ПЕРЕЛОМ
ПЕРЕЛОМ
Посетивший соединения 67-й армии представитель Ставки К.Е. Ворошилов слышал одни и те же слова о том, что успешный исход операции не вызывает никакого сомнения{134}.
Столь благодушное настроение насторожило Ставку Верховного Главнокомандования. В первых числах января Сталин связался с генералом Жуковым и потребовал от него «поехать туда». Необходимо на месте убедиться, «все ли сделано для того, чтобы операция “Искра” прошла успешно». Жуков вылетел в Москву, оттуда — в 3-ю Ударную армию, затем — на Волховский фронт, во 2-ю Ударную и 8-ю армии. 11 января он докладывал о том, что дивизии, которым предстоит наступать в обход синявинского узла обороны, имеют мало танков и огневых средств, дивизионные резервы недопустимо удалены от первого эшелона. «Основной недостаток в организации прорыва 2-й Ударной армии, — отмечал Жуков, — это неправильно спланированная методика артиллерийской подготовки. Больше времени отводилось на всякого рода огневые налеты и меньше времени — на методически прицельную стрельбу по огневым точкам». Командование фронтов еще раз детально проработало план операции{135}.
* * *
Из приказа командующего войсками Ленинградского фронта № 08 67-й армии о проведении операции «Искра» от 11 января 1943 г.
«Семнадцатый месяц фашистские полчища стоят у ворот Ленинграда, осаждая наш родной город. Не было таких гнусных и подлых средств борьбы, которые бы ни пустил в ход враг, чтобы сломить волю защитников Ленинграда к борьбе, подорвать их боевой дух и добиться своей цели. Но враг просчитался и на этот раз. Ни бомбежки, ни артиллерийские обстрелы, ни голод, ни холод, ни все те жертвы, муки и лишения, которым фашистские варвары подвергли и подвергают Ленинград, не сломили решимости защитников Ленинграда, верных сынов нашей советской отчизны, решивших до последнего вздоха отстаивать Ленинград от врагов. В героической, не имеющей примеров в истории борьбе войска Ленинградского фронта вместе с трудящимися Ленинграда, отвечая ударом на удар, отстояли любимый город Ленина от немецко-фашистских захватчиков и заперли его ворота на крепкий замок, превратив его в неприступную крепость обороны.
Укрепляя оборону Ленинграда, его защитники твердо верили, что желанный час освобождения Ленинграда придет, что будет и на нашей улице праздник. Зная это, они день за днем копили свои силы для того, чтобы в благоприятный момент перейти в решительное наступление, присоединить свои силы к силам страны, идущим на выручку Ленинграду, прорвать кольцо вражеской блокады и выполнить историческую задачу соединения Ленинграда со всей страной.
Товарищи! Этот благоприятный момент ныне наступил.
В боях за город Ленина войска Ленинградского фронта окрепли, закалились и подготовили себя к наступательным боям. Наша доблестная Красная Армия наносит врагу один сокрушительный удар за другим на юге и на центральном фронте. Силы врага подточены. Враг мечется в замешательстве, вынужденный распылять свои силы между многими фронтами.
Наступил долгожданный час освобождения Ленинграда, час кровавой расплаты с немецкими извергами, час нашей беспощадной мести врагу за все его злодеяния.
Вам, доблестным бойцам, командирам и политработникам 67-й армии, выпала великая честь освобождения Ленинграда от вражеской блокады. Поднимайтесь же, воины, на бой за освобождение Ленинграда, на беспощадное истребление ненавистных варваров оккупантов, на кровавую расплату с врагом за жертвы, муки и страдания ленинградцев, за наших замученных братьев и сестер, жен и матерей, за поруганную землю, за разоренные и разграбленные города и села, за наших погибших в боях друзей и товарищей.
Товарищи!
Боевая задача, поставленная перед вами, не является простой и легкой. Победа никогда не приходит самотеком, ее нужно завоевать. Враг коварен и жесток, он будет цепляться и сопротивляться изо всех сил. Он знает, что наша победа под Ленинградом в огромной степени приблизит окончательный разгром фашистской Германии. Тем решительнее и смелее должен быть напор, тем крепче и яростнее должны быть наши атаки!
Товарищи!
Навстречу войскам Ленинградского фронта для решения единой боевой задачи наступают войска Волховского фронта. Они так же, как и войска нашего фронта, вооружены могучей техникой, они так же, как и наши войска, воодушевлены волей к победе и решимостью к освобождению Ленинграда от блокады. Зажмем врага в могучие тиски с обеих сторон, раздавим его совместными усилиями обоих фронтов. Честь и слава той части и подразделению Ленинградского фронта, которая первая соединится с войсками Волховского фронта!
Приказываю:
Войскам 67-й армии перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника и выйти на соединение с войсками Волховского фронта, идущими с боями к нам навстречу, и тем самым разбить осаду города Ленинграда.
Военный совет Ленинградского фронта твердо уверен, что войска 67-й армии с честью и умением выполнят свой долг перед Родиной.
Дерзайте в бою, равняйтесь только по передним, проявляйте инициативу, хитрость, сноровку!
Смерть немецким мерзавцам!
Слава храбрым и отважным воинам, не знающим страха в борьбе!
Смело идите в бой, товарищи! Помните: вам вверена жизнь и свобода Ленинграда.
