ВИАН БОРИС
ВИАН БОРИС
(род. в 1920 г. - ум. в 1959 г.)
10 марта 1920 года в семье Поля Виана и Ивонны Вольдемар-Равене родился сын, который получил имя Борис. Он был вторым ребенком в семье, через год у мальчика появился брат Ален, а еще через четыре — сестра Нинон.
Его отец, Поль Виан, жил на доход с капитала и профессиональной деятельностью не занимался. Был он человеком образованным и даже талантливым, переводил с нескольких языков, писал стихи. Поль Виан любил спорт, классно водил машину и личный самолет. Он многое умел, даже лить бронзу.
Мать Бориса, которую дети звали «Матушка Пуш», была на восемь лет старше мужа. Она происходила из богатой семьи, владевшей нефтяными скважинами в Баку и несколькими заводами во Франции. Ивонна Вольдемар-Равене была прекрасно образована, страстно любила музыку, играла на фортепиано и арфе. Ее родители настояли на том, чтобы она отказалась от карьеры профессиональной пианистки, и Ивонна реализовалась в детях: трое из них стали музыкантами.
Своим детям она дала имена, связанные с музыкой и поэзией. Борис был назван в честь «Бориса Годунова» — любимой оперы Матушки Пуш. Факт этот не был широко известен, поэтому имя Виана дало почву для домыслов о его русском происхождении. Способствовал этому и «армянский» суффикс в фамилии 1, имевшей в действительности итальянское происхождение.
В 1921 г. семья Виан перебралась на виллу «Ле Фоветт», со временем их дом стал культурным центром Виль д’Авре. Дни Вианов текли весело и праздно; они часто выезжали на морское побережье, где у них был еще один дом с экзотическим садом и огороженным куском пляжа.
В 1929 г. жизнь резко изменилась — грянул промышленный кризис, Поль Виан разорился, особняк в Виль д’Авре пришлось сдать внаем. Несмотря на финансовые трудности, родители постарались дать детям прекрасное домашнее образование. Борис уже в пятнадцать лет сдал экзамены на степень бакалавра по латыни и греческому, в семнадцать — по философии и математике, свободно владел английским и немецким языками.
В доме Вианов была огромная библиотека, Борис читал запоем. Он не помышлял о литературной карьере, книги были для него отдохновением. Профессией своей Борис избрал инженерное дело. Армия ему не грозила — у него была тяжелая болезнь сердца: перенесенная в два года ангина осложнилась ревматизмом. В пятнадцать лет к этому добавился брюшной тиф, который привел к аортальной недостаточности.
Освобождение от воинской повинности — один из немногих случаев, когда Борис по доброй воле вспомнил о больном сердце. В остальное время Виан не обращал на него ни малейшего внимания, нарушая все предписания врачей. Он был молод, энергичен и не желал терять ни секунды драгоценного времени, отпущенного ему судьбой.
Борис, его братья и их друзья образовали «тайное общество» с собственными традициями, законами, кодексом чести. У всех были тайные прозвища — Борис именовался Бизоном (Бизон Рави, «восторженный бизон» — анаграмма имени Борис Виан, позже ставшая литературным псевдонимом).
Матушка Пуш, стремясь привить детям любовь к классической музыке, регулярно устраивала домашние концерты. Как всегда бывает в таких случаях, Борис с братьями возненавидел классику и влюбился в джаз, и в «Ле Фоветт» образовался домашний джазовый оркестр. Борис полюбил трубу, хотя игра на духовых была ему абсолютно противопоказана.
Начало Второй мировой войны не изменило уклада жизни Вианов. Мало интересуясь ходом боевых действий, они волновались за своих близких. В ноябре 1939 г. Борис поступил в инженерную академию «Эколь Сантраль».
К весне обстановка изменилась: немцы стремительно наступали, французская армия была разбита, Париж наводнили беженцы. «Эколь Сантраль» закрылась еще до конца учебного года. Семья Виан переехала на берег Бискайского залива.
Младший брат Бориса, Ален, познакомил его со своими друзьями, братом и сестрой Леглиз, за мадемуазель Леглиз он в то лето ухаживал. В компанию был принят кузен Бориса, Жак Лустало, по прозвищу Майор, именно так он будет фигурировать в романах Виана. Жак был склонен к шокирующим выходкам, любил гулять по крышам и вылезать из окна, уходя с вечеринок. Через несколько лет, демонстрируя свой коронный уход, двадцатитрехлетний Майор разбился насмерть. Никто так и не знает, был то несчастный случай или самоубийство.
