Тридцать тысяч тонн

Тридцать тысяч тонн

27 марта 1944 года торпедисты Петр Кулик, Василий Рябчиков и Григорий Качурин отправили на дно транспорт, перехваченный нами на пути из Севастополя. То была моя последняя боевая операция на коммуникациях противника в годы Великой Отечественной войны.

В тот же день округлился счет, начатый нами после первой победы. За 427 суток, проведенных в открытом море и у берегов противника, нам удалось вывести из строя девять вражеских судов общим водоизмещением 30 тысяч тонн.

Последний боевой поход наиболее интересен с точки зрения возросшего воинского мастерства экипажа.

Мы пришли на позицию рано утром и сразу же погрузились, так как видимость была отличная, солнце, казалось, стояло неподвижно в прозрачно-синем небе, и вражеские самолеты могли нас обнаружить на большой дистанции. Район нашей позиции находился на самой оживленной коммуникации противника, который весною сорок четвертого года чувствовал себя неуютно в осажденном Севастополе. Все снабжение немецко-фашистских войск, запертых нами в Крыму, происходило морскими путями, и нам в те дни хватало работы.

Вскоре после погружения наш акустик Кустов доложил мне из своего крошечного отсека:

— Слышу шум винтов в восточном направлении.

Пользуясь данными акустических приборов, мы стали сближаться с кораблем противника. До этого случая мы уже не раз убеждались, что акустика для подводника является сильным, и точным оружием. Но обычно акустик только сигнализировал нам о появлении вражеского корабля, предупреждал о необходимости повременить с подъемом перископа или, наоборот, поторопиться с подготовкой к атаке.

Теперь акустик вел нас в бой. Мы сближались с невидимым кораблем, следуя указаниям акустических приборов. Лодка шла навстречу врагу, не видя, но слыша его.

Время от времени я спрашивал Кустова:

— Шум возрастает?

— Так точно. Приближается...

Постепенно дистанция, отделяющая «уши» нашей лодки от источника шума, сокращалась.

Пора было уже не только прислушиваться к шуму винтов, но и взглянуть на пойманный акустиком корабль. Я всплыл на перископную глубину. Подняв на несколько секунд перископ, успел заметить конвой в составе двух миноносцев и большой транспорт, следовавший за ними. Опуская перископ, я увидел над вражеским караваном прикрытие с воздуха — два гидросамолета, круживших на высоте около 200 метров.

Кустов вывел нас точно к вражескому каравану, будто не спускал с него все время глаз.

Пришла минута самой ответственной проверки для нашего акустика. Он должен был точно определить, разошлись ли мы с миноносцем, остался ли он у нас за кормой и можно ли поднять перископ.

Находясь на боевом курсе для атаки транспорта, мы должны пересечь курс миноносца, охранявшего транспорт с его правого борта и шедшего впереди транспорта. Идем на глубине 20 метров, чтобы не столкнуться с ним.

— Миноносец справа за кормой! — прозвучал чуть хрипловатый спокойный голос Кустова, когда мы были на двадцатиметровой глубине, пересекая курс миноносца.

Я поднял перископ и увидел транспорт. Он шел, ничего не подозревая. Миноносец охранения находился от нас в 8 кабельтовых, шел с правого борта транспорта.

Еще секунда — и четыре торпеды устремились к транспорту.

Сильный взрыв. За ним — второй. И спустя полминуты еще один, глухой мощный взрыв, похожий на взрыв котла транспорта.

После выпуска первой торпеды, увидя ее пенящийся след, сразу же опустил перископ, боясь быть обнаруженным летающими гидросамолетами.

После залпа всеми торпедами лодка начала подвсплывать — не сработала четко система беспузырной стрельбы.

Инженер-механик и главный старшина трюмных Виктор Попов начали принимать в лодку забортную воду и предотвратили выброс лодки на поверхность. Вскоре мы начали погружаться на глубину 50 метров.

Следовало ожидать, что гидросамолеты и миноносцы будут торчать здесь долго. Надо было запастись терпением.

Больше часа мы продержались на большой глубине, слушая возню, затеянную над нашей головой разозленными конвоирами. Они ходили взад и вперед, стараясь напасть на наш след, сбрасывая глубинные бомбы. Было сброшено 11 глубинных бомб, не причинивших нам вреда.

Через час сорок пять минут с момента залпа всплыли на перископную глубину, на горизонте ничего не обнаружили. А через два часа всплыли в позиционное положение, передали радиограмму об атаке транспорта противника.

Срок пребывания на позиции пришел к концу. Мы взяли курс на свою базу.

Это был мой последний поход на борту подводной лодки Щ-215.

Через два месяца я поднял на ней гвардейский Флаг.