ВАН ГОГ ВИНСЕНТ
ВАН ГОГ ВИНСЕНТ
(род. в 1853 г. - ум. в 1890 г.)
Винсент Ван Гог родился 30 марта 1853 г. в семье Теодора Ван Гога в деревне Гроот Зюндерт (Голландия). О детстве будущего художника известно мало, лишь то, что два года Ван Гог учился в интернате, потом еще два года — в средней школе короля Вильяма II, а в возрасте 15 лет бросил учебу. Уже в юности Винсент отличался склонностью к уединению и самоизоляции, в то же время испытывая сильнейшую потребность в любви и друзьях. Но для большинства людей даже совместное проживание с ним было затруднительно, поскольку Винсент не понимал, как вести себя с окружающими.
Карл Ясперс в своей работе «Стриндберг и Ван Гог» писал: «Ван Гог часто вызывал смех своей манерой поведения, поскольку поступал, думал, чувствовал и жил не так, как другие в его возрасте. Выражение его лица всегда было несколько отсутствующим, в нем было что-то задумчивое, глубоко серьезное, меланхолическое. Адаптация происходила у него с трудом — или вообще не происходила; у него не было никакой цели, и в то же время в душе он был глубоко поглощен чем-то таким, что должно быть названо верой».
В 1869 г. Винсент поступил на работу в Гаагское отделение парижской «Гупиль и К°», занимающейся продажей предметов искусства. В 1873 г. его перевели в Лондон, где он прожил два года, потом вернулся в гаагское отделение фирмы. Проработав еще год, в марте 1876 г. Винсент покинул галерею Гупиля и вернулся в Англию.
Там он провел еще два года: учительствовал в церковных школах, в свободное время посещал художественные галереи. Тогда у Винсента возникло желание посвятить свою жизнь Церкви. Вообще Ван Гога можно назвать глубоко религиозным человеком, преисполненным мессианских идей, хотя он верил не столько в Бога, сколько в свое призвание и служение высшей цели. В конце жизни, когда приступы душевной болезни участились, его бред носил преимущественно религиозный характер. Став художником, Ван Гог хотел писать Христа, святых и ангелов, но не смог, потому что эта тема слишком волновала его.
С ранней юности и до самой смерти Ван Гог руководствовался религиозным, точнее, мессианским сознанием. Преисполненный идеей служения Винсент, приехав домой на Рождество, остался там и начал изучать богословие. В январе 1879 г. он стал приходским священником в шахтерском поселке Васмес округа Боринаж (Бельгия), одном из беднейших округов Европы. Он сочувствовал шахтерам, как духовник старался облегчить им жизнь. Своему служению Винсент отдавался с фанатизмом: свою еду и одежду передавал нуждающимся прихожанам. Церковные власти с подозрением относились к деятельности Ван Гога и вскоре его лишили прихода.
Тем не менее, Винсент не покинул Боринаж и переехал в соседнюю деревню, где жил в полной нищете, без всяких средств к существованию, не желая расставаться с угольщиками. Однако его пренебрежение здоровьем и внешним видом зашло так далеко, что в один прекрасный день отец увез его в родительский дом. Ван Гогу было тогда двадцать шесть лет.
То было время ужасных мучений: «У меня сейчас только одна мысль: для чего я могу быть пригоден? Могу ли я вообще кому-то помочь, каким-то образом быть полезен?!» — задавался вопросами Ван Гог. И он нашел свое предназначение — служение искусству. Он понял это, когда начал рисовать шахтеров и их семьи, запечатлевая ужасные условия, в которых те жили. Итак, Винсент Ван Гог обрел свое истинное призвание — быть художником. Решение посвятить себя живописи вызвало ссору Винсента с отцом, который был очень недоволен выбором сына.
Осенью 1880 года Винсент отправился в Брюссель учиться живописи на деньги своего младшего брата Тео, который содержал Винсента до самой его смерти. Ван Гог нашел поддержку у Антона Мауве, довольно известного художника, у которого он некоторое время брал уроки, но этой дружбе не суждено было продлиться долго. Мауве порвал отношения с Винсентом из-за того, что тот жил с проституткой.