В августе 1940 г. Вианы вернулись в Виль д’Авре. «Эколь Сантраль» снова открылась, Борис готовился к новому учебному году. В сентябре к Алену приехала погостить Мишель Ленглиз, но что-то у них разладилось. И вот тут Борис влюбился.
Мишель Леглиз происходила из семьи потомственных учителей, детей в семье жестко контролировали, воспитывали окриком. Мишель к двенадцати годам проштудировала всю мировую классику, позднее изучила английский, немецкий и немного итальянский языки.
В феврале 1941 г. Мишель получила предложение руки и сердца от одного из своих воздыхателей, сына богатых родителей, но отказала ему. Разразился скандал, мать девушки требовала немедленного согласия или — пусть выходит замуж за кого угодно. Мишель пожаловалась Борису, и тот ответил: «Ну что ж, в таком случае поженимся!» 12 июня 1941 г. состоялась помолвка, а 5 июля — свадьба. Невеста опоздала к венцу: она долго не могла приклеить накладные ресницы и красила ногти на руках и ногах в белый цвет.
В августе 1941 г. был арестован отец Мишель, который передавал в Лондон секретные данные о немецкой авиации. От смерти его спас старый немецкий друг, убедивший гестапо, что тот нужнее Германии живым. Отца Мишель выслали в Берлин, жена последовала за ним, оставив дочери квартиру. Но там стоял холод, топить было нечем, и Борис с Мишель жили в «Ле Фоветт».
Молодежь, стремясь уйти от мрачных реалий, бесшабашно веселилась. Вечеринки в бальной зале «Ле Фоветт» следовали одна за другой. Спустя годы Борис описал их в романе «Сколопендр и планктон».
В июле 1942 г. Борис получил диплом. Он был талантливым инженером, имел несколько запатентованных изобретений, но работать устроился в учреждение со странным названием «Ассоциация по нормализации» (AFNOR), которое занималось оптимизацией и стандартизацией формы бытовых предметов (первым заданием Бориса была оптимизация формы стеклянной бутылки). Главным достоинством этой работы являлось полное отсутствие работы.
Страстью Бориса оставался джаз. В марте сорок второго он познакомился с Клодом Абади, кларнетистом и руководителем оркестра. Вскоре оркестр Абади вместе с братьями Виан играл в парижских барах и кафе, быстро обрел популярность и некоторое время назывался даже джаз-оркестр «Абади — Виан». Ансамбль считался одним из лучших джаз-оркестров времен оккупации.
Оркестранты, тем не менее, подчеркивали свой любительский статус, играли только то, что сами хотели, никогда — на заказ. Это не всегда нравилось хозяевам кабачков, случались скандалы. Как-то музыкантам отказались заплатить, и они в отместку унесли с собой несколько клавишей от рояля.
Писать Виан начал почти случайно. В 1942 г. беременная Мишель простудилась, Борис слег с ангиной. Чтобы развеять тоску, Мишель попросила мужа сочинить для нее какую-нибудь историю. Так появилась «Волшебная сказка для не вполне взрослых». Сказочка вышла мрачноватая: принц Жозеф бродит по свету в поисках мешка сахарного песка, встречает на своем пути сумасшедших королей, принцесс-отравительниц, придурковатых троллей, симпатичных зверюшек и одушевленные вещи.
Едва закончив сказку, Борис принялся за невероятную историю «Разборки по-андейски», главным героем которой стал Майор. Борис описал и себя, разделив свое «Я» между тремя персонажами: Антиохом де Тамбретамбром, Бароном Визи (Бароном д’Элда в русском варианте) и полицейским Бризавьоном (Самолетогоном). Последние два имени — очередные анаграммы имени Борис Виан. В мае 1943-го книгу прочитали друзья Бориса. «Разборки по-андейски» — невероятная история Майора и его друзей. Роман изобилует острумными каламбурами, сногсшибательными приключениями в лучших традициях детективного жанра, эротическими изысками и вообще всякими забавными невозможностями.
