Двадцать «классических» лет. 1933–1953 гг
Двадцать «классических» лет. 1933–1953 гг
Дорогому Учителю, учившему меня другому.
Г. Александров
Г. АЛЕКСАНДРОВ, Б. ШУМЯЦКИЙ – Л. ТРАУБЕРГУ
(1932 г.)
Ленинград срочно Траубергу. Ввиду невозможности выехать открытие Ленари шлем наилучшие пожелания всем киномастерам лучшего киногорского[223] союза. Личная Вам просьба: немедленно повидайте Утесова, скажите о закреплении его сговора с Шумяцким совместной с Александровым постановке фильма о джазе. Укажите, что фильма принята московской фабрикой Союзкино, Шумяцкий, Александров выезжают Ленинград 10 ноября заключение договора Утесовым.
Шумяцкий, Александров.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. УТЕСОВУ
(на бланке мексиканского «Imperial Hotel»)
Москва. 30 ноября 1932 г.
Леониду Осиповичу – Косте тож и его высокопородной кобылице Машке бурнопламенный кинокомический
ПРИВЕТ!
Жеребячье стадо кине-мать-твою-графии выражает уверенность, что отныне дурной каннибальский обычай загонять коня в сосиски и колбасу будет прочно заменен использованием в плане малых форм на базе сплошной коллективизации эстрады и кино и ликвидации скопческо-тоскливого искусства как класса.
Да здравствует светлая троица немого, мычащего и ржущего кинематографа: Костя, Машка и Гриша.
Да здравствует сукин сын великого Гарибальди – Арнольди.
По поручению Всесоюзного кино-эстрадно-циркового объединения «СОЮЗКИНО» и его треста «Росфильм» (сокращенно именуемых: первое «Союз-брак», а второе «Росфига»).
Гр. Александров.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. ДУНАЕВСКОМУ
Есть Анюта по имени Любовь![224]
И. ДУНАЕВСКИЙ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Эта строчка телеграммы может стать основой песни. Но музыку к ней, Григорий Васильевич, мне кажется, вы напишете сами. Я прав?.
И. ДУНАЕВСКИЙ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Если не измените текст «Марша», я так «убегу» и так «зароюсь», что Вы меня не найдете.
И. ДУНАЕВСКИЙ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
(фрагмент письма)
…Сделал, кажется, песню Анюты вполне понятной для репетиционных работ. Но я забыл с Вами переговорить насчет песни Анюты в первом ее варианте (на вечеринке). У меня впечатление, что этот вариант страдает длиннотами – слишком много повторений. Этот вопрос надо немедленно подвергнуть серьезному обсуждению.
Любовь Орлова и композитор Исаак Дунаевский, с которым знаменитую чету связывал прекрасный и долголетний творческий союз.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Гагры, «Гагрипш», 29 октября 33 г.[225]
Дорогой Учитель!
Я не припомню за всю нашу с Вами историю таких долгих перерывов во встречах, Я не помню, чтобы так долго я ничего не слышал о Вас.
Уехав в Кисловодск, Вы покинули нас без привета и прощания, и только из Киногазеты мы узнали, что Вы СТАРАТЕЛЬ РЕАЛИЗМА[226].
Скоро мы возвращаемся в Москву и не знаем, как себя вести, ибо не знаем, кто Вы такой в настоящий момент, так как газет у нас давно не было.
Картинка наша движется не спеша (из-за погоды) к завершению, несмотря на бури и катастрофы, разыгравшиеся вокруг нее[227].
«Одних уж нет, другие – смотришь – перебиты». Очень мне хочется поскорее ее доснять и начать монтировать, чтобы посмотреть, что же получается.
Накрутили мы всякого много…
Очень мне хочется встретиться с Вами и поговорить о многом, о многом, о чем раньше с Вами не говорили, так как пока я не отвечал за качество продукции, у меня и мыслей таких не возникало. Все это касается творческих процессов, а главное – работы с живыми людьми.
Очень многое хочется и Вам посоветовать в плане освоения нашей техники, ибо на практике звукозаписи и съемки возникает много неожиданностей – и приятных и неприятных.
Очень хочется знать, что же ДЕЛАЕТЕ ВЫ И ЧТО БУДЕТЕ ДЕЛАТЬ.
Гостил у нас Бабель[228], рассказывал о Вас, но это слишком мало. Смотрел он, кстати, материал, снятый нами на Кавказе, и сулит нам хорошую картину.
Губит меня пока что погода, и похожа наша жизнь сейчас на Тетлапайяк[229], но надо сказать, что она все же симпатичнее, благодаря некоторым обстоятельствам[230], о которых поется в нашей фильмовой песне:
А есть любовь и того еще лучше,
И жизнь действительно очень хороша![231]
В общем, я очень по Вас, старина, скучаю, потому и пишу это письмо.
До скорого свидания. Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. УТЕСОВУ
Как видишь, Америка уже начала рекламировать нашу картину. На обороте – кадр из твоей «Еврейской рапсодии». Ленчик, как тебе нравится этот гримчик?[232].
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. УТЕСОВУ
Потылиха, 54, Москинокомбинат
14 июля 1934 г.
Л. О. Утесову
Харьков, «Астория».
Дорогой Аракел (Ледя)![233]
Сегодня получил твое письмо от 9 июня (судя по штампу на конверте) и, по правде сказать, был очень рад услышать, что ты все же интересуешься нашей картиной.
Картину еще не показывал, и только сегодня ночью она будет закончена. После такого спешного озвучания набралось столько мелочей, что пришлось день и ночь, до сего момента, сидеть за монтажным столом и чистить.
По отдельным частям есть уже мнение некоторых друзей, которые случайно заскакивали в зал и смотрели по две или по три части.
Мнение этих товарищей превосходное. Директор «Ударника» Длугач, посмотрев четыре части, заявил, что мировой успех, в буквальном смысле этого слова, обеспечен.
Металлов, Даренский и все другие директора в восторге и совершенно переменили отношение. Дают пленку на досъемки, а главное – не торопят.
Если уж так хорошо получается, то спешить не стоит. Вот как они теперь говорят.
Мое мнение не очень отличается от предыдущих, и я считаю, что картина получается необычайная и что успех у публики обеспечен. С большим удовольствием должен похвалить от всей души и тебя.
