Арктическое крещение
Арктическое крещение
Вот в какие края попал по доброй воле молодой лётчик Анатолий Ляпидевский.
Он получил важное задание – вывезти людей с трех кораблей, зазимовавших во льдах. Для этого надо было два самолета АНТ-4 доставить сначала на пароходе из Владивостока в бухту Провидения, собрать их там и уж затем перебросить дальше, на север. Ляпидевскому поручили эту сложную задачу, вероятно потому, что он уже летал на двухмоторных самолетах и не имел на своем авиационном счету ни одной аварии.
В бухте Провидения, которую ограждают два хмурых, лишенных всякой растительности мыса, машины, разобранные на части, спускали с борта на лед и тут же спешно скрепляли их. Ведь светлого времени в сутках было не более двух часов.
Здесь же, в бухте Провидения, в конце ноября Ляпидевский узнал о бедственном дрейфе «Челюскина». Становилось ясно, что челюскинцев придется спасать с воздуха.
Несколько раз Анатолий пытался долететь до Уэллена, а оттуда к затертому льдами кораблю, но из-за неисправности моторов каждый полет приходилось прерывать на половине пути.
Механики, как и командир корабля, новички в Арктике, не знали, как заставить капризные моторы бесперебойно работать при низкой температуре. Они изучали Север, можно сказать, посредством обмороженных лиц, ссадин на руках, решения очень простых повсюду, но головоломных здесь задач. Как, например, подогреть воду для моторов?
Не сразу сообразили соорудить для этой цели своеобразный «титан» из двух пустых железных бочек из-под бензина. Топили его плавником, обильно политым машинным маслом. Вода на сорокаградусном морозе грелась так медленно, что порой удавалось запустить один мотор, а на второй уже не хватало светлого времени. День был короткий – казалось, солнце только вспыхнет над сопкой и тут же спрячется за горизонт. А до Уэллена лететь два с половиной часа.
И все же Ляпидевский сумел долететь до Уэллена. Это был его первый полет на Севере.
Дважды пытался АНТ-4 пробиться сквозь пургу и туманы к терпящему бедствие кораблю. И опять подводили проклятые моторы.
Не имея арктического опыта, Ляпидевский полетел однажды в открытой кабине без меховой маски. А мороз стоял тридцатипятиградусный. Леденящий ветер слепил веки. У летчика заныло лицо, он сдернул с руки перчатку и приложил ее к щеке. Ветер вырвал перчатку и забросил за борт. Голой рукой не поведешь самолет, у которого к тому же начал давать перебои левый мотор. Стиснув зубы от острой боли, Ляпидевский повел самолет на посадку. В этот раз Анатолий сильно обморозил щеки и нос. Почерневшая кожа горела, кровоточила.
В баллонах кончился сжатый воздух, а без него мотора не запустишь. Сидеть и ждать, пока подвезут из бухты Провидения, когда это будет? Бездеятельное ожидание – не в характере Анатолия Ляпидевского. Чувствуя себя прескверно, с забинтованным лицом, он отправляется на собаках к другому самолету, оставленному в бухте Провидения.
Каюр – погонщик собак, попался отчаянный. Он гнал, не жалея ни себя, ни животных. А ведь собаки для чукчи – самое дорогое, что он имеет.
Надо сказать, что «лающий транспорт» чуть позднее сыграл немалую роль в спасении челюскинцев. С его помощью перебрасывали горючее, масло, оленьи туши для питания людей, запасные части для самолетов. На нартах, запряженных мохнатыми лайками, перевозили челюскинцев из Ванкарема в Уэллен. Невиданные караваны шли по тундре. В спасательных операциях использовали около тысячи собак, собранных буквально со всей Чукотки. Некоторые из них прошли по тринадцать – пятнадцать тысяч километров.
Но не буду забегать вперед.
Летчик Ляпидевский впервые воспользовался ездовыми собаками. Он лежал на нартах, а каюр, подбадривая резвых псов, то бежал рядом с ними, то вскакивал на санки. Ветер прибил снег, белым панцирем покрывший тундру. Нарты легко скользили по твердому насту.
За день они проходили по нескольку десятков километров, останавливаясь на ночевку в ярангах редких чукотских селений.
Яранга – круглый шатер из моржовых шкур. Он делится на две половины. В первой обычно держат собак, мясо добытого морского зверя. Во вторую, жилую, нужно пролезать на четвереньках, под особым пологом. Там так тепло, что чукчи ходят нагишом. Их тесное жилище отапливается и в то же время освещается нерповым или моржовым жиром, горящим в казанке.
Ляпидевский, совсем разболевшись, лежал на шкурах, не замечая ни духоты, ни жары. Он с трудом отвечал на расспросы хозяев яранги. Его каюр, немного знавший по-русски, был переводчиком.
Чукчи – очень любопытные и любознательные… Анатолянгина, как быстро «окрестили» летчика, они буквально засыпали вопросами. Особенно их интересовали аэропланы. Чукчей, как впоследствии убедился Ляпидевский и все мы – участники спасения челюскинцев,-чрезвычайно увлекает техника. Они к ней очень восприимчивы и проявляют поразительные способности. Не зная грамоты, они прекрасно управляются с лодочными моторами, ремонтируют их. Был случай, когда во время охоты во льдах сломался винт моторного вельбота. Чукчи выточили вручную новый винт из моржовой кости и продолжали охоту.
В тундре новостей немного. Люди все здесь держат в памяти, всем интересуются. Молва – этот телеграф пустынного Севера – разносит вести о событиях с молниеносной быстротой. Когда Ляпидевскому приходилось останавливаться на очередную ночевку, он поражался, откуда в незнакомом стойбище уже все знают об Анатолянгине.
Неделю длился этот «собачий переход». лётчик хорошо познакомился с местами, над которыми ему пришлось потом летать.
В бухте Провидения усталый и больной Ляпидевский тотчас же начал готовить второй самолет к полету. Это было 18 января. Но подняться в небо он смог только…
6 февраля. Все эти дни неистовствовала такая злобная пурга, что и носа не высунешь за дверь.
Как только показалось негреющее тусклое солнце, АНТ взлетел. Дошел он до мыса Дежнева, но внезапно налетевшая пурга заставила повернуть обратно.
Ни зги не видно.
Ляпидевский посадил машину на лед залива Лаврентия, неподалеку от культбазы.