В поездах между Парижем и Виль-д’Авре, на работе, в барах Виан сочинял стихи. Сидя в AFNOR, он составлял сборник «Сто сонетов», в который вошли 112 стихотворений. Борис и Мишель писали сценарии, далекие, впрочем, от совершенства (до сих пор они не заинтересовали почитателей виановского таланта). В 1943–1944 годах был написан роман «Сколопендр и так далее.», позднее озаглавленный «Сколопендр и планктон», получивший положительные отзывы критики. Тогда же, стремясь разнообразить рутинную работу AFNORa, Виан составил иронический «Стандартизированный перечень ругательств среднего француза».
В ноябре 1944 г. забравшиеся в дом грабители застрелили отца. «Ле Фоветт» продали. Борис и Мишель поселились в парижской квартире, оставленной ее родителями. Перед тем, как навсегда покинуть «Ле Фоветт», Борис заперся в бальной зале и исполнил прощальное соло на трубе.
В Виль-д’Авре Виан был теперь гостем. Он играл в шахматы с соседом, Жаном Ростаном, читал ему свои рукописи, в частности «Сколопендра». Роман понравился Ростану, и он отдал рукопись писателю Раймону Кено, ответственному секретарю издательства «Галлимар». В октябре 1946 г. книга вышла в свет. Доброжелательный отзыв Кено обрадовал Виана; маститый писатель был известен как мастер пародии и словесных игр, черного юмора и парадоксов, человек энциклопедической эрудиции. Виан быстро нашел общий язык с Кено, даже играл ему на трубе в редакции журнала «Нувель Ревю Франсэз».
Борис посвящает сочинительству все больше времени, а к середине сороковых и вовсе выбрал литературу своим ремеслом. В 1945 г. он написал новеллу «Мартин позвонил мне», в 1946-м — «Южный бастион». В это же время Борис заключил договор с Галлимаром на сборник рассказов «Часики с подвохом», но ни один рассказ так и не был написан. В 1962 г. под этим названием будет напечатан сборник, куда войдут три произведения, датированные 1948–1949 гг.: «Зовут», «Пожарники» и «Пенсионер».
В феврале 1946 г. Виан перешел на работу в Государственное управление бумажной промышленности. Он все время что-то писал. Как выяснилось, то был роман «Пена дней». Борис собирался подать его на соискание премии «Плеяда», учрежденной издательством «Галлимар» для начинающих писателей. Победитель получал денежное вознаграждение и право публиковаться в любом парижском издательстве.
Конкурсные работы оценивали Жак Лемаршан, Андре Мальро, Поль Элюар, Альбер Камю, Раймон Кено, Жан-Поль Сартр и другие знаменитости. Виан решил попытать счастья, роман понравился жюри, он должен был победить. Однако премию отдали другому автору, причем далеко не начинающему. Виан отомстил: его обидчики были жестоко высмеяны в романе «Осень в Пекине» и в рассказе «Примерные ученики». Несколько слов о романе. «Пена дней» — самый душераздирающий любовный роман наших дней. Виан пишет о том, что обостренное восприятие жизни в юности заставляет постоянно ощущать присутствие Смерти, сделать жизнь прекрасной может только Любовь, но она-то и есть Смерть. Колен полюбил Хлою, она тяжело заболела и умерла. История, похожая на «Трех товарищей» Ремарка, и на «Даму с камелиями» Дюма-сына, и на все прочие сентиментальные истории. Но все в этом романе смещено, каждый эпизод, каждая деталь представлены аллегорически; после него все красоты модернистов кажутся плоским реализмом. Композитор Эдисон Денисов в 1994 г. написал оперу «Пена дней», почувствовав, что проза Виана необычайно музыкальна.
Несмотря на неудачу с премией, издательство «Галлимар» поспешило заключить с Вианом договор на издание «Пены дней» (роман вышел в 1947 г.).
В марте 1946 г. Кено представил Виана писательнице Симоне де Бовуар, жене Жана Поля Сартра. Бовуар прекрасно видела, как эгоцентричен Борис, как кичится своим парадоксальным мышлением, но поддалась его обаянию. А роман «Пена дней» сразил ее наповал — она даже хотела напечатать его в своем журнале «Тан Модерн».
Борис и Симона стали друзьями, она познакомила его с Сартром. Виан очаровал Сартра. Журнал «Тан Модерн» распахнул перед Борисом свои объятия. Специально для него была открыта новая рубрика «Хроники лжеца». Главной задачей хроникера этой рубрики было развлекать читателя и, не говоря ни слова правды, прозрачно намекать на реальные события. На страницах журнала увидели свет главы из «Пены дней» и новелла «Мурашки».