В целом, когда разворачивается твоя роль, ты получился ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНО. Красивый, обаятельный и талантливый. Твои опасения о твоем зажиме совершенно напрасны. Ты занимаешь ведущее и непоколебимое место в картине от ее начала до конца[234].
Ругать нас с тобой все равно будут. Но я предпочитаю такую ругань, чем похвалу, по многим причинам. И такой ругани я желал бы своим друзьям[235].
Общественный просмотр пытаюсь организовать в Большом театре, для чего, возможно, Шорин (изобретатель отечественной системы звукозаписи. – Ю. С.) установит нам звукопроводящую аппаратуру, и зрители в первый раз за свою жизнь увидят, что такое большой экран и что такое звуковое кино.
Премьеру фильмы намереваются приурочить к юбилею Советского кино, т. е. к 1 октября, когда будет праздник 15-летия[236].
Завтра будут сдавать картину дирекции, послезавтра – Шумяцкому, а на 24-е назначен просмотр образцового экземпляра и остальным нашим руководителям[237]. После каждого просмотра обещаю писать тебе информации.
Прошу помочь мне в одном деле. По приказу ГУФКа мне вырезали из вступительных надписей всех, кроме основных исполнителей, в том числе название и фамилии твоих ребят. Я считаю, что ребята занимают в картине ведущее место и имеют право на место в надписях.
Для того, чтобы мне успешнее провести это дело, напишите все вместе заявление Шумяцкому с просьбой разрешить надпись «Джаза» и комментируйте это со своей стороны, как можете, а я, в свою очередь, буду биться за имена ребят.
Деньги Боброву я заплачу, как только сдам картину, ибо у меня нет пока времени, чтобы их получить. До конца же осталось пара дней. Передай мой привет ребятам и в общем поздравления, ибо уверенность в нашей победе у меня непреклонна. Прими и сам наши приветы и наилучшие пожелания от Любовь Петровны, Симкова, Фиры, Наи и всех пр.[238]
Тебя я не забуду.
Сердечный привет. Твой Гриша.
Твоя песня «Под дубом» получилась превосходно и покоряет все сердца без исключения».
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Дорогому Учителю, учившему меня другому.
Гр. Александров.
Москва, Дом кино 10.11.34 г.
Надпись, которую Александров сделал на подаренном Эйзенштейну буклете «Веселых ребят». «Да не наши ребята!» – вздохнул после просмотра тот, кто 10 лет учил их автора «другому».
И. БАБЕЛЬ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
(фрагмент письма. 1936 г.)
Если Вы хотите знать, что делает Ваша жена в Одессе, могу сообщить во всех подробностях. У «Лондонской» толпа, а на деревьях напротив ее окон сидят мальчишки и обо всем докладывают вниз: «вошла… взяла полотенце… переодевается…»[239]
И. ДУНАЕВСКИЙ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Алупка, 21 июля 1936 г.
С большим, особым волнением пишу я Вам, дорогой Гришенька. Никогда за все время моего бурного восхождения я не забывал о той роли, которую Вы сыграли, скрестив со мной Ваш творческий путь. И дело, конечно, не в этом, что наши личные отношения, сами по себе могущие служить образцом отношений двух вместе работающих художников, способствовали той теплой и радостной атмосфере творчества, которую мы всегда переживали, сидя за роялем, бродя по улицам, ездя на автомобиле или сидя за столом или дирижерским пультом. Дело в том, что Вашему отношению к музыке вообще, Вашему скрупулезному мастерству в обращении с музыкой в фильме я, в частности, обязан в значительной мере своим успехом. Да, я умею то-то и то-то! Да, у меня есть такие способности. Но взять в каждом отдельном месте то лучшее, что я могу для этого дать, расставить эти мои способности в организованном художественном порядке смогли только Вы.
Ведь, в сущности говоря, эти два фильма («Веселые ребята» и «Цирк». – Ю. С.) и есть моя подлинная жизнь в кино. В остальных фильмах я был совершенно одинок и предоставлен самому себе. Как я могу определить мое чувство к Вам? Это хорошее, художественное чувство, свободное от всяких отрицательных наслоений.
Я люблю Вас не потому, что я с Вами работаю, но за то, что я работаю именно с Вами, за эту радость и удовлетворенность, которую эта работа приносит. Я не цепляюсь за Вас, как за выгодного режиссера, потому что это вообще противно моей натуре, и я первый воевал бы с Вами жестоко и злобно, если бы в Ваших методах был дух бездарности, даже при выгодности и широком сбыте Вашей продукции. Но я люблю Вас, люблю Ваш талант, люблю самую Вашу работу, которой Вы до конца отдаетесь. Я наблюдаю зорко за Вами и слежу за каждым творческим устремлением, и это доставляет мне то наслаждение, которое трудно выразить словами. Это чувство, смешанное с чувством большой признательности, не уйдет из меня даже тогда, когда по велению случая или обстоятельств наши пути разойдутся. Я буду завидовать всякому художнику, работающему с Вами, но любить Вас буду так же[240].
Л. ОРЛОВА, Г. АЛЕКСАНДРОВ, В. НИЛЬСЕН – В. ВОЛОДИНУ
От заслуженной артистки Л. Орловой.
От заслуженного деятеля искусств, орденоносца режиссера Александрова.
От орденоносца оператора В. Нильсена.
Горячо поздравляем званием заслуженного артиста Республики. Желаем дальнейших успехов.
Л. Орлова, Г. Александров, В. Нильсен.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. ЛАРСКОМУ
Уважаемый тов. Ларский[241].
Как Вы уже знаете, мой план работ предопределен руководством на долгое время, поэтому я не могу заняться Вашим предложением.
Но тов. Щербатых интересуется Вашей темой «Завтра», и я рекомендую Вам связаться с ним лично.
О короткометражных комедиях сейчас решается вопрос в Кинокомитете, и если разрешат короткометражки делать, то целесообразно будет возобновить разговор о них. Мое личное мнение о Ваших предложениях я Вам высказал, а для того, чтобы оно было конкретным, надо и предложения написать более конкретно, т. е. драматургически оформить их.
С товарищеским приветом, Гр. Александров.
