Глава четвертая. Здравствуй, Польша!

Глава четвертая.

Здравствуй, Польша!

За вашу и нашу свободу!

Уже несколько дней войска 47-й армии с боями продвигаются на запад по польской земле. Наступление 1-го Белорусского фронта успешно продолжается. В нем участвуют полки и дивизии всех трех наших стрелковых корпусов вместе с танковыми, артиллерийскими, инженерно-саперными и другими частями усиления. Наступление развивается в общем направлении Бяла-Подляска, Минск-Мазовецкий, Варшава. Правда, до столицы Польши еще далеко, пожалуй километров триста, но теперь это расстояние не кажется таким большим, как прежде.

Быстро продвигаются вперед на запад одновременно войска нескольких фронтов. Под их натиском гитлеровцы вынуждены оставлять все новые участки территории, "выравнивать линию фронта", как утверждает геббельсовская пропаганда. А уж какое там "выравнивание", если их оборона трещит по всем швам!

В газетах почти ежедневно публикуются приказы-поздравления Верховного Главнокомандующего наступающим войскам, а также специальные сообщения о потерях противника в живой силе и технике, о захвате Красной Армией многочисленных трофеев и пленных, о разгроме крупных вражеских группировок.

- Пришел и на нашу улицу праздник! - с гордостью говорят солдаты и офицеры. - Теперь-то фашистам нигде долго не удержаться.

Хотя преследование врага не обходится без трудных, подчас кровопролитных боев, настроение у воинов превосходное. Позади остался Западный Буг, позади - Государственная граница СССР. В сводках Советского информбюро ежедневно перечисляются населенные пункты, освобожденные от фашистских оккупантов частями и соединениями нашей армии. Как тут не радоваться!

Впрочем, следует рассказать обо всем по порядку.

После освобождения Ковеля и выхода на рубеж Стара Выжма, Нова Выжма, Смидынь, Тарговище войска армии в течение недели перегруппировывались для нового удара по врагу. Эта временная передышка позволила командирам, политорганам, партийным и комсомольским организациям провести большую работу по подготовке личного состава к предстоящим боевым действиям за пределами родной страны.

По решению Военного совета было проведено совместное совещание командиров соединений и начальников политорганов, на котором с докладом о партийно-политической работе применительно к новой обстановке выступил генерал-майор И. Н. Королев. Содержание доклада в общих чертах сводилось к требованию решительно усилить воспитание воинов в духе советского патриотизма, национальной гордости, добиться, чтобы каждый из них правильно понимал политику Коммунистической партии и Советского правительства по отношению к Польше, на территории которой Красная Армия уже начала выполнять свою освободительную миссию, был носителем благородных традиций советского народа и его Вооруженных Сил - грозных для врага, но справедливых и гуманных к мирным жителям.

- Советским людям было всегда присуще уважение к национальному достоинству, языку, обычаям, культуре других народов, - особо подчеркнул член Военного совета. - И это качество должно проявиться в полной мере сейчас. Нашим солдатам, вступающим на территорию Польши, предстоит впервые столкнуться с капиталистической действительностью, с помещичье-буржуазными порядками и с людьми, которые длительное время находились под воздействием антисоветской, антикоммунистической пропаганды. Это обязывает политорганы, партийные и комсомольские организации усилить политико-воспитательную работу, больше внимания уделять вопросам бдительности, учитывать возможность провокационных вылазок со стороны враждебных элементов. Необходимо также подумать о формах политической работы среди местного населения. Мы должны делать все возможное, чтобы вовремя разоблачать ложь фашистской пропаганды, убедительно разъяснять полякам высокие цели миролюбивой политики Советского государства и освободительной миссии Красной Армии...

С большой речью на совещании выступил командарм. Генерал-лейтенант Н. И. Гусев призвал командиров и политработников мобилизовать людей на повышение бдительности, дальнейшее укрепление воинской дисциплины, на точное соблюдение требований Военной присяги и норм поведения за пределами Родины.

Вслед за армейским совещанием руководящего командного и политического состава в дивизиях и полках состоялись собрания партийного актива с повесткой дня "Предстоящее вступление наших войск на территорию Польши и задачи парторганизаций". Были проведены партийные собрания в подразделениях. С докладами на них выступали старшие командиры и руководящие политработники. Вопрос о нормах поведения на польской территории и о взаимоотношениях с местным населением обсуждался также на комсомольских собраниях и собраниях личного состава. С солдатами и сержантами проводились специальные политинформации, беседы. Состоялись семинары штатных агитаторов политорганов и частей, парторгов и комсоргов. Товарищи получили советы, как вести политическую работу среди населения. По указанию Военного совета политотдел подготовил и разослал в войска материалы к лекциям на темы: "Современная Польша", "Советско-польские отношения", "Польша - наш друг и союзник в борьбе против немецко-фашистских оккупантов", "За сильную, свободную Польшу". В типографии армейской газеты многотысячным тиражом была напечатана памятка "Воину Красной Армии о Польше".

Когда стало известно, что нашим непосредственным соседом в предстоящем наступлении будет 1-я армия Войска Польского, мы пригласили к себе группу солдат и офицеров из 1-й польской дивизии имени Тадеуша Костюшко. Они выступили в наших частях и соединениях с рассказами об истории создания и боевом пути своей дивизии. С гордостью говорили поляки о своих боевых товарищах. Мы услышали о Героях Советского Союза капитане В. Высоцком командире батальона, проявившем исключительное мужество в бою за овладение крупным узлом обороны противника, и автоматчице А. Кшивонь, пожертвовавшей жизнью ради спасения раненых. Узнали о воинах-поляках, награжденных за боевые подвиги орденами и медалями СССР (таких в дивизии имени Тадеуша Костюшко к тому времени насчитывалось около 250 человек).