В 1946 г. Виан написал три романа и несколько новелл, одна из которых была напечатана. Романы Виан сложил в ящик стола. Он делал переводы для «Арт Нуво», работал для журналов «Комба», «Опера», «Хот-Ревю» и «Джаз-Хот».
В декабре была организована выставка картин и рисунков известных писателей под девизом «Если вы умеете писать, значит, умеете и рисовать». Были выставлены работы Верлена, Аполлинера, Арагона, Бодлера, Кено, Виана. Никогда не державший в руках кисть Борис написал шесть картин. Одна из них, «Железные человечки», была выставлена в галерее.
К этому же времени относится и первый киноопыт Виана: вместе с оркестром Абади он снялся в эпизоде фильма «Мадам и ее любовник», позже описал свои впечатления в новелле «Статист».
Сорок шестой год для Виана богат событиями. Борис торопится жить — болезнь становилась все мучительней, организм изнашивался, времени оставалось мало.
Но все же главным был джаз и Сен-Жермен-де-Пре, о котором Борис напишет книгу. Сен-Жермен-де-Пре — когда-то предместье, а ныне один из центральных кварталов Парижа. В тридцатые годы XX века здесь сконцентрировалась культурная и артистическая жизнь Парижа. Почти все хозяева сен-жерменских кабачков в военные годы спасали от голода писателей, журналистов, художников, которые погибли бы без этой поддержки. В оккупированном городе всегда были распахнуты двери кафе, плата по счетам частенько откладывалась до лучших времен, когда клиенты прославятся и разбогатеют. Впрочем, владельцы заведений охотно собирали автографы и рисунки будущих знаменитостей.
В 1946 г. Бориса объявили «Принцем Сен-Жермен-де-Пре» — принцем джаза. В 1949 г. ему закажут путеводитель по этому кварталу; к 1950 г. путеводитель превратится в роман «Учебник по Сен-Жермен-де-Пре». «Учебник» не будет издан при жизни автора, а рукопись и гранки исчезнут. Через много лет после смерти писателя рукопись отыщется, ее дополнят фотографиями, и в 1974 г. книга выйдет из печати.
Летом 1946 года произошло еще одно важное событие: родился писатель Вернон Салливен. Его крестными родителями стали братья д’Аллюэн. Один из них, Жан, мечтал открыть собственное издательство, даже название придумал — «Скорпион», но дальше этого дело не пошло.
В то время царило повальное увлечение американскими романами, Жан решил издавать их. Однако права на самые известные романы уже были выкуплены крупными издательствами. Надо было что-то делать, и Жан решил обратиться за помощью к Борису. Судьба издательства была решена: Борис сам напишет американский роман. Так родилась идея книги «Я приду сплясать на ваших могилах».
Две недели спустя текст был готов. Имена героев писатель без зазрения совести заимствовал из нашумевших романов, географические названия выдумывал. Осталось придумать имя и биографию автору книги. «Американского» писателя назвали Вернон — в честь музыканта Поля Вернона, и дали ему фамилию Салливен в память о джазовом пианисте Джо Салливене. Мишель предложила изменить название романа, и Борис утвердил окончательный вариант: «Я приду плюнуть на ваши могилы».
Салливен — начинающий писатель, «белый» негр, которого на родине угнетают жестокие расовые законы; роман можно издать только за границей и под псевдонимом. С издательством «Скорпион» был заключен официальный договор, по которому Борис Виан признавался полномочным представителем Салливена во Франции.
К моменту выхода романа атмосфера была накалена чудовищной шумихой вокруг произведений Генри Миллера. Издателей обвиняли в попрании общественной морали и чуть ли не в порнографии, Миллер раскупался на ура. И в этот момент появляется еще один непристойный и жестокий роман, написанный каким-то странным американцем. Борис и Жан (получивший прозвище «Скорпион») ликовали — лучшей рекламы и не придумаешь.
Скоро журналисты и критики пронюхали, что речь идет о мистификации, что никакого Салливена не существует. Борис уходил от прямых ответов, чем только усиливал подозрения. Сартр не верил в подлог, хвалил роман за блестяще написанную картину американского общества. Жан Ростан огорчался, что его друг мог написать такую непристойную вещь. Галлимар не скрывал удовлетворения по поводу популярности открытого им молодого автора. Кено допытывался, правда ли то, о чем пишут в газетах. Виан отшучивался.
