Николай Веленгурин1 Великий труженик

Николай Веленгурин¹

Великий труженик

1

Михаил Александрович Шолохов – великий труженик литературы. Будучи сам тружеником, он особенно сильно любит людей с натруженными руками – степняков, рыбаков, животноводов, заводских рабочих… И они отвечают ему той же глубокой любовью. Эту любовь рождают его волнующие книги, которые входят в сердца читателя сразу и навсегда.

Несколько лет назад мне довелось познакомиться с рыбаком Василием Васильевичем Кадинцом, книгочеем и книголюбом, восторженным почитателем творчества Михаила Шолохова.

Так уж получилось, что с книгами Шолохова впервые он познакомился лишь в 1947 году, когда Кадинцу было двадцать лет. Он попал в госпиталь и здесь увидел роман «Тихий Дон». Прочел все четыре книги залпом. А когда вернулся матросом на рыбацкий сейнер, прочитал полюбившийся роман вслух своим товарищам по работе. Читал на берегу, в краткие минуты роздыха, и в море на сейнере.

После учения в Анапской школе председателей колхозов он уже в каюте капитана рыболовецкого сейнера познакомился с «Донскими рассказами» и записал в своей тетради: «Какая сила! Какая правда! Какой талант! И это в 19 лет от роду!.. Это ли не самородок-гигант!..»

Позже председатель рыболовецкого колхоза прочитал все созданное писателем. И многое из того, что написано о нем. В той же тетради после знакомства с «Судьбой человека» В. Кадинец пометил: «Я лично считаю писателя Михаила Александровича Шолохова по силе художественного выражения непревзойденным ни живущими, ни ушедшими…»

Впрочем, не только он, и его товарищи по рыбацкому промыслу придерживаются того же взгляда. И часто, когда съезжались в краевой центр на совещание или встречались в море и обменивались мнением о том о сем, в том числе и о литературных делах, потому что в наше время и литературное дело – не чужое рыбакам, они говорили: пока нет произведения, равного «Тихому Дону».

С годами росло и крепло у рыбаков желание встретиться и потолковать с писателем не только о литературе, но и о своих кровных делах. Ведь Михаил Александрович не только писатель и страстный рыбак, но и человек, которому давно близки и дороги судьбы рыбацкого промысла.

Вскоре В.В. Кадинца назначили председателем правления Краснодарского рыбколхозсоюза. Посоветовавшись с рыбаками, он предложил организовать поездку к писателю. Долго и тщательно обдумывали рыбаки письмо Михаилу Александровичу. 16 ноября 1971 года Кадинец наконец отправил его в Вешенскую.

В это время писатель уехал в зарубежную поездку, и письмо из Краснодара его не застало. Рыбаки же, не зная об этом, волновались. Лишь в январе 1972 года из Вешенской в Краснодар прибыл конверт с ровными четкими строками шолоховского письма:

«Уважаемый тов. Кадинец!

Ваше письмо от 16.11.71 не застало меня дома. В первых числах ноября я выехал и вернулся только в этом м-це. Потому и не мог ответить Вам своевременно.

Если желание побывать в Вешенской еще не отпало у Ваших рыбаков, то милости прошу приехать в феврале, в любое время. В марте я снова уеду. О Вашем решении известите меня письмом.

С приветом М. Шолохов.

28.1.72.

Ст. Вешенская».

Весть о том, что писатель приглашает к себе в гости кубанских рыбаков, быстро разнеслась среди колхозников. Желающих поехать было много, отбирали строго: самых достойных, передовиков пятилетки, орденоносцев, тех, кто заслужил эту честь своим трудом. Набралось больше двадцати человек. Среди них рыбаки, бригадиры, председатели рыболовецких колхозов, механизаторы, капитаны сейнеров В.А. Горбенко, А.В. Брилев, В.Т. Дудко, В.В. Кривенко, Я.Г. Рябоконь, Н.А. Лантух, И.В. Крят, Л.Г. Холодный, Ф.В. Перловский, В.П. Кошелев, Е.Я. Сергусь и другие, чьи имена были хорошо известны на побережье Азовского и Черного морей. В рапорте, который В.В. Кадинец вез писателю, рассказывалось о нелегком труде рыбаков из Приморско-Ахтарска и Темрюка, Черного Ерика и Гривенской, Новороссийска и Адлера, Ачуева и Пересыпи.