Винсент Ван Гог встретил Син, которая тогда была беременна и имела еще одного ребенка, в феврале 1882 г. в Гааге. Они прожили вместе полтора года в абсолютной нищете. Иногда Син и ее дети позировали Винсенту. В сентябре 1883 г. они расстались, и Ван Гог отправился на север Голландии, где бродил по деревням и городам, рисуя пейзажи и портреты местных жителей.
К концу декабря Винсент вернулся домой, прожил там больше года, постоянно работая над пейзажами и портретами. 26 марта 1885 г. умирает отец Ван Гога, но это известие не вызывает у Винсента никакого эмоционального отклика. Он лишь ненадолго прерывает работу, отдавая дань приличиям.
Просматривая письма Ван Гога, можно увидеть, что начиная с декабря 1885 г. он постоянно жалуется на состояние своего здоровья. Вначале речь идет о том, что из-за своих ограниченных денежных средств — они в основном расходуются на кисти, краски и холсты — он редко имеет возможность есть горячую пишу, питается почти одним хлебом, много курит, чтобы меньше ощущать голод. Порой художник чувствует себя «физически разбитым», но радуется, что некий врач считает, будто у него железный организм. Правда, в конце концов Ван Гог сообщает, что «буквально истощен», что он «развалина того, чем мог бы быть».
В это время художник создает свои первые шедевры, но их не принимают даже его близкие друзья, и Винсент рвет с ними отношения. В начале 1886 г. он поступает в Академию художеств в Антверпене, правда, через месяц бросает учебу. Винсент совершенствуется в живописи самостоятельно, ищет новые образы, применяет новые техники. С начала 1886 г. и до весны 1888 г. Ван Гог живет у своего брата Тео в Париже, где знакомится с импрессионистами. Они оказали огромное влияние на творчество Ван Гога, который, тем не менее, остается верен своему стилю.
В парижский период, 1886–1888 гг., его физическое состояние по-прежнему остается неудовлетворительным. Психическое же состояние Ван Гога во время его пребывания в Париже нигде не упоминается, однако очевидно нарастание телесных недомоганий, несмотря на лучшие, чем прежде, условия жизни. Кроме того, начинают появляться признаки возможного начала психоза, так что наиболее вероятным представляется, что болезненный процесс начался примерно на рубеже 1887–1888 гг., его наличие уже несомненно весной 1888-го.
В это время в палитре художника появляются свежие, сочные, яркие краски. Тогда же Ван Гог увлекся японским искусством, эта страсть накладывает отпечаток на все его дальнейшие работы.
В начале 1888 г. Винсент Ван Гог отправляется в Арль, мечтая создать там коммуну художников, где они могли бы вместе жить, работать и помогать друг другу. Поначалу Арль разочаровал Винсента: он искал солнце, а нашел промозглый холод и грязный снег. Но вскоре потеплело, показалось солнце, и Ван Гог нашел свою «Японию». «Луг, полный желтозолотых бутонов, — писал он Тео, — канава, засаженная ирисами с зелеными листьями и фиолетовыми цветами; на заднем плане — город, несколько серых ветел и полоса синего неба. Знаешь, это было прямо японское видение».
Переехав в феврале 1888 г. в Арль, он вскоре ощущает улучшение здоровья по сравнению с последним временем пребывания в Париже: «Когда я уезжал из Парижа, я был абсолютно в двух шагах от того, чтобы получить апоплексический удар». Ему действительно становится значительно лучше. Однако упоминания о здоровье не прекращаются, напротив, они встречаются все чаще, изобилуют данными о психических аномалиях. Хотя Ван Гог вспоминает о своем февральском состоянии как о чем-то преодоленном, но уже очевидно наличие психических изменений, происходящих одновременно с улучшением физического состояния.