В феврале он был вызван в суд и обвинен в нанесении ущерба общественной нравственности и в нарушении закона о семье и браке. Пытаясь убедить читателей в реальности Вернона Салливена, Виан написал новый роман «Мертвые все одного цвета». Он сделал перевод романа «Я приду плюнуть на ваши могилы» на английский язык и опубликовал его в качестве оригинала.
Дело осложнилось тем, что 29 апреля 1947 г. какой-то неизвестный задушил в гостинице свою любовницу и скрылся. На кровати рядом с телом жертвы он оставил роман «Я приду плюнуть на ваши могилы», раскрытый на странице, где описывалось аналогичное убийство. Обвинения против Виана возобновились.
В августе 1947 г. вышел новый закон о семье и браке, и Виан попал под амнистию, но в 1948-м состоялся очередной суд. На этот раз Виан написал трехактную пьесу «Я приду плюнуть на ваши могилы».
В конце концов Борис сознался, что автор скандальной книги — он, и официально заявил об этом суду. Теперь ему грозили два года лишения свободы, штраф в 300 тысяч франков и запрет на книгу. Однако к 1950 г. наказание удалось свести к 100 тысячам франков штрафа. В 1953 г. Виана приговорили к двум неделям лишения свободы и тут же объявили об окончательном помиловании.
После книги «Мертвые все одного цвета» Салливен написал еще два романа: «Уничтожим всех уродов» и «Женщинам не понять», но эти произведения публика приняла спокойно.
Расплатившись за литературную шутку годами преследований и нервного напряжения, Борис все же поправил свои финансовые дела, ушел из Управления бумажной промышленности и даже осуществил давнюю мечту — купил автомобиль. Однако нашумевшая слава Салливена продолжала преследовать Виана.
За скандалом с Салливеном выход нового романа Виана «Осень в Пекине» прошел незамеченным. Ни об осени, ни о Китае там и речи нет: осень окружала Бориса, когда он писал роман, a «pekin» на арго означает «штатский». Это наиболее личностная, наиболее характерная в смысле духа и стиля книга Виана. «Это очень серьезная и грустная сказка», — так сказал Жак Дюшато. Сюжет сказки прост. Волею судеб в Экзопотамии собирается очень пестрая компания. Часть ведет археологические раскопки, часть прокладывает железную дорогу. Дорога в конце концов проваливается в археологическую яму, но приедут другие и все начнут заново. Вокруг этой ситуации наверчено много любви, смертей, символов, блестящих диалогов и словесных игр. Финальная фраза: «Из всего сказанного можно сделать какой угодно вывод» — не кокетство, а констатация факта. Роман нужно начать читать, и он захватит вас целиком, он жесток, абсурден и абсолютно логичен.
Борис писал пьесу «Живодерня для всех», готовил материалы для нового романа «R-3» о деспотичной матери и трех ее несчастных сыновьях. Пьеса «Живодерня для всех» была закончена в апреле 1947 г. (потом автор сократил ее: были упразднены четыре персонажа и 29 сцен из 57). Виан тщетно искал постановщика — после истории с Салливеном никто не хотел иметь с ним дела.
В 1948 г. погиб Майор — Жак Лустало. Борис тяжело переживал его гибель, мучился мыслью, что косвенно виноват в смерти друга. За полгода до неудачного (или, наоборот, удачного) «:выхода» Майора из окна была опубликована новелла, в которой описывалась похожая сцена.
Артистическая судьба Виана складывалась куда успешнее. В 1947–1948 годах в Париж по приглашению Бориса часто приезжали знаменитые американские джазисты, в том числе Дюк Эллингтон, которого Мишель просила стать крестным отцом трехмесячной дочери (Кароль родилась 16 апреля 1948 года).
Виан, звезда Сен-Жермен-де-Пре, сделал этот квартал самым популярным в Париже. Он организовывал праздники и вечеринки, открывал одно заведение за другим. Каждое из них моментально становилось культовым и не могло вместить всех желающих. Тогда Виан открывал следующее, куда звал только своих друзей, но круг посетителей стремительно расширялся.
Здоровье Бориса совсем пошатнулось — теперь он появлялся в клубах только как посетитель, как почетный гость, как устроитель вечеринок. Врачи категорически запретили ему играть на трубе, предупредив, что каждый концерт сокращает Борису жизнь. К началу пятидесятых Виан покинул Сен-Жермен-де-Пре.
