ВОЗВРАЩЕНИЕ КАЗАКОВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ КАЗАКОВ
В 1992-м, в то время, когда полковник Краснов находился на службе в городе Вальдивия, умерла его мать Дина Марченко. Уже на пенсии, после длинной трудовой жизни, её последней должностью был пост директора Института переводчиков и туризма при Чилийском Университете (Universidad de Chile).
Всегда молчаливая по отношению к своему прошлому, после своего ухода из жизни она оставила своему сыну и невестке неожиданный подарок. Дина хранила значительное количество памятных вещей того прошлого, которое, вроде бы, уже забывала. Фотографии, медали, награды и военные эмблемы. Трудно было понять, каким образом она смогла спасти столько вещей посреди отчаяния и горечи тех дней, пережитых в Лиенце, и в тяжелых условиях своего переезда в Чили.
Среди этих памятных предметов, одним из тех, который особенно удивил Михаила и его жену, была висящая на стене её спальни маленькая картинка, с изображением обыкновенного и простого цветочного кувшина, нарисованной Михаилом, когда он был ещё учеником начальной школы. Сняв со стены и взяв картинку в свои руки, Анджи нашла её слишком тяжелой. Открыли рамку и внутри нашли старую фотографию: на ней был изображен Пётр Николаевич Краснов, встречающий царя Николая II на полигоне в ходе военных манёвров.
Фотография была подписана атаманом Красновым и подарена его невестке Дине, о чем свидетельствовала дарственная надпись.
Почему она скрыла эту фотографию таким образом? Может быть, сделала это во время правления Народного Единства, когда чувствовала и видела угрозу, надвигающуюся на Чили?
Вспомним её отчаяние, когда она помогала Михаилу перевести тексты, врученные тому генералом Пратсом и компрометирующие нашу страну связью с Советским Союзом.
Каким бы ни было объяснение — это останется одной из многих загадок, которые эта молчаливая женщина сохраняла при себе, вместе с горечью воспоминаний о событиях, омрачивших её молодость.
С уходом из жизни его матери и бабушки, для самого Михаила эти предметы приобрели особую и новую ценность, как единственное свидетельство прошлого его родных.
Мы уже сказали, что в молодости, по мере того как военная карьера удаляла его от материнского очага, воспоминания о сопровождавших его в детстве казачьих традициях понемногу растворились в его памяти. Теперь, находка этих неоценимых памятных вещей, снова разбудила в нем любопытство и интерес к тому потерянному миру.
Одновременно с этим, падение и крах Советского Союза способствовали медленному открытию окон в прошлое в России. Вернулся интерес к истории — к настоящей, а не к фантастической искаженной версии, с помощью которой коммунизм пытался навсегда оторвать русский народа от его настоящих корней.
Казаки Зарубежья всегда придавали большое значение сохранению исторической памяти и казачьего единства, а теперь они могли возвратиться на землю своих предков и восстановить связь со своими братьями по крови.
Вскоре начали появляться и циркулировать по всему миру журналы и газеты с хроникой и новостями о происходящем в России.
Одно из известий, привлекшее внимание казачества, гласило о существовании в чилийской Армии офицера, продолжающего род Красновых, который все считали прекратившимся после произошедшего в Лиенце.
Первая информация пришла через немецких граждан, поддерживающих связь с Чили и, в свою очередь, имевших родственников или друзей в казачьей среде.
Одним из них был доктор Н.J., немецкого происхождения, родившийся и проживавший в Чили до тех пор, пока, как и многие чилийцы, он не был вынужден покинуть эту страну по причине прихода к власти Альенде. Уже на постоянном месте жительства в Германии, его профессиональная известность вскоре позволила ему занимать различные должности на мировом уровне в своей специальности. Он с особой теплотой относился к казачеству. Более того — в его венах текла казачья кровь и, поэтому, он входил в состав Объединения Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка со штаб-квартирой в Париже.
Уже во времена военного правительства профессор Н.J. несколько раз побывал в Чили. Позднее, посещая в 1993-м году город Вальдивия, он узнал что имя начальника штаба 4-й дивизии — Михаил Краснов и он находится в том же городе. Профессор встретился с Михаилом и когда ознакомился с его историей, его удивлению и радости не было предела.
