1953 год

1953 год

1/I-53

Этот год будет очень важным по всем линиям.

В этом году должны испытать новую модель Бомбы. Харитон и Сахаров называют разную мощность, но раз в десять больше РДС-1 будет точно. Важно то, что можно увеличивать до миллиона тонн тротила. Будет Сверхбомба, с Америкой будет легче. И в Корее можно будет легче кончить войну.

В этом году закончим Высотные Здания. Большое дело.

И еще одно большое дело может сдвинем. Коба как помолодел. Готовится к крепким переменам[1241].

В декабре вызывал отдельно Георгия и Николая, потом отдельно меня и Берулю. Договорился со мной и Георгием заранее. Говорили по Мыкыте. Надо, чтобы все было спокойно, без подозрений[1242]. А то Беруля поднимет крик, слёзы. Валяться в ногах он умеет.

Игнатьеву[1243] Коба уже не верит. Верит Сергею[1244]. Это хорошо.

Как будет с врачами, Коба пока не решил. Но тоже вопрос важный.

Комментарий Сергея Кремлёва

Эта запись в дневнике Л.П. Берии не очень ясна, однако ее анализ приводит к вполне определённому выводу: Сталин в конце 1952 года приходил к мысли о необходимости коренных и срочных, но хорошо подготовленных кадровых, организационных и системных перемен в СССР при усилении роли Л.П. Берии и Г.М. Маленкова.

Одновременно предполагался вывод из высшего руководства Хрущёва и отстранение Игнатьева от должности министра ГБ СССР.

Анализ приёмов Сталиным посетителей в его кремлёвском кабинете в конце 1952-го и начале 1953 года также даёт много пищи для размышлений и ряда нетривиальных выводов, полностью изменяющих картину и суть последних трёх месяцев жизни И.В. Сталина.

Уже в конце 1952 года в сталинском кабинете необычно часто стали появляться руководители Министерства государственной безопасности.

Вот хронология… 3.11.52: Игнатьев, Рясной, Гоглидзе, Рюмин; 13.11.52: Игнатьев, Гоглидзе, Огольцов, Рясной, Питовранов; 20.11.52: Гоглидзе, Огольцов, Питовранов; 15.12.52: Игнатьев, Огольцов, Гоглидзе, Рясной, Питовранов.

Это было связано с подготовкой к завершению и обнародованию «дела врачей», а также с желанием Сталина разобраться с ситуацией в МГБ и линией 49-летнего министра ГБ С.Д. Игнатьева.

Показательно при этом, что 18 декабря 1952 года и 2 января 1953 года в кабинет Сталина приглашался уже только Сергей Гоглидзе, первый заместитель Игнатьева. Если верить записи в журнале посещений, 18 декабря 1952 года Гоглидзе был в кабинете Сталина вообще один на один с ним (случай фактически беспрецедентный). К слову, 3 ноября 1952 года Сталин принимал руководство МГБ СССР тоже без свидетелей – с 18.30 до 20.15. Рядом со Сталиным был ещё только один человек – Маленков, вошедший в кабинет в 16.30 и покинувший его в 20.50.

2 января 1953 года Сталин тоже наедине в течение часа беседовал в Кремле вначале с Маленковым – с 20.30 до 21.35. Затем Маленков ушёл, и с 22.00 до 22.55 у Сталина были Берия, Булганин и Хрущёв, в присутствии которых Сталин заслушивал доклады Сергея Гоглидзе и трёх молодых секретарей ЦК Аристова, Михайлова и Пегова.

Две первые недели января 1953 года Сталин много времени уделял китайским делам, поскольку в СССР тогда приехали Лю Шаоци, член Политбюро и секретарь ЦК КПК, Го Можо, президент Академии наук Китая, и др.

Сталин принимал китайцев 5, 6 и 13 января 1953 года. 6 января разговор продолжался три с половиной часа! Приезд китайцев был, конечно, некстати – внимание Сталина сосредотачивалось на внутренних делах. Однако отложить международный визит было, конечно, нельзя. Так, 7 февраля Сталин принимал аргентинского посла Браво и высказал в ходе беседы ряд очень интересных мыслей. Так же активно он провёл приём индийского посла Менона 17 февраля 1953 года.

Параллельно шли текущие дела. 22 января 1953 года Сталин заслушивал разработчиков системы ПВО Москвы «Беркут», среди которых был и сын Берии – Серго.

Но подспудно шла подготовка к тому заседанию Президиума ЦК 2 марта 1953 года, на котором Сталин намеревался дать ход серьёзным процессам обновления и оздоровления жизни советского общества.

10/I-53

Вчера было бюро по врачам вредителям[1245]. Решено дело обнародовать, дать в «Правде» передовицу и сообщение ТАСС. Коба намечает открытый процесс по типу Сланского[1246]. Этим последнее время занимался Георгий с Кобой и лично Коба.

С врачами дело ясное. Андрея[1247] залечили, как когда-то залечили Щукина[1248]. И дело не только в врачах. Барахольство, вот главное. А от барахольства разложение, безответственность, манкирование делом. А дальше измена и прямое выполнение заданий врага.

Коба приболел, на Бюро не был[1249]. Перед этим долго сидел с китайцами. Он все больше занимается внешними делами сам. И все больше интересуется Азией и Латинскими странами. Расчет на Китай и на Индию, и на то, что мы теперь можем развивать широкие связи. Особенно, если все благополучно пойдёт у Игоря и Сахарова по Водородной бомбе.

Тут мы можем сравняться с американцами и тогда они на нас не полезут. Американцы опубликовали большую статью по Водородной бомбе. Еще нет, а они прикидывают, будет у нас преимущество перед США, если мы и они будут иметь Водородную бомбу.

Боятся, что мы получим преимущество, потому что в больших городах Америки живет в 4 раза больше американцев, чем у нас. Они будут иметь только полдюжины хороших целей для водородных бомб, а мы можем уничтожить множество крупных городов.

Дураки, сами подсказывают нам нашу линию. Но правильно пишут, Водородная бомба повышает надежду на то, что никто новую большую войну не начнет, потому что удары водородными бомбами уничтожат всех.

