Глава 3. Томми «В которой наш настойчивый герой обнаруживает, что он не может купить любовь за деньги, пока не потратит их на удовольствие»

Глава 3. Томми

«В которой наш настойчивый герой обнаруживает, что он не может купить любовь за деньги, пока не потратит их на удовольствие»

Когда я очнулся, всё совершенно изменилось. Очкастая физиономия человека в белом парила в воздухе в нескольких дюймах от моего лица, и первыми словами, которые вылетели у него изо рта, были, “Тебе повезло, что ты жив, сынок. На самом деле, очень повезло”.

Я подумал, что я пребываю в каком-то наркотическом сне, я захлопал глазами и попытался выяснить, что происходит. “Где я?”

Но никто мне не ответил. Чувак ушёл. Я был не уверен, был ли он видением, безумцем или ангелом-хранителем, пытающимся передать мне какое-то послание. Я находился в белой комнате, похожей на рай, но всё-таки больше смахивавшей на какое-то служебное учреждение. Это была… больница. Я не только испытывал повсеместную боль, но и вся моя кожа имела какой-то синеватый оттенок. События последних часов возвращались, наполняя мой мозг: Этот придурок Сэдж чуть было не убил меня.

Позднее, той же ночью, Сэдж и мой друг по имени Дуг пришли навестить меня. Сэдж бросил мешок с одеждой на кровать и сказал, “Tи, мы пришли вытащить тебя отсюда”.

“Зачем, чувак?”

“Потому что, чем дольше ты будешь оставаться здесь, тем быстрее грёбаные репортёры пронюхают об этом и вдоволь поглумятся. Поэтому заткнись и следуй за мной. Доверься мне”.

В моем полуобморочном состоянии я вдруг понял, что уже слышал эти слова раньше, но никак не мог вспомнить где. Сэдж и Дуг вытащили трубки из моих рук и отключили провода, с помощью которых я был подключён к различным приборам, на работу которых я даже не обратил никакого внимания. Я волновался, что какой-нибудь из этих проводов или трубок поддерживает мою жизнеспособность, и если они его вытащат, чувак, то я умру. Но затем я осознал, что, если я нахожусь в таком ясном уме, чтобы беспокоиться об этом, то со мной, наверное, всё в порядке. Они помогли мне надеть мои штаны, ботинки и футболку, затем мы сбежали вниз по лестнице и выскочили из больницы с такой скоростью, на какую только были способны. Никто нас не остановил, никто не сказал нам ни слова и никто так и не узнал об этом, включая Бобби.

В следующий раз мы с Бобби увиделись два дня спустя на праздновании Нового Года. Мы с братишками пришли в клуб под названием «Sanctuary», там нас и повстречала Бобби. Мы все сидели за отгороженным столиком, принимая «экстази», выпивая шампанское и прикалываясь до одурения. Через час насупил 1995-ый год, но мы, вероятно, были настолько обдолбаны, что даже не знали, что это был за день. Вдруг подошла официантка и сказала, “Томми, это стаканчик «Гольдшлягера». Это для вас от Памелы Андерсон”.

“Памела Андерсон?”

“Да, она — одна из владельцев клуба”.

“Она здесь!?”

“Она вон там”. Официантка указала на столик в углу, где Памела сидела в окружении своих подруг. Я не мог поверить, что не заметил её раньше. Она была одета во всё белое, её волосы были самого безупречно-белого цвета, который я когда-либо видел, её зубы, в буквальном смысле, пылали сквозь губы, когда она смеялась, и она так блистательно выглядела на фоне тех, кто её окружал, что было похоже, будто на неё сверху светит луч ультрафиолета. Я поднял стакан, сделал что-то банальное, типа, подмигнул или улыбнулся, и залпом выпил. Затем я схватил целую бутылку «Кристал» и вылакал её, как счастливый поросёнок. Я поставил бутылку, подошёл к её столику и заполнил собой пространство.

“Привет, Памела, я — Томми”, сказал я вежливо. “Но я полагаю, что ты знаешь, кто я такой, раз прислала мне выпивку”, продолжил я уже не столь учтиво. “Спасибо”.