На следующий год, уже из Германии, доктор написал длинное письмо генералу Пиночету о находке настоящей живой легенды для зарубежной колонии беженцев и русской белоэмиграции на Западе, потомка незабываемого поколения казаков в рядах чилийских Вооружённых Сил. «Живой легендой» естественно, был Михаил. Другой немец — Уго фон Зенгер, во время Второй Мировой Войны находился в рядах казаков фон Паннвица и даже стал там почётным казаком. В одну из поездок, навещая своего проживающего в Чили сына, фон Зенгер узнал, что тот знаком с Михаилом Красновым. Эта новость полетела на другую сторону океана и была упомянута в одной из статей газеты «Донская Панорама», которая заканчивалась словами: «Ждем ответа из далекой Чили от «последнего из могикан» знаменитой и благородной династии Красновых».
Некоторое время спустя (в 1999 году) в руки Михаила Краснова попал издаваемый в Москве журнал «Станица», посвятивший две страницы его биографии. В конечном итоге, новость о «воскрешении» рода Красновых распространилась по всей России.
Но наиболее эмоциональный документ прибыл из станицы Правоторовской — оттуда, где Красновы когда-то имели свою усадьбу.
Казаки, проживающие по соседству с землёй его предков, обращаются к Михаилу и рассказывают, каким образом до них дошло известие о гибели его отца, как результат «трагического предательства». И как позднее они узнали «с удивлением и радостью» о его существовании в Чили и, в конце концов, решили написать ему от имени всех казаков.
В тексте приводятся и воспоминания. Стоит процитировать некоторые параграфы, в которых чётко отражается пережитая Россией трагедия.
«Около десяти лет назад ушли из жизни последние казаки, которые были лично знакомы и вспоминали с глубокой теплотой о Вашем деде и Вашем отце… На Рождество Ваши дед и бабушка в сопровождении Вашего ещё очень молодого отца прибывали на усадьбу. Шли в церковь святого Николая и раздавали подарки для всех жителей станицы. На протяжении 3-х дней их большой дом оставался открытым для всех, кто имел желание его посетить, и где все были приняты с теплом, вежливостью и бескорыстием. Ваша незабываемая бабушка лично помогала разливать чай и предлагала пироги и сладости для всех гостей».
Далее казаки с болью вспоминают период правления большевиков: «В 30-е годы коммунисты разрушили часовню при усадьбе, своей красотой являвшую настоящее наследие города… Дом был разобран на кирпичи и захоронения Вашей семьи осквернили, выкопав и разбросав по полю гробы с останками Ваших родных. Дружеские руки потаённо подняли останки и снова закопали на месте семейного захоронения».
«Спустя год после установления советского режима, от красивейшей и большой станицы почти ничего не осталось. Наши предки ужаснулись бы от того, что сделали с нашей станицей».
«Дай Бог, чтобы Вы когда-нибудь добрались сюда, на Вашу Родину. Мы будем Вас ждать».
«Разрешите закончить это возможно неупорядоченное, но глубоко эмоциональное и откровенное письмо с уважением к Вам — от имени земляков Вашей станицы».
Подписались от имени всех казаков атаман Горин и атаман Копылов.
Это письмо отражает постоянство благородных чувств в сердцах многих людей. Людей, которым очень долгое время навязывалась идеология, пропагандирующая только ненависть.
Нужно иметь в виду, что коммунистический режим на протяжении трех четвертей века безустанно внушал этим казакам свои «святые» догмы классовой ненависти и «святой долг» преданности советским лозунгам. И все это под непрестанным нажимом угроз. Немногих слов из этого письма, направленного одному из Красновых, в предыдущие годы было бы достаточно, чтобы отправить их авторов на виселицу или в ГУЛаг. Но, несмотря ни на что, они пронесли сквозь страшные годы ясность мышления и память о Красновых.
Я уверена, что одной из самых больших жертв, на которые жизнь обрекла Михаила Краснова, является то, что он не смог приехать в Россию и пожать руки казаков, протянутые ему с таким доброжелательством и откровенностью.
В последующие годы поддержка и солидарность со стороны казачества выражалась постоянно, в том числе она доходила и доходит до тюрьмы, где Михаил Семёнович расплачивается за преступления, которых никогда не совершал. Это является для него постоянным источником стойкости, оптимизма и радости.