В марте-апреле 1888 г. в Арле он — в «бешенстве работы. так что писать со спокойной головой почти невозможно». В то же время он все еще много пишет об улучшившемся физическом состоянии; он «в ударе», у него «непрекращающаяся лихорадка работы». Непомерной продолжительности рабочий день — 12 часов — очень его утомляет: «Это возбуждение, эта серьезность чувства природы, которое ведет нас, — это возбуждение иногда чересчур сильно; даже не чувствуешь, что работаешь. А между тем мазки ложатся удар за ударом и следуют друг за другом, как слова в разговоре или в письме». У него «меньше потребности в обществе, чем в совершенно сумасшедшей работе. Я тогда только и чувствую жизнь, когда я с дикой силой выталкиваю из себя работу». В конце июля: «Чем больше я расклеиваюсь, чем больше становлюсь больным и изношенным, тем больше я становлюсь художником.»
Следует упомянуть еще один весьма заметный внешний момент изменения состояния. Весной 1888 г. он сообщает, что берет холсты все больших размеров, что большие форматы лучше ему подходят.
Течению болезни соответствует изменение интенсивности работы. В начальной стадии она возрастает, превышая прежний «здоровый» уровень; после острого периода повышенная работоспособность утрачивается, однако творческая способность сохраняется и даже развивается.
После интенсивной работы он чувствует себя «настолько измочаленным и больным, что у него уже нет сил куда-то идти, и он остается один — и там, где с ним могут сделать все что угодно». В одном из писем он отмечает: «Мои кости изношены. Мой мозг совсем спятил и уже не годится для жизни, так что мне впору уже бежать в дурдом». По его собственному ощущению жизни, он страшно «затравлен и беспокоен», не знает, «будут ли еще завтра» силы. Он жалуется на «переутомленные глаза» и «пустой череп». Изнуренный и истощенный своей сумасшедшей работой, Ван Гог к осени окончательно подорвал свое здоровье.
Тем не менее, Винсент не теряет надежду создать коммуну художников и развивает бурную деятельность, чтобы уговорить Поля Гогена — тогда уже парижскую знаменитость — погостить у него на юге. Это предприятие потребовало ассигнований со стороны Тео, оплатившего поездку Гогена в Арль. Тео был заинтересован в ней не только как заботливый брат, но и как бизнесмен: он надеялся, что Гоген вышлет ему свои работы, которые можно будет выгодно перепродать.
Приезд Гогена в конце октября 1888 г. воодушевил Ван Гога. Ему было хорошо, но их отношения с самого начала были не вполне дружественны. «Наши разговоры подчас исключительно насыщены электрическими флюидами, подчас мы встаем после них с тяжелой головой и — как электрические батареи после разряда». В один из дней Ван Гог напишет: «Мне кажется, Гоген недоволен этим маленьким городишком Арлем, этим маленьким желтым домиком, в котором мы работали, но больше всего — мной. В общем, мне кажется, что он как-нибудь вдруг возьмет и уедет». Гоген, однако, остается в Арле и уезжает только за день до Рождества 1888 г., когда у Ван Гога начинается первый приступ острого психоза.
Гоген рассказывал: «В последнее время моего пребывания Винсент то был необычайно резок и буен, то снова становился молчалив. Несколько раз я с изумлением наблюдал, как Винсент ночью встает, подходит к моей кровати и стоит надо мной. Достаточно мне было строго сказать ему: «В чем дело, Винсент?» — как он, не говоря ни слова в ответ, отходил, ложился в постель и погружался в свинцовый сон. Вечером мы идем в кафе. Он берет себе стаканчик легкого абсента. И вдруг швыряет этот стакан с его содержимым мне в голову». На следующий вечер Гоген встретил Ван Гога на улице, и тот бросился к нему с раскрытой бритвой в руке. Гоген пристально посмотрел на него, и Ван Гог побежал прочь. Потом он отрезал себе кусок уха, положил его в конверт и отослал в бордель знакомой проститутке. Его нашли в кровати, окровавленного, без памяти, и увезли в больницу.
Следующая неделя стала для Винсента критической: он потерял много крови, участились приступы безумия. Тео, примчавшийся из Парижа, был уверен, что Винсент умрет, но к Новому году он почти полностью поправился. Быстро наступило улучшение, и седьмого января Винсента выписали из больницы. Сразу же после кризиса он сказал: «Я надеюсь, что это была просто художническая блажь, ну, и к тому же порядочная лихорадка из-за очень значительной кровопотери». Он считал, что «еще не спятил», и «сохраняет все надежды на лучшее». 28 января он пишет: «Я очень хорошо знал, что можно поломать себе руку или ногу, и они могут снова срастись, но я не знал, что можно раздолбать себе мозги, и они тоже могут снова прийти в порядок». И повторяет: «Это выздоровление удивляет меня донельзя».
