Война «чиндитов»

Война «чиндитов»

План генерала Стилуэлла прорубить от Ледо в Ассаме поперек всей северной Бирмы своеобразную просеку через Мьичину, Бамо и дальше до китайской границы наткнулся вначале на скепсис в руководящих военных кругах. И позже, когда Стилуэлл слегка изменил план, их согласие отнюдь не сопровождалось энтузиазмом. Естественно, они понимали, что со стратегической точки зрения разумно в ходе наступления создать путь снабжения, чтобы доставлять грузы в Китай автотранспортом. Любое усиление китайцев сковывало японские войска, и каждый увязший в Китае японский солдат не мог быть использован на бирманском ТВД. Но ведь Стилуэлл взвалил на себя эпохальную задачу. Не говоря уже о том, что большая часть высших стратегов союзников до сих пор была в плену у стереотипов Первой мировой войны и без всякого восторга воспринимала новые идеи.

Сама по себе, дорога из Ледо с учетом требующихся для ее создания усилий не имела большого смысл, потому что уже работал маршрут через «Бугорок», хотя самолетами и нельзя было перевозить столько же грузов, как по суше. Но с точки зрения общей стратегии союзников по ведению войны в Юго-Восточной Азии и с учетом угрозы японцам, которую несли бы в себе продвижение Стилуэлла вместе с войной «чиндитов», приходилось признать, что дорога из Ледо сравнительно скоро лишила бы японцев стратегической инициативы и способствовала бы отвоеванию Бирмы.

Задуманная Стилуэллом дорога из Ледо начиналась в долине верхнего течения реки Брахмапутра, где заканчивалась железная дорога Бенгалия Ассам. Стоило ей пересечь горный хребет Патаи, как она выходила в Бирму у небольшого города Шинбуиян, пересекала широкую долину Чиндуина и знаменитую своими малярийными комарами долину Хукаванг. Оттуда она двигалась в долину Могаун и, наконец, на Бамо. Оттуда уже недалеко было до китайской границы, да и до Лашо, перегрузочного пункта на старом Бирманском шоссе.

Для строительства дороги, ведущегося сразу за спиной наступающих боевых частей Стилуэлла, 22-й и 38-й китайских дивизий, американцы направили своих лучших специалистов. Генерала Льюиса А. Пика, которого знала вся Америка как строителя плотины на реке Миссури, не могли вывести из себя никакие сложности. Кроме того, США поставляли все материалы, нужные для строительства — от лопаты до «Катерпиллера», бульдозеры всех типов, пневмомолотки, катки и краны. Под безжалостным тропическим солнцем, в полутьме джунглей, на крутых слонах скал трудилось настоящее вавилонское смешение народов: китайцы, американцы, новозеландцы, австралийцы, индийцы, непальцы, даже представители национальных меньшинств, например, качины и карены, гаро, нага и другие. Эта трудовая армия численностью в 2000 человек взрывала скалы, выкорчевывала лес и строила бесчисленные мосты. Японцы считали план Стилуэлла невыполнимым. Лишь изредка они устраивали авианалеты. Сильного беспокойства это продвижение в сопровождении строительства не вызывало, ведь они рассчитывали прорваться в Индию на Центральном фронте, а это рано или поздно перерезало бы железную дорогу Бенгалия — Ассам, ведущую в Ледо, что сделало бы строительство Стилуэлла бесполезным.

Но японцы не знали, что Стилуэлл рядом со стратегической трассой строит еще и трубопровод диаметром 10 сантиметров, по которому самые передовые строительные бригады можно было снабжать топливом. А около десяти саперных батальонов американской армии, следовавших за продвижением Стилуэлла, строили за стройплощадками аэродромы, госпитали, ремонтные мастерские, склады запчастей и прочие сооружения, необходимые для современной войны.

Часто работы приходилось вести под обстрелом, потому что у японцев в этой местности еще были опорные базы, которые нельзя было быстро уничтожить.

Строительство началось в конце 1943 года, одновременно с наступлением Стилуэлла из Ассама. Уже в том же году Стилуэлл со своими солдатами достиг Шинбуияна на бирманской территории и построил здесь базу для своего дальнейшего продвижения.

