3. Нежданные гости

3. Нежданные гости

Однажды в погожий декабрьский день группа наших бойцов привела в бригаду одного немца и двух русских военнопленных — Сережкина и Бушуева.

Все трое были вооружены новенькими немецкими автоматами, имели большие запасы патронов.

Мы заинтересовались необычными гостями и постарались поскорее узнать подробности. Выполняя задание, Николай Орлов и Павел Поповцев зашли в одну из деревень. Там их подозвала пожилая женщина.

— Сынки, — спрашивает, — берете к себе немцев?

Ребята удивились:

— Как так немцев?

— Да так, — отвечает женщина, — вон они в том доме молоко пьют. Говорят, хотели, перейти к партизанам, да не нашли их.

Едва женщина успела сообщить новость, как на улице показались трое незнакомцев.

— Вы партизаны? — спросил Орлова высокий блондин, одетый в немецкую форму. Он неплохо владел русским языком.

— Да, — ответили ребята.

— Ну, тогда здравствуйте, и примите нас к себе. Кто мы и как сюда попали — расскажем после.

И вот они все трое — в штабе бригады. Высокий блондин то имени Адольф — чистокровный немец. Он подробно рассказывает о себе. До войны жил и работал в Берлине. Несколько раз видел Гитлера. Когда началась война, был мобилизован на фронт. Попал в эсесовские части, имел награды. Под городом Шимском в бою с партизанами был ранен. Разгром немцев под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге сильно подействовал на него, как, впрочем, и на многих немецких солдат. Адольф понял: крах фашистской армии неизбежен. Мысль перейти на сторону Советской Армии или партизан давно не покидала его. И как только представился случай, он осуществил свой замысел. Адольф не только переплел на нашу сторону, но и привел с собой двух военнопленных, снабдив их оружием.

Мы встретили перебежчика хорошо, но, честно говоря, поначалу не очень доверяли ему. Лишь после того, как он с группой партизан убил гитлеровского генерала, стали считать его своим.

Бойцы прозвали гостя Адольфом Ивановичем.

Сережкина и Бушуева тоже «перекрестили» по-своему. Первый превратился в Сыроежкина, второй — в Букшу.

Пришельцы рассказали, что на днях близ станции Кузнецовка партизаны подорвали фашистский поезд. Не успела опомниться охрана дороги, как в хвост первому поезду врезался второй. Два паровоза и двадцать три вагона с солдатами, офицерами и техникой были разбиты вдребезги. Это была наша работа, и Назаров поздравил нас с удачей.

Вскоре в отряд пожаловал еще один гость — командир комендантского взвода «антипартнзанен группы» Жорка Молин, как отрекомендовался он.

Нас не так удивил приход немца, как удивило появление Жорки. Не каждый на его месте решился бы на такой шаг. Предатели хорошо знали, что пощады от нас им не будет, и поэтому не переходили на нашу сторону.

Первым долгом мы спросили Молина о судьбе наших разведчиков. Он сообщил, что Беляков умер от ран, а Гребенщиков расстрелян. Врагам не удалось вырвать у них ни одного слова.

Жорка Молин рассказал нам всю подноготную банды предателей. Основной костяк ее состоял из бывших уголовников, осужденных советским судом за тяжкие преступления перед народом. Командовал этим отрядом некто Мартыновский, уроженец города Луга Ленинградской области. Отряд был сформирован в Германии и осенью сорок третьего года переброшен на оккупированную территорию Калининской области. Сам Молин до войны проживал в поселке Сокол, близ Вологды. В начале войны был мобилизован в Красную Армию, затем попал в окружение и в плен. После долгих мытарств в лагерях поддался фашистской агитации. Немцы сделали из него полицая, а потом зачислили в отряд к Мартыновскому. Будучи по натуре неплохим человеком, Молин увидел истинное лицо лжепартизан. Его стала мучить совесть, и, хотя он боялся партизан, все-таки решил явиться к нам с повинной.

Мы не знали, как с ним поступить. Сначала хотели расстрелять его, но потом досадили под арест. На четвертые сутки Назаров велел мне поговорить с ним.

Когда я вошел в баню, Молин лежал на соломе. Увидев меня, он быстро вскочил на ноги, вытянулся по стойке смирно и с тревогой посмотрел мне в лицо.

— Здравствуй, Жорка, — сказал я, улыбнувшись.

— Здравствуйте, — коротко ответил Молин.