Ван Гогу становится лучше: «.Работа подвигается «весело», и я в нее целиком врос, с закалившимися нервами». Однако 7 февраля у Винсента опять случается приступ (на этот раз ему представилось, будто его отравили), его снова помещают в больницу в Арле на десять дней, а после выписывают. Припадки возвращаются вначале часто, затем — с интервалами в несколько месяцев, но в промежутках наблюдаются признаки изменения сознания.
К тому времени жители Арля начали выказывать недовольство поведением Винсента и написали петицию мэру города. Тот передал ее начальнику полиции, который приказал вновь поместить Винсента в больницу. Когда в мае 1889-го его отправили в больницу (на этот раз без всякой необходимости), Ван Гог ведет себя очень разумно, заявляет в письме брату, что в данное время психического заболевания у него нет, но что брату пока еще не нужно вмешиваться. «Если я не сдержу своего возмущения, меня тут же признают опасным сумасш едшим».
Ван Гога помещают в психиатрическую лечебницу Сен-Реми. Здесь он впервые видит душевнобольных. Воздействие, которое он при этом испытывает, удивительно. По его мнению, это хорошо, что он попал в такое заведение.
По прибытии в лечебницу Ван Гог попадает под наблюдение к доктору Теофилю Ц. А. Пейрону, который пришел к заключению, что пациент болен одной из разновидностей эпилепсии. Надо заметить, что, по мнению ряда исследователей, этот диагноз во многом повлиял на творческую манеру Ван Гога — его лечили настойкой дигиталиса (наперстянки), и в результате художник воспринимал окружающий мир в желтом цвете. Именно поэтому на картинах Ван Гога так много яркого, светящегося желтого цвета (впрочем, есть версия, что склонность к желтым тонам является следствием пристрастия художника к абсенту, но она абсолютно несостоятельна).
Проходили недели, душевное состояние Винсента оставалось более или менее стабильным, и ему снова было позволено рисовать. Относительное спокойствие, однако, не продлилось долго, и в середине июля у Ван Гога случается очередной припадок — на этот раз он попытался проглотить свои собственные краски. В результате краски спрятали, чем Винсент был очень огорчен. Через неделю доктор Пейрон смягчился и разрешил Винсенту возобновить рисование, что значительно улучшило состояние Ван Гога. К сентябрю интенсивность работы снова возрастает. «Я беспрерывно работаю в моей комнате; это хорошо на меня влияет и прогоняет мои приступы, все эти ненормальные идеи».
Ван Гог осознавал происходящие с ним изменения: «В моем мозгу — я не знаю, но есть что-то такое разрушенное». В то же время он вновь обрел надежду в отношении рецидивов: «При тех предосторожностях, которые я сейчас предпринимаю, вряд ли это снова может начаться, и я надеюсь, что кризисы уже не вернутся».
Душевное состояние Ван Гога меняется — появляется эмоциональная заторможенность. Он «чувствует себя слабым и каким-то беспокойным и боязливым», он «не способен писать». Его «дни не всегда вполне ясны». Часто его наполняет какая-то «внутренняя смутная печаль, которую не объяснишь». Он говорит о своей «моральной вялости», «равнодушии» и полагает, что вследствие болезни у него стало «больше терпения», он теперь ощущает свое «Я» «более спокойным», а вообще у него «..большую часть времени нет ни острых желаний, ни острых сожалений».
С течением времени приступы учащаются и становятся все более тяжелыми. 23 декабря 1889 года после истории с ухом у Винсента случается новый приступ, который длился около недели, но он довольно быстро оправился и вновь приступил к работе.
В таком неустойчивом состоянии, прерываемом сильными психическими приступами, Ван Гог находился в психиатрической лечебнице в Сен-Реми до мая 1890 г., а с мая 1890-го под присмотром доктора Гаше в Овере-сюр-Уаз, недалеко от Парижа.