В некоторых частях с рассказами о своей стране выступили польские партизаны, сражавшиеся в составе советских партизанских отрядов. С большой теплотой говорили они о дружбе советского и польского народов, о совместной борьбе против общего врага. На встречах советских и польских воинов всюду, как боевой девиз, звучали слова: "За вашу и нашу свободу!"

Период перегруппировки войск политорганы широко использовали для укрепления ротных партийных и ком сомольских организаций, для пропаганды боевого опыта воинов, отличившихся в сражении за Ковель. Мы напечатали и разослали в войска несколько листовок о подвигах солдат и сержантов кавалеров ордена Красного Знамени. Этой высокой награды удостаивались самые смелые, самые мужественные, такие, как командир пулеметного расчета старший сержант Николай Мануйлов, в течение одного дня уничтоживший до двух десятков гитлеровцев, как командир отделения старший сержант Павел Сидоренко, который с небольшой группой красноармейцев почти сутки оборонял плацдарм на берегу реки и тем самым помог своему батальону почти без потерь преодолеть водный рубеж. Боевой опыт таких воинов, естественно, представлял немалый интерес для всех солдат и сержантов.

* * *

Прорыв немецкой обороны западнее Ковеля был осуществлен войсками нашей армии 18 июля 1944 года на узком участке фронта (5,5 километра). На следующий день, когда в бой были введены главные силы, полоса прорыва расширилась до 25 километров. Развивая наступление, части и соединения с ходу форсировали Западный Буг, 20 июля вышли на государственную границу СССР с Польшей и продолжали преследовать отходившего противника, нанося ему большой урон в живой силе и технике. О том, что потери врага были действительно существенными, со всей очевидностью свидетельствует хотя бы такой факт: только за первый день боев немцы потеряли в полосе наступления нашей армии до трех тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными и двести человек пленными[12].

Вступление частей и соединений 47-й армии на польскую землю ознаменовалось новыми радостными для нас событиями, которые в значительной мере способствовали повышению боевой активности солдат, сержантов и офицеров.

Первым таким событием был поздравительный приказ Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому от 20 июля. В нем сообщалось, что войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление из района Ковеля, прорвали сильно укрепленную оборону немцев и за три дня наступательных боев продвинулись вперед до 50 километров, расширив прорыв до 150 километров по фронту. Далее перечислялись фамилии командиров, чьи войска отличились при прорыве вражеской обороны. В числе других значилась фамилия и нашего командарма генерал-лейтенанта Н. И. Гусева. Затем указывались фамилии командиров всех трех входивших в состав армии стрелковых корпусов: 77-го генерал-майора В. Г. Позняка, 125-го - генерал-майора И. К. Кузьмина и 129-го - генерал-майора М. Б. Анашкина. Всем войскам армии за отличные боевые действия объявлялась благодарность - уже вторая в том месяце.

Вместе с газетами, в которых был опубликован текст приказа, мы направили в войска отпечатанные типографским способом письма-поздравления, предназначенные для вручения солдатам, сержантам и офицерам. В них Военный совет армии поздравлял участников боев с благодарностью Верховного Главнокомандующего. Письма вручались перед атакой или в перерыве между боями.

Эти документы и развернутая вокруг них политико-воспитательная работа вызвали в войсках огромный боевой подъем. Каждый стремился делом, новыми успехами в борьбе с врагом ответить на благодарность Верховного Главнокомандующего, на полученные частями и соединениями награды. Как и всегда, тон задавали коммунисты. Выступая на митингах, проводя беседы с бойцами, они горячо призывали их изо дня в день усиливать удары по врагу, а в боях показывали личный пример бесстрашия.

Вот один из множества фактов.

Перед боем взводный агитатор старший сержант А. Шевчук рассказал бойцам о награждении 60-й стрелковой дивизии орденом Красного Знамени.

- Наша дивизия стала Краснознаменной, - сказал он. - Она начала свой боевой путь в сражении под Москвой, как дивизия московского ополчения. В боях за столицу нашей Родины наши бойцы проявили несгибаемую стойкость. Дивизия стала кадровой, она одержала много побед над врагом. Высокая награда, полученная дивизией, - награда каждому из нас. Все мы гордимся ею. Но одной только гордостью врага не победишь. Ордена Красного Знамени дивизия удостоена за прошлые бои, а впереди - новые. И я так думаю: чтобы оправдать высокую награду, мы должны бить врага еще крепче, проявлять еще больше мужества и отваги.

Вскоре начался бой: гитлеровцы предприняли танковую контратаку.

- Будем стоять насмерть, не пропустим врага! - крикнул старший сержант Шевчук.

Когда немецкий танк, непрерывно ведя огонь из пулемета, приблизился к позиции взвода, первым с гранатой в руке навстречу ему пополз коммунист Шевчук. На секунду приподнявшись, он метнул гранату под гусеницу. Танк развернулся и застыл на месте. В этот момент неподалеку взорвался вражеский снаряд. Старший сержант Шевчук был ранен осколком в плечо, но не покинул поля боя. Огнем из автомата он сразил нескольких гитлеровцев. Взводный агитатор не оставил позиции и после вторичного ранения, хотя истекал кровью и с трудом держал автомат.