Когда японцы попытались задержать продвижение Стилуэлла у Уолобума силами своей относительно сильной 18-й дивизии, взявшей Сингапур в 1942 году, их ожидало горькое разочарование. Стилуэлл перебросил из Ассама по уже готовой трассе легкие танки. Это подразделение, включенное в 22-ю китайскую дивизию не только расстреляло оборонительные позиции японцев, которые совсем не были готовы к появлению вражеских танков, но и захватило командный пункт, взяв в качестве трофея официальную печать 18-й дивизии японцев. Мало этого позора, так они еще нашли огромное множество использованных японцами трофейных грузовиков, джипов и бронетранспортеров, которые те, в свое время, неповрежденными захватили в Рангуне. Стилуэлл сразу же воспользовался ими для себя.

В ходе продвижения в общем направлении на юго-восток Стилуэлл поставил охранение с двух сторон от основной группировки. Справа шли «чиндиты» бригадира Фергюссона, двигающиеся на «Абердин», а слева один из его лучших друзей с заново сформированной в США и тренированной для боев в джунглях группой добровольцев. Бригадный генерал Фрэнк Меррилл с 1942 года тесно сотрудничал с Стилуэллом. Его часть, численностью около полка, прекрасно вооруженная, официально имела номер 5307. Но за короткое время ее солдаты вошли в историю войны в Бирме под названием "Мародеры Меррилла".

Сержант Билл Лирсон, рыжий великан и участник первого похода «чиндитов», после лазарета и дополнительного обучения был вместе с большинством своих товарищей по 142-й роте «коммандос» переведен под командование бригадира Майка Калверта, полного хороших идей. Он знал, что солдаты прозвали его "Mad Mike" — "Безумный Майк", но воспринимал это скорее как комплимент. И с тех пор, как он высадился на посадочной площадке «Бродвей», выяснилось, что он располагает очень боеспособной группой. Он поддерживал радиосвязь с Фергюссоном, действовавшим с восточной стороны железной дороги Мандалай — Мьичина. Всего в японском тылу действовали более 30 групп «чиндитов» с разными боевыми задачами. Многие операции координировались.

Так, например, войска Фергюссона вместе с подразделениями с «Бродвея» атаковали расположенный на железной дороге японский укрепленный пункт Индо.

Атака не увенчалась успехом. потому что солдатам пришлось пройти 80 километров по джунглям, и перед Индо у них было только то оружие, которое они могли нести за спиной, в то время как японцы располагали тяжелым вооружением. Потому после нескольких неудачных атак «чиндиты» снова отошли. чтобы не ввязываться в бесперспективное сражение, неся ненужные потери.

"Красный" Лирсон тоже принимал участие в "процессии на Индо", как он это назвал. Сперва только лишь одной его группе довелось нести трех раненых, потом начала заканчиваться питьевая вода, и жажда мучила солдат. Вдали они уже смогли увидеть японские склады, но перед ними были бункеры и стрелковые траншеи. Отход был неизбежен, тем более, что последней воды хватало только для раненых. Но даже эти остатки воды были из ржавых канистр и предназначались, собственно, для охлаждения станковых пулеметов.

— Отвали, — проворчал Лирсон, когда кто-то попытался его разбудить. Сразу после возвращения на надежную базу «Бродвей» он улегся на мат в своей палатке и крепко уснул от усталости. Лишь с большим трудом он открыл глаза.

— Но шеф вызывает всех командиров взводов на совещание, — виновато промямлил солдат. — Чего ты рычишь на меня? Я просто посыльный, а не командир.

С некоторым трудом Лирсон заставил себя подняться. Возле его постели стояла большая жестяная кружка с водой. Он сделал большой глоток, перед тем как отправиться на командный пункт. Со времени последней операции вода стала для него наивысшим удовольствием, которое он мог себе позволить.