19 июня 1937 г.
В фильме «Веселые ребята» Любовь Орлова была готова сниматься даже бесплатно.
Н. ХОМЫЛЕВ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
(1938 г.)
Много песен над Волгой пропето,
Много дела пришлось совершить,
«Волга-Волга» снималась все лето
На реке и в таежной глуши.
Скоро песни из фильма, как птицы,
Полетят по бескрайней стране.
Запоют города и станицы,
Выйдя с песней навстречу весне.
Эти песни, как май, золотые,
Над счастливой страной прозвучат.
С песней «Волга» по Волге впервые
Корабли поплывут до Кремля.
Эти стихи на мелодию И. Дунаевского написал рабочий-постановщик из съемочной группы «Волги-Волги» и преподнес Александрову.
«Со своей задачей прекрасно справлялся рабочий-постановщик Н. Н. Хомылев, – нахваливала его мосфильмовская многотиражка. – В пасмурную погоду, когда не было съемок, тов. Хомылев всегда находил себе работу: строил всевозможные полочки для кают, столики и даже каюты».
После «Волги-Волги» поэт-рабочий перешел на пырьевских «Трактористов». И после того, как сделал уникальное приспособление, благодаря которому «письмоносец Харитоша» якобы ехал на стоящем намертво велосипеде и, отпустив руль, размахивал своей корреспонденцией, стал любимцем И. Пырьева. Но стихов, во всяком случае, опубликованных, о его «Трактористах» не сочинил.
Г. АЛЕКСАНДРОВ, Л. ОРЛОВА – Бр. ВАСИЛЬЕВЫМ
Ленфильм. Режиссеру С. Васильеву, копия – режиссеру Г. Васильеву[242].
Дорогих друзей сердечно поздравляем окончанием фильма. Читали «Правду». Желаем победить новыми работами.
Г. Александров, Л. Орлова[243].
Семья Жабкиных – Г. АЛЕКСАНДРОВУ (1938 г.)
Уважаемый тов. Александров!
Рады сообщить Вам, что назвали родившуюся у нас дочь Волгой в честь вашей замечательной картины «Волга-Волга». Желаем успехов!
Семья Жабкиных.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – СЕМЬЕ ЖАБКИНЫХ
Уважаемые товарищи!
Приветствую новую гражданку Союза ССР Волгу Ивановну Жабкину. Желаю ей и Вам здоровья.
Гр. Александров[244].
ЗРИТЕЛЬ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ (1940 г.)
Так не оставьте нас надолго!
С тех пор, как вышла «Волга-Волга»,
Прошло уж с лишком года два.
И нам уж верится едва,
Что новый фильм появится опять,
Боюсь сказать, лет через пять![245]
Г. АЛЕКСАНДРОВ, Л. ОРЛОВА, «ДВОЕ» КУМАЧЕЙ – И. ДУНАЕВСКОМУ
(фототелеграмма)
Кандидата дружно поздравляем,
Жизнь, как Волга, полная течет.
Мы другой такой страны не знаем,
Где искусству слава и почет.
Не дремать! Идти к победам новым,
Чтобы песня лилась, как ручей.
Все целуют Вас: Любовь Орлова, Александров, Двое Кумачей.
Москва, 16 мая 1938 г.[246]
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. ДУНАЕВСКОМУ
13 августа 1938 г.
Дорогой маэстро!
Очень рад был получить Ваше письмо. День железнодорожника был образцом беспорядка и неорганизованности. Мне он стоил много сил и нервов и многое помог понять для дальнейшей работы. Т. Т. Данилин и Фейтланд очень славные люди, но очень неопытные в театральных делах. Они очень неловко себя чувствуют в отношении Вас, но очень Вас уважают и ценят при этом.
Теперь отвечаю на Ваши вопросы.
Первое. Я собираюсь 1 сентября уехать в Крым (Мисхор). Но для того, чтобы уехать, я должен закончить фильм «Физкультурный парад»[247]. Вы мне срочно нужны для того, чтобы решить и сделать музыку.
Второе. Вы мне также очень-очень нужны по железнодорожному делу. Я предполагаю к октябрьским праздникам создать большое массовое представление силами железнодорожных ансамблей «Веселые железнодорожники» и играть это представление в театре народного творчества 15–20 раз.
К 24 августа я должен дать план этого спектакля, и для этого Вы совершенно необходимы.
Третье. О фильме также необходимо поговорить с Вами[248].
Четвертое. Кроме всего прочего, просто соскучился о Вас и очень буду рад Вас видеть.
Одним словом, скорее приезжайте. Приезжайте 17-го, а 18-го будем на празднике авиации. Это чертовски интересно.
Крепко целую и жду. Ваш Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – ДИРЕКЦИИ «МОСФИЛЬМА»
Несмотря на Вашу поддержку, картину закончил[249].
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ (1940 г.)
Frei cher ami[250].
Примите мои самые горячие извинения в том случае, если я огорчил Вас вчера. Поверьте, при нежной моей любви к Вам, мне было бы очень неприятно предполагать, что Вы на меня обиделись.
Но поставьте себя на мгновение в мое положение. Допустим, что Вы хотели показать мне впервые «Помещение № 1» на Калужской, и до Вас доходят сведения, что туда забрался Иван Пырьев, скажем, выкинул 5/6 обстановки, а взамен оставшейся 1/6 насрал по всем комнатам. Неужели же прежде, чем повести меня в эту обстановку, Вы не проверили бы размеры катастрофы?
Достигнутое превзошло все самые пылкие предположения – впечатление такое, что в картину срало не меньше ста слонов – до такой степени страшен контратип и чудовищен кретинизм тех, кто монтировал мой материал. Материал не только изгажен, но и так испошлен, как могут испошлить кретины-монтажеры.
Поверьте, мне очень тяжело – 14 лет труда и 10 лет травмы – и не усугубляйте еще это Вашим недружелюбием.
Забудьте вчерашний вечер, как я пытаюсь забыть то, что могло быть частью моей картины и превратилось в труху. Надеюсь повидать Вас. Вечером буду звонить в 7–8 и смогу заехать к Вам».
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. ДУНАЕВСКОМУ
8 мая 1941 г.
