Часть 4: Летчик-испытатель гражданских и военных самолетов

Часть 4: Летчик-испытатель гражданских и военных самолетов

Как член руководимого Гансом Якобсом института планерных полетов Ханна в 1936 году оказывается в роли летчика-испытателя. Вновь свою роль сыграл случай. Предусмотренный для этого задания Людвиг Хоффманн внезапно тяжело заболел и не мог летать. Ханна чувствует себя полностью неопытной в области технической конструкции. Но зато она располагает прекрасным чувством полета и точной наблюдательностью, не говоря уже об ее интересе и воодушевлении.

Летчик-испытатель должен испытывать еще неизвестный по своим летным качествам и безопасности полетов самолет до крайних пределов его мощности и грузоподъемности. Это требует не только необычного мужества, но и сверх того, по понятным соображениям, систематического проигрывания всех ожидающихся маневров полета. К этому полное, точное запоминание всех воспринимаемых взглядом, слухом и чувством реакций самолета. Высокое число часто смертельных аварий красноречиво говорит о полной опасности и жертв профессии летчика-испытателя.

В это волнующее время, когда Ханна постоянно рискует своей жизнью, она каждое утро получает письмо от матери. Как все матери она беспокоится о жизни ее ребенка, хотя и знает, что Ханна не легкомысленна. Однако она хотела бы воспрепятствовать тому, чтобы ее дочь со своими бесспорными успехами стала жертвой тщеславия. И в написанных поздним вечером письмах она выражает еще кое-что другое — то, что каждый испытательный полет служит жизням других и имени Германии!

Приближается ее до сих пор самая тяжелая и самая опасная проверка. После первоначальных очень рискованных попыток полета в пике Ганс Якобс разработал специальные тормозные клапаны для стабилизации машины. Следующий тест с этими «тормозами»: вертикальное падение с высоты 6000 метров! Никто в такие мгновения не сможет избавиться от страха и сомнения, выдержит ли машина при этом это огромное давление и не распадется. Ханна преодолевает этот приступ страха. Вновь и вновь она начинает падение вниз. Во время последней попытки она пикирует вертикально с высоты 3000 метров, и она лишь в 200 метрах над землей выравнивает машину. У нее еще стучит кровь в висках.

Как раз эти попытки с тормозами для пикирования получают основное значение для молодой немецкой военной авиации. Новое изобретение демонстрируется Эрнсту Удету, генералу фон Грайму и другим генералам Люфтваффе на аэродроме Дармштадт-Грисхайм. Удет после удачных полетов назначает Ханну командиром эскадрильи, первый раз, когда это звание получила женщина.

После триумфального пересечения Альп пятью немецкими планеристами, в том числе также Ханной Райч в ее «Sperber ^пюг»(«Ястреб-юниор»), в сентябре 1937 года Эрнст Удет переводит ее на летный испытательный полигон для военных самолетов в Рехлин. Ее задача — испытывать оснащенные новыми тормозными устройствами военные самолеты. Тогда она еще не предвидит, что она на будущие годы неразрывно приобщается к военной авиации. Испытание пикирующих бомбардировщиков, бомбардировщиков, истребителей и т. д. будет для нее патриотическим заданием, которое она воспринимает как большую честь, чем звания и награды.

Все же и здесь она сначала снова чувствует плохо скрываемое отторжение со стороны «сильного пола». Не только из-за ее превосходящего мастерства, а, как ни странно, также из-за ее бескорыстного идеализма.

Кто хотел бы упрекнуть ее сегодня, что она способствовала тем самым «подготовке наступательной войны», тот должен был бы принять к сердцу ее собственные слова: «Мы, молодые люди, хотели мира, но справедливого, который позволял бы нам жить. Немецкий народ хотел мира, даже если сегодняшний мир больше не хочет воспринимать это. Народ, у которого есть тесное жизненное пространство в середине между другими народами и теперь, после многих лет бедности и неуверенности, снова увидел хлеб и испытал подъем, и знал, что в этом мире слабый всегда будет находиться под угрозой, и так как он полагал, что у него, как и у всех, тоже есть право на оборону, видел в укреплении обороны усиление своей силы и возможность сохранить мир. Какой другой народ в мире не чувствовал бы при этом правомерную гордость?»… «Если хочешь мира, готовься к войне». «Так я видела их, не думая при этом об этих словах римлян: пикирующие бомбардировщики, бомбардировщики, истребители — стражи у ворот мира.

И так я летала на них, каждый полет с чувством того, что моей осторожностью и надежностью я защищаю тех, кто после меня будет сидеть в кабине, и что каждый из них в свою очередь защитил бы эту страну, которую я видела в полете: страну с пашнями и полями, горами и холмами, лесами и реками. Страну, которая, может быть, и уступала на этой планете по своему великолепию каким-нибудь другим странам, но, все же, для меня была только одна она, так как она была моей родиной. Разве не стоило бы летать ради этого?»

Так и те, для которых «бабы» были ужасом, должны были также и в Рехлине привыкнуть к ее деятельности. Достижения, в конечном счете, импонировали всегда.

При экзотических происходящих под рекламным лозунгом KISUAHELI праздниках в феврале 1938 года в Берлине имя Ханны тоже стояло как последний номер на плакатах: «Ханна Райч управляет ВЕРТОЛЕТОМ». Ее выступление перед этим ярким задним планом, посреди разнообразных представлений варьете, кажется, было бы недостойным для некоторых командиров эскадрильи. Все же, речь при этом шла — идею подал Удет — об очень серьезном деле. Впервые в мире в зале Дойчландхалле должен был демонстрироваться «вертолет», и нужно было показать, что это решение было найдено немцами (разработано профессором Фокке в Бремене).

После первых, проведенных Карлом Франке из Рехлина и Ханной пробных полетов на еще полностью неизвестном вертолете, знаменитый американский летчик Чарльз Линдберг, известный своим дерзким трансатлантическим одиночным перелетом, посетил Германию. Этот приятный, простой и естественный мужчина назвал продемонстрированный ему вертолет самым сильным летно-техническим испытанием.

Родители Ханны были по-настоящему объяты ужасом от того, что их дочь должна появиться в среде клоунов, факиров и канатоходцев. Но мысль о том, что ее полет на вертолете с большим названием ГЕРМАНИЯ на корпусе, значительно поднимет престиж их страны, позволяет им преодолеть свою антипатию. «Все же мои родители любили Германию как люди, которые умом и духом великодушны к миру, находили отзвук собственного сердца в своей родине и были ей преданы, как дети преданы своему отцу и матери. Служба отечеству была для них настолько высоким долгом, что они ставили ее превыше всего. Эта позиция имела решающее значение».

Сначала жители Берлина разочарованы — после лозунгов рекламы «300 вещей» — медлительным вертолетом. Все же, наконец, возбуждение и восхищение всех специалистов переносится также на широкую публику. Кроме того, появляется благоприятное эхо в прессе всего света. «Однако этот показ вертолета был, в конце концов, тем, чем он долен был стать: похвалой немецкому духу и немецкой технике. Полет в «Дойчландхалле» был историческим подтверждением права первого изобретателя»2.