Лейтенант, который по приказу бригадира Калверта инструктировал «чиндитов» по их новому заданию, был еще молод, но никак не неопытен. Лирсон видел его во время штурма бункеров у Индо и изменил после этого свое мнение о выучившихся в военной академии командирах. Если бы в армии были только такие офицеры, война бы давно закончилась, мрачно думал он. Но война в Бирме пока только переходила в следующую фазу, и лейтенант как раз объяснял, что эта фаза будет решающей.

В этот раз солдаты должны были идти в поход не только с легким штурмовым грузом, но вместе с саперами и минерами со всем их оснащением, 20-мм зенитными пушками «Бофорс» и легкими полевыми орудиями. Переброшенные авиацией контейнеры с водой — самозатягивающиеся в случае пробоин, как топливные баки на самолетах, должны были тащить мулы. Цель операции железная дорога Мандалай — Мьичина, примерно на высоте Хену, малозаметного местечка, где японский гарнизон охранял пути.

— Другие группы уже неоднократно атаковали железную дорогу, взрывали рельсы и разрушали мосты. Но японцы каждый раз ее ремонтировали. С этим пора покончить. Никакие грузы не должны попасть на север. Каждая попавшая туда граната летит в парней Стилуэлла, так что… Он показал местность на карте, и командиры взводов постарались запомнить ее важнейшие отличительные черты. Уже той же ночью группы двинулись в поход. Когда наступил день, они немного отдохнули, потом движение продолжилось дальше на запад, пока на третий день они не узнали от разведчиков, что Хену уже прямо перед ними. Так близко, что можно дотянуться рукой, но окружен умело размещенными оборонительными сооружениями.

Прошло два часа после восхода солнца. Майк Калверт выслушал донесения разведчиков, потом дал приказ своим людям формировать атакующий клин. Это было необычно для такой тактики, обычно нападение осуществлялось одновременно с разных сторон, чтобы сбить противника с толку. Но здесь Калверту более многообещающим показался концентрированный удар. Он хотел захватить штурмом разрозненные оборонительные позиции, пробиться к железнодорожному полотну и заблокировать его. Это взвалило бы на японцев куда менее приятное задание — отвоевывать потерянную территорию.

У передовых постов прозвучали первые выстрелы. Калверт послал нескольких гурков с их «кукри», но японцы были бдительны и через несколько минут после появления «чиндитов» подняли тревогу.

Стучали пулеметы, взрывались гранаты, не нанося пока никакого вреда, усилился винтовочный огонь. Из поселка по ту сторону железной дороги прибывали грузовики с солдатами. К тому же через рельсы перекатилось несколько маленьких японских танков, очень успешно проявивших себя еще в Малайе благодаря тому, что прекрасно подходили к такой местности.

— Дай мне трубу! — прокричал Лирсон солдату с гранатометом — новым противотанковым оружием, лишь недавно доставленным из Америки. Простая жестяная труба, из которой с помощью электрического спускового механизма запускалась ракета, пробивавшая броню по принципу кумулятивного снаряда и взрывавшаяся внутри.

Через круглый прицел Лирсон увидел первый маленький танк с 37-мм пушкой. Это был его первый выстрел из «базуки».

Когда он нажал на спуск, ему внезапно пришло в голову, что он не проверил, не стоит ли кто-нибудь позади него, из-за огненной струи, вылетавшей с сопла трубы. Ему дважды повезло. Во-первых, сзади были лишь пара веток, а во-вторых, ракета, оставляя легкий дымный след, ударила прямо в лобовую бронеплиту танка, как раз туда, где был нарисован красный круг. Черное облако вырвалось из распахнутого башенного люка, за ним последовало пламя. Этот танк уже никому не мог причинить вред.

Американцы делают хорошее оружие, подумал Лирсон. Но эта мысль недолго занимала его, потому что над путями появились следующие танки. Теперь не только Лирсон стрелял из «базук». Справа и слева от него из жестяных труб с визгом вылетали маленькие, опасные ракеты.

Действие этого оружия обескуражило японцев. Они были уверены, что их танковая атака быстро прогонит эту — как они думали — маленькую группу "крыс из джунглей". Они учли все, но не боевую мощь этого эффективного подразделения, вооруженного не только автоматическими пушками и легкими полевыми орудиями, но и новым, очень эффективным противотанковым оружием.