Борис знаменит, его портреты не сходят с журнальных обложек. Женщины, прослышав, что, играя джаз, он бросает вызов судьбе, стремились опекать его, не обращая внимания на наличие жены писателя. Виан успевает все: пишет книги, статьи, пьесы; организует вечера и концерты, ведет радиопередачи, готовит киносценарии и снимается в любительских фильмах.
Но в личной жизни назревал кризис. Предостережения врачей, судебные преследования и финансовые проблемы сделали Бориса нетерпимым и раздражительным, периоды апатии сменились приступами ярости. Отношения в семье разладились, но разводиться Борис не хотел.
А Мишель подружилась с Сартром, и в концу 1949-го их связывали не только дружеские отношения — Мишель стала его любовницей и была с ним до самой его смерти в 1980 году.
В августе 1949 г. Борис и Мишель, все еще супруги, уехали на побережье, в Сен-Тропез.
Врачи запретили Борису купаться, загорать, играть на трубе. Разумеется, он пренебрег всеми запретами, не желая отказываться от последних удовольствий. Нервное напряжение не спадало, раскол в семье углублялся. Бессонные ночи Борис посвящал новой книге, в которой писал обо всем, что его мучило: о воспоминаниях детства, о неизбежном растрачивании себя, о разочаровании в любви.
Роман был закончен к осени 1949 г. и вышел под названием «Красная трава». Критика молчала, Виан обиделся, снова окунулся в работу. На этот раз он пишет стихи — «Дайджест Барнума» — десять «американских» стихотворений, якобы «переведенных» Вианом.
В 1949 г. «Скорпион» выпустил сборник из одиннадцати новелл «Мурашки». В том же году один из почитателей Виана предложил издать сборник стихов — «Кантилены в желе».
Весной 1950 г. пьеса «Живодерня для всех» была принята к постановке, хотя текст пришлось сильно сократить. В итоге спектакль получился слишком коротким, превратился в фарс «Распоследняя профессия». Премьера состоялась 11 апреля 1950 года. Автор едва не опоздал к началу спектакля (в Париже снов гостил Дюк Эллингтон, и Виану было не до премьеры). Спектакль понравился — реакция зрителей и устные отзывы присутствовавших критиков были восторженными. На следующий же день появились уничтожающие критические статьи в прессе: мол, пьеса Виана — не настоящий театр, а сам Виан — не драматург. Вообще-то надо сказать, что пьесы Виана — блестящи. Они написаны в духе Альфреда Жарри: пьесы-насмешки, пьесы-провокации, «праздник неожиданностей» — по выражению Аполлинера.
В 1950 г. Борис встретил балерину Урсулу Кюблер. Она была красива, независима и решительна, любила одиночество, у нее был сильный характер, она отличалась некоторым снобизмом.
Борис и Урсула не сразу обратили друг на друга внимание, но вскоре поселились вместе. А еще некоторое время спустя Борис предложил Мишель оформить официальный развод.
Потом Урсула заболела гриппом, врачи обнаружили затемнение в легком, отправили ее в горы. Борис остался один, страшно тосковал. Из-за сердечной недостаточности у него отекали руки, распухали запястья, болели плечи. В эти дни Борис пишет «Колыбельную для медведей, которых нет рядом», она будет опубликована после его смерти. Медведь, «урс» — ласковое прозвище любимой.
В 1951 г. Виан пишет пьесу «Полдник генералов», одноактную комедию «Голова кругом» и роман «Сердцедер». В 1952 г. Борису предложили участвовать в написании сценария для представления «Киновраки» («Cinemassacre»); это был сборник скетчей на тему кино. Спектакль имел оглушительный успех.
В 1952–1954 гг. Виана продолжают приглашать для постановок скетчей и спектаклей; материальное положение его поправляется, они с Урсулой переезжают в квартиру побольше. Лето Виан проводит в Сен-Тропез. Он счастлив и, разумеется, делает все, что ему запрещено: загорает, ныряет, подолгу плавает. Сердце не справляется с нагрузкой и бьется так сильно, что по ночам Борис не может сомкнуть глаз.
Друзья настоятельно советуют Виану жениться. Урсулу склоняет всячески к замужеству мать. Борис упирается, Урсула тоже. Наконец, поддавшись настояниям матери, Урсула предлагает Борису заключить брак. Тот уступил, предупредив: «Смотри, Медвежонок, занимайся всем сама. Я слышать ни о чем не желаю. Разбирайся как знаешь».