А к окопам приближался второй вражеский танк. Следуя примеру коммуниста Шевчука, навстречу врагу с двумя противотанковыми гранатами в руках пополз красноармеец Адам Ясинский, уроженец Житомирской области. Но его ранило, ползти дальше не смог. Дождавшись, когда приблизится танк, Ясинский, сжав гранаты, бросился под гусеницы. Герой погиб, но спас товарищей.

В том бою отличились многие солдаты. Их вдохновил героизм старшего сержанта А. Шевчука и подвиг красноармейца А. Ясинского. Они дрались, не жалея ни крови, ни жизни. В результате вражеская контратака захлебнулась. Понеся большие потери, гитлеровцы отошли.

Слова у коммунистов никогда не расходятся с делом. На фронте эта формула с особой силой подтверждалась ежедневно, ежечасно.

В 6-й стрелковой роте штурмового батальона перед боем состоялось партийное собрание. Обсуждался один вопрос: ответственность коммунистов за выполнение приказа командира роты. Парторг рядовой Павел Андреевич Каюк сделал небольшой доклад. Напомнил, в частности, что награждение дивизии орденом Красного Знамени обязывает всех воевать еще лучше. В принятом решении записали: коммунисты должны разъяснить бойцам, сержантам и офицерам, что высокую награду надо оправдать с честью; необходимо, чтобы все коммунисты проявили высокую дисциплину и организованность. А затем распределили обязанности коммунистов в бою.

Член партии сержант Иванов по сигналу командира должен был первым подняться в атаку и своим примером воодушевить весь взвод. Кандидату в члены ВКП (б) рядовому Трухану было поручено идти в головной цепи, популяризируя отличившихся в бою; член ВКП (б) Камчатов, как только наступит затишье, должен был прочитать и разъяснить солдатам последнюю сводку Советского информбюро. На парторга возлагалась задача осуществлять общее руководство политической работой в роте и в случае необходимости давать дополнительные поручения коммунистам.

Незадолго до атаки коммунисты провели по взводам беседы о том, как наиболее эффективно использовать оружие, как лучше штурмовать вражеские огневые точки, чтобы подавить их в самом начале боя и избежать лишних потерь. Во время беседы выяснилось, что некоторые бойцы не имели при себе противотанковых гранат. Парторг доложил об этом командиру роты. Гранаты были розданы.

В атаку рота поднялась дружно и организованно. Коммунисты первыми ворвались во вражеские окопы. От них не отставали беспартийные. Однако дальнейшее продвижение задержалось, так как гитлеровцы открыли сильный артиллерийский и минометный огонь из глубины обороны. Пришлось залечь на открытой местности. Рота несла потери. Тогда парторг поднялся во весь рост в крикнул: "Короткими перебежками, за мной!" Несмотря на сильный огонь, бойцы быстро достигли второй позиции немецкой обороны, вышли из-под минометно-артиллерийского обстрела и штурмом овладели вражескими укреплениями. Группа, в которой действовал парторг, забросала гранатами и уничтожила три блиндажа, захватила восемь пленных.

Узнав об этом, кандидат в члены партии Трухан, наступавший с соседним взводом, тут же написал листок-молнию и передал по цепи. В рукописной листовке сообщалось об отличившихся в бою солдатах и сержантах.

Вечером, когда наступила передышка, парторг снова собрал коммунистов, подвел итоги, сказал, что все они действовали, как надо. Похвалил коммунистов и командир роты.

Началась подготовка к очередному бою. И вновь коммунисты показали себя замечательными помощниками командира, вожаками беспартийных.

* * *

Мы в Польше. Трудовой народ встречает нас радушно. Советские солдаты завязывают беседы с местными жителями. И хотя не совсем понятен язык, собеседники постепенно начинают понимать друг друга. Первое, что бросилось в глаза нашим солдатам, - контраст между богатством и бедностью. За время войны я достаточно повидал, как бедовали люди, ограбленные фашистскими захватчиками. Но там трудности были временными, а здесь была нищета узаконенная, обнаженная и беспросветная...

Я зашел в небольшую хату. Глинобитный пол, голые стены, нары вместо кроватей, сколоченный из старых, неоструганных тесин стол, такие же табуретки. В семье - трое: еще не старый по возрасту, но похожий на старика отец, мать - болезненная женщина лет тридцати пяти и семнадцатилетняя дочь, очень красивая, с большими, выразительными глазами девушка. На всех домотканая, с десятками заплат и прорех одежда.

Встретил меня хозяин. Оказалось, он неплохо говорит по-русски.

- Прошу пана полковника к столу. Только угостить вас, к сожалению, нечем. Вот осталось немного картофеля. И все. Хлеба нет. Батрак я, пан полковник. Всей семьей работаем у помещика. Вот кое-как и перебиваемся. Хорошо хоть крыша над головой есть, а другие и того не имеют.

- Но ведь что-то платит вам помещик?

- Платит, пан полковник. Дает немного зерна, картофеля, трошки денег. Но этого и до весны не хватает. Живем впроголодь. - Он с минуту помечал, потом кивнул на дочь, стоявшую у двери: - Пора ее замуж выдавать. И жених есть. Хороший, работящий, но тоже батрак. А где взять денег на свадьбу, ума не приложу. Да и приодеть девушку нужно бы немного. Видите, пан полковник, какое на ней платье. И это все, ничего другого нет. В этом рубище она и работает, и спит, и на свидания к жениху выходит. Ничего не поделаешь, пан полковник, такая уж наша жизнь батрацкая... - Он понизил голос. - Вот говорят у нас тут, что как прогонят из Польши немца, то и жизнь для нас, холопов, другая начнется. Правда, пан полковник?