Поль Гаше сам был художником и очень ценил импрессионистов. Он, один из немногих, считал тяжелое состояние Винсента не следствием душевной болезни, но мучительных душевных страданий художника. Вообще, они были похожи и тревожным, трагическим мировосприятием, и неудовлетворенностью избранным делом своей жизни, и даже внешне.
Первые недели прошли для Винсента спокойно и приятно. Казалось, что Винсент вполне здоров как психически, так и физически: терапия Гаше оказывает самое благостное воздействие. Весь июнь Винсент пребывал в хорошем расположении духа и много работал; в этот период были написаны некоторые из наиболее известных его работ (в том числе и «Портрет доктора Гаше»). Жизнь Винсента стала, по крайней мере, спокойной. Он пишет много и быстро; пейзажи его, выполненные рукой настоящего мастера, пронизаны, впрочем, каким-то мрачным настроением.
В воскресенье вечером 27 июля 1890 г. Винсент Ван Гог вышел из дома с мольбертом, кистями и красками. Выйдя в поле и начав писать, он вдруг бросает работу, достает из кармана револьвер, который носил уже несколько дней с собой под тем предлогом, что хочет попугать ворон, и стреляет себе в грудь. Затем добирается до пансиона Раву и ложится в постель. Обнаружив окровавленного постояльца, хозяин пансиона зовет местного врача и доктора Гаше, который вызывает Тео. О мотивах своего самоубийства Ван Гог не сказал ничего; на вопрос доктора Гаше только пожал плечами.
Винсент Ван Гог скончался в 1.30 ночи 29 июля 1890 г. Католическая церковь в Овере не разрешила хоронить Винсента на кладбище как самоубийцу. Однако в поселке Мери, что неподалеку, священник позволил захоронение, которое состоялось 30 июля.
Рассматривая душевную болезнь Ван Гога и его творчество, можно увидеть огромное различие между работами 1888 г. и полотнами прежних лет. Это различие возникает довольно неожиданно и совпадает по времени с началом психотического процесса.
Ван Гог никогда не придавал особого значения ошибкам в перспективе или огрехам в рисунке, но под конец их количество увеличивается. Наклонившаяся дымовая труба, покосившиеся стены, деформированная голова кажутся уже не приемами творчества, а чисто случайными элементами.
Краски светятся. Ван Гогу удалось каким-то загадочным и сложным сочетанием их добиться такого интенсивного воздействия на зрителя, которое едва ли возможно. Однако краски на некоторых картинах последних месяцев кажутся грубыми и кричащими по сравнению с более живыми и ясными красками прежних лет. В то же время особенно заметно обилие желтого цвета.
И еще: обращает внимание необычность техники письма, которая с начала 1888 г. выходит на первый план: как бы расщепление картины мазками. Тут не только штрихи и полукружья, но и извивы, спирали, формы, напоминающие по виду шестерки или тройки, углы, изломы, которые не только сосуществуют, но и многократно повторяются на больших поверхностях. Все это приводит к тому, что зритель ощущает волнение и тревогу. Воздействие мазков (а не содержания полотен) усиливается из-за того, что они располагаются не параллельно, а расходящимися лучами и криволинейно.
Таким образом, резкое изменение творческой манеры художника приходится на начало 1888 г. и совпадает с началом резкого обострения психического заболевания. Более того, наиболее известные и впечатляющие работы относятся к 1888–1890 гг., причем за это время было написано больше картин, чем во все предшествующие годы. «Это было мощное экстатическое возбуждение, которое, однако, оставалось дисциплинированным, — пишет Карл Ясперс. — Самые последние картины производят несколько хаотическое впечатление. Здесь, кажется, уже чувствуется приближение к новой, второй границе. Краски становятся брутальнее, они уже не просто резки и полны внутреннего напряжения, но приобретают характерность разрушения. Ощущается возможная утрата тонкости восприятия и еще более — дисциплины».