Дорогой, уважаемый (черт бы Вас побрал!) Маэстро!
Вы совершенно забросили Москву и не удостоили своим приездом даже тот знаменательный момент, когда мы получили дипломы Сталинских лауреатов[251]. Но все бы это ничего, если бы мне не надо было поговорить с Вами о следующей картине «Звезда экрана» («Весна». – Ю. С.). Дела со сценарием двигаются очень хорошо. Есть уже полная ясность об основной песне. Несмотря на Ваши замечательные высказывания на Сессии Верховного Совета, в газетах и журналах о массовой песне[252], песня для нашей картины нужна очень камерная, так сказать, песня индивидуального пользования.
Картина эта будет необычайно интересна, такова должна быть и музыка.
Кроме того, мне нужно с Вами встретиться и потому, что мне посчастливилось быть и в гостях у Политбюро и говорить с товарищами Сталиным, Молотовым и Ждановым по вопросам нашего искусства. На днях у нас будет официальное совещание по киновопросам[253].
Очень прошу Вас телеграфировать мне, будете ли Вы до 15-го в Москве или нет.
Если нет, может, мне удастся приехать на один день в Ленинград.
Мельком слышал о Ваших успехах с ансамблем пионеров[254] и с опереттой[255], с которыми я вас сердечно поздравляю.
Целую Вас и, помимо всяких дел, хочу видеть просто.
Ваш Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – ХУДСОВЕТУ «МОСФИЛЬМА»
Отзыв о сценарии «Смелых дел мастер».
В таком виде пускать нельзя. Трудовые моменты людей, окружающие действия Рыбкина, отсутствуют. А перед нами поставлена ясная и определенная задача показывать в наших фильмах трудовой ритм (хотя бы на фоне страны, борющейся за повышение производительности труда) и новую трудовую дисциплину. Считаю необходимым доработать сценарий, исходя из задач, поставленных перед советским киноискусством на совещании в ЦК ВКП(б).
Насытить атмосферу фильма трудовым ритмом упорного труда, который характерен для нашего времени.
Рига, Кемери 26 мая 1941 года[256].
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. СВЕРДЛИНУ[257]
Алма-Ата, 15 марта 1942 г.
Дорогой Лев!
Жизнь – это фонтан! Поэтому, как вам известно, я уже худрук Бакинской киностудии. Но, кроме того, я подготовил очень интересный сценарий – «Голубая звезда»[258]. В этой картине имею вас в виду на героя – главную мужскую роль – советника нашего полпреда в Иране.
Сценарий очень интересен, как и роль. Скоро пришлю для ознакомления. Работать начнем в мае с. г. Напишите мне ваши намерения: сможете ли работать с нами.
Фильм будет снимать Бакинская студия. Я буду в Алма-Ате еще дней 20. Жду от вас ответ.
Сердечный привет от Любови Петровны.
Н. КИВА[259] – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Уважаемый Григорий Васильевич!
Несколько дней назад М. И. Ромм направил в Ваш адрес телеграмму о нецелесообразности запуска в производство короткометражек «Бахтияр» и «Советский богатырь».
Пользуясь случаем, что Саид-Заде выезжает обратно в Москву, направляю Вам заключение по этим сценариям тт. Черняка и Еремина, которые прибыли для работы в Ташкент.
Эти заключения направляю Вам как материал, так как они М. И. Роммом не рассматривались и не утверждались в связи с тем, что он 19 мая вылетел в командировку в Москву.
Надеюсь, что телеграмму Вы уже получили, а эти заключения Вам пригодятся в беседе с режиссурой и авторами. Учитывая, что заключение по сценарию «Советский богатырь» дает возможность «варьировать» – особенно прошу учесть, что оно посылается Вам для личного пользования.
Если М. И. Ромм по приезде утвердит эти заключения как окончательно принятое им решение – мы об этом Вам сообщим.
С товарищеским приветом Н. Кива.
25.5.42 г.
«Красивый, обаятельный и талантливый» Леонид Утесов ревновал к «раздутой» роли Анюты в «Веселых ребятах».
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. БОЛЬШАКОВУ[260]
Режиссерские соображения по поводу сценария И. Прута «Голубая звезда»
Уважаемый Иван Григорьевич!
Направляя Вам сценарий, мне хотелось бы ознакомить Вас с моими соображениями, на основании которых я собираюсь создавать картину:
1. Под внешней формой занимательного, приключенческого, детективного и мелодраматического жанра в этом сценарии кроются большие возможности идейного значения. В этом отношении фильм будет похож на картину «Цирк», где так же идейное содержание было обрамлено занимательным материалом, который не портил, а украшал картину.
2. Город Баку в настоящей войне является центром огромного значения и привлекает всеобщее внимание, как со стороны врагов, так и со стороны друзей.
27 января 1942 года г. Черчилль, выступая в палате общин, так говорил о международном значении Баку:
«…В то время, когда шло громадное наступление (немцев в 41-м. – Ю. С.), мы были особенно озабочены тем, что бронетанковые части германской армии могли форсировать Дон, захватить Ростов, вторгнуться на Кавказ и достичь бакинских нефтепромыслов. Такое продвижение не только бы предоставило немцам нефть, в которой они начали испытывать серьезный недостаток. Но это отразилось бы на всем театре военных действий и поставило бы под угрозу наши интересы на Ближнем Востоке, Ираке, Иране и других стратегически важных районах».
Но мы и без господина Черчилля знаем, что такое Баку в настоящей войне, и его значение является центральной частью нашей картины. Баку в центре внимания всех героев. Поэтому мне представляется исключительная возможность создать три коротких ярких фильма о Баку, которые входят в ткань сюжета не как вставные номера, а как неотъемлемая его часть.
Эти сцены на материале Баку будут не просто кусками хроники – нет, это будут три песни о Баку:
1. «Баку – город нефти».
2. «Баку – готов к бою» (об обороне Баку).
3. «Баку – столица Азербайджана».
В образах матерого шпиона Захта, гитлеровского резидента в Тегеране фон Клюка, шпионки Майи Тари, фрау Шульц и др. я намерен показать представителей гитлеровской бандитской шайки – негодяев, ослепленных грабительскими идеями, раздираемых завистью, снедаемых тщеславием, эгоистичных, лживых, жестоких, постоянно обманывающих друг друга и безумствующих с пеной у рта.