- Правда, - уверенно ответил я. - Теперь сам народ будет решать свою судьбу...

С изгнанием фашистов страна освобождалась не только от ига иноземной оккупации, но и от гнета местных эксплуататоров. Именно за это, за счастье своего народа, боролись истинные польские патриоты, с оружием в руках сражавшиеся вместе с советскими воинами против общего врага.

* * *

В политотделе пусто: все работники дни и ночи проводят либо в войсках, либо в освобожденных от немецко-фашистских оккупантов польских селах и деревнях. Я и мой заместитель полковник Ф. А. Клековкин тоже не засиживаемся на месте: необходимо побывать то на командном пункте, то в одной вз дивизий. Нередко приходится наведываться и в полки, и в батальоны. "Домой" возвращаемся поздно вечером, к тому моменту, когда надо подготовить и отправить в политуправление фронта очередное донесение, встретиться с вернувшимися из войск товарищами, выслушать их сообщения о проделанной работе, дать новые задания. Уйму времени занимает политическая работа среди местного населения. Часто приходится выступать с докладами, вести многочасовые разговоры с людьми, отвечать на сотни самых разнообразных вопросов, порой до хрипоты спорить.

Я уже говорил, что подавляющая часть польского населения встречала советские войска с воодушевлением, можно даже сказать восторженно. Но давала себя знать и многолетняя антисоветская пропаганда, которую вели правящие круги довоенной Польши и продолжали вести помещики и буржуазия, их явные и тайные агенты, в том числе и сотрудники радиостанции эмигрантского правительства в Лондоне. Приходилось встречаться с людьми, которые под влиянием этой вражеской пропаганды заблуждались, не понимали смысла происходивших событий. Кое-кто из поляков вел себя настороженно, глядел на нас исподлобья. Но с каждым днем таких оставалось все меньше. А ряды наших искренних друзей росли. Выходили из подполья польские коммунисты, возвращались в родные места партизаны, участники Сопротивления. Многие из них возглавили органы временного местного самоуправления. Их влияние росло и крепло. А мы оказывали им всемерную помощь.

23 июля в газете "Речь Посполита", которая стала издаваться в только что освобожденном городе Хелм, были опубликованы декрет Крайовой Рады Народовой о создании Польского комитета национального освобождения и манифест этого Комитета к польскому народу.

Польский комитет национального освобождения провозглашался единственным временным органом исполнительной власти, призванным руководить освободительной борьбой народа, бороться за завоевание независимости и восстановление польской государственности. Об основах польской внешней политики в манифесте говорилось, что она будет политикой демократической, опирающейся на принципы коллективной безопасности. Одновременно манифест торжественно провозглашал восстановление всех демократических свобод внутри страны.

В манифесте указывалось, что эмигрантское правительство в Лондоне и его делегатура в Польше - это власть самозваная, власть неправомочная, опирающаяся на незаконную фашистскую конституцию, принятую в апреле 1935 года. Подчеркивалось, что эмигрантское V правительство ранее всячески тормозило борьбу с гитлеровскими оккупантами, а теперь своей авантюристической политикой хочет привести Польшу к новой катастрофе.

25 июля оба эти документа, а также декрет "О принятии верховной власти над Польской армией в СССР и слиянии Народной армии с Польской армией в СССР в единое Польское Войско" и постановление Крайовой Рады Народовой "О создании Верховного Командования Польского Войска" были напечатаны в армейской газете "Фронтовик".

26 июля был опубликован новый чрезвычайно важный документ - Заявление Наркоминдела СССР об отношении Советского Союза к Польше. В нем объявлялось, что Советское правительство рассматривает военные действия Красной Армии на территории Польши как действия на территории суверенного, дружественного, союзного государства, что они диктуются единственно военной необходимостью и стремлением оказать дружественному польскому народу помощь в освобождении от немецкой оккупации. В заявлении указывалось также, что Советское правительство не намерено устанавливать на территории Польши органов своей администрации, считая это делом польского народа, и решило ввиду этого заключить с Польским комитетом национального освобождения Соглашение об отношениях между советским командованием и польской администрацией.

Заявление Наркоминдела СССР и документы Польского комитета национального освобождения внесли полную ясность не только в проблему взаимоотношений военнослужащих Красной Армии с местным населением, но и в вопрос о будущем государственном строе освобожденной Польши. Командиры и политорганы соединений, партийные и комсомольские организации армии получили материал, очень важный для всей нашей политико-воспитательной работы. Каждый из нас имел теперь возможность с полной определенностью, четко и ясно отвечать на многочисленные вопросы, волновавшие не только наших бойцов, но и местных жителей.

А поляки все больше интересовались жизнью Советской страны и наших бойцов. Они хотели знать правду о Советском Союзе, о Красной Армии, о важнейших международных событиях. Чуть разговоришься с рабочими или крестьянами, как сыплются вопросы:

- Много ли немецких солдат и офицеров взято Красной Армией в плен?

- Продолжает ли немецкая авиация бомбить Москву?

- Придут ли на территорию Польши вместе с Красной Армией английские и американские войска?

Не обошлось и без явно провокационных вопросов:

- Будет ли Польша присоединена к Советскому Союзу?

- Кто будет возглавлять польское правительство - поляк или русский?

Отвечая на них, приходилось проявлять особое терпение и обстоятельно разъяснять, что к чему.