Правильно. Поэтому надо крепко нажать, и когда у нас будет Водородная бомба, мы сможем вести активную политику во всем мире и не бояться, что нас забросают бомбами. Коба тоже так считает.

У США сегодня не меньше 1 тысячи бомб.

Завенягин доложил, что на 1 января 1953 г. у нас есть около 100 разных моделей РДС[1250]. Через год будем иметь около 200 РДС. А то и больше. Это уже сила. Но надо ускорить РДС-6[1251].

Плохо, что Коба часто болеет. Это очень сдерживает, все решаю я, а потом мне же завидуют.

14/I-53

Вчера Коба после китайцев принимал нас. Считается, главные решения идут через руководящую Пятерку. Но Беруля уже не в счет. Коба не скрывает, очень недоволен, что Мыкыта тянет с Постановлением по сельскому хозяйству. Тут надо усилить заинтересованность в натуре, а Анастас и Мыкыта хотят поощрять рублем. На кой хрен колхознику рубль! Ему натурой надо.

18/I-53

В Европе газеты снова сравнивают Кобу с Гитлером. Это после заявления по врачам. Осиное гнездо растревожено. Они не знают, сколько мы о них знаем. Но надо быть бдительными. Может быть всякое.

23/I-53

Завенягин и Павлов[1252] обратились по вопросу Сахарова. Жена с детьми болеют в Москве. Живет в КБ-11 без семьи, о себе позаботится (так в тексте. – С.К.) не умеет. Пишут, что очень скромный, а работник способнейший. Это я и сам знаю.

Просят предоставить в КБ-11 коттэдж с обстановкой, чтобы он мог перевезти семью. Сахарову тридцать лет[1253], моложе моего Серго.

Алексей Ильюшин[1254] тоже сейчас там, тоже живет без семьи. Хорошие ребята. Сахарову надо помочь.

Вчера Серго[1255] и Куксенко впервые были на совещании у Кобы по «Беркуту»[1256]. Докладывали коротко, Коба задал вопросы, остался доволен.

Мне стало грустно. Вот уже Серго поднялся высоко. Приходит его время, а сколько осталось мне? Старости не чувствую, могу горы своротить, но вокруг много болота. Обросли жиром, чинами. Вячеслав и Анастас постарели и откровенно не тянут, Коба прав.

Георгий сейчас тянет хорошо, но как верил в силу бумажки, так и верит в силу бумажки. Аппаратный человек, далеко не смотрит. Но если припрет, он хорошо тянет. Помню по войне. Так что и сейчас потянет.

Мыкыта Беруля активничает, но зря старается. Теперь речами много не добьешся (так в тексте. – С.К.). А толку с него мало. Все крутится вокруг меня. Дружбы ищет.

23/I-53

Коба сегодня провел непонятный разговор. Позвонил, немного поговорил, потом говорит: «На Президиуме рассмотрим вопрос о контроле за специальными работами». Я говорю: А зачем? Все идет нормально.

Он говорит: «Ты Председателем быть хочешь?»

Я говорю: «И так не знаю, как все успеть». Он говорит: «Это успеешь». Помолчал. Потом сказал: «Когда предложу Тройку по специальным работам, поддержишь». Я спрашиваю: «А кто в Тройке?»

Он говорит: «Ты, Маленков и Булганин» И повесил трубку.

Потом снова позвонил, сказал, чтобы завтра зашёл[1257].

Через три дня Президиум.

27/I-53

Вчера Коба организовал Тройку[1258]. Я Председатель, Члены Георгий и Булганин. Сегодня стало окончательно понятно, зачем. Он вчера сказал при всех, что, соберет Тройку на днях, надо после разговора по «Беркуту» еще обсудить. Сказал громко при всех, а сегодня пригласил только нас троих и объяснил. Сказал, Хрущев Хрущевым, а в МГБ непорядки, это ему надоело и он перебросит меня на МГБ и надо об’единить с МВД. Сказал, готовься Лаврентий, снова придется тянуть ЧК.

Мне с Георгием надо разобраться по сельскому хозяйству, по комиссии по Холодову. Сказал, надо самого этого парня пригласить, присмотреться. Может выдвинем.

Сказал: «Нам предстоит тяжелая весна, надо крепко поработать». Берулю он из секретарей ЦК выведет, поедет снова на Украину поднимать село министром сельского хозяйства. Сказал, если к концу года не выправит, он его выгонит на учебу. Шутит, конечно. Беруле на пенсию пора[1259]. Но что решит Коба, не угадаешь. Посмотрим.

Скорее бы весна, а там и осень. Если новую модель испытаем успешно, сразу попрошусь у Кобы в отпуск. Соскучился по горам, по воздуху, настоящему.

Снова Лаврентий шуруй. Когда отдыхать?

Комментарий Сергея Кремлёва

Работая над книгами о И.В. Сталине и Л.П. Берии, я впервые обратил внимание на некий странный и очень недолговечный орган государственного управления. Он был образован 26 января 1953 года, собирался всего 4 раза и сразу же после смерти Сталина был отменён так же неожиданно и беспричинно, как был скоропалительно и беспричинно создан.

Имеется в виду загадочная «тройка по наблюдению за специальными работами». Она сразу же привлекла к себе моё внимание, когда я начал в 2007 году работать над книгой об Л.П. Берии. Вскоре в своих книгах о Берии и Сталине я высказал догадку о том, что Тройка создавалась Сталиным с вполне определёнными и очень решительными политическими целями… Что она представляла собой совсем не то, чем её считали и по сей день считают.

Вот почему, впервые знакомясь с дневником Л.П. Берии, я даже замер, найдя в нём подтверждение своим догадкам. Итак, это действительно была не тройка, призванная решать комплекс военно-технических задач, а Тройка, задуманная Сталиным как временный оперативный орган по проведению комплекса неотложных государственных мер по реформированию политической системы СССР весной 1953 года.

Впрочем, по порядку…

26 января 1953 года на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС с секретарями ЦК было принято, в числе других, следующее постановление Бюро Президиума ЦК КПСС:

«214. – Вопрос о наблюдении за специальными работами.