Всех волновала предстоящая встреча с прославленным писателем. Думали о том, что скажут ему, о чем спросят у него. Надо сказать главное, посоветоваться о наболевшем – ведь у писателя на учете каждая минута времени. Зряшными, пустяковыми вопросами отвлекать его от дела нельзя.

Так думал и В.В. Кадинец. Так думали остальные рыбаки, отправляясь 24 февраля 1972 года из Краснодара в дальний путь.

В тот же день остановились переночевать в Каменске. Во время ужина Иван Иванович Александров, бригадир рыболовецкой бригады из колхоза имени Карла Маркса, расположенной в семи километрах от Ачуева, спросил Кадинца:

– Василий Васильевич! Вот мы едем к писателю… А я ведь тоже записываю были про рыбаков и охотников… Вы же знаете – сам охотник. Можно их показать Михаилу Александровичу?

Просьба была неожиданной и непредвиденной. Осторожный В. Кадинец задумался. Но рыбаки были неумолимы.

– Михаилу Александровичу и без того пудами шлют рукописи всякие сочинители, – сказали они Александрову. – Придержи при себе. Не будем срамиться…

– Тогда дозвольте, товарищи, устно рассказать Михаилу Александровичу про охоту, – попросил бригадир. – У меня было много всяких приключений на охоте. Один раз даже верхом на кабане-секаче оказался…

Охота – страсть известного бригадира из Черного Ерика. И его рассказы рыбаки слушали посмеиваясь, недоверчиво покачивая головой.

– Ей-богу, товарищи, не брешу! – клятвенно заверил бригадир и даже постучал себя в грудь.

– Ты нам скажи, Иван Иванович, зачем тебе рассказывать Михаилу Александровичу про охоту? – допытывались рыбаки. – Он сам тебе сотни занимательных историй расскажет!

И тогда серьезное лицо охотника и бригадира осветилось доверчивой и доброй улыбкой, и он высказал давно затаенное:

– Михаил Александрович любит охоту. Считаю, что по такому случаю он согласится приехать к нам на Кубань… пусть сердешный отдохнет у нас хоть малость от своих трудов!..

Теперь посерьезнели и задумались рыбаки.

– Ну что ж, – сказал Горбенко, – по такому случаю, пожалуй, тебе можно дозволить рассказать охотничьи байки. Без пересола… Так, что ль, Василий Васильевич?

Кадинец радостно кивнул. Все складывалось как нельзя лучше: и рыбаки довольны принятым решением, и бригадир не обижен.

Но встреча с писателем прошла совсем не по распорядку, спланированному рыбаками. Это потом уже, после встреч с Михаилом Александровичем, рыбаки поняли, как напрасны были их страхи и как, оказывается, прост, доступен, задушевен и общителен писатель.

2

В Вешенском райкоме партии, где за долгие годы побывало немало представителей разных профессий, впервые оказалось столько людей в морской форме.

«Прямо кают-компания морского парохода!» – пошутил секретарь райкома партии Николай Александрович Булавин, оглядывая небольшой уютный зал заседаний райкома. И с этой минуты шутки уже постоянно сопутствовали рыбакам на шолоховской земле. Кубанцы поглядывали в окно: сейчас, вот-вот приедет писатель. Кадинец и Булавин вышли на улицу. И сразу подкатила «Волга», открылась дверца и из машины вылез Михаил Александрович, улыбнулся, протянул руку кубанцу:

– Это Кадинец? Василий Васильевич?

– Да, Михаил Александрович.

– Пойдемте к рыбакам.

Писатель первым вошел в зал и, дружески улыбаясь, негромко сказал:

– Приветствую дорогих кубанских рыбаков на вешенской земле.

Вместе с секретарем райкома партии и Кадинцом сел за стол, внимательно и все так же улыбаясь, посмотрел на рыбаков. Булавин сказал Шолохову, что делегацию рыбаков возглавляет председатель рыбколхозсоюза Кадинец. Писатель предложил:

– Расскажите о себе.

Шолохов вложил в мундштук папиросу, закурил и стал слушать, поглядывая то на Кадинца, то на рыбаков. Выражение радости и удовлетворенности на его лице постепенно уступает место выражению озабоченности.

– Дорогой Михаил Александрович! – рассказывал Кадинец. – Мы очень рады, что вы оказали честь кубанским рыбакам встретиться с вами, посетить Вешенскую. Мы еще в прошлом году договорились между собой в колхозах: давайте, хлопцы, работать так, чтобы лучшие из лучших могли поехать в Вешенскую, встретиться с Шолоховым…

Писатель повернулся к Кадинцу и с озорной улыбкой спросил:

– Ну и как хлопцы работали?