Образование Польского комитета национального освобождения большая часть населения встретила с воодушевлением. Трудовой народ видел в этом Комитете единственную законную власть. В селе Вышницы, где я вместе с агитатором политотдела армии майором А. Баймурзиновым присутствовал на сходе, эту мысль с большой искренностью выразил старый крестьянин Франц Копись, бывший солдат польской армии, кавалер ордена "Бойцу за неподлеглосць".

- Я думаю, - сказал он, - что Польский комитет, состоящий из хорошо известных мне польских руководителей, удовлетворит наши чаяния - жить в достатке и мире. Мы будем помогать Польской армии и советским войскам всем, чем можем. Если нужно будет отдать все имущество для того, чтобы укрепить нашу армию, мы с радостью это сделаем.

Об эмигрантском правительстве в Лондоне многие отзывались с презрением и насмешкой. В том же селе Вышницы крестьянин Ян Макаревич сказал о нем так:

- Чиновники, которые отсиживаются в Лондоне, не имеют никакого права называть себя польским правительством. Это - кучка продажных людей, а не правительство, раз они дружат с фашистами. После войны мы выберем правительство сами, а сейчас будем всячески поддерживать Комитет национального освобождения, помогать ему.

Так мыслила подавляющая масса рабочих и крестьян. Они не хотели, чтобы эмигрантское правительство вернулось в Польшу, и прямо заявляли, что создадут такие органы власти, в состав которых войдет главным образом рабочий люд.

Представители Комитета национального освобождения, опираясь на поддержку населения и помощь советских военных комендантов, вели энергичную работу по созданию органов местного самоуправления. Во всех городах образовывались городские управы, а в более крупных (уездных), кроме того, избирались уездные управления. В волостных центрах назначались войты, в обычных селах - солтысы. Как правило, и городские управы, и войты, и солтысы работали в тесном контакте с военными комендатурами. Они сразу горячо взялись за дело, организовали восстановительные работы, оказывали посильную помощь советским войскам и Польской армии в ремонте дорог, мостов, установке на дорогах указателей. Вернувшийся из уездного города Радзынь мой помощник по комсомольской работе майор Н. Сурков доложил, что в населенных пунктах Людини и Жаковичи Радзыньского уезда молодые поляки за несколько дней отремонтировали четыре моста и приводят в порядок участок шоссейной дороги Радзынь - Менжиречье. Молодые патриоты ждут не дождутся, когда их призовут в Войско Польское - хотят внести свой вклад в разгром фашистов.

Сообщения о помощи населения наступающим войскам поступали и из других недавно освобожденных районов. Мы всегда брали на заметку такие факты, а затем рассказывали о них местным жителям и нашим воинам.

В освобожденных польских городах и некоторых крупных селениях по инициативе уполномоченных Комитета национального освобождения были созданы отряды народной милиции. В них входила главным образом молодежь: рабочие, крестьяне, недавние польские партизаны, бывшие солдаты. Действовали такие отряды активно и решительно. В селениях налаживалась нормальная жизнь. Особенно хорошо работали городские управы, войты, милицейские отряды там, где их возглавляли представители Польской рабочей партии - коммунисты.

Из бесед с польскими товарищами мы узнавали много интересного о революционно-боевых организациях, партизанских отрядах и группах, действовавших под руководством коммунистов на территории оккупированной Польши. Пользуясь этими сведениями, лектор майор С. П. Петров, агитатор майор М. Д. Тюкаев и другие офицеры политотдела армии составили примерные тезисы доклада "Трудящиеся Польши - наши друзья и надежные союзники в борьбе против немецко-фашистских захватчиков".

В этих тезисах подробно говорилось о боевых делах членов широко распространенной подпольной организации "Сери и молот", имевшей своих активных сторонников среди рабочих и крестьян во многих воеводствах и повятах; о польских партизанских отрядах, созданных коммунистами еще в сорок втором году и систематически наносивших удары по тыловым гарнизонам гитлеровцев, о патриотических антифашистских организациях "Звёнзек млодохлопски" ("Союз молодых крестьян"), "Червона партизанка" ("Красное партизанское движение") и т.п.

Материал получился содержательным, очень интересным в познавательном отношении и, несомненно, полезным для дальнейшего укрепления дружбы между нашими воинами и польским населением. Тезисы мы всесторонне обсудили на совещании в политотделе, показали члену Военного совета армии и после внесения необходимых дополнений и уточнений размножили и отправили в войска. Материал этот пришелся как раз кстати. Солдаты, сержанты и офицеры слушали доклады с огромным вниманием, причем всякий раз дополняли лектора новыми фактами, о которых узнавали из бесед с местными жителями.

Я тоже постоянно выступал на эту тему в частях и перед польскими гражданами. И не было случая, чтобы при обсуждении доклада не выяснялись какие-нибудь новые интересные детали. Тема оказалась поистине неисчерпаемой.

Танкисты, например, спросили, знаю ли я о том, как поляки спасли экипаж танка из их батальона. И рассказали волнующую историю.

Наш танковый батальон совершал рейд по ближайшим тылам врага. В разгоревшемся бою гитлеровцы подбили советскую тридцатьчетверку. Товарищи видели, как она остановилась, окутанная дымом, но подойти к ней не удалось: гитлеровцы двинулись в контратаку и оттеснили наш батальон. Все считали, что из экипажа подбитого танка вряд ли кто уцелел. Но через несколько дней, когда советские войска освободили населенный пункт, на окраине которого был подбит танк, оказалось, что все члены его экипажа живы и находятся в местной больнице.

Их спасли польские медики.