Поручить тройке в составе тт. Берия (председатель), Маленкова, Булганина руководство работой специальных органов по особым делам».

Чем должна была заниматься эта Тройка? В сборнике «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953» (М.: РОССПЭН, 2002) об этом сказано так: «Судя по тому, что протоколы заседаний «тройки» сохранились среди материалов комисии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС, «тройка» выполняла роль оперативного руководящего органа этой комиссии…»

Прочтя это, я размышлял следующим образом…

Допустим, что дело обстояло именно так. Но что странно! Во-первых, все оборонные специальные работы шли плановым образом и менять структуру руководства ими срочной нужды не было, да она и не менялась! В «свежих» постановлениях Бюро Президиума ЦК КПСС от 12 и 22 ноября 1952 года были чётко определены структура и штаты аппарата постоянной Комиссии по вопросам обороны с количеством ответственных работников в 18 человек и технических работников в 31 человек. При этом два руководящих Комиссией освобождённых её члена, в постановлениях персонально не указанных, в вопросах заработной платы и материально-бытового обеспечения приравнивались к заведующим отделами ЦК КПСС, то есть были ниже по статусу, чем даже секретари ЦК, не говоря уже о членах Бюро Президиума ЦК. Причем в сферу деятельности Комиссии входили вопросы Военного, Военно-морского министерств и вопросы мобилизационного плана.

Так могла ли «тройка» из трёх ведущих членов Бюро Президиума ЦК быть оперативным руководящим органом Комиссии по обороне? И работой каких таких специальных органов и по каким таким особым делам (а не работам) должна была руководить «тройка»?

Тройка собиралась всего четыре раза – 2, 9, 16 и 23 февраля 1953 года. На первом заседании 2 февраля днём и часом заседаний Тройки (так в документах самой Тройки, с большой буквы) были определены понедельник, 2 часа дня.

И уже 9 февраля 1953 года на втором заседании Тройки были приняты решения по ряду вопросов атомных и ракетных работ. При рассмотрении соответствующих вопросов кроме членов Тройки на заседании присутствовало 26 человек, в том числе министры Василевский, Хруничев, Устинов, конструкторы Куксенко, С. Берия, С. Королёв и др.

Но, как я предполагал ранее и как сейчас подтверждает дневник Л.П. Берии, подлинной целью создания Тройки было не руководство оборонными работами. Сразу после смерти Сталина, 16 марта 1953 года, было принято постановление Совмина № 687-355сс/оп «О руководстве специальными работами», которым образовывался Специальный комитет при Совмине СССР в составе: Л.П. Берия (председатель), Б.Л. Ванников (первый заместитель председателя), заместители председателя И.М. Клочков, С.М. Владимирский, члены Н.А. Булганин, А.П. Завенягин, В.М. Рябиков, В.А. Махнев. И на этот Спецкомитет, который был, по сути, воспроизведением прежнего Спецкомитета, было возложено руководство всеми специальными работами, то есть работами по атомной промышленности, по системам «Беркут» и «Комета», по ракетам дальнего действия, но – не особыми делами.

Уже различие в официальной терминологии позволяло предполагать, что руководство «всеми специальными работами», предусмотренное Постановлением СМ СССР № 687-355сс/оп от 16.03.53, и руководство «работой специальных органов по особым делам», предусмотренное пунктом 214 протокола № 7 заседания Бюро Президиума ЦК КПСС от 26.01.53, были вещами разными.

Дневник Л.П. Берии окончательно доказывает это.

Между прочим, ещё два слова о таком вот терминологическом нюансе в постановлении Бюро Президиума ЦК от 26 января 1953 года. Хотя в постановлении вопрос № 214 был определён как «вопрос о наблюдении за специальными работами», в самом решении говорилось о «руководстве работой…».

Контроль и руководство – вещи всё же различающиеся. То есть фактически формулировка решения по пункту 214 повестки дня создавала некую правовую базу для очень широких, но при этом заранее не очень определённых полномочий Тройки.

И Тройка представляла собой «руководящую пятерку» «Берия, Булганин, Маленков, Сталин, Хрущёв» уже без Хрущёва.

Формально это был тот же Спецкомитет Берии с целями чисто «технократическими», почему Хрущёв из «компании» логически и выпадал. Но фактически главной системной чертой Тройки была та, что Тройка позволяла вполне легально, не вызывая ничьих подозрений, собираться наедине трём членам высшего руководства: Берии, Маленкову и Булганину.

А о чём они совещались, знали только они и Сталин.

Берия имел личные связи и авторитет в кадровом аппарате МВД-МГБ и в системе народного хозяйства.

Маленков хорошо знал партийный аппарат и был опытен в вопросах идеологии и пропаганды.

Булганин, бывший министр Вооруженных Сил СССР, был в наибольшей мере из всех других членов Бюро Президиума ЦК, кроме Сталина, связан с современной армией и знал её.

И вот после 26 января 1953 года Берия, Маленков и Булганин оказались тесно связаны друг с другом в рамках легальной организационной структуры, в которую не был вхож ни Хрущев, ни кто-либо другой из состава Бюро Президиума ЦК.

Именно в кругу Тройки можно было без помех и лишних глаз и ушей готовить предстоящее заседание Президиума ЦК 2 марта 1953 года. То есть Тройка замышлялась как чрезвычайный политический суперорган, способный мгновенно стать руководящим триумвиратом при высшем верховенстве Сталина.

Фактически Тройка заменяла собой руководящую «пятерку» и вышвыривала Хрущёва из доверенного руководства.

Причем председателем Тройки Сталин назначил Берию.

Это было мудрым решением. В Тройке образца 1953 года Лаврентий Павлович был единственным настоящим человеком дела с быстрой реакцией. Кроме того, из всех членов Тройки Берия был наименее связан с Хрущёвым. У Булганина с Хрущёвым были чуть ли не дружеские отношения ещё с 30-х годов, когда Хрущёв возглавлял Московскую парторганизацию, а Булганин – Моссовет. Их тогда называли «отцами города».

Был неслужебным образом связан с Хрущёвым и Маленков, после возвращения Хрущёва в Москву он бывал у него на даче по выходным.