Я должен был реабилитироваться после такой глупой тирады. Поэтому я пролез за отгородку, скользнул по коленям её подруг и втиснулся на место прямо рядом с нею. Затем я схватил её лицо и просто облизал его сбоку, от подбородка до виска. Возможно, если бы я сделал это, будучи трезвым, я был бы похож на какого-нибудь навязчивого козла. Но я находился под действием «экстази», поэтому всё было довольно мило, и в этом не было никакой грубости, напротив, это выглядело совершенно невинно, и было наполнено любовью и сильным желанием породниться сразу со всем человечеством. Она, чёрт возьми, засмеялась и без всяких церемоний повернулась и облизнула лицо девочки, сидящей рядом с нею. Затем все, сидящие вокруг стола, мать их, принялись облизывать друг друга.

Под действием «экстази» Джоан Риверс (уже не молодая и не самая красивая американская актриса) похожа на Памелу Андерсон, так представьте себе, на кого же тогда похожа Памела Андерсон. Она была настолько прекрасна, что я не мог позволить себе даже мысли о вожделении. Уставившись, я смотрел на неё всю ночь, а она смотрела на меня. Вероятно, мы говорили о чём-то всё это время, но я не могу вспомнить, о чём именно. Я даже не заметил, как наступила полночь, пока к столику не подошла Бобби и не сказала со всей злостью, на которую она только была способна, “С Новым Годом”.

Она пыталась пустить в ход все свои грёбаные отрицательные флюиды, которые излучали её глаза, но моя защитная система под названием «экстази» была слишком сильна. Я тоже поздравил Бобби с Новым Годом, а потом снова повернулся к Памеле. Я не хотел, чтобы у Памелы сложилось впечатление, что мы с Бобби встречаемся, тем более что наши отношения давно сошли на нет, если не считать передозировок и ночных звонков в полицию (я даже не догадывался о том, что меня ждёт). Я был готов к переменам, и, Господи, как я надеялся, что Памела станет такой переменой.

В час тридцать, в присутствии Бобби, всю ночь испепелявшей нас неодобрительными взглядами  от барной стойки, Памела сказала, что она вынуждена уехать. Её подруги устали и хотели поехать домой. За свой многолетний опыт я изобрёл способ отделять женщину, которую я хочу, от её грёбаных подруг, которым надоедает то, что они не удостаиваются никакого внимания. Я проводил Памелу до машины её подруги Мелани, в десятый раз за вечер попросил у неё номер телефона (и, наконец, получил его) и наложил на её губы сумасшедший влажный грёбаный поцелуй. После «экстази» и «Кристал» я был достаточно самоуверен. Позднее я узнал, что, когда Памела закрыла дверцу автомобиля, первое, что сделала Мелани, это взглянула на неё и сказала, “Даже не думай об этом”.

“Что ты хочешь этим сказать?” как можно более невинно спросила Памела.

“Послушай меня: Этот парень — просто грёбаный маньяк”.

Памела виновато улыбнулась. Мелани просмотрела на неё и, чтобы до неё дошло, ещё раз сказала “Нет!”

Проблема познакомиться с кем-нибудь, кто вам нравиться, в Лос-Анджелесе, состоит в том, что все всегда слишком заняты для того, чтобы встречаться. Их приоритет — это их карьера: Завязать дружбу или пойти, бля,  на свидание в их списке стоит на шестом месте. Поэтому, когда я позвонил Памеле, и оказалось, что она не может назначить день, чтобы зависнуть вместе, я подумал, что это станет ещё одними, сука, лос-анджелесским романом, который так многообещающе начался, но так никогда и не увенчается успехом. Вместо этого он просто будет увядать, и с каждым телефонным звонком и обещаниями попробовать встретиться на следующей неделе, каждый отдалится друг от друга, и искра, которая вспыхнула во время их встречи, угаснет навсегда.

После шести недель такой грёбаной телефонной суходрочки, я, наконец, получил сообщение на автоответчик, которого я ждал. “Томми. Чёрт, тебя нет дома. Это Памела. У меня есть двадцать четыре часа, чтобы порезвиться с тобой. Позвони мне в отель «Никко» в шесть вечера, и мы встретимся”.

Чёрт возьми, я чуть с ума не сошёл, чувак. Мой опыт с Хизер научил меня тому, что миленькая цыпочка-актриска предпочитает плохого мальчика, поэтому, вместо того, чтобы купить новую одежду, побриться и попытаться выглядеть абсолютно свежим, как сама Памела, я надел свои самые грязные грёбаные кожаные штаны, влез в старую футболку, которая воняла потом, и даже не потрудился побриться или принять душь. Что я, однако, сделал, так это почистил зубы.