Пусть победа над врагом овеет неувядаемой славой ваши боевые знамена!
Пусть воссоединится со всей страной освобожденный от вражеской осады Ленинград!
В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!
За Ленинград, за Родину, за Сталина! Вперед!
Командующий войсками Ленинградского фронта
генерал-лейтенант артиллерии Говоров
Члены Военного совета фронта
Секретарь ЦК ВКП(б) Жданов
генерал-майор Штыков[57]
Соловьев
начальник штаба Ленинградского фронта
генерал-лейтенант Гусев»{136}.
* * *
Наступательная операция (кодовое наименование «Искра») войск Ленинградского (67-я армия) и Волховского (2-я Ударная и 8-я армии) фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом по прорыву блокады Ленинграда началась 12 января.
И вновь обратимся к современным исследованиям: «Утро 12 января выдалось морозным. Низкие облака нависали над землей. Временами шел густой снег. Войска ждали сигнала. Но всех, начиная с рядовых бойцов, беспокоила одна мысль: не упредит ли противник, не накроет ли скученные боевые порядки огнем своей артиллерии и минометов? “Не скрою, в то утро мы волновались, — впоследствии делился своими впечатлениями Г.К. Жуков. — Но вот началась операция. И словно гора свалилась с плеч! Нам стало ясно, что враг не знает, какими силами мы располагаем, и что время нанесения нашего мощного удара оказалось для него неожиданным”. Правда, в документах вермахта отмечается, что “в полосе 18-й армии противник нанес после полуторачасовой артиллерийской подготовки ожидаемый удар по позициям 26-го армейского корпуса”»{137}.
Знал ли противник о действительном масштабе начавшейся операции? Ответить на этот вопрос без привлечения документальных материалов, раскрывающих ситуацию в частях и соединениях вермахта накануне 12 января, невозможно. А большая часть этих документов безвозвратно утеряна еще в том 1943 году, под гусеницами советских танков, раскатавших канцелярии германских штабов.
В 9 часов 30 минут утра ударили катюши, операция «Искра» началась… Реактивные установки поддержали более четырех тысяч артиллерийских орудий, обрушивших смерть на окопы противника. Артиллерия 2-й Ударной армии с 12 по 18 января израсходовала более 600 тысяч снарядов и мин, морская артиллерия Балтийского флота — 15,5 тыс. тяжелых снарядов, то есть на каждый квадратный метр обороны противника приходилось по три снаряда. Офицерам и солдатам вермахта казалось, что они попали в ад: «Я до сих пор не могу забыть впечатления от губительного огня русских пушек. Как вспомню весь этот адский грохот и разрывы снарядов и мин, так снова и снова меня бросает в дрожь». Так описывал происходящее военнослужащий 170-й немецкой пехотной дивизии{138}.
Картину дополнила авиация Ленинградского и Волховского фронтов, которая группами по шесть—восемь самолетов нанесла удар по опорным пунктам обороны противника. Точку в артподготовке поставили все те же гвардейские минометы, которые открыли действие.
Серое небо над Невой разрезали сигнальные ракеты. Берег реки, где располагались советские войска, встряхнули взрывы подвесных зарядов, уничтожавших минные поля, мешавшие атаке. Вновь заговорила артиллерия, она перенесла свой огонь на вторую и третью линии обороны противника. Раздались звуки «Интернационала», и на лед стремительно скатились штурмовые отряды, группы разграждения и команды саперов 136-й стрелковой дивизии генерала Н.П. Симоняка[58]: они ринулись вперед, стремясь как можно быстрее пересечь простреливаемое пространство. В считанные минуты они пересекли ледяное поле Невы. Используя металлические кошки и крючья, лестницы, багры и доски, передовые подразделения начали преодолевать обледенелые береговые кручи реки. Решалась судьба операции, играли оркестры, пехота неслась, именно не бежала, а вихрем неслась к противоположному берегу{139}. Вот они поднялись на обрывистый берег и почти тут же ворвались в первые траншеи противника{140}. Там завязался рукопашный бой.
268-я стрелковая дивизия полковника С.Н. Борщева[59]: Захватив плацдарм на левом берегу Невы, ее полки атаковали части немецкой пехотной дивизии, расквартированной во 2-м Городке. Атаку пехоты поддержал танковый батальон. Дорогу танкам и пехоте расчищала артиллерия{141}. Два-три рывка и из 2-го Городка солдаты вермахта выбиты, советские пехотинцы двигаются вперед, вслед за танками.
На правом фланге 67-й армии действовавшую с плацдарма в районе Московской Дубровки 45-ю гвардейскую стрелковую дивизию встретил плотный артиллерийский огонь. Пехота 45-й дивизии смогла продвинуться вперед всего лишь метров на 500—600. Бои здесь приняли позиционный характер.