— Садись, закуривай, — протянул я кисет с самосадом.

Мы закурили и с минуту молчали.

— Вот что, Жора, — начал я. — Чужих людей мы у себя не оставляем. Ты бывший предатель, пришел не из хорошего стада. На слово верить мы не можем, а поэтому приняли решение отправить тебя обратно в отряд к Мартыновскому…

— Как!? К Мартыновскому!? — с испугом и возмущением воскликнул Молин. — Нет, уж вы лучше расстреляйте меня, — дрогнувшим голосом сказал он.

Я видел, как от волнения заходила могучая Жоркина грудь. Немного помедлив, я спросил его:

— У тебя в отряде друзья остались?

— Да. Один есть. Вовкой звать.

— Сможешь связаться с ним?

Молин пожал плечами.

— Как же я могу это сделать?

— Письмо напиши ему.

— А кто передаст?

— Мы передадим.

В этот же день Жорка написал письмо следующего содержания:

«Здравствуй, дружище. Прими от меня горячий партизанский привет. Как видишь, я нашел свое настоящее место в кругу боевых друзей, которые защищают Советскую Родину. Меня встретили хорошо. Ребята дали мне новенький автомат, и я теперь буду драться против фашистов вместе с ними.

Вовка, если ты хочешь меня увидеть, скажи, куда прийти. Может быть, и ты перемахнешь сюда. Ответ передай через моего товарища. Жму лапу. Твой друг Жорка».

Разговор, который состоялся между мной и Молиным, был подготовлен заранее. Письмо также преследовало определенную цель: мы решили связаться с мартыновцами, чтобы потом нанести им смертельный удар. Наш специальный человек сумел передать письмо адресату и получить от него ответ.

«Дорогой Жорка! — писал тот. — Рад за тебя. После твоего побега мы никуда не выходим. Был большой скандал. Сам знаешь. Начальство разгневалось. Кое-кого сняли. А меня удивили — назначили на твое место командиром взвода. Насчет встречи — я с удовольствием. Твой человек скажет, где и когда. Будь здоров».

Встреча намечалась в деревне Гаспорово в девять часов вечера в субботу. Ответ был получен во вторник. За четыре дня до встречи наша бригада провела две крупные стычки с карательными отрядами. Вместе с нами бил врагов и Жорка Молин.

Наступила суббота. Всех интересовало предстоящее свидание со лжепартизаном. Каждый высказывал свое предположение. Немногие верили в честные намерения Жоркиного друга. Одни говорила, что его приятель придет туда со всем отрядом, чтобы накрыть нас; другие давали голову на отсечение, что деревня давно уже окружена предателями, которые ждут нашего прихода. Сам Молин клялся и уверял, что его товарищ не предатель.

— Ладно, ладно, увидим, — с недоверием говорили ребята.

День между тем клонился к вечеру. Назаров вызвал меня в штаб.

— Вот что, Ильичи, — сказал он, обращаясь ко мне и начальнику штаба Игорю Ильичу Венчагову, — вам предстоит организовать встречу с приятелем Молина. Действуйте обдуманно и не забывайте, что вас могут ждать любые неприятности.

До деревни Гаспорово идти недалеко. Мы засветло выслали туда разведку. Нужно было посмотреть, что делалась в самой деревне и вокруг нее.

К восьми часам вечера отряд подошел к Гаспорово. Было очень темно, шел холодный дождь со снегам.

— В такую погоду не придет, — говорил пулеметчик Беценко.

Разведчики доложили, что ничего подозрительного не обнаружено. Отряд расположился вокруг деревни. К дому, где должна произойти встреча, выслали Жорку Молина, Ивана Хабарова и Игоря Чистякова. Не прошло и десяти минут, как Хабаров вернулся обратно.

— Пришел, — объявил он.

Венчагов дернул меня за ремень автомата:

— Пошли.

К дому направились четверо: Венчагов, Ершов, Хабаров и я. Ершов с Хабаровым остались у крыльца, а мы вошли в избу. Перед нами оказался высокий детина. При слабом мигании коптилки мы различили в его руках автомат, а сбоку на ремне кобуру парабеллума. Лжепартизан был одет в немецкую форму.

— Знакомьтесь. Мой друг Вовка, — выступил вперед Молим. Мы нерешительно подали руки.

— Садитесь, — предложил Венчагов.

— Благодарю. Я не устал, — ответил гость.

Все так и остались стоять до конца встречи.