Когда бой отодвинулся от селения, врач местной больницы, превращенной гитлеровцами в немецкий госпиталь, Ванда Пущинская послала к подбитому советскому танку санитаров Владислава Сашека, Станислава Мосаковского и Адама Рона. Подойдя к неподвижной машине, они услышали стоны: все члены экипажа были ранены. Санитары тайком перенесли их в одну из больничных палат. Доктор Пущинская обработала и перевязала их раны. В палате поочередно стали дежурить медсестры Анна Моравская, Варвара Корось, Стефания Келяк. Эсэсовцы попытались было проверить обитателей палаты, в которой лежали советские танкисты, но тут же отказались от своего намерения. "Там тифозные", - сказала им Ванда Пущинская. Ночью раненых перенесли в самую отдаленную комнату - мертвецкую: туда немцы вообще не заглядывали. Там в течение нескольких дней польские медики лечили, кормили и перевязывали наших ребят. Если бы гитлеровцы пронюхали это - всех ожидал расстрел.

Так были спасены танкисты старший лейтенант Борисов, младший лейтенант Филиппов, младший сержант Ботинов, рядовые Пайза и Корепанов.

С приходом советских войск доктор Ванда Пущинская передала раненых в медсанбат, развернувшийся в том же селении. Но и после этого польские медики продолжали заботиться о своих подопечных, помогали нашим врачам лечить их, пока все пятеро танкистов не вернулись в строй.

В том, что поляки в преобладающем своем большинстве - наши верные друзья, мы убеждались постоянно. Польские рабочие и крестьяне не жалели сил, чтобы помочь Красной Армии и Войску Польскому. Но мы не забывали о бдительности и призывали к ней наших солдат и друзей-поляков. На освобожденной от гитлеровцев территории продолжали действовать замаскировавшиеся агенты и пособники врага, в том числе представители разных реакционных буржуазно-националистических организаций. Они притаились, попрятались, но в любой момент могли пойти на черное дело. И пошли. Нам было известно, что вожаки буржуазно-националистических групп тесно связаны с представителями немецко-фашистского командования. А потому мы не очень удивились, когда в один из дней вдруг появилась на свет божий гнусная брошюрка о катынской трагедии, состряпанная геббельсовскими борзописцами. Пытаясь замести следы своих кровавых злодеяний, гитлеровцы хотели внушить жителям Польши, будто весной 1940 года советские части НКВД расстреляли в Катынском лесу 12 тысяч польских солдат и офицеров. Позже эта чудовищная ложь фашистов была полностью разоблачена неопровержимыми выводами специальной межгосударственной комиссии, расследовавшей катынскую трагедию. Было неоспоримо доказано, что массовый расстрел польских военнослужащих в Катынском лесу - дело рук гитлеровцев, одно из их многочисленных кровавых преступлений. Однако в тот период, о котором идет речь, у нас еще не было никаких официальных документов для разоблачения этой грязной фальшивки. Но не зря говорят, что у лжи короткие ноги. Сами поляки убедительно опровергли вымысел геббельсовских лжецов.

Крестьяне села Конколевница, например, в беседе с нашими бойцами в один голос заявили, что не верят тому, что написано в фашистской брошюре, и детям своим наказали не верить.

- Мы знаем русских, они не могли сделать этого. Польских солдат и офицеров расстреляли, бесспорно, сами фашисты. Только они способны на такое.

А житель села Жлобин, бывший капрал 30-й польской дивизии Ян Кшевский, сказал так:

- В самом начале, когда немцы распространили слух о расстреле русскими двенадцати тысяч польских солдат и офицеров, кое-кто поверил: может, и правда? Но когда фашисты стали печатать списки "жертв большевиков", мы нашли в них фамилии поляков, убитых самими немцами, но в другое время и в других местах. Например, мужа моей знакомой Марьяны Сокольской немцы взяли к себе в транспортную роту повозочным. До сорок первого года он был жив, а потом его погубили в Освенциме. Однако Сокольский тоже попал в список "жертв большевиков". И таких случаев я знаю много[13].

Словом, и на этот раз провокация гитлеровцев и их пособников не достигла цели, не смогла поссорить поляков с советскими бойцами. Наоборот, поляки еще раз убедились, кто их враги и кто настоящие друзья.

Поляки верили в благородство советских людей, и эту веру ничто не могло поколебать.

Как-то на огневые позиции артиллерийской батареи младшего лейтенанта В. Заблоцкого прибежала испуганная женщина из соседнего села, два дня назад освобожденного от гитлеровских оккупантов. Первыми ей встретились рядовые Кузьмин и Ивин.

- У меня в доме грабитель, паны солдаты, - торопливо сказала она. - Он в советской форме, но, видать, не русский. Роется в сундуках. Русские так не делают.

Рядовой Кузьмин немедленно доложил об этом командиру батареи. Тот выслал в село наряд. Грабитель был схвачен. Он оказался агентом буржуазно-националистической организации и имел задание мародерством и другими провокациями дискредитировать Красную Армию в глазах населения.

При допросе мародер признался, что он - бывший полицейский, член организации "Народове силы збройны" ("Национальные вооруженные силы"), которая борется против коммунистов. Задание на провокационные действия в тылу советских войск получил от своего главаря...

Да, нам приходилось глядеть в оба. Враг был способен на любую подлость.

К стоявшему на посту рядовому Ивану Цыганику подъехал на велосипеде молодой мужчина в гражданской одежде.

- Не нужно ли вам, товарищ, водочки? - спросил он часового.

- Нет, не требуется, - ответил Цыганик. - Проезжайте дальше, здесь останавливаться нельзя.