86-я стрелковая дивизия наступала на Шлиссельбург. Один ее полк преодолел реку, а два других полка залегли на невском льду из-за мощного минометного и пулеметного огня (артиллеристы не смогли подавить огневые точки противника). Оба полка отошли на исходные рубежи и готовились к новому броску. Лишь при поддержке соседней 136-й стрелковой дивизии 86-й стрелковой все же удалось переправиться (чуть в стороне от опасного участка) через Неву и наступать на Рабочий поселок №2.{142}
Начальник инженерного управления Ленинградского фронта и участник тех событий генерал Б.В. Бычевский вспоминал: «Утром я обошел участок левого берега, где еще сутки назад были гитлеровцы. Картина разгрома мрачная. Что посеешь, то и пожнешь! Двухчасовой ураганный огонь нашей артиллерии и атака пехоты с танками оставили после себя следы грозного возмездия. Убитые немцы еще не убраны. Их застывшие лица с примерзшими к земле желтыми волосами смотрят в небо мертвыми глазами. Скрюченные, впившиеся в снег руки…»{143}Но бои на левом берегу Невы продолжались, не ослабевая ни на минуту. Советским войскам, овладевшим первой позицией обороны врага, пришлось удерживать плацдармы, отбивая контратаки противника. Командование 67-й армии требовало от командиров дивизий продолжать наступление, прекрасно понимая, что реальна опасность «сброса» в Неву замешкавшейся пехоты, а потому, отбив контратаку, стрелковые полки двигались вперед, а не переводили дух в отбитых на левом невском берегу окопах.
И на Волховском фронте развернулись жестокие бои. Как и у соседей на Ленинградском фронте, у волховчан после артиллерийской подготовки пехоту в атаку подняла… музыка. Передовые подразделения 327-й стрелковой дивизии полковника Н.А. Полякова, преодолев древесно-земляной вал, ворвались в первую траншею и захватили ее{144}.
…Роща Круглая, здесь оборону держал 366-й полк 227-й немецкой пехотной дивизии, считавшейся одной из самых опытных и подготовленных соединений вермахта. Весь день 12 января здесь шли ожесточенные бои, лишь поздним вечером, когда последний солдат выронил из рук винтовку, советским пехотинцам удалось войти в рощу (правильнее сказать, в то, что от нее осталось). На поле боя остался лежать весь состав 366-го полка — более восьми сотен солдат и офицеров, потери советской стороны составили более 1500 человек.
128-я дивизия генерала Ф.Н. Пархоменко. Полки дивизии не смогли с ходу прорвать оборону противника у поселка Липка[60]. Наступающие пехотные цепи встретили артиллерийские залпы и плотный пулеметный огонь. Вызванная на помощь штурмовая авиация не смогла поддержать дивизию. Штурмовики лишь на пятнадцать—двадцать минут заставили замолчать артиллерию противника. Но стоило только самолетам уйти, а пехоте вновь подняться в атаку, как орудия противника тут же ударили убийственным огнем. И вновь — остановка: 128-я дивизия залегла. На помощь двинулись танки, заработали реактивные минометы, снова в воздух была поднята авиация. Оборону противника на этом участке даже не прорвали, а — продавили. Но потери наступающих…
Наступавшая на Рабочий поселок № 8 372-я стрелковая дивизия тоже с ходу не смогла пробить брешь в системе траншей и опорных пунктов противника. Напомним, что населенные пункты немцами рассматривались как узлы своей обороны, на укрепление созданных здесь позиций командование вермахта не жалело ни средств, ни сил. Лишь после того как по флангам противника ударили 256-я и 327-я дивизии, судьба Рабочего поселка № 8 была предрешена{145}.
Итоги первого дня операции оценивались по-разному. Отчет 18-й немецкой армии, например, содержал следующие строчки: «Несмотря на храброе сопротивление наших войск и, несмотря на контратаки, противник уже в первый день битвы смог добиться глубоких прорывов. Наши войска были так истощены, что они едва замедлили дальнейшее наступление противника»{146}.
Командование вермахта не скрывало, что советские войска превосходят части и соединения германской армии, но главную причину своих неудач немцы видели в истощении своих войск{147}.
Представитель Генерального штаба Красной армии на Ленинградском фронте иначе смотрел на ход операции: «Сплошного прорыва по всему фронту на участке прорыва нет, остаются особо укрепленные узлы — Шлиссельбург и район 8-й ГЭС. Основные причины низких темпов наступления: во-первых, в период артиллерийской подготовки не была полностью подавлена система огня врага; во-вторых, удары авиации по ранее запланированным объектам цели не достигли, так как при подготовке операции не была полностью разведана система обороны противника. Серьезные недостатки вскрылись в работе тыловых органов: перебои с доставкой горячей пищи на передний край, скопление большого количества раненых на полковых пунктах и в медсанбатах, повсеместная нехватка транспорта»{148}.
* * *
13 января бои носят еще более упорный характер. Командование вермахта в срочном порядке перебрасывало в район Синявино части 61, 69 и 5-й пехотных дивизий, контратакуя советские соединения в районе Московской Дубровки. Немцы рассчитывали, опираясь на оставшиеся в их руках опорные пункты обороны, пробиться к Неве, сбросив части ударной группировки 67-й армии на лед. Кое-где это противнику удалось: полки 268-й стрелковой дивизии вынуждены были отойти на 1,5—2 км{149}. Но в целом ситуация осталась в руках наступающей, советской, стороны. 2-я Ударная армия Волховского фронта продолжала медленно выдавливать 227-ю пехотную дивизию противника, двигаясь навстречу частям 67-й армии.
В битве уже не просто наметился перелом, он — произошел, и теперь требовалось одно: закрепить успех, не дать противнику зацепиться за новые рубежи, не позволить ему контратаковать.