Напомню ещё один факт, который историки не берут в расчёт, а зря.

11 декабря 1952 года была образована комиссия Хрущёва по выработке мер для улучшения положения в сельском хозяйстве, но это дело сознательно тормозилось! Во введении к уже упоминавшемуся выше сборнику документов «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953» об этом сказано так:

«Типичным примером могут служить крайне осторожные действия руководящей группы Политбюро в подготовке (по поручению Сталина) проекта решения об изменении системы заготовок продукции животноводства. Осознавая необходимость существенных перемен (главное – повышения закупочных цен), они просто тянули время (выделение жирным курсивом моё. – С.К.)…».

Составители сборника допустили ряд неточностей. Политбюро было после XIX съезда заменено Бюро Президиума ЦК, а из состава Бюро в комиссии Хрущёва был лишь сам Хрущёв, плюс просто член Президиума ЦК Микоян. Так что говорить о некой «руководящей группе Политбюро» применительно к комиссии Хрущёва означает по меньшей мере преувеличивать. То есть «волынили» лично Микоян и Хрущёв. И в феврале 1953 года в их комиссию были дополнительно введены Берия и Маленков – два из трёх членов Тройки.

Решил так, конечно, Сталин не случайно. Думаю, что Хрущёв тоже пришёл к выводу, что Сталин так решил не случайно. А если бы этого не понял Хрущёв, то ему подсказало бы его лукавое окружение.

То есть в феврале 1953 года положение Хрущёва – и так уже сложное – осложнилось ещё больше. И к концу февраля 1953 года субъективным, личным интересам Хрущёва отвечала только смерть Сталина.

Или, как это было фарисейски определено в положении о группе «Сталин» Совета по психологической стратегии США, «отход или отстранение Сталина от власти».

На деле «отход или отстранение» могло быть только синонимами слова «убийство».

Убийство Сталина было также выгодно и даже жизненно (в прямом смысле этого слова) необходимо министру ГБ Игнатьеву.

Весьма вероятно, что образование Тройки, несмотря на её формальную «технократичность», всё же насторожило как шкурников Хрущёва и Игнатьева, так и скрытых агентов влияния Запада в окружении советских руководителей.

К тому же тучи и так сгущались в предвидении неизбежного серьёзного заседания Президиума ЦК 2 марта 1953 года.

После образования Тройки Сталин принял в Кремле всех членов руководящей «пятёрки», включая Хрущёва, всего два раза – 2 и 7 февраля 1953 года. Более при живом Сталине «Мартын Беруля» в сталинский кабинет не входил. Зато 16 и 17 февраля 1953 года там побывали все три члена Тройки. Без Хрущёва.

Это тоже могло встревожить Хрущёва и Игнатьева и побудить их к срочным действиям.

Вот хронология тех дней…

2 февраля 1953 года в 14.00 впервые собирается Тройка. А вечером Тройка сидит уже у Сталина, вместе, правда, с Хрущёвым и военными.

7 февраля 1953 года у Сталина вновь Тройка с Хрущёвым и военными. Но 9 февраля Тройка собирается отдельно на своё второе заседание.

16 февраля 1953 года Тройка в 14.00 собирается в третий раз, а вечером её с 22.20 до 22.35 принимает Сталин – уже без посторонних. Краткость визита позволяет предполагать не обсуждение чего-то, а оперативный доклад Тройки Сталину и краткие указания Сталина Тройке.

17 февраля 1953 года Сталин, находясь в отличном тонусе, вначале принимает посла Индии Менона, затем – председателя Всеиндийского Совета Мира доктора Сайфуддина Китчлу (1885–1963), а с 22.15 до 22.30 – вновь Тройку.

Да! Берия, Маленков и Булганин были последними, кто входил в сталинский кабинет при живом его хозяине и по приглашению хозяина!

А 23 февраля 1953 года Тройка собирается на своё четвёртое и последнее заседание.

Пятое заседание было назначено на 2 марта 1953 года, и на заседании 23 февраля была определена вполне оружейная повестка дня 2 марта (вопросы ПГУ, ТГУ и по производству изделий «Р», то есть ракетной техники). Однако на 2 марта, как известно, Сталин планировал важнейшее заседание Президиума ЦК, и вряд ли члены Тройки могли себе позволить расход сил на заседание Тройки перед заседанием Президиума ЦК. Так что решение о проведении заседания Тройки 2 марта 1953 года было принято явно для отвода чужих глаз.

Перекличка же дат заседаний Тройки в феврале 1953 года и вызовов Сталиным членов Тройки в феврале 1953 года говорит, на мой взгляд, сама за себя.

Записи в дневнике Л.П. Берии окончательно проясняют картину, особенно если учесть, что в литературе можно найти глухие сообщения о том, что Сталин намеревался 2 марта 1953 года сместить с поста министра Семёна Игнатьева и, объединив МГБ СССР и МВД СССР, передать новое министерство Л.П. Берии. Одновременно первым лицом в партийном аппарате должен был стать Г.М. Маленков.

Булганин дополнял число намечавшихся ближайших сподвижников Сталина после 2 марта 1953 года до «знаковой», так сказать, цифры «три». Говоря же серьёзно, вряд ли бы он заменил на посту военного министра Василевского, но функции контроля армейских структур совместно с Василевским Булганин смог бы на себя взять.

Так выглядел политический «расклад» перед последним месяцем жизни Сталина.

1/II-53

Завтра соберем народ на первое организационное заседание Тройки для прикрытия. Недолго нам заседать. Думаю будет так. Николай будет контролировать армию, Георгий аппарат, остальное я. Наведем порядок, потом Георгий возьмёт ЦК, я Совмин, а Коба возглавит Верховный Совет. Думаю, Коба решит так. А как будет, увидим. Но все идет к этому.

Думаю, остальные возражать не будут. Разве что Лазарь, но для него дела тоже хватит. Для Первухина, Сабурова и Косыги тоже. Остальные подвинутся.