Этот ошибочный расчет имел для них катастрофические последствия. «Чиндиты» не удовлетворились тем, что заблокировали железнодорожный путь и прервали любой подвоз грузов эшелонами на север. Когда остатки танковой колонны отступали к Хену, они штыковой атакой штурмовали первые бункеры и минометные позиции японцев.

Японцы окопались в Хену, и атаки и контратаки длились весь день то тут, то там.

По приказу бригадира Калверта радист «чиндитов» передал в штаб «коммандос», что железная дорога заблокирована и бои продолжаются. В соответствии с традицией «чиндитов» захваченный участок железной дороги сразу получил свое имя "White City" ("Белый город"). Но, учитывая то, что сейчас происходило перед расположенным немного выше местечком Хену, его правильнее было бы назвать "Красный город" или "Кровавый город".

Сержант Лирсон добежал до небольшой возвышенности, на которой располагался Хену. За ним стреляли «Бофорсы» и полевые орудия. Перед ним по склону ползали санитары, выискивая еще живых «чиндитов». Они нашли нескольких тяжелораненых среди мертвых и покалеченных японцев. Первая атакующая волна полностью попала под пулеметный огонь японцев, спрятавшихся выше на хорошо подготовленных позициях и ожесточенно сражавшихся. Они знали, что означает для их воюющих на севере войск потеря этой транспортной артерии — потерю всей северной Бирмы.

— Нам нужно подняться наверх! — закричал кто-то.

Лирсон огляделся. Там лежал командир, и у него были гурки. Но еще до того, как Калверт смог атаковать, наступила ночь, и шум боя утих на пару часов. Даже спрятавшиеся на деревьях японские снайперы вели себя тихо, боясь, что дульное пламя выдаст их при выстрелах.

Тишина была обманчивой. На высоте возле Хену японцы окапывались. С этой новой позиции они могли обстреливать баррикаду на железнодорожном полотне. Калверт понял смертельную опасность и еще ночью подготовил «чиндитов» к атаке. И к тому же по рации попросил поддержки у Филиппа Кокрэна. ВВС получили точные координаты и время атаки.

С рассветом Калверт во главе своих гурков устремился на штурм. На правом фланге Лирсон и его парни покинули свое укрытие. То, что произошло за последующие, бесконечно долгие минуты, вошло в историю как одно из самых ожесточенных и кровавых сражений, которые пришлось выдержать «чиндитам».

Они рвались наверх по склонам холма, с примкнутыми штыками. Снизу стреляли автоматические пушки, чтобы подавить пулеметные гнезда японцев. Гурки размахивали своими «кукри». Только тут Лирсон в полной мере понял, почему Калверта прозвали "Безумным Майком". Командир шел с пистолет-пулеметом на груди, но в правой руке держал захваченный в бою японский офицерский меч, которым он безжалостно рубил японских солдат, выползавших из своих нор. Как и было договорено, в плен никого не брали: были только победители и мертвые.

Внезапно, когда солнце уже стояло над горизонтом, зашумели самолетные моторы. В передовых цепях солдаты зажгли дымовые гранаты, чтобы летчики Кокрэна могли опознать свои войска.

Авиакомандование уже успело получить даже первые "Летающие крепости" В-17, но Кокрэн их не использовал. Он выбрал двухмоторные «Митчеллы» и, прежде всего, истребители-бомбардировщики. Сейчас они пикировали на японцев.

Когда оборонявшиеся попытались избежать вражеских бомб, они столкнулись с мобилизованными в Хену резервными подразделениями. Эта концентрация войск была прекрасной целью для бомбардировщиков. И Калверт сразу начал штурм.

До Хену тянулись облака густого дыма, скрывая поле битвы. Землю покрыли тела мертвых и раненых. Санитары «чиндитов» помогали своим бойцам.