Рыбаки заулыбались.

– Хлопцы поработали дюже хорошо, – отозвался Кадинец. – Пятилетку выполнили успешно. В прошлом году полтора плана сделали. И этот год, несмотря на стихию, мы начали хорошо.

Шолохову слышать это приятно. Он рад, что кубанские рыбаки дали за пятилетку 3398 тысяч центнеров рыбы и выполнили план на 110 процентов, а валовой доход многих рыбколхозов превысил пол-тора-два миллиона рублей и что рыбаки наряду с промыслом занимаются разведением рыбы.

Рыбаки рассказывают писателю о том, как работают и как нелегко им приходится в море. Ведь в холодную пору года каждый рыбацкий сейнер вылавливает по 300–400 центнеров рыбы за день. Однажды в шторм и мороз суда обмерзли и стали выходить в Черное море. Ночью капитан одного из судов вышел из каюты и с ужасом увидел, что за бортом плавает человек. Он поднял тревогу, сейнер приблизился к плавающему, и рыбаки подняли его на борт. Оказывается, шторм выбросил рыбака за борт с впереди идущего судна. Когда пришли в Керчь, спасенный рыбак сказал, что больше в море не выйдет. Но не прошло и года, и он снова вернулся в море рыбачить. Без моря он жить не мог.

– Смелые и сильные вы люди, рыбаки, – говорит Шолохов и благодарит их за хороший труд. А потом начался разговор о том, что еще мешает рыбакам. Писатель спрашивает: какую и сколько рыбы кубанцы ловят в Азовском море?

У кубанцев, как и у ростовских рыбаков, на первом месте уловы хамсы и тюльки, а за ними судака и тарани. Меньше всего ловят осетровых, рыбца и шемаи.

Шолохов сокрушенно качает головой и замечает:

– Недавно ловили миллион хорошей рыбы…

Рыбакам понятна тревога писателя. Они сами обеспокоены тем, что запасы высокоценных пород рыбы в Азовском море сокращаются. И рассказывают, что предпринимают, чтобы сохранить рыбу. Писателя заинтересовал опыт кубанцев. По его инициативе несколько лет назад в вешенские озера завезли толстолобика, и он прижился. Опыт кубанцев интересен. Например, они перестраивают хозяйства с двухгодичного цикла на трехгодичный. Благодаря этому рыбаки получают рыбу более крупных размеров. Надо использовать.

О чем бы ни спрашивал Шолохов рыбаков, во всем ощущалась заинтересованность труженика и хозяина.

– Ну, хорошо, – подытоживает писатель и неожиданно спрашивает: – А рыбу-то сами едите?

Он лукаво посматривает на рыбаков и улыбается. В зале возникает смех: вопрос житейский, писатель хочет знать все.

– Четыре раза в году, – сообщают рыбаки, – каждый рыбак получает от тридцати до шестидесяти килограммов пайковой рыбы. А на рыбацком промысле и на рыбацком стане, как вы знаете, есть и рыбацкая уха, и рыба жареная, вареная, печеная, сушеная, вяленая – в любом виде…

Улыбаясь в усы, Шолохов снова спрашивает:

– А жинки едят, нет?

– И рыбаки едят, Михаил Александрович, и жинкам достается понемногу.

Шолохов смеется вместе с рыбаками. Он любит шутку и смех и веселых людей. После веселого оживления снова наступает тишина. Ее нарушает негромкий голос писателя. Он говорит о том, как важно сейчас, в период бурного развития и прогресса техники, сохранить природу, чистоту рек, не допустить гибели рыбы, как это случилось на Дону из-за спуска в реку неочищенных вод.

Лицо писателя грустное. И он рассказывает об этом бедствии с горечью:

– Плыла она подо льдом всякая, вплоть до донной, до стерляди. Душилась, плыла мертвая, плыла отравленная, ошалевшая. Искала свежую воду. В результате этого Дон, по сути, обезрыбел.

Кто-то из рыбаков сказал, что надо выходить в океан.

– Тесновато стало и на океанских просторах, – замечает писатель. Он сообщает, что тенденция к уменьшению рыбных запасов наблюдается и в зарубежных странах, например в Швеции, откуда писатель недавно вернулся. – Думать надо, – продолжал писатель. – Думать, потому что не мы одни потребители рыбы. Надо все-таки думать о том, чтобы детям что-то было поесть…

В. Кадинец говорит, что надо оставить потомкам хорошо построенные рыбхозы.

