44. Интерлюдия. Мотив чистки: страх…

44. Интерлюдия. Мотив чистки: страх…

… объявший Сталина, когда, встав прекрасным полднем - хищник не переносил дневного света, зашторивал окна, ложился под утро и вставал заполудень, - он понял, как высоко взобрался и как далеко и жестко ему падать. Этот страх тяжко отразился на жизни страны.

То же испытал и Гитлер, глянув в бездну своих деяний. О сдаче, капитуляции, отставке речи быть уже не могло.

Пиша горестный этот комментарий к мемуарам Жукова, то и дело ловишь себя на том, что это не что иное, как сравнительное жизнеописание двух злодеев.

Один взял власть в стране индустриальной, с населением, привычным к милитаристским настроениям. Уставшая от экономической разрухи, униженная Первой Мировой войной, отторжением территорий и послевоенной оккупацией Рура, страна была готова к реваншизму.

Другой оседлал страну с населением, говорившим на разных языках. с окраинами, местами полудикими, местами с культурой более древней, чем германская. Усталая, беспорядочно разоренная революцией и Гражданской войной, прицельно терроризированная вождем, страна казалась идеальным объектом для приложения германских сил на пути к заветному Тибету.

Гитлер во всех анналах признанно числится маньяком. Маниакальность Сталина отвергается, поскольку он не топал ногами.

При рассмотрении мотивации поступков следует учитывать, что сильные патологии относительно редки. Еще реже наложение нескольких патологий. Но тогда-то, к сожалению, и получаются деятели истории. Обычный человек взвалит ли на себя ответственность за деяния с неясным результатом, вовлекающим весь миропорядок? В стране, находящейся в глубоком кризисе (в таком находились в двадцатые и СССР, и Германия), приход к власти сильной личности важен и нужен, это подлинно может быть спаситель отечества. Но может оказаться и злодей. Вопрос везения. К сожалению, не повезло тогда ни немцам, ни русским.

В России революционный, а там и более кровавый сталинский террор вызвали у населения гражданский ступор. Люди перестали быть гражданами и поднимали руки послушно, поняв, что выбора нет.

В Германии канва гражданской покорности была иной. Гитлер в ореоле Мюнхенского "пивного" путча явился единственным защитником чести побежденной и поруганной нации. Герой войны Геринг стал посредником между Гитлером и контролировавшим власть рейхсвером. Все выглядело законно, даже чопорно. Гитлер шел с лозунгами, которые многих сбили с толку. Голосовали за него даже евреи, имущие, конечно. Они считали, что антисемитизм Гитлера напускной, дабы привлечь голоса люмпенов. Дескать, придя к власти, ничего подобного он делать не станет. Тем паче, что продвигает его такой человек, как престарелый фельдмаршал Гинденбург, национальный герой с незапятнанной репутацией.

Цивилизованный народ беззащитен, если к власти приходит маньяк. Цивилизованный народ этого не ждет. Вскоре, однако, граждане обнаруживают, что втянуты в конфликт с совестью, даже с человечеством, но - поздно. Лозунги - это пройденный этап, и новый правитель владеет таким аппаратом подавления и использует такие методы, что заложниками становятся семьи потенциальных храбрецов. Маньяки научаются террору уже в процессе борьбы за власть, но обыватель, покоя своего ради, скрывает от себя истинное положение вещей и террор предпочитает считать признаком силы правительства и его способности поддерживать правопорядок. Когда дело коснется его самого, он обнаружит, что порядок надо срочно менять. Но - права у него уже нет…

(Эта ошибка многих застала и многих застанет врасплох. Счастье, когда новое движение заявляет о себе зверски в международном масштабе. Это, по крайней мере, предохраняет от иллюзий. А зверство внутри страны - что ж, это признак здоровой силы и способности контролировать ситуацию.)

Гитлеру у власти докучала группа старых друзей, штурмовиков во главе с Ремом. Они переоценивали свои заслуги и позволяли себе то, что Гитлер, возможно, стерпел бы, как приватное лицо, но не мог терпеть, как фюрер тысячелетнего рейха. Тем паче перед лицом армии. Имелись и другие тонкости, в них нет смысла вдаваться. Как бы то ни было, фюрер решился устранить соратников. Но решился не без колебаний: все же товарищи по партии, это прецедент, в экстремальной ситуации он даст основание покушаться и на него. Гитлер осуществил "Ночь длинных ножей" и до развала рейха правил единолично, да притом так, что даже первый разоблачитель его, Германн Раушнинг, не называл Гитлера диктатором.

Не то Сталин. Он не был канцлером, всего лишь генсеком. И не было еще пункта в конституции, что руководящей и направляющей силой страны является коммунистическая партия. Болтали о диктатуре пролетариата, так и не объяснив, что это - пролетариат, определения коему не дал ни Маркс, ни Ленин, ни тем паче Сталин. Генсек еще не стал официальным главой страны, а его методы на том этапе вызывали возражения жестокостью, казавшейся попросту неумной.