- А водка у меня хорошая, настоящая польская, - настаивал велосипедист. - Может, все-таки сговоримся?

Советский солдат сразу понял - тут что-то неладно. С деланной заинтересованностью спросил:

- А почем ваша водка?

- Да какая там цена. На деньги сейчас мало что купишь. Мне бы автомат и пачку патронов. Вот и все.

- Патронов? - усмехнулся боец. - Этого добра у нас хватает. Пойдемте со мной, дам целый ящик.

И привел незнакомца в штаб батальона.

Задержанный поляк оказался фашистским шпионом, одним из предателей своего народа, которые с одинаковым усердием служили как эмигрантскому правительству в Лондоне, так и фашистам-оккупантам.

Командир батальона капитан Долинин представил бдительного бойца Ивана Цыганика к правительственной награде. Во всех ротах и взводах батальона были проведены беседы об усилении бдительности. Командование полка выпустило машинописную листовку, в которой говорилось:

"Сегодня во время несения караульной службы комсомолец рядовой Иван Цыганик задержал фашистского шпиона. Будьте бдительны, как Цыганик! Это поможет нам скорее добить немецкого зверя".

Когда экземпляр этой листовки прислали мне, я немедленно отправил его в редакцию армейской газеты с предложением срочно подготовить и опубликовать материал о бдительности и находчивости нашего бойца.

* * *

Начав наступление с рубежа западнее Ковеля, войска армии, взаимодействуя с соединениями Войска Польского и другими соседями, к 1 августа продвинулись в северозападном направлении почти на 300 километров. За двенадцать дней они освободили территорию общей площадью в 6220 квадратных километров и 530 населенных пунктов, в том числе такие города, как Седлец, Минск-Мазовецкий, Луков, Бяла-Подляска. По подсчетам штаба, в полосе наступления армии противник потерял убитыми и ранеными до 23 тысяч солдат и офицеров, мы захватили 3 тысячи пленных, 80 танков, около 2 тысяч автомашин, 800 пулеметов, много артиллерийских орудий, минометов и другого вооружения. В ходе боев были наголову разгромлены четыре немецкие пехотные дивизии и больше десятка отдельных частей, нанесен большой урон отборным фашистским танковым дивизиям.

В июле войска армии достигли самого высокого темпа наступления за все время войны - 25-30 километров в сутки. И это в условиях ожесточенных боев! Гитлеровцы упорно оборонялись, цеплялись за каждый рубеж, особенно за города и другие крупные населенные пункты.

Вместе с войсками 1-го Белорусского фронта, в состав которого входила наша армия, в северных районах Польши продвигались вперед армии 2-го и 3-го Белорусских фронтов, а на юге передовые соединения 1-го Украинского фронта тоже вышли за Вислу. Еще южнее успешно действовали войска 4-го Украинского фронта. Как ни старалось гитлеровское командование задержать продвижение советских войск, ему приходилось непрерывно "выравнивать" фронт.

Стремительное наступление наших войск внесло много нового в работу политаппарата. Мы стремились подхватывать любую полезную инициативу. Например, в 165-й стрелковой дивизии, где начальником политотдела в ту пору был полковник Виктор Дмитриевич Столяров, способный и опытный организатор, впервые стали проводить полковые собрания боевого актива. Проходили они обычно в вечернее время на больших привалах. На них приглашались отличившиеся за день солдаты, сержанты и офицеры, а также кавалеры орденов Славы, Красного Знамени и другие товарищи, прославившиеся своим боевым мастерством. Перед ними выступал командир полка или его заместитель, подводил итоги минувшего дня и сообщал, какие задачи поставлены на завтра. Участники собрания обменивались мнениями, вносили предложения, критиковали отдельные недостатки. Речь шла о многом - и о наиболее оправдавших себя тактических приемах, и о лучшей организации взаимодействия отдельных родов оружия, и о работе служб обеспечения. Командир полка, его заместитель по политчасти, начальник штаба и начальники служб внимательно слушали выступления, стремились учесть любую полезную рекомендацию. Не обходилось порой, как я уже говорил, и без критики, подчас очень резкой, но это нисколько не подрывало уважения к старшим, не ослабляло единоначалия. Наоборот, практическое осуществление советов бывалых воинов еще выше поднимало авторитет командиров и способствовало боевому успеху. Такие собрания боевого актива мы рекомендовали проводить во всех частях.

Партийные и комсомольские организации 60-й и 260-й стрелковых дивизий в ходе наступления стали создавать так называемые инициативные группы. В них входили добровольцы из опытных и смекалистых бойцов. Поскольку желающих, как правило, было гораздо больше, чем требовалось, то командир и политработник отбирали самых достойных. Костяком этих групп, их душой становились коммунисты и комсомольцы. Инициативные группы отлично показали себя в наступлении, когда приходилось вести бой за выгодную высоту, штурмовать вражеские укрепления, с ходу форсировать водную преграду. Они первыми поднимались в атаку, увлекая своим порывом остальных. Группа несла с собой красный флаг - символ победы. Ворвавшись в населенный пункт или достигнув высоты, за которую шел бой, она водружала этот флаг, один вид которого рождал у советских солдат новые силы. Почин коммунистов и комсомольцев был горячо поддержан Военным советом армии. Инициативные группы стали создаваться во всех частях и подразделениях.