– Бесспорно, – поддержал Шолохов. – Существует еще такая «мудрость» – не у всех, правда, а у наиболее несознательных: после нас хоть трава не расти. Мы не можем так рассуждать. Все-таки на нас большая ответственность лежит, на всех ныне живущих, и в частности на тех, кто примеряется к природным богатствам…

Затем задают вопросы писателю рыбаки. Их интересуют и его мнение о состоянии рыбного хозяйства, и совет, как улучшить его. Михаил Александрович со знанием дела говорит о том, что наболело и волнует рыбаков Кубани.

В беседе с Шолоховым не может не возникнуть и разговор о книгах. У рыбаков немало претензий к издателям и писателям. Михаил Александрович терпеливо и внимательно слушает гостей.

– Да, жизнь ставит все новые и новые проблемы. У вас – рыба, а у нас, писателей, например, одна из проблем – бумага. Вот вы, Василий Васильевич, – обращается Шолохов к Кадинцу, – просили меня, чтобы в книгах печатались мои портреты тех лет, когда эти книги писались, чтобы было больше иллюстраций в книгах, чтобы больше выпускалось книг искусства. Просите книги с репродукциями произведений художников-гигантов Репина, Серова, Шишкина, Айвазовского, книгу «Шедевры Эрмитажа». Я согласен с вами… Но у нас не хватает бумаги. Я об этом говорил на двадцать четвертом съезде партии…

В ответ на это рыбаки предлагают сэкономить бумагу не только на сокращении ведомственных изданий, но и за счет тех, которые пользуются небольшим спросом, в том числе книг молодых литераторов.

Михаил Александрович возразил рыбакам:

– Нельзя печатать только те книги, которые читаются. Если не печатать молодых писателей, то вы их и не узнаете. Читатель – это самый строгий, самый требовательный критик. Поэтому печатать надо и молодых…

Писатель заверяет рыбаков, что дела с выпуском книг будут поправлены. И тут же он отвечает на вопрос, давно волнующий не только рыбаков, но и всех читателей страны, – когда писатель закончит работу над своим новым романом.

– Что касается моего нового произведения, моей личной работы, – рассказывает Шолохов, – то это роман о войне – «Они сражались за Родину». Ну, война скорее закончилась, чем вот я пишу… Но оно и понятно: хочется написать так, такую вещь, чтобы она осталась. Все мы, писатели, работаем по-разному. Кто-то создает капитальные вещи, кто-то однодневки – прочитал и в сторону. Я, если можно так выразиться, горжусь тем, что мои книги читаются и они выдержали испытание временем – «Тихий Дон» и «Поднятая целина»…

– И «Судьба человека», – сразу раздается несколько голосов.

Михаил Александрович сбросил пепел с папиросы в пепельницу из искусственного хрусталя и продолжал:

– Ну вот… И мне уже после этого написать плохую книгу – как-то не то будет… Много времени отнимает тщательная и продуманная обработка книги. Потом война – это такая тема, что фальшивить никак нельзя: и живые судьи есть, и перед мертвыми будет стыдно, если книга будет плохой. Я уже говорил о том, что у нас только недавно наши полководцы, да и то не все, высказались…

Думается, что тема о войне послужит не только поколению нынешних писателей, но она уйдет и в будущее. Если вы вспомните, что Лев Толстой создавал «Войну и мир» значительно позже того, как война закончилась, то понятно, что любое крупное событие истории народа требует длительного времени для его кропотливого изучения, осмысления и его отображения. Тогда книга останется на потребу будущим поколениям. Я, очевидно, если не в этом году, то в начале будущего закончу первую книгу, а всего будет три – трилогия… Думаю, что сумею написать и остальные книги.

Рыбаков интересует, как живет и работает писатель. Председатель рыболовецкого колхоза «Россия» А.В. Брилев и капитан-бригадир рыбколхоза «Заветы Ленина» В.В. Кривенко спрашивают Шолохова – какую он выполняет общественную работу.

– Общественные нагрузки у нас есть у всех, у большинства писателей, – отвечает Шолохов. – Многие из нас – члены какого-либо исполнительного органа Советской власти: депутаты областного или районного Совета. И Верховного Совета – это основное, как у меня, например. Депутатские обязанности приходится совмещать с писательскими. Вообще, работы хватает. Ежедневно почта приносит несколько десятков писем. На все на них надо отвечать. Работаешь и как депутат, и как член Центрального Комитета КПСС. Во многие вопросы приходится вникать.