— Хотите партизанам быть? — опросил Венчагов.

— Да, я уже решил перейти к вам.

— Вы готовы остаться сегодня?

— Могу сегодня, но, по-видимому, мне нужно что-то выполнить для вас.

— Совершенно верно. Решили дать вам боевое задание.

— Пожалуйста, я готов.

Мы закурили и некоторое время молчали. Венчагов собирался с мыслями.

— У вас друзей много в отряде? — спросил он после продолжительной паузы.

— Друзей? — переспросил гость, и, немного подумав, ответил: — Конечно, есть.

— Так вот, если хотите быть с нами, организуйте переход отряда на нашу сторону. Всех злостных предателей можете уничтожить на месте, а если сумеете — ведите сюда. Мы разберемся. На подготовку даем пятнадцать дней. Когда получим от вас сигнал, постараемся встретить у самого гарнизона. Вот пока и все, — закончил Венчагов.

Лжепартизан долго обдумывал ответ.

— Что ж, — наконец сказал он, — поручение трудное, но выполнить его можно.

Мы поговорили еще кое о каких деталях задания и хотели было расходиться, как вдруг недалеко от дома грянул выстрел. Наш новый знакомый, не простившись, выскочил первым, за ним поспешили и мы.

Как выяснилось, стрелял наш боец, которому показалось, что кто-то крадется к деревне.

На другой день после встречи с Жоркиным другом в расположение бригады прибыл еще один неожиданный гость — немец Иозеф. Доставила его к нам женщина, которая ездила по делам на станцию Себеж. Немец по-русски не говорил ни слова. С помощью Адольфа мы узнали о нем подробности. Иозеф был неплохим воякой, имел два железных креста. За храбрость, проявленную в боях на советско-германском фронте, ему был предоставлен двадцатидневный отпуск на родину. Он прогулял в Германии больше месяца, что-то натворил там и был задержан комендатурой. С него сняли ордена и направили в штрафной батальон. По дороге на фронт Иозеф многое передумал.

Когда поезд прибыл в Себеж, он вышел на привокзальную площадь, облюбовал повозку с соломой и укрылся в ней. Женщина-возница, ничего не подозревая, тронула лошадь. Едва она выехала за город, как из соломы высунул голову Иозеф. Женщина, конечно, сильно перепугалась и хотела бежать прочь, но увидев, что немец ничего плохого не собирается делать, успокоилась.

— Матка, фарен партизан!… Матка, фарен партизан, — часто говорил необычайный пассажир, показывая рукою на видневшийся вдали лес.

Женщина, наконец, поняла, что немец просит везти его к партизанам, и в свою очередь отвечала:

— Гут, пан! Гут!

Кувшиновский партизан Николай Ершов, молодой коренастый паренек, по прозвищу «сын молотобойца», первым встретил повозку с немцем.

— Я вам какого-то черта везу, — объяснила женщина. — Сам просился сюда.

В это время из соломы вылез изрядно помятый Иозеф. Соскочив с повозки, он вытянулся перед низкорослым Колей.

— Их унд ду камрад, — сказал немец, — тыкая пальцем в себя и Николая. — Гитлер капут!

Ершов с любопытством осмотрел гостя.

— А почему ты приехал один да еще без оружия? — серьезно спросил он. — Вот Адольф не с пустыми руками пришел к нам. Военнопленных привел и оружие принес.

Немец ничего не понял, однако выразил свое полное согласие.

— Гут, гут, — повторил он.

Адольф, пришедший в отряд первым, стал как бы начальником по отношению к Иозефу. Немецкую форму им сохранили, только по собственной инициативе на левых рукавах френчей они пришили красные нашивки с надписью «Свободная Германия». Эти надписи вышили им деревенские девчата, и немцы с гордостью показывали нам левый рукав. Потом Адольф с Иозефом прикололи поверх нашивок по красной звездочке.

Адольф освоился у нас быстро, зато Иозеф, не зная русского языка, долго не мог привыкнуть к новой обстановке. Однажды ему посчастливилось найти где-то шахматы. Заядлый игрок, он с тех пор никому не давал прохода, приглашая сыграть с ним партию. Бывало возьмет под мышку шахматную доску и ходит по деревне — ищет себе напарника. Желающих играть было мало — не до шахмат было в то время.

Назаров долго думал, куда определить немцев. Потом велел зачислить их в разведку. Там они неплохо показали себя.