Атоль

Атоль

С будущей женой писатель познакомился 2 марта 1885 года. День был праздничный — жители Техаса отмечали очередной, сорок девятый День независимости[84]. К событию приурочили и закладку краеугольного камня в основание здания будущего Капитолия штата. Хотя строительство грандиозного сооружения вели уже давно (работы начались в 1882 году), 2 марта 1885 года решили отметить по-особенному — ведь что ни говори, а Капитолий действительно можно считать символом этой независимости[85].

На торжественном мероприятии Атоль[86] Эстес, тогда еще школьница, произносила приветственную речь от своей школы, а У. С. Портер, скорее всего, играл в составе «Хилл-сити квартета». Каким образом произошло их знакомство, установить по прошествии стольких лет уже невозможно. Но достоверно известно, что после официальной части были гулянье и танцы. Так что, вполне вероятно, там они и познакомились.

Глядя на сохранившиеся фотографии миссис Атоль Портер, трудно понять, что в ней смогло привлечь будущего писателя. Едва ли ее можно назвать красавицей. Однако те, кто ее знал (еще школьницей и потом, в замужестве), говорили, что фотографии и не могли дать верного представления — она не была фотогенична. Но была очаровательна. Очарование ее было особого рода. Невысокого роста, худощавая, даже хрупкая, она не могла привлечь фигурой, не было особенной гармонии и в чертах лица. Но у нее были поразительные глаза — глубокие, синие, они как-то по-особенному гармонировали с великолепными, густыми, цвета спелого каштана, волосами (как тут не вспомнить волосы Дэлл из рассказа «Дары волхвов»!), — они словно освещали ее лицо. Она была очень живой и непосредственной, порывистой, немедленно и несколько экзальтированно реагировала на всё, что происходит кругом. А еще, как вспоминала одна из ее одноклассниц, у нее была удивительная кожа — слегка смуглая, очень чистая, и на щеках девушки всегда горел румянец.

Взгляд опытного врача-пульмонолога и во внешнем облике, и в поведении девушки (тем более если бы знал о ее наследственности) наверняка обнаружил бы грозные признаки приближающегося туберкулеза. Но глаза молодого художника увидели нечто иное, совершенно неординарное и живописное. Тем более что, как выяснилось вскоре, у них и интересы были общими. Оба любили читать, увлекались музыкой, танцами и пением, играли в любительских спектаклях. Всё это, конечно, сближало. А еще Портера привлекало то, что она была совсем не похожа на других девушек. Совершенно не похожа.

Когда они встретились, Атоль исполнилось семнадцать лет и она училась в школе. Ему было двадцать два, и он недавно приступил к исполнению обязанностей бухгалтера у Мэддокса и Андерсона. Конечно, их отношения были совершенно целомудренными (не забудем об эпохе!), встречались они главным образом при свете дня, и мать девушки знала об этих встречах.

Как и большинство обитателей тогдашнего Остина (да и штата в целом), Атоль Эстес родилась не в Техасе. Она появилась на свет в 1868 году в южной «глубинке» — небольшом городке Кларксвилле (Теннесси), но вскоре очутилась в Нэшвилле, в столице штата. Здесь, когда ей еще не сравнялось и года, от туберкулеза умер отец. Через пять лет мама решила вторично выйти замуж за мистера П. Роча, местного жителя, весьма состоятельного человека и вдовца с двумя девочками-подростками на руках. Накануне бракосочетания Роч внезапно потерял все свои капиталы и потому благородно освободил невесту от данного ему слова и предложил расторгнуть помолвку. Но миссис Эстес с негодованием отвергла предложение и превратилась в миссис Роч. Они жили бедно и трудно, экономя буквально каждый цент в надежде снова начать свое дело. Через несколько лет супруг предложил супруге перебраться в Техас и начать там всё заново. Так семья оказалась в Остине. Они купили ферму, затем открыли лавку и постепенно превратились в зажиточных, уважаемых граждан Остина.

Так что мисс Эстес, приемная дочь мистера Роча, была очень неплохой партией. Но брал ли в расчет данное обстоятельство У. С. Портер? Конечно нет. Он неплохо зарабатывал (сначала в риелторской фирме, а затем в Земельном управлении) и не без оснований считал, что сможет содержать семью. А вот Рочи были против их отношений. Но не потому, что им не нравился Портер. Напротив, молодой человек, ухаживавший за их дочерью, был им симпатичен, но их пугала наследственность. Они знали (он не скрывал этого), что и его мать умерла от туберкулеза. И еще одно обстоятельство настраивало их против: отсутствие у молодого человека амбиций. Он никогда не говорил о своих планах, а когда его спрашивали, он отшучивался, еще чаще говорил, что его и так всё устраивает — и зарплата, и положение в обществе[87]. Особенно их поражало то, что он не мечтал о собственном деле. Настоящие американцы (тем более так много сил положившие на собственный бизнес), они не могли понять человека, который не планирует создать свое дело.