10/II-53

Снова ученые начинают склоку. Очень невовремя (так в тексте. – С.К.). Фок шлет статью мне, потом ссылается на меня публично, Максимов шлет письмо мне. Что я в этом понимаю! Георгий тоже заср…нец. Я ему выслал, сообщил, что Игорь и мои физики Фока поддерживают, разбирайся в ЦК, вы там во всем разбираетесь[1260].

Очень мне сейчас до современных физических теорий. Тут с практикой надо разобраться.

Провели второе заседание Тройки.

13 июня 1952 года в газете «Красный флот» была опубликована статья члена редколлегии журнала «Вопросы философии» А.А. Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике».

В.А. Фок тут же написал ответ в виде статьи «Против невежественной критики современных физических теорий». Группа физиков (Курчатов, Алиханов, Ландау, Тамм, Сахаров, Арцимович, Головин, Флеров, Леонтович, Мещеряков) направила статью Л.П. Берии. Тот переслал её 24 декабря 1952 года в ЦК КПСС Маленкову на рассмотрение. Но В.А. Фок в своём докладе в Физическом институте АН СССР в начале 1953 года похвалился, что статья-де Берией одобрена. Максимов взвился на дыбы и стал письменно жаловаться Берии. 17 февраля 1953 года Берия переправил Маленкову и это письмо. Не в свои сани Л.П. Берия никогда не садился.

10/II-53

В Израиле взорвали бомбу перед посольством[1261]. Коба без разговоров разорвал дипломатические отношения. Теперь пойдет одно к одному. Это они умеют. Ну и наср…ть. Коба настроен решительно. Говорит, если они пойдут на войну, нам будет плохо, и Америке плохо. Но Англию мы просто прихлопнем. Хватит пары Бомб, а довезти их до Англии мы сможем. А что делать? Снова воевать на своей территории?

Хватит, отвоевали.

Коба прав, если мы на их угрозы так открыто заявим, подожмут хвост. До Америки от Берлина далеко, а до Лондона близко.

17/II-53

Сегодня Коба снова вызвал. Уточняли детали, доложили о готовности[1262]. Николай переговорил с Василевским. Сразу после Президиума Коба считает необходимым созвать внеочередную Сессию Верховного Совета. Он возьмет на себя Советскую власть, Совмин на мне, ЦК на Георгии, а Николая в Заместители по Верховному Совету[1263]. Возможно он возьмёт и военное министерство на первых порах. Косыгу на Госплан, Первухина возьму в первые замы по Совмину. Насчёт Лазаря надо подумать.

Коба сказал, больше собираться у него не будем, чтобы не было лишних разговоров. Ему надо еще раз все обдумать. Может, соберет за столом в конце месяца. Для отвода глаз с Мыкытой.

23/II-53

Собирались Тройкой последний раз. Через неделю все начнется.

26/II-53

Все идет спокойно. Сегодня утвердил Постановление по немецким специалистам[1264], все как обычно, а на душе неспокойно. Мы готовы, остается ждать Пленума[1265].

Комментарий С. Кремлёва

Запись в дневнике Л.П. Берии от 26 февраля 1953 года оказывается последней, сделанной до смерти И.В. Сталина. Причём далее из дневника нельзя понять, состоялась ли та знаменитая «Тайная вечеря» Сталина с Тройкой и Хрущёвым в придачу, о которой мы знаем из воспоминаний Хрущёва и ряда сотрудников охраны Сталина?

Ранее я склонялся к мнению (и писал об этом в своих книгах), что ужин в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года на сталинской даче был.

Сейчас, особенно после знакомства с малоизвестной, но блестящей книгой Ивана Ивановича Чигирина «Грязные и белые пятна Истории. О тайне смерти И.В. Сталина и о некоторых обстоятельствах его правления», я не склонен высказываться так определённо.

Более того, есть основания предполагать, что история с ужином вымышлена Хрущёвым и хрущёвцами в позднейшие времена.

Из всех участников того то ли реального, то ли виртуального застолья Хрущёв (1894–1971) скончался третьим после Сталина (1879–1953) и Берии (1899–1953). То есть к моменту надиктовывания Хрущёвым «своих» «мемуаров» Булганин (1895–1975) и Маленков (1901–1988) были ещё живы.

Не знаю, были ли они знакомы с magnum opus Никиты «Берули» – «его» «мемуары» издавались за рубежом. Но если два бывших советских лидера и были с ними знакомы, то каким-то публичным образом своих возражений не высказали, хотя Хрущёв лгал не то что через страницу, а через слово. Так что тот факт, что Хрущёва, если он лгал в отношении ужина 28 февраля 1953 года, могли уличить во лжи два ещё живых несостоявшихся «сотрапезника», не должен нас смущать. Хрущёв мог лгать, но уличён не был.

Тем не менее возможна, на мой взгляд, следующая примерная краткая реконструкция событий начала 1953 года и непосредственно 27 февраля – 5 марта 1953 года.

В этом году предпоследний день зимы – 27 февраля – пришёлся на пятницу.

28 февраля – суббота, а в воскресенье, 1 марта, уже начиналась весна, по крайней мере – по календарю.

Сталин в 1953 году принимал редко, но это не было признаком нездоровья, особенно если вспомнить свидетельства аргентинского посла Браво и индийского посла Менона, которых Сталин принимал 7 и 16 февраля и которые впоследствии отмечали его хороший тонус и вид. Так что скорее Сталин обдумывал предстоящие события и не считал разумным тратить силы и энергию раньше их начала.

Сил-то с годами не прибывало.

16 и 17 февраля он провёл короткие совещания с Тройкой. Общение с остальными членами высшего руководства в официальной обстановке свелось в 1953 году к заседанию Бюро Президиума ЦК 26 января 1953 года.

Прошлой осенью, 10 ноября 1952 года, было решено проводить заседания Президиума ЦК раз в месяц, а заседания Бюро Президиума ЦК – еженедельно по понедельникам.

Начиная с первого заседания Президиума ЦК, состоявшегося 18 октября 1952 года, Сталин вёл и все последующие заседания, кроме заседания Бюро Президиума ЦК 9 января 1953 года, когда обсуждались пропагандистские мероприятия по «делу врачей».