Друзьям были разосланы приглашения на фоне тройного фотопортрета: Урсула, Борис и машина «бразьер». 8 февраля 1954 г. состоялась церемония бракосочетания. Борис был мрачнее тучи, две недели он не разговаривал с женой. Свадебная вечеринка, впрочем, прошла весело, и гости от души повеселились.
В начале пятидесятых Борис подружился с Пьером Кастам, кинокритиком, киносценаристом и начинающим режиссером. Каст редактировал сценарии Бориса, учил его профессиональным премудростям. И сам учился многому: позже он признавался, что в те годы его часто корили за специфический «виановско-кеновский» юмор.
«Виановский юмор» — это то, к чему все привыкли и чего ждали от Бориса. Но существовала и другая сторона его творчества: стихи тех лет. Они объединены в сборник «Неохота помирать» и опубликованы в 1962 году. В них автор впервые говорит о смерти серьезно, от первого лица, отказавшись от иронии и насмешек. Стихи нарочито просты, «разговорны». «У Виана нет собственного стиля, но есть собственная тональность, — сказал один французский критик. — Уникальная тональность, которой подчинено все, что он написал».
Урсула была балериной. И Борис начал писать либретто для балетов и опер, сочинять песни. В 1953 г. устроители театрального фестиваля в Нормандии предложили ему написать либретто для оперы о приключениях рыцарей Круглого стола. Борис согласился.
Так родился «Снежный рыцарь» на музыку Жоржа Делерю, вызвавший восторг зрителей и критиков. После успеха «Снежного рыцаря» Виан принялся за новые либретто. В 1957 г. появилась на свет «Фиеста» на музыку Дариуса Мийо, в 1958-м Виан задумал оперу «Лили Страда» — свободное переложение пьесы Аристофана «Лисистрата», но она так и осталась незавершенной (в 1964 г. Никола Батай превратит наброски Виана в мюзикл для кабаре). В 1959 г. Виан написал либретто «Арн Сакнуссем, или Досадная история», взяв за основу собственную новеллу «Печальная история». После смерти Виана Жорж Делерю положит текст либретто на музыку.
Кроме либретто, Виан писал песни. В конце 1953 г. в записных книжках Виана появляются наброски первых композиций, которые он предлагает популярным певцам. Песни нравились, но никто не решался их спеть — уж очень непривычная была интонация.
Случалось, что Борису заказывали песни к постановкам, но спектакли сходили с афиш, едва появившись. В конце концов Виан решил петь сам. Публика была заинтригована: скандальный Салливен, знаменитый сен-жерменский трубач вдруг предстал в новом амплуа.
Фирма «Филипс» предложила Виану записать пластинку: правила дорожного движения на мотив народных песен. Потом Виан записал дюжину своих песен, назвав альбом «Невозможные песни», вторая пластинка — «Возможные песни» — вышла в 1953 г., третья — «Возможные и невозможные песни» — в 1956 году. Надо сказать, что и на этот раз не обошлось без скандала, связанного с антивоенной песней «Дезертир».
Летом 1955 г. Борис отправился в турне по стране. В Париже Виана знали, но провинция о нем не слышала. Странный человек с русским именем, распевающий антивоенные песни, вызывал возмущение. Группа немолодых французов, следуя за Вианом из города в город, вела себя на его выступлениях подчеркнуто агрессивно. То были ветераны Второй мировой, которые восприняли песню «Дезертир» как личное оскорбление, не подозревая, что речь шла о войне в Индокитае. В конце концов конфликт разрешился мирным путем.
Осенью вся столица «ходила на Виана» послушать его скандальную песню. В 1955 г. к войне в Индокитае добавился алжирский кризис. «Дезертир» превратился в политическую песню. Появились требования запретить трансляцию песни по радио и судить автора за нанесение морального ущерба французским вооруженным силам.
Виан выступал на сцене год и три месяца, пел под угрозой сердечного приступа. В июле 1956 г. он слег с отеком легких, отказали почки. Его еле выходили. Врачи предупредили, что если Борис не будет вести спокойный образ жизни, лежать, соблюдать строжайшую диету, то отеки будут повторяться и один из них окажется роковым. О том, чтобы петь, не могло быть и речи, но писать песни Виан продолжал.