372-я дивизия, поддержанная соседями справа и слева, получив в помощь 122-ю танковую бригаду, добивала немцев на окраинах Рабочего поселка № 8. 128-я стрелковая дивизия и 12-я морская бригада, отбив несколько контратак противника, рассчитывавшего вернуть поселок Липка, двигались вперед, не давая возможности частям противника остановиться и перегруппироваться. 18-я стрелковая дивизия под командованием генерала М.Н. Овчинникова и 191-я стрелковая дивизия прорвались к Рабочему поселку № 5.{150}
67-я армия Ленинградского фронта нанесла удар по противнику на участке Марьино, 1-й Городок им. Кирова и получила возможность медленно, но продвигаться к востоку. 15 января утром наступающую 67-ю армию поддержали переправленные через Неву тяжелые и средние танки 152-й танковой бригады полковника П.И. Пинчука. Дело пошло веселее, теперь уже пехота, прикрываясь танковой броней, двигалась активнее, стремительней, не останавливаясь и не залегая, стараясь переждать усиление пулеметного огня: огневые точки поражались прямой наводкой из танковых орудий.
15 января в бой был введен и второй эшелон 67-й армии. Его задача — закрепить успех соединений, наступавших навстречу Волховскому фронту — на Рабочие поселки № 1 и 5. Соединения второго эшелона втянулись в бой под Шлиссельбургом. 86-я стрелковая дивизия полковника В.А. Трубачева, 34-я отдельная лыжная бригада подполковника Я.Ф. Потехина выбили противника из восточной части города, вышли к Старо-Ладожскому каналу и отрезали отходы из Шлиссельбурга. На выручку окруженным в городе частям вермахта двинулась 227-я немецкая пехотная дивизия под командованием генерал Скотти{151}. Но — безуспешно, лыжная бригада и полки 86-й стрелковой дивизии стояли насмерть.
Ударные группировки Ленинградского и Волховского фронтов отражали контратаки, не сдав противнику ни один из взятых ранее рубежей, а на ряде участков еще и продолжали продвигаться вперед, двигаясь по направлению района Рабочих поселков № 1 и 5.
17 января командование вермахта начало переброску с юга 21-й пехотной дивизии и дивизии СС «Полицейская», которые «с колес» контратаковали советские части Волховского фронта. Заместитель командира 18-й стрелковой дивизии Н.Г. Лященко: «Утром 17 января опять начался сильный бой. Мы уже ясно слышали стрельбу шедших нам навстречу ленинградцев. Близок, совсем близок час солдатской радости. Мы вели бои на торфяных разработках юго-восточнее Рабочего поселка № 5. Оставалось каких-нибудь полтора-два километра до этого поселка. Весь день шли упорные бои. Наши попытки продолжать наступление вечером и завершить прорыв успеха не имели. Люди сильно устали, был исчерпан запас боеприпасов и продовольствия»{152}.
Ночная тьма остановила бой, у сражающихся сторон появилось буквально несколько часов для сна.
С утра 18 января все началось вновь: части 67-й и 2-й Ударной армий с двух сторон начали штурм Рабочих поселков № 1 и 5. 170-я и 227-я немецкие пехотные дивизии оказались зажаты в районе поселков. Им на помощь пришла 61-я пехотная, которая нанесла сильнейший удар из района Синявино. Удар пришелся по 136-й стрелковой дивизии и 61-й танковой бригаде. Но они, отразив контратаку, сумели ворваться в Рабочий поселок № 5, откуда также стремительно отходили сильно потрепанные части немецких пехотных дивизий.
В 9 часов 30 минут на восточной окраине Рабочего поселка № 1 произошла встреча 123-й стрелковой бригады 67-й армии с 372-й стрелковой дивизией 2-й Ударной армии. Спустя два часа пятнадцать минут в районе Рабочего поселка № 5 встретились батальон капитана Ф. Собакина из 269-го стрелкового полка 136-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта и 414-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта. Прокатилось звучное «ура!»{153} Блокада прорвана!
Началось смыкание фронтов по всей широкой, 13-километровой полосе наступления.
В 14 часов части 86-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта очистили от разрозненных групп противника город Шлиссельбург. На полуразрушенной колокольне взвился красный флаг. К концу дня все южное побережье Ладожского озера было очищено от противника. Образовался коридор шириной в восемь — одиннадцать километров{154}. В тот же день Государственный Комитет Обороны принял постановление о строительстве вдоль южного берега Ладожского озера железнодорожной линии Поляны (Жихарево) — Шлиссельбург. (В марте была закрыта Дорога жизни{155}. За время ее существования в Ленинград было перевезено свыше 1615 тысяч тонн грузов, из города эвакуировано около 1376 тысяч человек. После прорыва блокады нужда в переправке людей и грузов в Ленинград и из него по льду озера отпала.)
Еще 15 января, когда стало ясно, что в ходе операции «Искра» происходит коренной перелом на Ленинградском и Волховском фронтах, что прорыв блокады не за горами, поступило известие о присвоении Л.А. Говорову звания генерал-полковника.
19 января войска Говорова и Мерецкова образуют единую линию дальнейшего наступления — шлиссельбургско-синявинский выступ блокады был срезан{156}.