Вот колхоз по соседству, волгоградский, разделился. В старый колхоз забрали и машины получше, и тракторы. А молодой почти на голом месте. Приехал председатель колхоза: «помогите». Надо помогать, надо писать Кулинченко, секретарю Волгоградского обкома. И краснодарцы пописывают иной раз. Но это приятно, когда соседи… Но и из дальних краев – из Хабаровского, Кировской области, из Архангельской – все равно письма идут и по линии Советской власти, и по партийной линии.

Так что общественной работы хватает. Помимо этого, я еще и действительный член Академии наук. Правда, эта работа занимает у меня мало времени, основное – это депутатская и писательская работа. Я являюсь секретарем Союза писателей СССР по работе с молодыми. Нас несколько человек – Людмила Татьяничева, поэтесса, и другие. Здесь, в Вешенской, проводили совещание с молодыми. Были молодые писатели – чехи, немцы, болгары, поляки, наших было много. Так человек около сотни было.

И снова разговор возвращается к тому, с чего начался, к насущным проблемам жизни села.

– Как у вас в Краснодаре зима? – интересуется писатель. – Расскажите. Вы же хлеборобы все-таки в основном? И рыбаки, и хлеборобы.

Шолохов внимательно слушает рыбаков. Особенно его обрадовало, что в колхозах есть подсобное хозяйство и урожай в нем собирают высокий. За истекший год, например, получено с гектара по 73 центнера ячменя, по 63 центнера пшеницы, по 500 центнеров капусты, по 300 центнеров сладкого перца и по 350 центнеров моркови.

Писатель похвалил рыбаков:

– Вы – разносторонние хозяева, оказывается…

Более полутора часов длилась в райкоме партии задушевная беседа рыбаков с писателем. В заключение Михаил Александрович сказал:

– Идите, ребята, отдохните от длинной дороги, а потом вам дадут ужин… Если вы не против, то я хочу с вами поужинать. Как вы, не возражаете? – спросил он рыбаков.

3

Вечером – вторая встреча рыбаков с писателем. Шолохов пришел к кубанцам вместе с председателем райисполкома Анатолием Иосифовичем Заверюхиным, секретарем райкома партии Алексеем Григорьевичем Кольцовым и редактором районной газеты Петром Елизаровичем Чукариным.

За столом снова завязался разговор о жизни, о литературе, о том, с чем приходится сталкиваться рыбакам. Михаил Александрович внимательно следит за тем, чтобы гости не сидели голодными, и радушно угощает рыбаков.

И кажется, что это встретились давние знакомые и хорошие друзья. Разговор не прекращается ни на минуту. Шутки, смех, рассказы. Шолохов говорит, что любит охоту и ездит охотиться в Казахстан. Услышав это, попросил слово Иван Иванович Александров, который до этого держался в сторонке и молчал. Он приподнялся, и рыбаки дружно засмеялись.

Александров показал рукой на рыбаков:

– Слышите, Михаил Александрович, смеются… Еще в Каменске я рассказывал им про охоту. Люблю, Михаил Александрович, охотиться на диких кабанов. И скажу вам, разные приключения случались со мной…

Шолохов заинтересованно повернулся к Александрову:

– Ну-ну… Расскажи, друг, это интересно!

– Я выбираю, Михаил Александрович, такие места в камышах, что кабаны по тропе прямо на меня выходят. Бью их в упор, прямо носом падают мне в ноги…

– Правда? – смеясь, спрашивает Шолохов.

– Ей-богу, не брешу, Михаил Александрович!

– А почему же ты в грудь стучишь?

Александров разводит руками. И продолжает:

– Один кабан зубами даже пожевал стволы моего ружья. Но все же я потом его этим же ружьем уложил. У нас в камышах кабаны еще водятся. Приезжайте, Михаил Александрович, к нам на охоту. Не пожалеете!

– Очень заманчиво, – говорит Шолохов. – Возможно, приеду…

– И добавляет: – Я тоже расскажу вам одну историю. Мой друг, ныне покойный егерь, поведал мне, как он на охоте неожиданно за кустом встретился с медведем. Храбрый был охотник, а тут от испуга и он, и медведь реванули оба дурным голосом… и оба наутек в разные стороны… Бывают, Иван Иванович, и такие случаи.

– Можно мне, Михаил Александрович? – робко просит шофер из рыбколхоза «2-я пятилетка» Григорий Михайлович Мартояс.