Если отталкиваться от нескольких точно датируемых работ Ван Гога (брабантские пейзажи 1885–1886 гг., натюрморты парижского периода 1887 г., арльские картины 1888 г., картины 1889 г., картины Овера 1890 г.), то можно увидеть явные изменения стиля и творческой манеры художника под воздействием психотических изменений, описанные Карлом Ясперсом:
1. Годы до 1886. Ученические работы натуралистического, а позже импрессионистского характера. Рисунок и живопись плоскостные, нет разнообразия формы мазка.
2. 1887 год. Развитие техники работы с цветом. Ван Гог пишет цветочные и другие натюрморты высочайшего уровня.
3. Вторая половина 1887 — лето 1888 года. Продолжение устойчивого колористического развития, создаются прекрасные цветочные натюрморты. Наблюдается медленное «включение» шизофрении, хотя в работах это еще практически не заметно. Впервые появляется расщепляющее нанесение мазков, особенно в пейзажах, производящих в целом спокойное впечатление. Все сильнее проявляется абстрагирующая манера, которая кажется проникновением в сущность отдельных предметов.
4. Лето 1888 года. Напряжение ощущается в каждой работе и свидетельствует о величайшей дисциплине и чувстве формы, о необычайной широте и ясности горизонтов сознания человека, с совершенной уверенностью владеющего своими сильными и яркими переживаниями.
5. Конец 1888–1889 годы. Решающий шаг в развитии шизофренического процесса. Возрастание самодовлеющей ценности собственно динамики мазка. Напряжение еще остается подконтрольным, но уже не дает прежнего свободного, живого синтеза. Предметность постепенно исчезает, уступая общему движению линии как таковой.
6. 1889–1890 годы. Множественные признаки обеднения и неуверенности на фоне высочайшего возбуждения. Элементарные энергетические импульсы проявляются в виде упрощенного, монотонного изображения (земля, горы превращаются в смазанную массу без специфических признаков и выраженных контуров). Возникают нагромождения мазков, недифференцированные, неопределенные очертания, не отражающие ничего, кроме нервного возбуждения. Конструктивный остов становится все слабее, картины представляются все более скудными, детали — все более случайными. Иногда художественное буйство переходит в почти безобразное марание холста. Энергия не находит выхода в содержании.
То, что Ван Гог испытывал страдания, вызывающее психотическое изменение личности, сомнений не вызывает. Вопрос лишь в том, что это были за изменения. Какой диагноз следует поставить? Для эпилепсии, которую диагностировали лечившие Ван Гога врачи, нет никаких оснований; в картине болезни отсутствуют эпилептические припадки и характерное ослабление интеллектуальной деятельности. Таким образом, речь может идти лишь о процессе шизофреническом или о прогрессивном параличе.
Исключить паралич с абсолютной уверенностью нельзя. Возможностей получить сифилитическое заражение у Ван Гога было вполне достаточно, но прогрессивный паралич обнаруживается по телесным симптомам. Никаких сведений об этих симптомах нет — единственное, что могло бы послужить диагностическим указанием, это опустошенность, сквозящая в некоторых из последних картин, а также сообщения Ван Гога о нетвердости руки. Однако полное сохранение критичности и самоконтроля на протяжении последних двух лет при столь сильных психотических атаках для прогрессивного паралича практически невероятно, для шизофрении же — необычно, но возможно. Наиболее вероятно, что Ван Гог страдал шизофренией — на это указывают и специфические черты характера художника (исключительная замкнутость, неумение общаться с людьми, неадекватность эмоциональных реакций), особенности мировоззрения (мессианские идеи, религиозность ит. п.).
К такому выводу приходит Карл Ясперс на основе сопоставления писем, немногочисленных биографических данных и картин художника. Безусловно, в данном диагнозе есть определенная натяжка, поскольку в случае Ван Гога часто нет точной датировки работ, нет сведений биографического характера, что вместе с недостаточностью медицинских данных не позволяет сделать вывод с полной уверенностью.
Наконец, вопреки распространенному мнению, шизофрения как таковая не способствует проявлению творческой силы, не создает условий для выражения одаренности, если ее не было до болезни. Шизофрения иногда становится предпосылкой для самораскрытия творчески одаренных личностей, но не более того. Ван Гог не создал бы своих выдающихся полотен, если бы не было предшествующих лет интенсивной наработки художественного умения и опыта. Но.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.