За семь дней боев вермахт потерял убитыми не менее десяти тысяч солдат и офицеров, ранеными и пропавшими без вести — около двадцати тысяч. Современные исследователи пишут о том, что под Ленинградом в январе 1943-го был захвачен экспериментальный образец нового немецкого тяжелого танка «тигр». Сталин приказал отправить его в Москву{157}. Факт, конечно, спорный и пока не найдены подтверждения в иных источниках, кроме как упомянутое исследование. Насколько нам известно, «обкатку» экспериментальные образцы «тигра» проходили в Африке в войсках под командованием Э. Роммеля.
Операция «Искра» тем временем продолжалась еще две недели. Войска Ленинградского и Волховского фронтов пытались развить наступление на юг, в сторону Мги, но все попытки наступления закончились ничем. Советские войска не смогли взять Синявинские высоты, не сумели взломать оборону противника в лесах между Синявино и Гонтовой Липкой. И это не случайно: в район Синявино командование вермахта перебросило пять пехотных дивизий и артиллерию. Цель вновь прибывших соединений — отбросить советские войска с занятых позиций. Войскам 67-й армии Ленинградского фронта и 2-й Ударной армии Волховского фронта, израсходовавшим в наступлении все свои силы, пришлось перейти к обороне.
За три недели боев (операция «Искра») Ленинградский фронт потерял 12 320 человек убитыми и 28 944 — ранеными (среднесуточные потери фронта составили 2172 человека). Потери Волховского фронта за этот же период составили 21 620 человек погибшими и 52 198 человек ранеными (среднесуточные — 3885 бойцов и командиров){158}.
19 тысяч солдат и офицеров Ленинградского, Волховского фронтов и Балтийского фронта награждены орденами и медалями, 25 присвоено звание Героя Советского Союза.
Верховный Главнокомандующий, видимо, не был доволен операцией, в противном случае как объяснить, что «в директиве от 2 февраля Ставка Верховного Главнокомандования потребовала нанести встречные фланговые удары в общем направлении на Шалки, окружить и уничтожить мгинско-синявинскую группировку врага и выйти на линию Ульяновка, Любань. На подготовку операции отводилось очень мало времени; к тому же сосредоточение войск в новых районах, подвоз материальных средств проводились в трудных погодных условиях: стояла оттепель, зарядили дожди с мокрым снегом. Тем не менее, наступление началось уже 10 февраля. Соединения 55-й армии Ленинградского фронта под командованием генерала В.П. Свиридова[61], прорвав оборону противника, продвинулись в глубину до 4 км и овладели поселком Красный Бор. Но враг за ночь успел перебросить в этот район свои резервы, и на другой день наступление пришлось остановить. Не добилась успеха и 54-я армия Волховского фронта под командованием генерала А.В. Су-хомлина[62]. Армия, имевшая подавляющее превосходство в силах и средствах (против одной пехотной немецкой дивизии действовало шесть советских стрелковых дивизий), по существу, осталась на исходных рубежах. Одна из причин этого состояла в том, что не удалось полностью подавить артиллерией опорные пункты и узлы сопротивления противника. Сказались также слабая разведка, плохая организация связи и взаимодействия»{159}.
Нам представляется более правдоподобным иное объяснение: усталость. Только что три недели операции «Искра», и тут же, без передышки, — мгинско-синявинская кампания. Конечно, у Ставки были свои резоны и объяснения, хотя Сталин и не собирался ни перед кем оправдываться. Самым «правдоподобным» оставалось одно — задействованные в февральской операции не участвовали в «Искре». И Верховный отдал приказ: «Наступать».
После артиллерийской и авиационной подготовки 311-я и 198-я стрелковые дивизии вышли к переднему краю обороны противника, развить успех не смогли, противник прочно вгрызся в землю, немецкая артиллерия била прямой наводкой, уничтожая все живое.
27 февраля Ставка Верховного Главнокомандования приказала прекратить наступление, обязав командование фронтов «представить к 3 марта свои соображения по поводу проведения новой наступательной операции»{160}.
* * *
Сентябрь 1943-го, Москва, Кремль, кабинет Сталина, докладывает начальник Генерального штаба:
«…Ленинградский фронт (командующий — генерал Л.А. Говоров, член Военного совета—А. А. Жданов, начальник штаба — генерал Д.Н. Гусев) наносит главный удар по врагу с приморского плацдарма в районе Ораниенбаума силами 2-й Ударной армии (командующий — генерал И.И. Федюнинский) и из района Пулковских высот силами 42-й армии (командующий — генерал И.И. Масленников[63]) в направлении на Ропшу. Окружив противника в районе Красное Село, Ропша, Стрельна и уничтожив его, соединения 2-й Ударной и 42-й армий продолжают наступать на Кингисепп и — на Красногвардейск. В это же время силами 67-й армии предполагается нанести вспомогательный удар в направлении города Мги.
«Эти положения составляли основу общего замысла Говорова, представленного в Ставку Верховного Главнокомандования: ударом с севера в направлениях Ленинграда, Красногвардейска (Гатчина) и Усть-Рудницы, Кингисеппа и ударами с юго-востока (войска Волховского фронта) в направлении Чудово, Дивенский и Новгород, Луга выйти на основные коммуникации вражеских войск Рига — Красногвардейск и Псков — Красногвардейск, лишив противника возможности маневрировать резервами 18-й и 16-й армий и окружив его основные силы»{161}.