К нам непрерывно поступало пополнение. Как быстрее обучить его в ходе боев? Парторганизации 260-й и 76-й стрелковых дивизий стали широко практиковать своеобразное шефство коммунистов над молодыми бойцами. По заданию парторга роты каждый коммунист вел политико-воспитательную работу с двумя-тремя новичками, учил их быстро и сноровисто окапываться, делать перебежки, бросать гранаты, стрелять ночью по вспышкам, пользоваться бутылками с зажигательной смесью при отражении танков. Эта учеба шла и на привалах, и непосредственно в бою, где особенно впечатляющим был пример бывалого воина-коммуниста. В результате новобранцы очень быстро становились умелыми и обстрелянными солдатами.

Неутомимо работали коммунисты с бойцами, изъявившими желание вступить в партию, беседовали с ними о Программе и Уставе партии, а в бою старались быть к ним поближе, чтобы на деле проверить, на что способен товарищ, в случае чего - подбодрить, личным примером показать, как должен поступать коммунист в наиболее ответственные моменты. Это еще теснее сближало лучших воинов с партийной организацией. В результате она постоянно пополняла свои ряды за счет передовых солдат и офицеров.

В войсках широко использовались такие новые по тем временам формы и методы партполитработы, как инструктаж парторгов и комсоргов подразделений непосредственно на поле боя, вынос перед атакой боевых Знамен частей в траншеи и окопы, вручение отличившимся в боях танковым экипажам и артиллерийским расчетам боевых формуляров, где указывалось, сколько на их счету уничтоженных танков, орудий, автомашин, пулеметных огневых точек и солдат противника. Командиры, политработники и штабы совместно готовили и проводили встречи пехотинцев с артиллеристами, танкистов с автоматчиками, которым предстояло действовать в качестве танкового десанта. Солдаты и офицеры различных родов оружия совместно обсуждали насущные вопросы согласованных действий в дальнейших наступательных боях.

Быстрое продвижение войск поставило вопрос о повышении мобильности наших политико-просветительных учреждений, чтобы они могли в ходе наступления обеспечивать войска, и прежде всего агитаторов, газетами, журналами, военно-политической и художественной литературой. Помнится, первый передвижной парткабинет был образован в 185-й стрелковой дивизии. Начальник политотдела дивизии полковник Степан Андреевич Беляев сообщил, что они выделили для этого автофургон, и просил прислать необходимую литературу, наглядную агитацию и вообще дать советы, как лучше поставить дело. А мы, признаться, и сами смутно представляли, что делать с этим фургоном. Все-таки выделили небольшую библиотечку, плакаты поярче и поинтереснее, увеличили лимит на периодические издания. А потом сами убедились, какое хорошее дело затеяли товарищи. Партийный кабинет на колесах всюду поспевал за частями, на привалах развертывал свою библиотеку, на поляне появлялись столы со свежими газетами и журналами. Под руками партийных и комсомольских активистов оказывалась специально подобранная литература, которая помогала проводить беседы с бойцами.

О новшестве стало известно в политуправлении фронта. Генерал-лейтенант С. Ф. Галаджев горячо одобрил его. Когда я пожаловался, что для парткабинетов не хватает литературы, он на другой же день прислал нам большую партию книг и брошюр. Воодушевленные поддержкой, мы стали создавать в полках агитповозки, которые могли обслуживать и подразделения переднего края. Начальниками агитповозок назначались чаще всего внештатные, теоретически хорошо подготовленные пропагандисты из офицеров. Приезжая в подразделения, эти товарищи не только доставляли туда литературу, но и выступали с популярными докладами на политические темы, проводили консультации с офицерами, беседовали с солдатами и сержантами. А в окопах стали появляться агитчемоданы с комплектом свежих газет и журналов, ходовых книг и брошюр. Такие чемоданы закреплялись за агитаторами сержантами и старшинами, которые выдавали литературу солдатам и накоротке проводили с ними беседы.

Оборудовали мы специальную агитмашину для политической и культурно-просветительной работы среди польского населения. На ней имелись кинопередвижка с небольшим запасом кинолент, радиоустановка, набор пластинок с записью советских и польских песен. Заведовали этим хозяйством лекторы армейского Дома Красной Армии капитаны В. Голован и Н. Чернышевич. Оба они сравнительно неплохо знали польский язык, могли без переводчика беседовать с поляками, отвечать на их вопросы, выступать с лекциями и докладами. Правда, доклады делали и другие товарищи, но в таких случаях приходилось прибегать к помощи переводчика.

Каждый приезд агитмашины в тот или иной населенный пункт (обычно остановки делались в крупных селах и небольших городах, куда съезжались и жители окрестных деревень) превращался в массовую манифестацию советско-польской дружбы. Мощные репродукторы далеко разносили звуки музыки. Когда машину окружали сотни, а то и тысячи жителей, к микрофону подходил лектор. На польском языке он разъяснял Заявление НКИД СССР об отношении Советского Союза к Польше, рассказывал о победах Красной Армии, о последних международных событиях. Слушали его с огромным вниманием, то и дело прерывая бурными аплодисментами и возгласами: "Нех жие Червона Армия! Нех жие Польско Войско!"

По вечерам в сельских светлицах (культурно-просветительные учреждения типа наших изб-читален) проводились беседы. Речь шла о жизни в Советском Союзе, о боевых успехах Красной Армии и Войска Польского, о манифесте Польского комитета национального освобождения, о декретах временного Польского правительства и о других вопросах, интересовавших жителей Польши, недавно вызволенных из фашистского рабства.

С огромным интересом поляки смотрели демонстрировавшиеся для них кинофильмы: художественный - "Радуга", созданный по одноименной повести Ванды Василевской, и польский вариант документальной ленты "Битва за Украину".

* * *