А в образах простых советских людей: инженера Нагиева, его жены Веры, лейтенанта Керимова и других представителей нашего общества мы покажем скромных, честных, идейных патриотов советской Родины.
Мы покажем, как наши люди в трудных условиях, по личной инициативе совершают героические поступки, проявляют беспримерную стойкость, мужество и беззаветную преданность во имя идеалов своей Родины.
Поступки советских людей будут показаны на примерах их высокой культуры, их высоких моральных качеств, свойственных новому поколению советской интеллигенции.
5. В столкновении героев фильма мы отразим великое столкновение двух политических систем – двух мировоззрений. На частном примере наших историй мы можем показать, почему гибель фашизма неминуема и почему непобедим советский народ.
6. Этой картиной мы будем разоблачать гнусные происки немцев на Ближнем Востоке, пытавшихся и пытающихся захватить в целом ряде ближневосточных государств власть и организовать плацдарм для нападения с тыла на СССР.
Этот фильм будет раскрывать гангстерские приемы страшной «Тайной секретной войны», в которой немцам удалось одержать ряд колониальных побед в Европе, но потерпеть полный крах в столкновении с нами. Этот фильм поможет еще более настроить советского гражданина и поможет ему вовремя распознать тайного врага, в какую бы тогу он ни рядился и к каким бы приемам он ни прибегал.
7. В художественной стороне этого сценария есть также одно особенное качество: он отличается по своему жанру от всех («всех» зачеркнуто. – Ю. С.) большинства современных картин, снимаемых на наших студиях. Это достоинство сценария, ибо картина своим появлением будет способствовать расширению разнообразия жанров, которого еще так недостает нашей оборонной кинематографии.
8. С производственной точки зрения картина очень рентабельна: ибо она умышленно рассчитана на съемки материала, находящегося или в самом Баку, или в его окрестностях. Студия будет избавлена от дальнейших экспедиций.
Декораций в картине мало: всего 4–5, и кроме них несколько уголков.
В картине только одна массовая сцена (Восточный базар).
Мало действующих лиц, но очень выгодные центральные роли. На три главные роли имеются первоклассные исполнители. Это Майя Тари и ее двойник Вера Нагиева – Л. Орлова. Доктор Захт – народный артист СССР М. Тарханов, который будет работать в Баку. Остальных надеюсь подобрать здесь – тем более что все, кроме Клюка, должны быть кавказской национальности.
В этом фильме нет надобности в сложных трюковых съемках (которые еще довольно продолжительное время нельзя будет производить на Бакинской студии).
Так как мы работаем все время в тесном контакте с И. Л. Прутом, то и режиссерский сценарий готов в черновике.
Все эти соображения дают мне право заверить Вас (зачеркнуто «Заявить Вам». – Ю. С.), что в этом году может быть создана очень нужная и интересная картина.
По утверждении Вами сценария нет никаких причин, которые бы задержали немедленное начало работ.
Уважающий Вас режиссер Гр. Александров.
Баку, 15 мая 1942 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. БОЛЬШАКОВУ
Баку, 3 июня 42 г.
Уважаемый Иван Григорьевич!
Готовлю Вам большое письмо с подробной информацией о делах Бакинской студии, но не могу его закончить, ибо, находясь в больнице, не имею возможности ознакомиться лично с целым рядом обстоятельств.
5-го или 6-го меня обещают выпустить «на свободу», и тогда я пошлю Вам подробное письмо.
Сейчас, пользуясь случаем отъезда И. Маневича (сценарно-редакторский работник Комитета. – Ю. С.), пишу Вам самое необходимое.
1. В Баку есть особые трудности работы, о которых тов. Маневич расскажет Вам на словах.
2. Съемки «Подводной лодки «Т-9» начинаем, несмотря на трудности с актерами[261].
3. Будучи в больнице, все же веду большую работу по организации и перестройки студии.
4. Всеми силами стараемся подобрать нужные кадры работников здесь, и будем обращаться к вам только в самых необходимых случаях.
5. Съемки документального фильма «13 июля» будут выполнены. Думаю сам руководить ими, ибо другого способа получить удовлетворительный материал – нет.
6. Жду Вашего решения по сценарию «Голубая звезда», на который возлагаю большие надежды. И в успех которого безоговорочно верю. Сценарий корректируется, сокращается и улучшается с каждым днем.
Прошу телеграфировать мне Ваше принципиальное решение о сценарии. Если Вы решите положительно, мы будем готовить картину, не теряя ни одного часа, а Ваши замечания и поправки внесем по их получении.
7. Посылаем Вам также сценарий А. Медведкина «Мертвая голова». Это наш резерв. Считаю, что эта сатирическая картина представит большой интерес, особенно в связи с тем, что в будущем ее может снять сам Медведкин, который потерпел много неудач, потому что талантливую остроту своих картин использовал в отношении нашего советского быта, а на этот раз направил ее в сторону наших заклятых врагов. Такой фильм именно у Медведкина[262] может получиться очень хорошо.
8. После операции гнойных гланд успешно поправляюсь. Климат Баку очень способствует моему выздоровлению. Уверен, что через 10–12 дней смогу развернуть свою энергию и деятельность в полную силу.
9. Ваше строгое письмо о «Подводной лодке» и о «кадрах» помогло наладить дело. Но о некоторых его несправедливых пунктах напишу Вам в большом письме.
Жму Вашу руку. Гр. Александров.
P.S. С трепетом думаю: а что, если Вы не утвердите «Голубую звезду». Тогда прошедшие полгода работы и будущие полгода будут пропавшими для меня как для режиссера.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Е. ЧЕРНЯКУ
Уважаемый Ефим Захарович!
Прошу Вас доложить К. А. Полонскому (до войны – один из директоров «Мосфильма». – Ю. С.) об этом совещании и объяснить ему, в какое трудное положение[263] он поставил меня в отношении Тахмасиба. Кроме того, жду от Колтунова сценарий «Унтер хочет кушать».
Ч. ЧАПЛИН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ[264]
Глубоко восхищен отважной борьбой народов СССР против нашего общего отвратительного врага. Очень заинтересован Вашей новой работой.