На достаточном удалении от "Белого города" был устроен перевязочный пункт. Там работал доктор Коплин, который после первой операции не расставался с «чиндитами». Кто-то прибил на столб перед его операционной палаткой самодельную вывеску "Искусная мясная лавка д-ра Коплина Первоклассный сервис — Готовится к скорому открытию филиал в Токио".

Когда Лирсон попал туда, бой почти закончился. Японцы спрятались в Хену. К самому этому городку «чиндиты» не испытывали интереса. Они овладели железнодорожной веткой и высотами вокруг населенного пункта. Этого было достаточно. А японцы понесли такие потери, что не смогли бы убрать заграждения "Белого города", заблокировавшие рельсовый путь. «Чиндиты» решили заблокировать дорогу еще в нескольких местах дальше на север — на всякий случай. Калверт уже отдал приказ готовиться к маршу и выступить не позднее, чем через три дня. В "Белом городе" он хотел оставить только одну команду.

— Батюшки! — таким был первый комментарий д-ра Коплина, когда перед ним появился Лирсон. Коплин как раз пил кофе после нескольких часов кровавой работы. — Что ты поймал?

Они были уже достаточно давно знакомы, чтобы общаться без лишних формальностей. Как и во всех армиях мира, под воздействием тяжелой фронтовой нагрузки строгие военные формальности смягчались и уступали место товарищеским взаимоотношениям.

— Пуля попала в икру, — прорычал Лирсон. — Сперва допей свой кофе.

Д-р Коплин, потный и обрызганный кровью, метнул критический взгляд на ногу Лирсона:

— Если ты еще можешь ходить, тебе, наверное, повезло. Кость повреждена?

— Я здесь док или ты? Я жду от тебя приказа, чтобы меня прямо сейчас понесли!

За прошедшее время у Лирсона выросла рыжая борода, что придавало его ухмыляющемуся лицу выражение фавна, каким его рисуют в детских книгах сказок.

— Я позабочусь о том, чтобы рядом с тобой положили японскую гейшу, пошутил Коплин. — У тебя есть сигареты? Лирсон дал ему свою пачку «Вудбайна». Пока он вдыхал дым, доктор показал на икру Лирсона и потребовал закатать штанину. Пуля попала в мышцу. Коплину нужно было извлечь ее.

— К сожалению, — сказал врач. — Ложись на первые нары справа в палатке. Сначала смой кровь, там лежит тряпка. И пусть санитар тебе сделает укол.

Он с удовольствием докурил, пока Лирсона в палатке готовили к операции. Жара была просто невыносимой. Когда Коплин вошел, Лирсон проворчал:

— Ты пожалеешь, если после этого я буду бегать хуже, чем раньше!

Коплин только кивнул. — А теперь заткнись. Я сегодня отпилил двадцать семь ног, восемнадцать рук и копошился в кишках у почти сотни человек. Успешно или нет, будет ясно позже. То, что произошло с тобой, просто шутка, а не ранение. Если бы у нас здесь был ученик, я бы попросил его сделать это, и даже не присматривал бы.

Он сделал надрез, выудил пулю, положил ее Лирсону под нос и посоветовал всегда носить ее как амулет. Затем он закрыл рану и посыпал на нее обязательным порошком сернокислой соли. Санитар наложил повязку и лаконично заметил:

— Если начнет свербеть, то ты либо выздоравливаешь, либо в ране завелись черви из джунглей.

К своему удивлению Лирсон вскоре опять смог ходить, а рана затянулась без осложнений.

Для «чиндитов» Калверта перерывов не существовало. "Белый город" оставался в их руках и тогда, когда основные силы Калверта двинулись на восток в направлении Могауна и Мьичины. Они заблокировали дорогу еще в нескольких местах. На тот случай, если японцам удастся расчистить путь в одном или другом месте.