Как вспоминал сам Л.А Говоров, «выбор формы прорыва в виде двух концентрических ударов, наносившихся на относительно узких участках со стороны Пулковских высот и с Ораниенбаумского плацдарма, был обусловлен стремлением получить после соединения обеих ударных группировок настолько широкий прорыв, который уже в начальном этапе операции привел бы к полному крушению фронта обороны и создал бы благоприятные условия для развития удара в глубину и упреждения противника на подготовленном тыловом рубеже по реке Луге»{162}.
Подготовка к наступлению началась с конца октября 1943 г. и велась в частях и соединениях Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов, а также на Балтийском флоте, в частях авиации дальнего действия, в партизанских районах.
Шла мельчайшая проработка всех деталей операции и в штабах фронтов. На Волховском фронте (командующий — генерал К.А. Мерецков, член Военного совета —Т.Ф. Штыков, начальник штаба — генерал Ф.П. Озеров[64]) главный удар планировалось нанести силами 59-й армии (командующий — генерал И.Т. Коровников) севернее и южнее Новгорода в направлении Люболяды с целью окружения и уничтожения новгородской группировки противника. Развивая затем наступление, 59-я армия должна была выйти на рубеж Луга — Уторгош, отрезав немцам пути отхода на Псков. 8-й и 54-й армиям ставилась задача действовать на тосненском, любаньском и чудовском направлениях, с целью помешать переброске резервов вермахта к Новгороду, не дать ему возможности контратаковать наши позиции.
Перед 2-м Прибалтийским фронтом (командующий — генерал М.М. Попов[65], член Военного совета — Н.А. Булганин, начальник штаба — генерал Л.М. Сандалов) ставилась задача своим левым флангом наступать в направлении района Пустошка — Идрица, а затем — в направлении на Опочку и Себеж.
Балтийский флот (командующий—адмирал В.Ф. Трибуц, член Военного совета — контр-адмирал Н.К. Смирнов, начальник штаба — контр-адмирал А.Н. Петров[66]) должен был обеспечить переброску войск на ораниенбаумский плацдарм, корабельной и береговой артиллерией поддержать войска фронта «взломать вражескую оборону под Ленинградом, сопровождать войска до пределов дальности своего огня и морской авиацией содействовать приморской группе войск».
13-я, 14-я и 15-я воздушные армии должны были содействовать войскам в выполнении их задач. Всего для действий в наступательной операции под Ленинградом было сосредоточено 1070 самолетов{163}.
Действовавшие на оккупированной территории Ленинградской области партизаны (более 35 тысяч человек) получили задачу вести разведку и передачу собранных сведений в штабы фронтов, наносить удары по мелким гарнизонам противника, деморализуя тем самым сам дух немецких солдат, разрушать средства связи и коммуникации, выводить из строя пристанционные постройки, взрывать мосты, водокачки, ремонтные цеха, ангары и складские помещения — в общем делать все, чтобы не дать возможности вермахту ни перебросить резервы, ни вывести части с линии фронта, ни поддерживать связь между фронтом и тылом.
По общему замыслу операции войска Ленинградского и Волховского фронтов должны были разгромить фланговые группировки 18-й армии вермахта юго-западнее Ленинграда и под Новгородом и, развивая наступление, выйти к реке Луге, где уничтожить главные силы противника. В дальнейшем вместе с войсками 2-го Прибалтийского фронта им предстояло действовать на нарвском, псковском и идрицком направлениях, разгромить 16-ю армию врага и завершить освобождение Ленинградской области{164}.
Как отмечают участники тех военных операций, только тогда в полной мере проявилась значимость удерживаемого вот уже два года ораниенбаумского плацдарма. Приморская оперативная группа на этом плацдарме «нависала» над тылами 50-го немецкого армейского корпуса, державшего оборону непосредственно под Ленинградом.
Первоначально (еще до сентябрьского доклада начальника Генштаба в Кремле) Леонид Александрович Говоров не рассматривал возможность переброски 2-й Ударной армии на ораниенбаумский плацдарм. Он считал возможным проводить две операции одну за другой: во-первых, нанести встречные удары силами 42-й армии и Приморской группы на красносельском направлении с целью их соединения в одну линию фронта и создания тем самым условий для развертывания армейской ударной группировки на правом фланге фронта. Во-вторых, после соединения 42-й армии и Приморской группы должна была развертываться ударная группировка для наступления на Кингисепп. Этим наступлением перерезалась коммуникация армии Линдемана на участке Кингисепп, Молосковицы. Кроме того, овладение Красным Селом рассматривалось и как возможность нанесения удара на Красногвардейск (Гатчину){165}.
Но Ставка, получив первые «кроки» подготовляемой операции, решила по-своему: стремясь усилить удар с ораниенбаумского плацдарма, передислоцировать туда 2-ю Ударную армию. Этим решением определялось окончательное содержание и цель боевых действий Ленинградского фронта: сперва мощными встречными ударами 42-й армии из-под Пулково и 2-й Ударной армии с ораниенбаумского плацдарма взять в тиски и уничтожить группировку вермахта в районе Петергоф, Стрельна, Урицк, а затем вести широкое наступление на юго-запад, в сторону Кингисеппа{166}.
В командование 42-й армией вступил генерал-полковник И.И. Масленников, в командование 2-й Ударной армией — генерал-лейтенант И.И. Федюнинский. Последний вспоминал:
«После совещания поздно ночью мы с командующим фронтом генералом армии Л.А. Говоровым поездом выехали в Ленинград. Ехали новой железной дорогой, проложенной после прорыва блокады вдоль канала Петра Великого по южному берегу Ладожского озера.