При этом последнее заседание Президиума ЦК пришлось на начало декабря, а в январе и в феврале 1953 года полный Президиум ЦК не собирался.

Что же до Бюро Президиума ЦК, то оно последний раз собиралось, как уже было сказано, 26 января 1953 года, не собравшись в феврале ни разу.

Всё это напоминало затишье перед бурей, и это затишье не сулило ничего хорошего прежде всего Хрущёву, если иметь в виду высшее руководство. Могли ожидать полной деловой (неформальной) отставки и Молотов с Микояном. Ворошилов уже давно был фигурой скорее представительской.

Сложным оказывалось положение Игнатьева. Он мог предполагать, что доживает как министр последние дни. «Огрехов» и даже грехов у Игнатьева накопилось к концу зимы 1953 года немало, и он не мог не вспоминать судьбу своего предшественника, экс-министра ГБ Абакумова, сидящего в узилище у пока министра ГБ Игнатьева.

А если Игнатьев был хотя бы косвенно связан с заговором против Сталина, то тем более должен был чувствовать себя не лучшим образом. И это могло отражаться на его поведении так, что оно выглядело ещё более подозрительным.

Игнатьев же, как это сейчас становится всё более ясным, был связан с Хрущёвым по заговору против Сталина прямо и не мог не привлечь к заговору хотя бы двух-трёх технических исполнителей из числа персонала и охраны дачи Сталина.

На понедельник, 2 марта 1953 года, хотя по графику это был день заседания Бюро Президиума, было назначено расширенное заседание всего Президиума ЦК, которого все заждались.

Итак, 2 марта должно было решиться многое – как в концептуальном отношении, так и в кадровом. Не могли не рассмотреть на Президиуме и ход следствия по «делу врачей» – с принятием принципиальных по нему решений.

И Сталин решил отдохнуть. Это мы знаем более-менее достоверно. Вечером 27 февраля он поехал в Большой театр – посмотреть «Лебединое озеро». В правительственной ложе сидел один, в глубине, чтобы его не видели из зала.

Балет Чайковского Сталин любил и смотрел много раз, но в том, что накануне смерти он смотрел именно его, нет никакой символики. Сталин смотрел то, что стояло в репертуаре. Однако всё совпало удачно: Сталину надо было расслабиться перед утомительным, эмоционально непростым и длительным заседанием 2 марта, и тут кстати был любимый балет с любимой музыкой.

А вот события субботы, 28 февраля, просматриваются уже не так отчётливо. В «своих» «воспоминаниях» Хрущёв пишет об этом дне так:

«…Он пригласил туда (в кремлевский кабинет. – С.К.) персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали. Потом говорит снова: «Поедемте покушаем на ближней даче». Поехали, поужинали… Ужин затянулся… Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа…»

Хрущёв здесь солгал по крайней мере единожды. Он не знал, что со временем будет опубликован Журнал посещений кремлёвского кабинета И.В. Сталина, из которого станет видно, что 28 февраля 1953 года Сталин не принимал в Кремле даже членов Тройки, не говоря уже о руководящей «четвёрке», включающей Хрущёва.

А солгавшему единожды кто же поверит?

С другой стороны, если Сталин накануне смотрел «Лебединое озеро» и если у него в Кремле не было никаких срочных дел (а их у него там не было), то с чего вдруг он стал бы, уехав после балета на дачу, где жил постоянно, ехать 28 февраля в Кремль?

Блестяще проанализировавший те дни Иван Иванович Чигирин со ссылкой на свидетельство историка А.Н. Шефова, работавшего на Ближней даче в 1955 году (см. ж. «Родина». 2003. № 4. С. 94), приводит сохранившееся меню на вечер 28 февраля 1953 года: «Паровые картофельные котлетки, фрукты, сок и простокваша».

На «пир Лукулла» и даже на стол «Тайной вечери» походит мало.

В то же время имеются глухие сведения о том, что 28 февраля к Сталину приезжали Хрущёв и Игнатьев. И вот это очень похоже на правду. Что было между ними троими, не скажет сейчас никто. Но, скорее всего, оба кандидата в политические (как минимум) мертвецы приезжали, чтобы осмотреться на месте и принять окончательное решение о том, жить далее Сталину или не жить.

В итоге Сталин в ночь с 28 февраля на 1 марта был отравлен, и началась агония.

Я опускаю анализ «художественных» описаний той ночи охранниками Сталина, но сообщу следующее. Медицинский консилиум «светил» советской медицины начал вести Журнал болезни И.В. Сталина в 7 утра 2 марта 1953 года. Так вот, в 22.45 в этот день была сделана такая запись:

«Состояние тяжелое, больной открыл глаза и пытался разговаривать с т.т. Маленковым Г.М. и Берия Л.П. Дыхание периодическое – Чейн-Стоковское, 32 в мин. Пульс…» – и т. д.

Сейчас не установить точно, кто из высшего руководства кроме Берии и Маленкова был в этот момент у постели Сталина, но логично предположить, что были все. Это был первый день болезни, и вряд ли кто-то мог позволить себе быть в тот день где-либо ещё, кроме как рядом с больным вождём.

Но коль так, то документально зафиксированная попытка Сталина обратиться именно к Маленкову и Берии фактически доказывает, что именно их двоих он видел главными – после, естественно, себя – фигурами в процессе коренного реформирования политической системы СССР.

И это крайне важно!

К началу весны 1953 года Сталин уже полностью сложил для себя все элементы политической «мозаики» – как внешние, так и внутренние – в нечто единое целое.

Он убедился в том, что «холодная война», провозглашённая Черчиллем и непрерывно расширяемая Трумэном, начинает достигать своего системного пика. Причем своеобразие ситуации заключалось в том, что впервые в мировой истории, несмотря на всё более обостряющуюся ситуацию, ни одна из сторон не могла перевести войну двух мировых лагерей из «холодной» фазы в «горячую» без риска получить – говоря языком более поздних времен – неприемлемый для себя ущерб.