Действия его не были неумными. Они преследовали иную цель. Не построение социализма в СССР, а построение личной диктатуры. Ширма диктатура пролетариата прикрыла деспотию Сталина.

Верный ученик Ленина к террору приучен был всем опытом жизни. Террор позволен лишь в борьбе с классовым врагом? Но что мешает объявить классовым врагом друга? Если враг не сдается, его уничтожают. Если сдается, его все равно лучше уничтожить, так спокойнее. Смешно, но действия Сталина характерны для поведения самца приматов, добившегося власти в семье и живущего в страхе потерпеть поражение от молодого самца. Там до убийства не доходит, обезьяны все же гуманнее, чем гомо сапиенс, просто потерявший власть самец горилы или шимпанзе умирает от сердечного заболевания, не в силах перенести унижение.

Диктатура пролетариата! Никаких конкурентов ни в какой сфере!

Высылка Троцкого дала жупел. Ярлык "троцкист" превращал живых и деятельных людей в мишени. В них стреляли без колебаний. Сталина не устраивало смещение оппозиционеров с их постов. Ни даже заключение в тюрьму. Горец, выросший в далеких от цивилизации понятиях мести, он не был спокоен, пока враг жив. Хороший враг - мертвый враг. То же друг врага, родственник, единомышленник или даже некто, получивший свой пост или чин из рук врага.

Врагом Сталина стал весь народ.

Нэпман имел деньги и был независим - долой НЭП. Крестьянин растит хлеб и продает державе, а остальным распоряжается сам - лишить его и земли и хлеба, выморить голодом, превратить в батрака. Рабочий - работай! Служащий - служи! И всем - славить вождя! Славить злейшего врага…

Десятилетия спустя современники вождя, чьи жизни изуродованы бесцельной жестокостью, станут выходить на демонстрации с портретом деспота, увенчанным надписью "Прав во всем!". Глупость? Нет, объяснимый парадокс: прожив такие жизни, пожертвовав удобствами, молодостью, здоровьем, люди не могут, не в состоянии признать, что все это было бессмысленно. Тем паче, что и впрямь не все. Вне Бога, на абстрактных идеалах современной цивилизации было воспитано несколько поколений романтиков, моральные качества которых не имеют равных в истории человечества. Эти люди и их потомки кое-где еще живы сегодня и несут память о войне, как о великом деяним народа. Народа, не Сталина!

Если народу нужен кумир, я бы скорее предложил в кумиры Жукова.

***

Уже рушились города и села, горели хлеба и тысячи защитников Родины приносились в жертву неумелыми генералами на полях сражений, а по тюрьмам выстрелами в затылок каких кончали людей!

Левые эсеры участвовали в октябрьском перевороте с большевиками и до 6 июля 1918 года делили с ними власть. Они были последней опорой двухпартийной системы. Об их лидере, Марии Спиридоновой, человеке редкого благородства, "Большая Советская энциклопедия" сообщает, что она отошла от политической деятельности и жила в Уфе. Ложь! Ей не дали отойти. В одиночной камере в Орловском централе жила она - в том Орле, куда ворвался танковый клин фон Швеппенбурга. При внезапном приходе немцев, которые эсерке Спиридоновой ненавистны были еще с 1918 года, все заключенные Орловского централа были расстреляны. Таковы были приоритеты вождя. Город прозевали, но - не ликвидацию заключенных. Интересно, да?

Гитлер не превратил расправу со старыми друзьями в избиение всех и вся. Он рассудил, что, обезглавив движение, встанет во главе штурмовиков и вольет их в СС или в вермахт, где они будут служить ему верой и правдой.

Гитлер устроил "Ночь длинных ножей".

Сталинщина вся была длинной ночью ножей.

Гитлер готовил катастрофу, начав с уничтожения отдельных народов.

Сталин осуществил катастрофу в войне с собственным народом.

Знак полного равенства обязан быть поставлен между обоими, но со сноской: в вероломстве Сталин Гитлера превосходил. Гитлер еще рассуждал на эту тему, хоть и цинично. У горца Сталина и темы такой не было.

Иные твердят: "Да, злодей. Но великий!"

Эпитет великий введен в обиход для обозначения высших степеней человечности. Великим может быть поэт, ученый, даже полководец. Злодей может быть лишь страшен. Из всего величия на долю Сталина остается лишь великое проклятие за народ, которому даже и при умелом руководстве долго еще придется расхлебывать результаты его правления.

Ленин задал крутую траекторию, Сталин сделал ее круче, притом там, где Ленин, судя по всему, планировал перегиб. После Сталина партократы не умели найти иного пути, что неудивительно, поскольку все мыслящее в стране было вычищено. Партократы поддерживали трусливую траекторию, оказавшуюся полетом в пропасть.

Таковы судьбы деспотий.