А следующей ночью я на миноносце переправился через Финский залив на так называемую Малую землю — на ораниенбаумский плацдарм (куда и предполагалось перебросить основные силы 2-й Ударной армии).
В это время туда же водным путем скрытно перебрасывались соединения 2-й Ударной армии. Армейское полевое управление перешло на плацдарм еще 7 ноября 1943 г. и приняло от Приморской оперативной группы оборонявшиеся там войска.
Транспортировку на плацдарм войск и техники осуществлял Краснознаменный Балтийский флот. Использовались самоходные и деревянные баржи, тральщики, буксиры. Посадка войск и погрузка техники производились в Ленинграде и на Лисьем Носу, где был сооружен пирс длиной в 200 метров»{167}.
В действие вступил Балтийский флот, за два с половиной месяца, с 5 ноября 1943-го по 21 января 1944-го, балтийские моряки перевезли в Ораниенбаум более 53 тысяч человек, около 2500 автомашин и тракторов, 658 орудий, «много танков и различных грузов»{168}.
И вновь вспоминает Иван Иванович Федюнинский:
«Корабли и баржи отплывали к ораниенбаумскому плацдарму ночью, строго соблюдая маскировку. На рассвете противник видел их уходящими обратно в Ленинград. Мы старались создать у гитлеровцев впечатление, будто эвакуируемся с плацдарма».
Когда Федюнинский приехал в штаб армии в Большую Ижору, там еще никто ничего не знал. Бывший командующий генерал-лейтенант В.З. Романовский, начальник штаба генерал-лейтенант П.И. Кокорев и член Военного совета генерал К.Г. Рябчий встречали Федюнинского как представителя штаба фронта. Генерал Романовский был неприятно удивлен, узнав, что ему приказано сдать командование и убыть в Ленинград. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять. Романовский сдал армию Федюнинскому. Иван Иванович отдал должное своему предшественнику:
«Это был опытный, боевой генерал, знающий свое дело, и я понимал его неудовольствие. Он долго воевал под Ленинградом, и ему было обидно, что сейчас, накануне очень важной операции, его вдруг отзывают».
Вступив в командование войсками 2-й Ударной армии, Федюнинский, прежде всего ознакомился с плацдармом, который по фронту тянулся на 65, а в глубину достигал 20—25 километров:
«Передний край обороны противника проходил по линии Керново, Закорново, Гостилицы и далее по дороге Гостилицы — Петергоф. Используя лесисто-болотистую местность, противник построил оборону по линии холмов, с которых хорошо просматривалось расположение наших войск на значительную глубину. Перед передним краем имелись сплошные минные поля и проволочные заграждения в два-три кола. За ними тянулись траншеи с пулеметными площадками.
В деревнях Гостилицы, Кожерицы, Дятлицы, Ропша и других были созданы опорные пункты. На линии Кипень, Ропша противник оборудовал тыловой оборонительный рубеж. В районе населенного пункта Беззаботный располагалась тяжелая артиллерия, которая использовалась для варварского обстрела Ленинграда.
Перед фронтом 2-й Ударной армии оборонялись пехотная и моторизованная дивизии СС, две авиаполевые дивизии, пехотный полк, а также отдельные строительные и охранные батальоны.
2-й Ударной армии предстояло силами не менее пяти-шести дивизий прорвать оборону противника на гостилицком направлении, овладеть Рогалей и, соединившись с войсками 42-й армии, уничтожить петергофско-стрельнинскую группировку гитлеровцев. В дальнейшем, после образования общего фронта с 42-й армией, соединения должны были развивать наступление на Кингисепп и Гатчину.
Перед операцией мы занимались тщательной подготовкой личного состава. Войска учились преодолевать различные инженерные заграждения, вести бой в глубине обороны. Основное внимание уделялось отработке самостоятельных действий стрелковых подразделений и штурмовых групп, организации взаимодействия. В стрелковых ротах были созданы отделения снайперов и штурмовые взводы.
Как и при подготовке к прорыву блокады Ленинграда в 1943 г., специально оборудовали учебные поля, на которых проводились практические занятия по преодолению минных и проволочных заграждений.
Мне часто приходилось выезжать в соединения, контролировать ход подготовки, присутствовать на занятиях.
Побывал я во всех дивизиях, но, естественно, больше внимания уделял 43-му стрелковому корпусу, которым командовал генерал Андреев. Этому корпусу, и в частности 48-й и 90-й стрелковым дивизиям, предстояло действовать на главном направлении в первом эшелоне»{169}.
Начальник разведотдела Ленинградского фронта генерал Евстигнеев «все время ощущал повышенный интерес Говорова к сведениям из тыла 18-й армии. Появились характерные симптомы. Одна из разведывательных групп, засланных в глубину обороны немцев, захватила саперного офицера, и тот показал, что спешно создается не только тыловая оборонительная полоса на рубеже Нарва, Псков, Порхов, именуемая “Пантерой”, но и промежуточные рубежи по берегам рек Оредеж, Мшага, Луга, Плюса. В этих местах немецкие саперы готовят к разрушению мосты, дороги, приступают к минированию населенных пунктов. Генеральный штаб располагал еще более обширными разведывательными данными, и в конце сентября Ставка Верховного Главнокомандования прямо указала Говорову и Мерецкову на возможность преждевременного отхода 18-й армии на подготавливаемый тыловой рубеж. В связи с этим все три фронта — Северо-Западный, Волховский и Ленинградский — получили конкретные указания усилить разведку, создать ударные группировки на направлениях, выводящих на пути вероятного отхода врага, иметь в частях первой линии подвижные отряды преследования. Эти обстоятельства сразу же потребовали корректировки первоначального плана и конкретной боевой подготовки войск, штабов. Началась разработка плана-варианта — не силового прорыва, а преследования противника, едва он начнет отход.