Обе стороны уже имели атомное оружие, а США 1 ноября 1952 года испытали в Тихом океане первое в мире термоядерное устройство «Майк» с мощностью в 10 мегатонн, то есть в 10 миллионов тонн тротилового эквивалента. Правда, это было сооружение весом в десятки тонн, но Сталин знал о возможности создания транспортабельного термоядерного заряда – работы по советской термоядерной бомбе РДС-6с уже подходили к концу.

Возникал «ядерный пат», и тут могло быть два варианта развития ситуации на планете.

Первый – все же «горячий». Сталин знал, что по количеству и суммарной мощности ядерного арсенала Россия сильно уступает Америке. Три с половиной месяца назад – 16 ноября 1952 года – США в испытании «Кинг» успешно взорвали бомбу с тротиловым эквивалентом в несколько сотен тысяч тонн, то есть уже имели атомные бомбы такой мощности, которую Курчатов и Берия обещали обеспечить лишь в термоядерной бомбе.

И Запад под рукой США мог решиться на «горячий» «крестовый поход» против СССР и социализма – пока Запад ещё имел реальные шансы на успех.

Но более вероятным и выигрышным для Запада – и Сталин понимал это – был бы всё же «холодный» вариант постепенного разрушения социализма за счёт внутренней подрывной работы в лагере социализма, направляемой и координируемой извне.

Бомбы не атомные, не водородные, а идеологические, пропагандистские.

Плюс – «пятая колонна»…

Предстояла борьба Мирового Добра и Мирового Зла за умы и души людей на планете, и первый серьёзный Сталинский удар в этой войне Сталин уже обдумал и был готов его нанести. Лишить врага народов и свободы – империализм – его внутренней агентуры в СССР, и лишить не путём чисток по образцу 1937–1948 годов, а путём скорого и решительного избавления советского общества от переродившейся и шкурной части руководства, лишая её возможности влиять на общество, – вот каким был замысел этого сталинского удара.

Ведь каким мог быть результат разворачивания той критики, самокритики, о которой в 40—50-е годы в СССР много было сказано, но которая пока удавалась не очень? В результате критики и чисток на её базе из руководящих и прочих системно значимых кресел были бы вычищены самодуры, бюрократы, разгильдяи, бездари и рвачи. А среди них автоматически оказались бы многие из уже имеющихся или потенциальных членов «пятой колонны».

Расстрелы разоблачённых открытых членов этой «колонны» имели бы в 1953 году не массовый, а знаковый характер – применить высшую меру социальной защиты требовалось бы теперь к десяткам, а не к десяткам тысяч.

Не может иметь успеха тот полководец, который не уверен в своих маршалах и генералах. Этот горький урок Сталину преподал его собственный предвоенный генералитет, частью бездарно «прошляпивший» начало войны, а недобитой «тухачевской» своей частью откровенно продавший и Сталина, и Родину.

Опираться можно на тех, в ком уверен.

Но в ком мог быть Сталин уверен как в активных политических маршалах в начале 1953 года, задумывая новые политические битвы за утверждение в России и в мире Добра?

Роль Ставки Верховного Главнокомандования в этих битвах играло теперь Бюро Президиума ЦК, а роль Генерального штаба – весь Президиум ЦК.

Как мог строить расчет Сталин?

Пожалуй, так…

Бюро Президиума ЦК – это Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров, Хрущёв. При серьезном политическом расчёте нельзя было игнорировать также таких недавних членов Политбюро ЦУ ВКП(б), а ныне просто членов Президиума (не Бюро Президиума!) ЦК КПСС, как Молотов и Микоян.

Так кто из них мог быть опорой Сталина в его преобразованиях весны 1953 года?

Киров погиб давно, Жданов – недавно.

По большому счёту оставались только Берия и Маленков. Плюс – как дополнение – Булганин.

Итого получалась как раз та Тройка, которая и была создана в конце января 1953 года, чтобы вывезти на себе ситуацию начала марта 1953 года. Худо-бедно, но Сталин решил опереться на неё.

При этом факт «Тайной вечери» 28 февраля 1953 года полностью тоже исключать нельзя, несмотря на наличие скромного меню ужина 28 февраля 1953 года в деревянной рамочке, которое в 1955 году видел (?) историк Шефов? Это меню ничего особо не доказывает, поскольку тут могут быть разные варианты.

Например, такой… Сталин действительно планировал поужинать скромно и в одиночестве, но в последний момент передумал и решил пригласить к себе всю руководящую пока ещё четвёрку. Историк Жорес Медведев, приводя свидетельство Хрущёва насчёт ужина 28 февраля, писал далее, что этот ужин, «который выглядел для Хрущёва как неожиданный, был, естественно, подготовлен».

Что ж, не исключено, что так и было. Однако причиной являлось не стремление Сталина, как уверяет Медведев, «…отвлечься, отдохнуть, поужинать с друзьями, выпить вино» перед тем, как принять «после долгого периода раздумий… радикальное решение».

А что же было причиной того, что Сталин пригласил к себе в субботу Тройку и Хрущёва (если он их пригласил)?

Зачем он их приглашал?

Если, конечно, приглашал.

По Жоресу Медведеву – чтобы «расслабиться».

А, например, по «генералу» Волкогонову выходит, что Сталин их пригласил чуть ли не для того, чтобы сделать выволочку всем, кроме Булганина. Причём Берию Сталин якобы расспрашивал о «деле врачей», к которому Берия тогда не имел никакого касательства. Волкогонов утверждает, что гости усмотрели в этом некие зловещие намеки на близкие свои аресты и т. д. Ну, злодей Лаврентий и бросил яду в кубок «тирана».

Мало того что это ложь, это ещё и глупая ложь, хотя бы потому, что через день предстоял бурный Президиум ЦК и Сталин никак не стал бы бросать любые упреки и обвинения в узком застолье, когда всё это было уместнее сделать в публичной и официальной обстановке.

Но вот в последний раз посмотреть в глаза Хрущёву и в последний раз оценить, как поступить с ним, – это Сталин мог захотеть сделать. Для чего и организовал этот ужин, возможно – предупредив о его смысле и сути Тройку. Некий намёк на это мы, к слову, находим в дневниковой записи Л.П. Берии от 17 февраля 1953 года.

