Над сопками Севера
Над сопками Севера
Зима сорок первого года пришла рано. И когда утром 25 октября по очередной тревоге лейтенант Сорокин поднял в воздух свою машину, на белом поле аэродрома остался широкий и глубокий след.
Техник Родионов не успел как следует попрощаться со своим командиром. Он наспех сунул в карман его кожанки горсть патронов к пистолету ТТ.
– Возьмите. Может, пригодятся. Только что получил от склада – себе и вам…
– Зачем они мне? – удивился летчик. – Садиться нигде не собираюсь…
Родионов хотел еще что-то сказать, но уже взревели моторы.
Техник проводил глазами истребители Сорокина и Соколова и ушел в землянку.
Истребители неслись над сопками. Северный ветер сдул снег с хребтов и острых гребней, и они чернели на белом фоне. Земля казалась полосатой.
Однообразен и скуп пейзаж Заполярья. Невысокие сопки, покрытые низкорослым северным лесом, топкие болота, частые озера. И всюду в беспорядке разбросаны огромные гранитные валуны, будто какой-то сказочный великан стрелял камнями из гигантской рогатки.
Самолеты пробили первый ярус облаков и скрылись в разорванных клочьях свинцовых туч. Они уже были на высоте шесть тысяч метров, когда неожиданно на фоне темно-серого облака Сорокин заметил контуры трех самолетов. Чьи? Он пошел на сближение. Пригнувшись вперед, Захар всматривался в даль. Вот уже ясно различим желтый камуфляж, свастика. Сомнений нет, это «Мессершмитты-110». Летят на северо-восток, к Мурманску.
– Идем в атаку, – передал по радио Сорокин своему ведомому.
Он взмыл в облако и скатился оттуда на один из вражеских самолетов. Сорокину удалось сразу схватить фашиста в рамку прицела. Он дал в его правую плоскость длинную очередь. «Мессершмитт» закоптил и, теряя высоту, заковылял вниз на посадку, к сопкам.
«Далеко не улетит», – подумал летчик. Впрочем, Сорокину было уже не до него, он бросился в погоню за самолетом, который шел слева. За правым ринулся Соколов.
Внезапно из облаков вынырнул четвертый «мессер». Фашист спешил к своим на выручку. Очередь вражеского стрелка хлестнула по плоскости и кабине самолета Сорокина. лётчик почувствовал тупой удар в правое бедро. В голове мелькнула тревожная мысль: «Ранен!»
Сорокин продолжал атаку. Немец маневрировал, но удрать не смог: Захар стрелял по нему до тех пор, пока не кончились патроны. Дрожащая стрелка бензомера приближалась к нулю, а «мессершмитт», дымя моторами, продолжал уходить.
В какую-то долю секунды у Сорокина созрело решение – таранить! Истребитель со страшным ревом несся наперерез врагу. Теперь уже ничто не могло отвратить Удар.
Машины уже совсем рядом. Резкий толчок чуть не выбросил Сорокина из сиденья. Машина задрожала. лётчик взглянул на приборы. Они были целы. Захар сразу оценил обстановку.
Винт истребителя рубанул по хвосту немецкого легкого бомбардировщика. «Мессершмитт» камнем рухнул вниз на скалу.
Но опасность не миновала, она даже увеличилась: самолет Сорокина сорвался в штопор. Сотни метров высоты и несколько минут планирующего полета.
Выйдя из штопора, самолет пошел в сторону длинного ущелья, окруженного отвесными гранитными скалами.
Скользя по вершинам сопок, Сорокин увидел небольшое озерко, покрытое льдом и снегом. Он сорвал с себя очки, чтобы не порезать лицо, и, не выпуская шасси, посадил истребитель на брюхо. Израненный самолет прополз несколько метров, пробороздив снежную целину, и замер.