– Конечно, можно, – подбадривает Шолохов. – Всем можно. Я очень рад встрече с простыми тружениками…

– Михаил Александрович, – обращается к писателю Мартояс, – я бесконечно благодарен вам за то, что вы нас приняли, за все ваши книги. Но особенное спасибо за «Судьбу человека». Там герой – мой коллега, шофер. У меня к вам, Михаил Александрович, просьба. Скажите, чтобы и в грузовых машинах были радиоприемники. Шофер – не кучер старого времени. Он – активный строитель коммунизма. Ему надо и сам он хочет быть в курсе новостей, событий. Борща он на любой остановке найдет, но ему нужна и духовная пища…

Писатель взволнован словами шофера:

– Мне радостно, что вот, казалось, простые люди, как этот небольшого роста шофер, а какие они высокоответственные за все наши дела в стране. Спасибо вам, товарищи, за хороший труд! А вашу, шофер, просьбу я передам кому надо, – пообещал Шолохов.

Писатель рассказывает рыбакам о том, с каким интересом люди во всем мире встречают вести из нашей страны, о том, как работают советские рабочие и крестьяне. Кубанцы, по словам Шолохова, идут в первых рядах строителей новой жизни.

– А вообще хочется увидеть ваш богатый край… – говорит писатель и, улыбаясь, добавляет: – Да и уж очень заманчиво говорит Иван Иванович об охоте… Ваш секретарь крайкома партии тоже меня приглашал… Но вы, простой народ, это тяжелая артиллерия. Если она заработает, то тут никуда не денешься!

Писатель немного помолчал и сказал:

– Я знаю, что рыбаков солнце догоняет в пути. Я тоже подымаюсь в четыре часа утра и сажусь за работу. Значит, я с вами иду на одном пути…

Михаил Александрович прощается с рыбаками, чтобы завтра ровно в четыре утра снова подняться и взять в руки перо. И каждый из рыбаков, провожая Михаила Александровича, в эти минуты еще острее почувствовал кровную близость писателя. Ведь он начинает трудовой день на рассвете, вместе с ними…

4

Быть в Вешенской и не заглянуть на хутор Кружилинский, где родился Михаил Александрович Шолохов, не посетить соседнюю станицу Каргинскую, где он учился, не может человек, которому близки и дороги книги писателя. Рыбаки попросили показать им места, где жили герои «Тихого Дона», где трудились Давыдов и Макар Нагульнов.

Ранним утром следующего дня рыбаки выехали из Вешенской. Повсюду на рыбаков смотрели бугры. Яры избороздили землю. Нелегко взращивать здесь хлеб. К тому же пески из Сальских степей добрались и сюда, до самой Вешенской. Их остановил и приколол к земле сосновый и березовый лес. Много лет назад здесь по инициативе писателя начались посадки леса, которые продолжаются и поныне. Сосновые, дубовые, березовые леса опоясывают вешенскую землю и сковывают пески.

Они увидели все, что хотели: дом, где родился Шолохов, хутор Калининский, который теперь во всем мире знают под именем Татарского, хутор Лебяжий, выведенный в «Поднятой целине» под названием Гремячий Лог. Жители Лебяжьего сказали рыбакам, что в хуторе до сих пор живы женщины, которые отнимали у Давыдова ключи от амбаров…

– Где, где они? – взволновались рыбаки. – Покажите нам этих несознательных женщин!

– Что вы! – успокоили рыбаков хуторяне. – Они теперь сознательные колхозницы, почетные пенсионерки.

Уж такова сила художественной магии произведений писателя, что кажется, будто это случилось не сорок с лишком лет назад, а вчера.

Были рыбаки и на съемках художественного фильма «Когда казаки плачут» по рассказу Шолохова и еще раз зримо увидели давным-давно ушедшую жизнь.

Секретарь райкома партии А.Г. Кольцов привел рыбаков к многовековому дубу. Одни говорят, что ему уже 370 лет, другие утверждают, будто этому дубу только 170. Во всяком случае, он уже рос, когда бывшие запорожцы впервые высадились на Тамани и стали осваивать кубанскую землю. Тщетно пытались рыбаки охватить его ствол руками.

– Вот так и книги Шолохова будут жить долго, – сказал кто-то из рыбаков, глядя на могучий и кряжистый дуб.

В Вешенскую кубанцы вернулись переполненные впечатлениями от встречи с людьми и памятными местами шолоховской земли.

Секретарь писателя Иван Семенович Погорелов принес рыбакам подарок – книги писателя «Тихий Дон» и «Поднятую целину» с надписями Шолохова, персонально адресованными каждому кубанцу.