Они маршировали на Хопин. На северной окраине этого города, по другую сторону железной дороги, находился «Блэкпул», новую устроенную подразделением бригадира Лентейна опорную базу с взлетно-посадочной полосой. Отсюда до Могауна, где японцы устроили перевалочную станцию для своих обозов с грузами на север и запад, было 50 километров по прямой. Еще короче было расстояние до промежуточных позиций, построенных японцами против наступающих из Ледо через Шадазуп войск Стилуэлла. построенных очень быстро, как только японцы поняли, насколько велика угроза для северной Бирмы. Оказалось, что расчет Стилуэлла был верен: японская авиация не располагала уже достаточными силами, чтобы помешать союзникам. Нигде не было сомкнутых систем сплошного наблюдения и обороны, а только все более дырявая сеть баз и линий коммуникаций, что оставляло «чиндитам» и другим войскам союзников достаточный простор для действий.

Почти одновременно с «чиндитами» Калверта и параллельно с ними западнее магистрали Мандалай — Мьичина в дело вступило подразделение, которым раньше командовал бригадира Лентейн, теперь сменивший погибшего в авиакатастрофе Уингейта. Солдаты все еще считали его своим командиром, нового большинство из них знало лишь поверхностно. Но он возглавил первоклассную часть. Лентейн целыми днями учил их действовать незамеченными в течение долгих дней, незаметно преодолевать огромные расстояние между войсками противника, а затем внезапно нападать. Японцы уже начали говорить об армии призраков. Теперь часть этого подразделения ставила баррикады на железнодорожном полотне, а главные силы, избегая больших боев, двигались по направлению к «Блэкпулу». Оттуда они должны были идти дальше на Могаун, отправив раненых, больных и погибших самолетами с взлетной площадки «Блэкпула».

Если взять Могаун, рассчитывали командиры подразделений «чиндитов», то до Мьичины будет уже рукой подать. С востока и севера на Мьичину двигались китайцы и воевавшие на стороне союзников качины. С северо-запада шел Меррилл со своими «мародерами» и Стилуэлл с двумя китайскими дивизиями, строя за собой дорогу из Ледо. С юго-запада Фергюссон и Калверт устремились к сердцу японской обороны на севере Бирмы. Стоило взять Мьичину, то сколько бы разрозненных японцев не бродило бы между позициями союзников, северная Бирма была бы освобождена, Китаю ничто бы не угрожало с юга, было бы гарантировано снабжение, а отвоевание южной Бирмы становилось бы только вопросом времени.

Союзники благодаря нетрадиционному ведению войны перехватили стратегическую инициативу. И это уже никак не мог изменить японский удар по Манипуру.

Хотя он и заставил союзников вести тяжелые оборонительные бои, но у них оставалось важное преимущество, потому что чем быстрее возникали в северной Бирме пусть пока отдельные очаги сопротивления, и не функционировала железная дорога на Мьичину, тем быстрее перед японскими войсками, наступавшими из центральной Бирмы на запад, вставала опасность оказаться отрезанными. Потому что наступавшие японские войска в основном перебрасывались и снабжались по пролегавшей южнее части железной дороги Мандалай — Мьичина.

Уинг-коммандер Соундерс вылетел на своем «Москито» на восток, на разведку окрестностей Хопина. Согласно одному из последних сообщений группа Лентейна взяла этот городок, но японцы всеми силами наступают на «Блэкпул» и Хопин. Самолетов у них в этой местности почти не было, полагал Соундерс, потому что до сего момента он не видел вокруг ни одной японской машины. Возможно, нехватка со снабжением стала уже заметной.

Соундерс включил камеру, облетая местность. Японцы забрали с фронта обороны против Стилуэлла, который еще был далеко, тяжелую артиллерию. 75 — мм и 105- мм снаряды били по «Блэкпулу». Взлетная полоса уже была разрушена, оборонявшиеся отступили на пару холмов. Теперь «чиндиты» находились здесь в критическом положении, но прилагали все усилия для победы. Для Соундерса, который лучше мог оценить соотношение сил, эта борьба представлялась бесперспективной.

— Шефа лично! — потребовал он по радио. Лентейн, относившийся к своему бывшему подразделению «чиндитов» как к собственному ребенку, молча выслушал донесение Соундерса.

— Здесь полно японцев, — объяснял тот. — сопротивление приносит нашим только потери. нужно отступить, совершить маневр и ударить в другом месте, где эти типы послабее…

— Минутку! — прервал его Лентейн. — Приказы здесь пока отдаю я. Что с взлетной полосой?