Г. АЛЕКСАНДРОВ и Л. ОРЛОВА – П. ПАВЛЕНКО
4 января 1943 г. Баку.
Милый Петр Андреевич! Спасибо Вам за записку. Очень рада, что Вы продолжаете работать над сценарием «Актриса на фронте». Надеюсь, что из этой затеи получится очень нужная и интересная картина.
Прошу Вас не оставлять этой мысли и продолжить работу. Об этом же просит Вас и Григорий Васильевич.
8 января буду в Тбилиси и надеюсь поговорить с Вами лично. Еду на концерты к Черноморским морякам и буду там набираться впечатлений для этой картины.
От всего нашего семейства поздравляем Вас с Новым годом и желаем в этом году нашей общей Победы и Вашего счастья и здоровья.
Л. Орлова.
Примите и мои наилучшие пожелания по поводу Нового года и по поводу того, чтобы в этом году у нас с Вами получилась хорошая, веселая и умная картина «Актриса на фронте». Крепко жму Вашу руку и жду.
Гр. Александров.
Л. ОРЛОВА – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
…А тут еще скрипач Ойстрах – он ехал в одном купе[265] – начал ухаживать, да так неумело, по-мужицки, что Лева (Л. Миронов – аккомпаниатор Л. Орловой. – Ю. С.), бедный, не знал, куда деваться от стыда за него. В общем, от греха подальше (не собственного, конечно, а чтобы не слишком уж нагрубить ему), я вышла и попросила проводницу перевести нас с Левой в другое купе. Та, мне кажется, все поняла и сделала то, о чем я ее просила.
Утром, встретившись в коридоре – ему надо было сходить первым, в Нальчике – мы не обмолвились ни словом…
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Баку, 15 июля 43 г.
Дорогой Учитель!
Все еще не могу кончить картины. Очень много особенных трудностей. Надеюсь в июле выехать в Москву и определить всю дальнейшую судьбу.
Очень хотелось бы Вас повидать, ибо уйма интересного на белом свете.
Заслуженный деятель искусств Азербайджана
Гр. Александров.
Привет от Любови Петровны и Дугласа.
Любовь Орлова, Сергей Столяров и двухлетний Джим Паттерсон в фильме «Цирк». «О цирке снимали немало фильмов. Но не один из них не переплюнул кинокомедии Александрова», – сказал на одном из юбилейных показов знаменитой картины Юрий Никулин.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – … [266]
Уважаемый Владимир Павлович!
Вызывая Вас из Тбилиси и помогая Вам устроиться в Москве и на «Мосфильме», я имел в виду длительную творческую дружбу и совместную работу, считая, что для картины, которую я делаю сейчас («Весна». – Ю. С.), нет лучшего художника, чем Вы.
Но условия, которые Вы выставляете, при всем моем желании, не могут связываться с творческой работой и обязывать нас друг перед другом и ставить в зависимость работу по картине.
Поэтому с большим сожалением и понимая всю серьезность и ответственность, я все же должен сказать Вам, что не могу взять на себя обязательства выполнять предъявленные Вами условия. Хотя всегда стремился товарищески помогать Вам.
Как я понял, мой отказ от выполнения ваших условий обозначает Ваш отказ от работы в картине.
Еще раз глубоко сожалею о случившемся и надеюсь, что наступят времена, когда подобные обстоятельства не помешают нашей совместной работе.
Уважающий Вас режиссер Гр. Александров.
Москва, 1.1.1945 г.
Ф. РАНЕВСКАЯ – Л. ОРЛОВОЙ и Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Люблю грозу в начале мая и в декабре люблю «Весну»[267].
Любочке и Гришечке с нежной любовью.
Раневская – ФЕИ[268].
Зима 45 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. КАЛАТОЗОВУ[269]
На роль режиссера по к/ф «Весна» группой были приглашены ряд артистов – Державин, Охлопков, и все кандидатуры отпали из-за занятости в других картинах или в театре и по вопросам материального порядка.
Сейчас на эту роль приглашен народный артист Б. А. Бабочкин.
Студия просит утвердить тов. Бабочкина на эту роль без предъявления Вам пробы, с тем, что проба будет представлена к заседанию Большого художественного Совета. Учитывая, что роль «режиссера» является одной из основных мужских ролей в картине, прошу санкционировать сумму выплаты Бабочкину аккордно за роль в сумме 100 000 (сто тысяч рублей)[270].
Директор студии «Мосфильм» — В. Головня.
Художественный руководитель — Г. Александров.
21.5.45 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. КАЛАТОЗОВУ
Заявление от съемочной группы «Весна»
Уважаемый Михаил Константинович!
Наша съемочная группа поставила перед собой сложные новые задачи в области операторского мастерства, в области съемки музыкальных, балетных, вокальных и особенно комедийных сцен. Кроме того, поставлены задачи в области виртуозного монтажа картины.
Точная разработка предстоящих съемок определяет, что количество пленки, отпускаемое по установленному лимиту, совершенно недостаточно и лишает нас возможности осуществить эти наши творческие намерения.
В силу этого мы решаем просить Вас получить у Председателя нашего Кинокомитета особое разрешение на расходование пленки в следующем количестве:
1-е: 24 600 метров, исходя из расходования один к восьми.
2-е: 3 000 метров для съемок сложных ревью: а) киноревью[271], б) цыганское ревью, в) ледяное ревью.
3-е: 2 000 метров для трюковых съемок и особенно съемок двойников, которые занимают в картине важное место.
ВСЕГО на картину – 29 600 метров
По поручению группы в составе: оператор Ю. Екельчик, композитор И. Дунаевский, поэт Лебедев-Кумач; артистов Л. Орловой, Ф. Раневской, Н. Коновалова, Б. Тенина[272], Р. Плятта.
Режиссер Гр. Александров.
20 сентября 45 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. КАЛАТОЗОВУ
Объяснительная записка
По требованию дирекции студии в третий раз (на этот раз в письменной форме) делаю объяснение по поводу костюма, называемого «Белое платье Верочки».
Сшитый нами костюм в августе этого года по утвержденному нами эскизу был сделан при следующих обстоятельствах:
1. Группа всеми средствами пыталась начать натурные съемки для того, чтобы снять максимальное количество кадров солнечной натуры.