Я заехал в магазин интим-товаров «Pleasure Chest» и набрал там всяких сексуальных игрушек и соответсвующих принадлежностей на сумму в четыреста долларов. У меня была спортивная сумка в одной руке, и пластиковый магазинный пакет, полная всяких смазок, клиторальных вибростимуляторов и шаров «бэн-ва» — в другой. Я был готов раскачать её грёбаный мир. Я позвонил ей в отель в 16:59. Я не мог ждать. Регистратор сказал, что её пока нет.

Я поездил вокруг, убил какое-то время и перезвонил через пять минут. Её по-прежнему не было. Я взял себе еды и позвонил снова. Нет ответа. Я закончил свою трапезу и позвонил опять, но она всё ещё не появилась. Теперь было уже 18:00. Я приехал в отель и прождал в вестибюле весь следующий час; затем я возвратился к себе домой и начал звонить в отель через каждые пять минут, пока они не начали меня жалеть. “Жаль, но её всё ещё нет”, сказал регистратор. “Всё будет хорошо. Я уверен, что она будет здесь с минуты на минуту. Если хотите, вы можете оставить мне ваш номер, возможно, я мог бы перезвонить вам, когда она появится”.

“Блляяяяяяяяя!!!”

“Извините, я не понял?”

Я оставил сообщения на её автоответчике, в домах её друзей, повсюду. Я просто выслеживал её как маленький грёбаный охотник, точно таким же образом, как я преследовал ту первую девочку, которую я когда-то поцеловал с красной ягодой. Наконец, незадолго до 22:00 Памела сняла трубку. Она даже не была в грёбаном отеле; она была дома.

“Привет, как дела?” спросила она, будто была удивлена тем, что я позвонил.

“Чувак, чем ты сейчас занимаешься?” я был уничтожен. Мне было необходимо её увидеть.

“Я на выходе из дома”.

“Что ты хочешь этим сказать?”

“Я улетаю в Канкун сегодня вечером. Завтра утром я должна быть там на фотосъемках”.

“О, в самом деле! А как же я?”

“О, нет”, сказала она. “Мы должны были встретиться сегодня вечером, не так ли?”

“Полагаю, что так”.

“Мне очень жаль. Слушай. Когда я вернусь. Я обещаю”.

“Мы могли бы встретиться до твоего возвращения”, намекнул я.

“О, нет”, сказала она. “Даже не думай об этом”.

“Что ты имеешь ввиду?” возразил я невинно.

“Даже не вздумай приезжать. У меня будет очень много работы. Они абонировали меня на восемнадцать часов в день, поэтому у меня не будет времени для развлечений”.

“Ладно, успокойся”, смягчился я. “Веселись. Я поговорю с тобой, когда ты вернёшься”.

Я повесил трубку, затем позвонил двум своим друзьям и сказал, “Пакуйте чемоданы. Мы едем в Канкун”.

Я набрал «American Airlines», заказал билеты и на следующий день позвонил ей домой из самолета. “Я сейчас в самолете, пью коктейли”, сообщил я её автоответчику. “И я лечу, чтобы разыскать твою задницу”. Держу пари, что она уже жалела о том, что дала мне свой номер.

Полчаса спустя я проверил свой автоответчик, и там было сообщение от неё. “Ты с ума сошёл!” кричала она. “Не приезжай сюда. Это — не отдых. Это — рабочая поездка. Не смей приезжать!”

Но было уже слишком поздно. Когда я прилетел, я в поисках её начал обзванивать каждый отель на побережье. Шестым отелем в моём списке был «Ритц-Карлтон», и когда они сказали, что Памела Андерсон остановилась там, я чуть было не обмочился от волнения. Её, конечно же, не было в номере, поэтому я оставил ей сообщение или штук шесть с вопросом, не хочет ли она встретиться и выпить чего-нибудь тем вечером.

Очевидно, она даже не собиралась мне перезванивать — так сильно она разозлилась. Но, на сей раз, её друзья были на моей стороне: Они видели, как усердно я тружусь, и упросили её: “Просто сходи с ним на один коктейль. Это не может повредить”. Ну, это-то как раз и повредило, потому что через четыре дня мы были женаты.

Я появился в вестибюле «Ритц-Карлтон» в майке с глубоким вырезом без рукавов, рваных джинсах и с тату повсюду. Мне не позволили войти ни в бар, ни в ресторан, поэтому мы решили послать этот дерьмовый отель ко всем чертям и поехали в другое место. Пока я усаживал её в такси, я задержался на мгновение, чтобы посмотреть на неё. Я так и не перестал любоваться ею.