Пролежав в постели недели две, Борис собрался в Сен-Тропез. Перед отъездом он сыграл роль кардинала в экранизации «Собора Парижской Богоматери».
Фирма «Филипс» предложила Борису подготовить серию джаз-пластинок. Виан с готовностью взялся за дело и вскоре заразил сотрудников фирмы страстью к мистификациям. В это время появились пластинки с записями Элвиса Пресли, которые казались Виану неудачной пародией на джаз. Виан решил сочинить пародию на Элвиса — и в июне 1956 г. вышла пластинка с записью женского рока. Выраженная сексуальность женского рока звучала весьма шокирующе и была чересчур смелой даже для «Филипс». Осенью Виан был принят на работу — без указания должности, он имел полную свободу действий.
Новая работа увлекла Бориса, а врачи требовали от него не нервничать и не переутомляться. Ни то ни другое не удавалось. Бориса все чаще одолевали приступы страха, которые очень пугали Урсулу. Неуверенность в завтрашнем дне угнетала Бориса, это нашло отражение в пьесе «Строители империи», в которой семья, спасаясь от неведомой опасности, перебирается из квартиры в квартиру, каждый раз в меньшую, до тех пор, пока беда не настигает их.
В январе 1957 г. Виана назначили заместителем художественного директора «Филипс». У него вечно толпился народ, кипели шумные дискуссии, подписывались контракты. За год работы в «Филипс» Виан записал многих «:неформатных» исполнителей, сочинил уйму песен, раздавая их всем, кто был готов их исполнять. Он выпустил диск «Песни 1900 года», записал «Песни о королях Франции», сказки братьев Гримм и Андерсена, которые сам перевел и инсценировал. Но были и неоправданные расходы, случайные люди, которых Виан приглашал записываться по доброте душевной. В 1958 г. его отстранили от должности и перевели в филиал «Филипс» — «Фонтана».
Тогда Виан решил рассказать всю правду про музыкальный бизнес и написал книгу «Вперед, му-музыка. а денежки в карман». Он ждал, что его выгонят из «Фонтана» за разглашение профессиональных секретов, но этого не произошло. Более того, весь тираж его скандальной книги был молниеносно раскуплен.
Летом 1957 г. Борис написал закадровый текст к короткометражному фильму Анри Грюэля «Джоконда» и снялся в нем в роли учителя дамы с таинственной улыбкой. Фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах в 1958 г. Виан сыграл небольшие роли в фильмах Пьера Каста «Карманная любовь» и «Прекрасный возраст». Он снялся также в документальной ленте о самом себе, подготовленной по заказу канадского телевидения, а 1959 год ознаменовался его участием в фильме Роже Вадима «Опасные связи».
В сентябре 1957 г. Борис слег с отеком легких. Урсула оставила работу, не отходила от мужа. В январе 1958 г. они отправились на берег Ла-Манша, но даже на море Борису лучше не становилось. В его блокноте появилась запись: «Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом».
Летом 1958 г. Борис увлекся немецкой актрисой Хильдегард Нефф. Она снималась во Франции, Германии, Америке, была талантлива, хороша собой и очень похожа на Урсулу: светлые коротко стриженные волосы, легкий немецкий акцент, волевой подбородок, огонь во взгляде. Виан посвящал Хильдегард песни, записывал с ней пластинку и однажды привел домой.
На дворе 1959 год. Жить осталось полгода. В январе Борис Виан ушел из «Фонтана». Переделал «Снежного рыцаря» для парижской «Опера Комик». Перевел пьесу Брендона Бихэна «Утренний посетитель». Сыграл в фильме Роже Вадима. Много писал. В апреле устроился художественным директором в музыкальную фирму Эдди Барклея.
22 июня 1959 года кто-то из знакомых сообщил Борису, что на следующий день назначен просмотр фильма «Я приду плюнуть на ваши могилы», снятого по мотивам одноименного романа и по сценарию Виана (написанному еще в 1948 г.). Борис колебался, идти или нет: сердце сильно болело, бухало так громко, даже на расстоянии были слышны его глухие удары. 23 июня он решился, оставил дома спящую Урсулу и отправился на киносеанс.
Просмотр начался. Десять минут спустя Виан уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он, не приходя в сознание, по дороге в больницу.
Хоронили Виана 27 июня на кладбище Виль-д’Авре. Были родственники, друзья и море почитателей. Не было только могильщиков, которые объявили в тот день забастовку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.