Часть 10: Последние дни

Часть 10: Последние дни

У входа в бомбоубежище Имперской канцелярии их встречает охрана СС. Она провожает генерал-полковника в операционный бункер для лечения. На лестнице к лежащему двумя этажами ниже «Фюрербункеру» их обоих, Грайм теперь лежит на носилках, приветствует госпожа Геббельс. С плачем она обнимает Ханну.

В «Фюрербункере» Гитлер приветствует их почти беззвучным голосом. Его тело сильно согнуто вперед, руки дрожат беспрерывно. Взгляд кажется стеклянным. Гигантская ответственность при постоянно увеличивающихся неудачах и инъекциях доктора Мореля, очевидно, сделали свое дело.

Теперь они узнают, почему Гитлер вызвал фон Грайма. Он чувствует себя преданным Герингом и лишает его всех постов. При одновременном присвоении звания генерал-фельдмаршала фон Грайм должен стать преемником Геринга. Ханна смотрит на неподвижное лицо нового фельдмаршала, губы которого сжаты от боли. Риттеру фон Грайму это назначение кажется фантасмагорией. Главнокомандующий ВВС без ВВС!

Ханна ухаживает за раненым фон Граймом. Свое свободное время она посвящает детям семьи Геббельс. Шесть прекрасных детских лиц в возрасте от

4 до 12 лет с любопытством смотрят на знаменитую летчицу. Она находит любовь братьев и сестер среди малышей захватывающей, и каждый из детей восхищает ее «своим естественным, умным и заинтересованным видом». Ханна рассказывает о своих полетах, она учит их петь тирольские и многоголосые песни. Грохот попаданий им не мешает. В своей, пожалуй, внушенной отцом детской вере они верят, что «дядя фюрер» победит врагов. «Завтра утром, если богу будет угодно, ты снова проснешься», поет Ханна, перед тем как пойти спать с малышами. И она боится себя спросить, проснутся ли они вновь.

В то время как снаружи на улицах Берлина бушует отчаянная борьба с многократно превосходящим противником, тесный круг вокруг Гитлера живет в мире фантазии. Все они еще надеются на чудо. Ханна и фон Грайм, которые знакомы с фактами агонии империи, чувствуют себя разделенными с отшельниками бункера с их иллюзиями.

Мощность советского артиллерийского огня возрастает с каждым часом. Русские пристрелялись по Имперской канцелярии. Под ураганным огнем бункер дрожит. Даже на нижних этажах штукатурка и пыль сыплются с потолков и стен.

На второй вечер ее пребывания в бункере Гитлер вызывает Ханну в свой кабинет. Он кажется еще бледнее и еще сильнее раздавленным, чем раньше. Он объясняет ей, что он с Евой Браун добровольно уйдут из жизни, если надежда на деблокирование Берлина генералом Венком не осуществится. Тогда он приказывает Ханне доставить фон Грайма на предоставленном Ара-до 96 из Берлина в штаб гросс-адмирала Дёница в Плён. Сам он отказывается спасаться из агонизирующего города.

В больничной палате генерал-фельдмаршала он раскладывает карту. «Если удастся», говорит он, «с помощью бомбардировки уничтожить (советские) позиции на подступах к Имперской канцелярии, то мы можем выиграть минимум 24 часа времени и вследствие этого сделать возможным еще своевременное продвижение генерала Венка сюда…» До самого конца он не позволяет суровой действительности разрушить его идеалы.

Ханну и с трудом держащегося на костылях фельдмаршала полковник фон Белов провожает наверх. Едкие клубы дыма от пожара и серы, смешанной с пылью строительного раствора, окружают их, чем выше они поднимаются. Небо над Фоссштрассе — сплошное желто-красное море огня. Сквозь вой снарядов и треск попаданий, над руинами Фоссштрассе, им удалось добраться до центра управления полетами в Колонне победы, которая все еще в руках немцев.

Арадо стоит в защитном боксе. Каким-то чудом пилоту, тому самому, который прилетел с ними в Гатов, удалось посадить его под этим безумным огнем. Прекрасный летный результат! Втроем они должны стартовать в двухместном самолете. По последним данным еще около четырехсот метров не повреждены воронками от бомб и снарядов.

В коротком перерыве между постоянно исследующими улицу лучами прожекторов Арадо незаметно отрывается от земли. Но уже у Бранденбургских ворот русские замечают его. Град трассирующих пуль несется вслед немецкому самолету. Но и на этот раз удача не покидает Ханну. Они достигают спасительного слоя облаков. Потом небо снова ясное и залитое лунным светом. Под собой они видят блестящие серебристым отблеском озера Бранденбурга и — в резком контрасте к этой мирной картине — красное сияние горящих деревень. От Рехлина они после короткой паузы летят дальше к гросс-адмиралу Дёницу и оттуда дальше в Доббина к фельдмаршалу Кейтелю, всюду близко к земле, от леса к лесу, прыгая над живыми изгородями и заборами, чтобы ускользнуть от вражеских истребителей.

Ночью 30 апреля они узнают о смерти Гитлера. Риттер фон Грайм настаивает на том, что он должен прибыть к своим войскам, которые находятся в Богемии. Но когда он просыпается в Кёниггреце после четырех дней бессознательного состояния с высокой температурой, он получает сообщение о предстоящей капитуляции. Он еще лежит в военном госпитале в Кицбюэле, когда туда входят американцы.

Для арестовавших его американцев солдатское понятие о чести — иностанное слово. Они обращаются с ним недостойным образом. Генерал-фельдмаршал Риттер фон Грайм, неустрашимый, прямой, безупречный немецкий офицер, выбирает добровольную смерть. Ханна Райч 15 месяцев остается пленницей американцев как «highly criminal person». Иногда с ней жестоко обращаются. Никакого следа приветливости 1938 года! Ее вина в том, что она горячо любила свою родину и до последнего мгновения смело выполняла свой долг.