– Ивану Ивановичу книгу с особым приветом, – говорит И.С. Погорелов, вручая рыбаку и охотнику роман «Тихий Дон».

Рыбаки окружили товарища. Он бережно открыл книгу. На ней ровные наискось строчки:

«Знаменитому охотнику

Александрову И.И.

С приветом М. Шолохов.

25.2.72».

И тут же И.С. Погорелов сообщил, что писатель приглашает кубанских рыбаков к себе.

В пять часов вечера гости уже были в доме писателя. Они входили во двор и в дом Михаила Александровича с заметным волнением. Здесь долгие годы вынашивались замыслы художественных творений и писались страница за страницей его бессмертные книги. Для кубанцев этот дом уже был музеем. Но едва поднялись по ступенькам и вошли в прихожую, где их встретили писатель, его жена Мария Петровна и дочь Светлана Михайловна, как вскоре поняли, что это еще не музей, а обжитая квартира труженика. И принимал он сегодня тружеников. Он так и сказал им: «Приветствую дорогих кубанских рыбаков – тружеников голубых дорог!» И крепко пожимал натруженные руки гостей.

Потом Михаил Александрович сделал жест в сторону не утратившей своей красоты, смуглой, с черными родинками-пятнышками на лице, жены и похожей на него дочери:

– Познакомьтесь с моей молодой женой (скоро у нас с нею золотая свадьба) и престарелой дочкой. И раздевайтесь. Одежду, если не уместится на вешалке, кладите где удастся, не стесняйтесь.

Гости подходят к Марии Петровне и Светлане Михайловне и знакомятся. Они ведут рыбаков в большой зал, вдоль стен которого стоят цветы и полки с сувенирами. Среди них кубанцы узнали и свой подарок – макет рыбацкого судна.

– Прошу к столу, – говорит Шолохов. – В этом доме это железный закон.

Гости усаживаются за два длинных овальных стола. На столе фрукты, чашки для кофе, в чехлах бутылки французского «Мартеля». Шолохов и Мария Петровна садятся в торце стола, усадив между собой Кадинца.

Михаил Александрович кивает на бутылки с коньяком и приглашает рыбаков:

– А ну скручивайте этим бутылкам головы. А вы, молодой человек, – обращается писатель к широкоплечему и высокому богатырю-рыбаку, бригадиру Луке Григорьевичу Холодному, – подавайте пример всем остальным.

Пока рыбаки открывали бутылки, Мария Петровна и Светлана Михайловна разлили в чашки кофе.

Снова, как и в предыдущих двух встречах, возникает заинтересованный, страстный разговор о судьбе рыбацкой профессии, о будущем Азовского моря. В. Кадинец сказал писателю, что Азовское море становится все более соленым.

– Да, того Азовского моря, которое было, уже не будет, – соглашается Шолохов. – Но надо что-то делать, чтобы спасти его.

Рыбаки сообщают, что есть проект перекрытия Керченского пролива и сооружения плотины с тем, чтобы можно было регулировать водообмен между Черным и Азовским морями.

– В общих чертах я знаком с этим проектом, – сказал Шолохов. – Это, конечно, разумная мера.

Потом рыбаки сказали, что у них остался один номерной сейнер (все остальные имеют названия) и просят писателя дать согласие назвать его именем судно. Шолохов покачал головой.

– Ребята, я просил у себя в Вешенской не называть моим именем улицу. Не послушались… Спасибо за честь. Но не надо. Не хочу при жизни ставить себе бюсты. Нехорошо это…

Скромность – черта характера писателя-труженика. Чуть позже, когда кто-то из рыбаков рассказал шутливую историю о запорожце и любимой им поговорке и писатель, повторив ее, добавил, что «теперь есть у меня чем защищаться», в разговор вступила Мария Петровна:

– Михаил Александрович умеет защищать других, а себя защитить не может… Даже в мелочах: имея четверых детей, всю жизнь платил по бездетности.

– Буду я ходить по кабинетам со справками, доказывать, что у меня четверо детей, – возразил Шолохов. – Я всю войну провоевал в должности полкового комиссара, корреспондента газеты, а жил на солдатском пайке и не получал денег по военному аттестату. Жена с малыми детьми продавала домашние вещи, чтобы прокормиться. Когда пушки утихли, стал я искать свои деньги по аттестату. Но мне ответили: «Что с воза упало, то пропало». Ну и бог с ними. Выжили. Всем было тяжело в войну…

Война вошла и в этот гостеприимный дом. Шолохов рассказал кубанским рыбакам, как фашистские стервятники бомбили дом писателя и от осколков погибла его мать Анастасия Даниловна. Память о войне цепко живет в душе и в сердце Михаила Александровича. Ведь он не только воевал и делил с солдатами все тяготы фронтовой жизни, но и сейчас, работая над эпопеей «Они сражались за Родину», продолжает воскрешать в памяти события далекого прошлого.

