря на свои сказочные успехи, он – несчастный человек, неугомонный, неуступчивый, не знающий покоя, ни от чего не в силах отказаться, ничто не может его удовлетворить, он должен хвататься за все и не в состоянии ничего удержать. Он кусок природы, в одно и то же время творческой и разрушительной. Все его предприятия носят соответственный характер: тысячи дел начинаются и бросаются. То, что жизнеспособно, – выживает, остальное постепенно погибает.

Этот удивительный человек хранит всю свою жизнь верность только по отношению к двум женщинам. Первая из них – его племянница, графиня Браницкая, униженное безответное существо, сопровождающее его во всех его поездках по России, преданное и молчаливое, как собака. Она не терзает его ревностью в дни, когда его жизненная сила бьет через край, и не мучает его навязчивым состраданием в дни его упадка духа. Она только всегда и неизменно налицо, подле него – тихая человеческая теплота и больше ничего. Вторая женщина – Екатерина. Ничто не показательнее для Потемкина и его жизни, колеблющейся между двумя крайностями, чем эта его неразрывная связь с этими двумя женщинами: с самой слабой и самой могущественной, с самой покорной и самой гордой, с рабыней и царицей.

Императрица стоит надо всем, что он делает. Этот человек, честолюбие, жажда власти и денег которого ненасытны, никогда не перестает быть ее слугой. В конечном итоге той, ради которой он все предпринимает, является всегда Екатерина. Он не может вынести, чтобы кто-нибудь стоял между нею и им, но неизменно видит ее над собою, неизменно подчиняется ее воле, никогда не забывает оказывать ей должное почтение, и ее похвала всегда является высшей целью его стремлений.

И Екатерина знает это. Никогда не тревожит ее беспокойство по поводу того, что этот человек, полномочия которого почти безграничны, сможет когда-нибудь перерасти ее, как перерос в свое время Меньшиков Екатерину Первую или Бирон – Анну Иоанновну. Она предоставляет ему, особенно на юге, абсолютную свободу, но он неизменно управляет там ее рукой. Это одухотворяющая, творческая, волшебная рука.