Возможно и другое объяснение присутствия в 1953 году на даче Сталина скромного меню в деревянной рамке. Это было одной из деталей фальсификации событий вечера 28 февраля 1953 года.

Наконец, Шефов мог по той или иной причине просто выдумать это меню. Вариант ведь тоже не исключённый!

Уже упоминавшийся выше Иван Иванович Чигирин, имевший возможность ознакомиться в наше время с рядом любопытнейших архивных документов, однозначно считает, что отравление Сталина технически обеспечили люди заместителя министра ГБ «хрущёвца» Рясного, отвечавшего за охрану Сталина, по прямому указанию Хрущёва и Игнатьева.

И эта версия представляется мне сегодня наиболее вероятной и убедительной.

Сработали отравители квалифицированно, и 5 марта Сталина не стало.

Берия не мог не отдавать себе отчёт как в том, что Сталина, скорее всего, убрали, так и в том, что, «коль уж пошла такая пьянка», имеется реальная угроза и жизни самого Берии. Маленков и тем более Булганин были не в счёт – они по всему рисунку своей натуры всегда были фигурами второго плана и никем иным не могли быть даже после смерти Сталина. Тем, кому мешал Сталин, теперь, после смерти Сталина, мог всерьёз мешать только Берия.

И Берия не мог этого не понимать.

Но со всем этим ещё предстояло разобраться.

Справка публикатора

2 марта 1953 года в газетах появилось официальное сообщение о болезни И.В. Сталина. Затем последовали несколько бюллетеней, извещавших страну о ходе болезни, и 5 марта 1953 года – сообщение о смерти И.В. Сталина.

8/III-53

Завтра хороним Кобу.

Я не знаю,[1266]

Комментарий С. Кремлёва

Вряд ли Берия был в настолько шоковом состоянии, что не стал далее ничего записывать из-за развинченности чувств. Скорее он взялся за перо, уже привыкнув к такого рода беседе с самим собой, и сразу же понял, что теперь-то смысл и характер его жизни изменились круто раз и навсегда. И задумался, забыв о пере и бумаге. А когда очнулся от своих раздумий, просто закрыл бювар.

Во всяком случае я это представляю себе именно так.

Ещё неделю назад смысл жизни Берии наполняли задачи Сталина. Пусть Берия не всегда со Сталиным соглашался – особенно в последние годы, пусть он про себя считал, что во многих отношениях разбирается в ситуации – особенно в части конкретной экономики – лучше Сталина, но Берия всегда и в любой ситуации отдавал себе отчёт в том, что в жизни страны присутствует высший авторитет. И если ты сумеешь убедить или переубедить товарища Сталина, то все твои замыслы и решения далее будут воплощаться в жизнь если и не автоматически, то и без особых препятствий.

Твори, выдумывай, пробуй!

И вот теперь он, Лаврентий Берия, впервые оказался наедине с ситуацией и наедине с тревожным будущим.

Сталина в этом будущем уже не было. Была держава, были её повседневная жизнь и историческая судьба. И была группа людей, уже от действий и воли которых, а не от воли и действий Сталина, зависели повседневная жизнь и будущая судьба миллионов жителей СССР, а по большому счёту – и миллиардов жителей всего мира.

И в этой группе, не насчитывавшей и десятка человек, он, Лаврентий Берия, мингрел 54 лет от роду, был не просто наиболее деятельным, энергичным и компетентным, но – если вдуматься – единственным по-настоящему деятельным, энергичным и компетентным человеком.

Но если Сталин был для своей «команды» бесспорным высшим авторитетом, то Берия для «команды» Сталина не только не был бесспорным авторитетом, но для большинства из неё он вообще не был авторитетом. Его рассматривали в лучшем случае как равного среди равных. Да и то далеко не все.

Молотов, например, явно считал, что Коба его рано сдал в тираж и недооценил. Маленкова тоже не могла – по крайней мере где-то внутри – не раздражать естественно лидерская натура Берии на фоне собственной исполнительской натуры.

Сталин был вождём, а Берия после его смерти не мог считать себя даже первым среди равных. Он не мог стать первым уже потому, что не был великороссом, славянином. Уже поэтому первой фигурой страны был сделан Маленков. Берия заранее соглашался с этим. Потому что лишь товарищ Сталин мог бы освятить своим авторитетом и мнением выбор в пользу Берии.

Но Сталин был мёртв. Берии не приходилось сомневаться, что Сталин пал жертвой заговора. Но чьего точно? Ведь Сталин был убит не явно – что могло бы, во-первых, мобилизовать руководство и страну, а во-вторых, дало бы возможность быстро нейтрализовать и наказать убийц.

Сталин был убит исподтишка, убит так, что, с одной стороны, его смерть вела к растерянности руководства и страны, а с другой стороны, была предупреждением для тех, кто хотел бы продолжать дело Сталина.

И теперь ему, Лаврентию Берии, мингрелу 54 лет от роду и самому великому управленцу ХХ века, надо будет довольствоваться ролью не юридически ведущей, а подчинённой. И довольствоваться такой ролью в среде, над которой он естественным образом возвышался.

Причём, даже если его коллеги по управлению государством и понимали, хотя бы про себя, что Лаврентий сильнее и умнее их, они не были готовы признать это открыто.

Маленков оказывался в стране без Сталина фигурой вынужденного усреднения. Он объективно был не более чем равным среди Булганина, Кагановича, Первухина, Сабурова, Пономаренко, Косыгина, даже – Молотова, Микояна, Ворошилова.

А Берия в стране без Сталина оказывался своего рода «анфан террибль» – «ужасным дитя», источником непрерывного беспокойства.

Берия всегда жил по принципу «Если не я, то кто же?». Изменять этому принципу он не только не собирался, но даже если бы захотел – не смог. Посеешь привычку – пожнёшь характер и судьбу.

При Сталине жизнь по этому принципу обеспечивала Берии судьбу державной «палочки-выручалочки». Но, живя и без Сталина по этому принципу, Берия рисковал столкнуться с таким нравственным болотом, что мог в нём и утонуть.

И, между прочим, утонул.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.