— Разбита. Посадка больше невозможна.

Для Лентейна этого было достаточно. Доклад Соундерса означал, что больше нельзя вывозить раненых самолетом. Лентейн думал недолго. Правда, наземные части сообщали, что, хотя бой и тяжел, они держатся. Тем не менее, он решил оставить «Блэкпул». Бои там шли уже двадцать дней, а это никак не соответствовало разработанной Уингейтом тактике борьбы в тылу врага ударить и исчезнуть!

"Отступать по направлению к Могауну. Раненых к озеру Индоджи". Таким был его приказ защитникам «Блэкпула». Даже это было сложнейшей операцией ввиду почти замкнутого вокруг них кольца окружения. Но «чиндитам» помогла погода. Это была последняя неделя мая, и пока Соундерс докладывал Лентейну о ситуации, у него уже начали болеть уши от сильных радиопомех. Электрические разряды такой интенсивности предвещали начало муссона.

Не успел он перелететь Чиндуин, как его самолет подхватил сильный смерч и, закружив как сухой листок, поднял вверх. Лишь бы крылья справились с нагрузкой, подумал он. Вода лилась настоящими ручьями. Теперь возникла еще опасность обледенения. И чтобы избежать ее, ему нужно было снижаться. Машину страшно трясло.

Соундерс был счастлив, снова оказавшись на твердой земле. Такой полет не скоро забудешь…

Но еще хуже приходилось «чиндитам» с «Блэкпула». Хотя муссон и загнал японцев в укрытия, но продвижение по джунглям при такой погоде стоило солдатам огромных усилий. На север, к Могауну, они дошли еще относительно легко. Полным адом стал путь для бойцов, двигавшихся на запад, к озеру Индоджи. Они несли на спинах раненых товарищей и должны были пробивать путь сквозь мокрую слоновью траву и цепкий, непролазный кустарник. Достигнув последней гряды холмов перед озером, им пришлось, чтобы не соскользнуть вниз, выкопать ступеньки в топкой земле. Когда они были уже у озера, никто не смог бы узнать в них солдат. Они были похожи на оборванных, полуголодных разбойников с большой дороги. Последний провиант давно был съеден, и не было большой надежды найти что-то съестное.

В этой ситуации находчивость Филиппа Кокрэна снова оправдала себя. Он подготовил свою авиацию буквально ко всем неожиданностям.

Для дальнего морского наблюдения англичане еще до войны создали летающие лодки типа «Сандерленд», большие, тяжелые четырехмоторные самолеты-амфибии с дальностью полета 5000 километров. Некоторые из них использовались для хоты за подводными лодками в Индийском океане. Кокрэну удалось получить из Читтагонга две такие машины: «Герт» и «Дейзи», которыми управляли самые опытные пилоты.

Кокрэн приказал снять с них пулеметы и весь ненужный балласт и вскоре после того, как обессилевшие «чиндиты» со своими ранеными товарищами добрались до озера Индоджи, к ним прилетели эти летающие лодки. Они привезли продукты и медикаменты. Сразу после приводнения на них погрузили больных и раненых, и первая машина поднялась в воздух.

Лирсон как один из самых сильных солдат дотянул на своей спине до самого озера раненого сержанта. Теперь он лежал в траве на берегу, подставив лицо под струи муссонного дождя. Было приятно прохладно и можно было отдохнуть, примерно с час. Он задумчиво посмотрел, как взлетела «Дейзи», подняв за собой волны воды и грязи. Рана Лирсона на ноге уже зажила без осложнений. Сержант, которого он донес, был ранен в голову. Его ожидала куда более сложная операция.

Уверенность в том, что раненых не бросят, укрепила мораль «чиндитов». На озере Индоджи они погрузили около 600 раненых и больных. Затем им пришлось совершить еще один утомительный марш на северо-восток. В долине Могауна им нужно было встретиться с их товарищами, уже устроившимися там. Оттуда следовало нанести решительный удар по Мьичине, как только Стилуэлл подойдет достаточно близко.