2. Подходящий материал для выполнения эскиза этого платья найти было невозможно.
3. Исполнителя костюма также было трудно отыскать ввиду весьма срочной работы.
Ввиду этого группа по согласованию с дирекцией студии решила сшить временный костюм для того, чтобы отснять в нем кадры Верочки в пальто, частично прикрывающей этот костюм.
Для этого была найдена, но не вполне соответствующая фактура материала. Костюм был сдан в мастерскую Госцирка портнихе Поповой и сшит.
Намеченные кадры 150 метров натуры были сняты благодаря этому.
Чтобы костюм оправдал свои расходы, мы решили снять в нем еще одну сцену: «За кулисами театра оперетты», для которой все равно должен шиться специальный костюм, т. е. заменяющий тот костюм этим.
После этого группа сразу приступила к поискам материала для пошивки по эскизу. Материал не был подобран, но появился другой материал, пришедший в трофейном имуществе (т. е. из Германии. – Ю. С.), но из этого материала нельзя было сшить по прежнему эскизу, ибо этот материал другого качества и требует другой выкройки.
Исходя из этого, группа сделала новый эскиз, который можно осуществить из имеющегося материала. Заказ этого костюма задерживается в течение 11 дней и до сих пор не выдан группе из-за того, что дирекция считает, что этот костюм уже существует.
Вышеуказанное напоминает Вам историю этого костюма, и я в третий раз прошу Вас оформить заказ на костюм, который уже шьется, и из-за этого задерживается съемка объекта «Квартира Никитиной».
Режиссер Гр. Александров.
Примечание художественного руководителя[273]. Считаю, что в тех случаях, когда костюм в результате работы над ним не отвечает художественным требованиям, он должен быть заменен, не говоря о таких случаях, которые уже изложены в этом заявлении.
Заслуженный деятель искусств, Лауреат Сталинской премии
Гр. Александров.
10 октября 45 г.
М. КАЛАТОЗОВ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
(копия – тов. Лебедеву-Кумачу В. И.)
Несмотря на Ваши заявления о готовности текстов песен для картины «Весна» в сроки, обеспечивающие нормальный ход съемок, – съемки летней и осенней натуры по этой причине оказались сорванными из-за несвоевременной сдачи текста «Марша»[274], который в окончательном виде до сих пор не представлен Вами на утверждение.
Еще хуже обстоит дело с текстами арий и дуэтов для объекта «Ледяная невеста» и «Цыганская фантазия», которые Вами не представлены на утверждение до сих пор. Как Вам известно, съемки этих объектов должны начаться не позже 1 декабря, а отсутствие указанных текстов всех музыкальных номеров для к/ф «Весна» установлен 15 июля с. г. Таким образом, задержка со стороны тов. Лебедева-Кумача достигла совершенно недопустимых пределов в 5 месяцев.
Учитывая, что дальнейшее нарушение сроков производства картины «Весна» по причине задержки текстов песен категорически нетерпимо, предлагаю Вам закончить всю Вашу работу с поэтом Лебедевым-Кумачом над текстами для объектов «Ледяная фантазия» – к 20 ноября, «Цыганские фантазии» – к 1 декабря и всех остальных номеров для всей картины к 5 декабря 1945 года.
Предупреждаю Вас, что эти сроки являются окончательными, и в случае нарушения первого из них мы вынуждены считать договор с тов. Лебедевым-Кумачом расторгнутым и пригласить для выполнения этой работы другого поэта.
И. о. директора к/с «Мосфильм» М. Калатозов.
16 ноября 45 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Н. ОБУХОВОЙ
Уважаемая Надежда Андреевна!
Не только наша предстоящая работа, но и все мои симпатии к Вам заставляют меня волноваться о Вашем здоровье. Когда сочтете возможным, назначьте встречу, чтобы я мог рассказать Вам все, что мы насочиняли[275] за это время для Вашей киносъемки.
А также объяснить все наши намерения.
Любовь Петровна шлет Вам сердечные приветы.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ[276]
Сейчас кончился Худсовет Комитета, посвященный второй серии Вашего фильма.
По общему мнению, 2-я серия лучше первой – сильнее режиссерски и актерски. Лучше снята и лучше смонтирована.
Новое в цвете так же отмечено множество раз…
Но было много замечаний, таких же, как по первой серии. Пырьев, Дикий, Захаров говорили о нерусскости картины (де, мол, это не Россия!).
Наши генералы считают, что фильм блистателен в области искусства и может служить примером, как надо работать в искусстве кино – но слишком много внимания уделено личным переживаниям царя. Что надо бы наряду с этими сценами показать и преобразования страны, которые он делал как руководитель государства и пр. и пр.
Музыка Прокофьева, по общему мнению, замечательна, а по мнению Хренникова – гениальна.
Все скулили по поводу того, что картина мала по метражу и мала по количеству событий, особенно событий большого государственного порядка.
В результате И. Большаков предложил не делать скоропалительных выводов по такой большой и выдающейся работе, а посмотреть ее еще раз и внимательно изучить ее качества, а также создать Комиссию, которая могла бы спокойно готовить заключение по картине.
В эту комиссию включили и меня. Буду Вам сообщать дальнейший ход событий.
Считаю, что Ваше дело сейчас не думать о картине. Как врачи разрешат, организуем Вам показ цветных роликов, которые все время допечатывают и поправляют. Большаков посылает Вам от имени и по поручению Худсовета письмо с приветами и пожеланиями выздоравления.
Сам я думаю, что это МОГУЧАЯ КАРТИНА – ОГРОМНАЯ СИЛА, и немудрено, что сердце Ваше устало от такой грандиозной творческой и физической работы.
Мне очень нравится Черкасов – есть у него в этом фильме ВЕЛИКИЕ КУСКИ.
Много раз я смотрел этот материал, три раза смотрел фильм, и с каждым разом понимаю все больше и больше. Больше ценю и потрясаюсь.
Знаю, что многие поймут его тоже. Знаю, что он будет «СОКРОВИЩЕМ».
Целую Вас. Душой с Вами!
Прошу о главном – о спокойствии во имя скорейшего выздоровления и возвращения к творческому труду.