В штабе Ленинградского фронта этот вариант получил условное обозначение “Нева-Г, а вариант прорыва — “Нева-П”.
План “Нева-Г предусматривал включение в состав 2-й Ударной армии 30-го гвардейского стрелкового корпуса, 86-й и 123-й стрелковых дивизий (эти части отличались боевой подготовкой, грамотными командирами и сплоченностью рядового состава). По этому варианту остальные армии фронта (42, 55 и 67-я) должны были иметь почти одинаковый состав — по пять стрелковых дивизий в каждой, а Приморская оперативная группа — три стрелковые дивизии (48, 98, 168-я) и три отдельные стрелковые бригады (48, 50, 71-я)»{170}.
Бесспорно, войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов имели серьезное превосходство над силами противника{171}.
Соотношение сил и средств противоборствующих сторон на Северо-Западном стратегическом направлении к 14 января 1944 г.{172}
(Силы и средства …… Ленинградский (без 23-й армии), Волховский и 2-й Прибалтийский фронты — Группа армий «Север», 1-й воздушный флот — Соотношение сил и средств)
Личный состав, тыс. человек …… 1252 — 741 — 1,7:1
Орудия и минометы, шт. …… 20183 — 10070 — 2,0:1
Танки и САУ (штурмовые орудия), шт. …… 1580 — 385 — 4,1:1
Самолеты боевые, шт. …… 1386 — 370 — 3,7:1
Ленинградский и Волховский фронты, которым предстояло нанести основной удар по врагу, насчитывали 375 тысяч стрелковых войск, 14 300 орудий и минометов (не считая зенитной и реактивной артиллерии), свыше 1200 танков и самоходно-артиллерийских установок. На участках прорыва были созданы ударные группировки. 2-я Ударная и 42-я армии Ленинградского фронта к началу наступления превосходили противника, действующего в зоне их ответственности: в пехоте более чем в 2,7 раза, в артиллерии (без реактивной) — в 3,6 раза, в танках — в 6 раз. Средняя плотность артиллерии на участках прорыва достигала 123 орудий и минометов калибра 76 мм и крупнее на 1 км фронта во 2-й Ударной армии и 138 орудий и минометов — в 42-й армии{173}.
Удары 42-й армии с Пулково и 2-й Ударной с ораниенбаумского плацдарма Говоров называл «косыми по сходящимся направлениям», так как обе группировки до соединения их в районе Ропши должны были наступать не строго перпендикулярно к линии обороны немцев, а срезая выступ обороны противника у южного побережья Финского залива. После соединений армий образовывался единый протяженный фронт наступления. Открывался простор для глубокого удара советских войск к Нарве, к Чудскому и Псковскому озерам, по основным коммуникациям группы армий «Север».
Как отмечал, Б.В. Бичевский, «перспектива не могла не увлекать командующего фронтом, но она не мешала ему концентрировать свое внимание и внимание подчиненных на подготовке самого прорыва. И здесь опять сказался выработанный Говоровым, видимо давно, метод при разработке любой проблемы: идти от общего к частному».
Планируемая наступательная операция содержала в себе задачи, превышавшие по сложности те, что решались в ходе операции «Искра»: глубина обороны вермахта под Пулково была, безусловно, большей, чем в «бутылочном горле» между Ленинградским и Волховским фронтами. Перед 42-й армией стояла задача прорвать главную полосу обороны в самом центре его укрепленных узлов, имея на флангах хорошо укрепленные города Урицк — справа и Пушкин — слева. Дальнейшая задача 42-й армии — разгром немцев в Гатчине. Лишь после этого могла идти речь о действии на оперативном просторе.
Дивизии 50-го немецкого армейского корпуса «зарылись» в паутине траншей, в бетонированных бункерах, прикрытых проволочными и минноподрывными заграждениями. Командующий 18-й армией вермахта располагал концентрированной огневой системой, и она служила «хребтом» обороны. Командующий артиллерией фронта Одинцов, изучая эту систему, подсчитал, что из 160 вражеских батарей, стоявших к югу от Ленинграда, более 100 действовали в полосе 42-й армии.
Для решения задач 42-й армии Л.А. Говоров приказал включить в состав ударной группировки две артиллерийские дивизии прорыва (без двух бригад) и специальный контрбатарейный артиллерийский корпус генерала Н.Н. Жданова{174}. Кроме них, в состав 42-й армии вошли еще 8 отдельных артиллерийских полков, дивизия и 4 полка реактивных минометов, 5 истребительных противотанковых, 11 зенитных и 5 минометных полков{175}.
* * *
В самый разгар подготовки операции, 17 ноября 1943 г., Леониду Александровичу Говорову постановлением Совета Народных Комиссаров было присвоено звание генерала армии.