Мы нашли местечко под названием «У Сеньора Фрога», где сильно пахло разлитым пивом и блевотиной от «маргариты». Мы оба были и застенчивы, и смущены, особенно после всего того нарастания, приведшего к этому первому свиданию, но по мере того, как наступала ночь, «Сеньор Фрог» превращался в «Убежище», волшебство возвращалось без «экстази» и внешний мир постепенно растворился. У неё был один коктейль, который она мне обещала, за ним последовал ещё один коктейль, а за ним — какие-то другие коктейли, а за всеми этими напитками вместе, последовала её кровать в отеле. Когда мы, наконец, заснули, это был первый раз за всю ночь, когда мы перестали смотреть друг другу в глаза.

После этого мы зависали каждую ночь. Мы ходили по клубам, по ресторанам, по барам, по пляжам, и всё, что мы делали, — глядели друг на друга и целовались весь вечер. Затем мы отправлялись домой и занимались восхитительной любовью. Она жила в шикарном номере в пентхаусе, и лифт открывался прямо в её комнате, где находились бассейн и водопад, оба из них мы использовали с определёнными целями.

Я поверить не мог, что можно чувствовать себя таким счастливым. Это было сильнее, чем любой «экстази», который я когда-либо пробовал: Я, в буквальном смысле, не способен был думать плохо — ни о себе, ни о «Motley Crue», ни о Винсе. Из, так называемого, плохого мальчика, я превращался в какого-то пентюха. Это было похоже на то, будто наши сердца сплавлены вместе. Когда она работала, я просто сидел в своём гостиничном номере, как мертвец, и ждал, когда она позвонит, чтобы снова вернуть меня к жизни. Я даже позвонил своим родителям и поблагодарил их за то, что они вырастили такого избалованного маленького негодника, у которого всегда было всё, что он хотел, потому что иначе у меня никогда бы не было такой самоуверенности, чтобы преследовать Памелу, подобно тому, как я это делал.

Когда её съемки закончились, мы решили остаться в Канкуне ещё на два дня. Той ночью на дискотеке под названием «Ла Бум» я снял своё розовенькое колечко, надел его ей на палец и попросил её выйти за меня замуж. Она ответила “да”, обняла меня, и засунула свой язык прямо мне в горло. На следующее утро мы решили, что всё должно быть всерьёз, и попросили отель найти кого-нибудь, кто совершит церемонию бракосочетания. Мы сдали кровь, получили разрешение на брак и прежде, чем закончился день, мы, женатые, уже валялись на пляже в наших купальных костюмах. Вместо обручальных колец, мы выбрали нечто более долговечное: Татуировки с именами друг друга вокруг наших пальцев.

На следующее утро мы сели в самолет, чтобы лететь обратно в Лос-Анджелес. Чем ближе мы подлетали, тем больше жестокая действительность всё больше начинала настигать нас. Это была реальность. Мы были женаты.

“М-м”, спросила она меня. “Куда мы поедем? Ты хочешь поехать к тебе домой или ко мне?”

“У меня есть дом в Малибу, прямо на берегу…”

“Ладно, тогда мы едем к тебе”.

В момент, когда мы вышли из самолета в международном аэропорту Лос-Анджелеса, нас ждал совершеннейший хаос. Аэропорт был наводнён грёбаными фоторепортёрами. Мы с трудом продрались сквозь толпу к моей машине и приехали ко мне. Я окинул взглядом холм, возвышавшийся над домом, повсюду под открытым небом расположились чуваки с камерами. Было похоже, будто мы уехали из рая полной свободы Канкуна, а приехали в адскую тюрьму Голливудского Вавилона. Мы наняли круглосуточного охранника, но мы по-прежнему не могли ступить и шагу без этой толпы линчевателей, которая преследовала нас повсюду.

Дела стали обстоять ещё хуже, когда Памела позвонила домой, чтобы сообщить новость своему семейству. Её мать, мать её, взбесилась и сказала ей немедленно подавать на развод, в то время как её брат спросил мой адрес, чтобы он смог приехать и лично надрать мне задницу. По существу, они лишили её наследства и отказались признавать наш брак. Тем временем, Бобби оставила двадцать сообщений на моём автоответчике. Она услышала в новостях о том, что мы с Памелой поженились, и пришла в ярость. Настолько она была убеждена в том, что мы с ней по-прежнему вместе.