Писатель делится с рыбаками своими впечатлениями о войне, рассказывает, как идет работа над романом.

Шолохов побывал на многих фронтах, встречался с разными людьми. С особой теплотой он вспоминает о том, как осенью сурового сорок первого года на Южном фронте во время боев ему довелось встретиться с заместителем начальника политотдела фронта Леонидом Ильичом Брежневым. Однажды им пришлось заночевать в полуразрушенном здании, на столе, укрывшись шинелями.

Фронтовые впечатления отливаются в художественно законченные и яркие рассказы писателя, которые с жадным вниманием слушают рыбаки.

Два с половиной часа продолжалась третья встреча писателя с кубанцами. Михаил Александрович благодарит рыбаков за приезд, за хорошее настроение, желает всем добра, просит трудиться хорошо и жить хорошо. Он вручает делегации рыбаков Кубани подарочное молодогвардейское издание «Тихого Дона» с надписью:

«Рыбакам-колхозникам Кубани.

С низким поклоном за их нелегкий рыбацкий труд.

М. Шолохов.

26.2.72».

Рыбаки бережно принимают бесценный подарок писателя. Благодарят за прием, за сердечное внимание к людям труда. Выходят все молча: каждый сосредоточенно думает о том, что сказал им Шолохов, вспоминает каждое слово писателя. Они уносят с собой чувство благодарности и глубокой душевной признательности, которое сохранится на всю жизнь.

5

Недавно я получил письмо от И.И. Александрова. Он пишет, что по-прежнему работает бригадиром, ходит в море на сейнере, ловит рыбу. «Поднимаемся мы на рассвете, – сообщал рыбак, – в один час с Михаилом Александровичем. Так что мы с ним на одном пути… Учу молодых рыбацкому делу: сохранять рыбу и море».

Впрочем, этим занят не только рыбак из Черного Ерика.

В октябре 1975 года, в разгар осенней путины, я встретился с Анатолием Васильевичем Брилевым. Прославленный вожак рыбаков темрюкского колхоза «Россия» только что вернулся на сейнере с моря. Тугой, колючий осенний ветер раскалил докрасна его лицо. Рыбацкая роба от соленой морской волны загрубела и гремела. И хотя путина шла хорошо, тревога не сходила с лица Брилева. Едва он сошел на берег, с ходу спросил в рыбацком стане товарищей: как там с молодью?

Выслушал устало, вытер тыльной стороной ладони лоб. Успокоился лишь тогда, когда узнал, что с молодью все в порядке.

– Мы ведь теперь не только ловим рыбу, – объяснил мне Анатолий Васильевич, – но и воспроизводим ее. Чтобы не оскудевало море… Помним совет Михаила Александровича. Сами заботимся о море…

И тут же добавил, что с Михаилом Александровичем Шолоховым они по-прежнему в дружбе:

– В этом году наш колхоз «Россия» по просьбе Михаила Александровича отправил в Вешенскую каменные плитки – замостить тротуары станичных улиц. Михаил Александрович был рад, поблагодарил за помощь, поинтересовался, как работаем…

Недавно Анатолия Васильевича хотели выдвинуть на большую руководящую работу, но он отказался.

– Хочу быть ближе к морю, – сказал мне вожак темрюкских рыбаков.

Чтобы быть ближе к производству, ушел на работу государственного инспектора рыбоохраны Василий Васильевич Кадинец. Он занят сейчас как раз тем, что больше всего волнует и занимает Шолохова: охраной запасов рыбы и моря. И когда недавно вдруг выяснилось, что в прибрежных водах Азовского моря у сазана стала разлагаться печень и он стал гибнуть, В. Кадинец первым доискался до причины этого бедствия, поднял тревогу и отвел еще одну угрозу морю и рыбе…

…В голубом, чуть дымчатом рассвете отправляются в море рыбацкие сейнеры на очередную путину. И в этот же час в далекой станице Вешенской за свой рабочий стол садится Михаил Александрович Шолохов и берет в руки перо. Начинается трудовой день. Солнце догоняет писателя-труженика и рыбаков в пути…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.