Все, все шлют Вам приветы. Мой телефон занят этими «приветами» круглые сутки. Ваша болезнь волнует многих…
Черкасов, Бирман, Жаров, Тобак, Орлова, Прокофьев и множество других людей шлют Вам приветы и пожелания выздоровления.
Четверг, 7 февраля 46 года.
«Люблю грозу в начале мая», и в декабре люблю «Весну». Ф. Раневская ~ Фея.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Палата № 29, Эйзенштейну.
Дорогой мастер!
Снимаем, как черти (фильм «Весна». – Ю. С.)! Главным образом, ночами и вечером, а днем спим. «Грозного» будут смотреть очень скоро[277]. Большаков расскажет о Вашей болезни и предложит выпускать фильм на экран в таком виде, как есть.
Все предложения Худсовета пока не принимаются во внимание, Комиссия не работает и заключения по фильму не пишет.
Ждут самого этого просмотра. Я убежден и верую, что просмотр пройдет хорошо! Что не надо будет и заключения комиссии.
Но все же Иван Григорьевич (И. Г. Большаков. – Ю. С.) просил меня узнать Ваше мнение. Как Вы считаете? Надо ли дополнять 2-ю серию чем-нибудь или выпускать ее так. Я высказал свое мнение – выпускать так!
Думаю, что и Вы так думаете. Очень хочу повидать Вас и прошу об этом Бусалова (лечащий врач С. Эйзенштейна. – Ю. С.), но он неумолим.
Как только разрешат, так увижу я Вас.
17 февраля 46 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
(без даты)
Дорогой Учитель!
Большинство Ваших замечаний уже выполнено. Некоторые делаются сейчас.
Ваше желание видеть цвет по новому и в стиле картины нами понято по тем кускам, которые нам показали как хорошие.
Сейчас цветные ролики ошеломительно хороши![278]
По общему мнению, надо показывать.
Но Вам важнее покой, и потому наше желание показать Вам ролики мы отменяем во имя Главного – выздоровления!
Целую Вас. Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Дорогой мастер!
Пусть Вас ничего не беспокоит. Все дела с фильмом будут ждать Вас, и без Вашего разрешения ничего не произойдет.
Хлопоты о Вашем переезде продолжаются[279]. Сейчас еду к Большакову узнать результаты. Спокойно поправляйтесь и набирайтесь сил.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. СТАЛИНУ
6 марта 1946 года, Москва
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Тов. Большаков информировал меня о Вашем отрицательном мнении по поводу второй серии картины С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный», а также о решении ЦК ВКП(б) о запрещении выпуска картины за нехудожественность и антиисторичность.
Цель моего письма – не защищать фильм С. Эйзенштейна. Исключительные и чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня беспокоить Вас.
В среде творческих работников кинофильм «Иван Грозный», как первая его серия, так и вторая, вызвал резкую критику. Особенно вторую серию упрекали за то, что эпизод Ефросиньи Старицкой заслонил всю государственную деятельность царя Ивана[280], за отсутствие в картине народных сцен, за отсутствие русской природы, архитектуры и обстановки.
Упрекали также за любование жуткими сторонами жизни, излишний показ религиозных моментов, вместо показа организации русского государства и подготовки к Ливонским походам, вместо борьбы за дорогу к Балтийскому морю.
Четыре месяца тому назад руководство студии «Мосфильм» решило, что снятый материал не может составить самостоятельной картины и правильно отобразить деятельность царя Ивана. С. М. Эйзенштейну было предложено доработать фильм, доснять к нему сцены государственной деятельности и подготовки к Ливонской войне и соединить предполагаемую третью серию со второй, сделав единый фильм, который закончить «Победой у моря».
Но режиссер С. М. Эйзенштейн воспринял это болезненно отрицательно и просил руководство студии дать ему возможность закончить вторую серию по ранее утвержденному сценарию и не искажать его основного плана.
Присвоение режиссеру и автору сценария первой серии фильма «Иван Грозный» С. М. Эйзенштейну Сталинской премии первой степени еще больше укрепило его уверенность в своей правоте. Мы решили не насиловать его и удовлетворить просьбу Сергея Михайловича – доделать фильм до конца по его плану и лишь после этого принимать окончательное решение.
2 февраля С. Г. Эйзенштейн закончил работу над фильмом и сдал материал в кинолабораторию. Но через несколько часов после этого (на празднике по случаю присвоения Сталинских премий работникам кино) у Эйзенштейна неожиданно произошел очень тяжелый приступ грудной жабы, который продолжался 36 часов. Только своевременное вмешательство медицины и применение сильнодействующих средств спасло его от смерти.
Внезапно заболев, Эйзенштейн не успел посмотреть картины в готовом виде.
Придя в себя после приступа, Эйзенштейн просил меня показать фильм Художественному Совету Кинокомитета.
Большинство членов Художественного Совета отнеслись к фильму отрицательно и подвергли его жестокой критике, отметив, однако, что работа сделана весьма добросовестно, оригинальна по творческим приемам, нова по средствам выразительности и весьма профессиональна.
Отмечены были также большие достижения в области творческого и технического освоения цветных съемок по новому методу. Худсовет решил поручить Комиссии выработать предложения по исправлению и доработке фильма, но состояние Эйзенштейна было настолько плохо, что ни о каких поправках и доработках не могло быть и речи в ближайшее время.
Эйзенштейн из больницы настойчиво требовал, чтобы фильм был показан Вам, Иосиф Виссарионович. Просмотр фильма Вами сделался как бы целью его жизни. Этот просмотр волновал его больше всего другого. В этот фильм он вложил более пяти лет своей жизни и труда. Он снимал его в трудных условиях в г. Алма-Ате, и ничего у него не было в жизни, кроме этого фильма.
Откладывать просмотр Вами – значило затягивать и усиливать волнения Сергея Михайловича, которые ему противопоказаны.
После его ежедневных и настойчивых требований я просил товарища И. Г. Большакова показать Вам картину.
Результат просмотра будет для него крайне неожиданным. Судя по его словам, он ждал благоприятных результатов и был в них уверен.
Известие о такой отрицательной оценке, безусловно, послужит причиной сильного волнения, которое для него в данный момент смерти подобно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.