В этом смысле куда больше понимания вызывал у них Ли Цимпельман, совершенно «нормальный» юноша, сын зажиточных немцев, осевших в Техасе[88], и высказывавший вполне внятные взгляды на бизнес. Надо сказать, что у мисс Эстес были знакомые противоположного пола и помимо Портера, что совсем неудивительно, если учесть ее живой характер. Так вот, в отличие от Портера, Цимпельман не «дружил» с Атоль, а с немецкой прямотой сразу же заявил о матримониальных намерениях и попросил родителей девушки отдать ее за него замуж. При этом с самой невестой он был едва знаком, но в знак серьезности намерений, сватаясь, преподнес ей золотой медальон и перстень с опалом[89]. Сватовство это состоялось задолго до того, как Атоль окончила школу (судя по всему, еще осенью 1885 года). Ей тогда не было и восемнадцати. Хотя подарки девушка приняла, мать посчитала, что говорить о свадьбе рано — дочке нужно еще подрасти. Цимпельман воспринял это как обещание и стал наведываться к «невесте», бывать на семейных обедах, вывозить мать и дочь в собственном великолепном экипаже.

То, что миссис Роч не выдала дочь за Цимпельмана сразу, было, конечно, ее ошибкой. И в дальнейшем она, видимо, не раз вспоминала и жалела об этом. Если поначалу юной Атоль было лестно ощущать себя невестой, принимать знаки внимания, то очень скоро она увидела и ограниченность жениха, и его самовлюбленность. С Портером ему, конечно, не тягаться — с ним ей всегда было интересно, а с респектабельным немцем — скучно. По сути, до самого замужества Атоль он продолжал считаться ее женихом, но она явно предпочитала нашего героя. Впрочем, соперник этого, похоже, не замечал.

Так родители Атоль упустили возможность «удачно» пристроить свою дочь, и ее «дружба» с будущим писателем продолжалась.

Любовь молодых людей не была любовью с первого взгляда. Во всяком случае, со стороны Уилла. Роман развивался постепенно, и от кого в основном исходила инициатива, сказать сейчас сложно. У Портера были подружки — даже тогда, когда он уже встречался с Атоль. Но, во-первых, они были постарше ее, и, во-вторых, любви там не было: полудружба — полуфлирт, танцы, игра на гитаре и серенады, писание стихов в альбом. Возможно, даже не было поцелуев. Но и в отношениях с Атоль до поцелуев дошло далеко не сразу. Сначала, когда она еще училась в школе, Уилл, по ее просьбе (!), помогал ей делать уроки по математике и особенно по словесности. В старших классах в то время широко практиковали писание всевозможных эссе на заданные темы: то описать уличную сценку, то порассуждать на какую-то отвлеченную тему. Атоль не была охотницей до таких экзерсисов. Уилл с радостью помогал и находил в этом занятии удовольствие. А ей нравились его сочинения. Она заметила и смогла оценить литературную одаренность своего друга и, видимо, не преминула сообщить ему об этом, что было, конечно, лестно и помогало крепнувшим между ними связям. Затем начались прогулки — пешком и в коляске, которую обычно молодой человек брал у Ч. Андерсона, и письма, встречи у нее в доме и на «нейтральной» территории. Характерного для современной молодежи стремительного развития событий там, конечно, не было и не могло быть.

О характере отношений между молодыми людьми многое может сказать записка Уилла Портера, адресованная Атоль:

«Мисс Эстес,

соблазненный чудесной погодой, которая, судя по ее мягкому и благоуханному дыханию, похоже, действительно является вестником приближения весны, я полагаю, не будет неуместным предположить, что ее приближение наблюдать куда приятнее, прогуливаясь по зеленеющим тропинкам и вдыхая утонченные ароматы ранних фиалок и дикорастущего лука. Если вы не заняты и если у вас есть желание, могу ли я позвать вас на прогулку сегодня в 2 часа пополудни? Или, если сегодня обстоятельства препятствуют этому, не соблаговолит ли мисс Эстес назвать ближайший полдень, когда я смогу иметь это удовольствие? Отсутствие пыли сделает прогулку в экипаже более приятной, нежели обычно.

В надежде, что мисс Эстес согласится пойти или, по крайней мере, назовет день, когда она сможет это сделать, остаюсь, искренне У. С. Портер»[90].

Это единственная сохранившаяся записка (то, что их было немало, едва ли подлежит сомнению) нашего героя к будущей жене. Она относится к ранней весне 1886 года. К этому времени молодые люди были знакомы уже год, но, насколько можно судить по приведенному тексту, в отношениях продвинулись не очень далеко.

Но вот что интересно. Весной 1887 года Портер покинул гостеприимный дом Харреллов и снял для себя квартиру. Причем это был совершенно добровольный шаг. Дружба между Харреллами и бывшим постояльцем не потерпела никакого ущерба. Новую квартиру он снял у своего недавнего работодателя Ч. Андерсона (того самого, кто учил его азам бухгалтерии). Квартира располагалась во флигеле и имела отдельный вход. На первый взгляд это событие можно объяснить тем, что Портер повзрослел (ему почти двадцать четыре), сменил место работы, и добираться до нее стало ближе. Но если принять во внимание размеры города, не изменившуюся по величине зарплату, необходимость теперь не только платить за квартиру (учитывая дружеские отношения с хозяином, Портер платил, конечно, меньше, чем человек посторонний), но и готовить себе самому, можно предположить, что причины были все-таки иными, и скорее всего, они были связаны с развивавшимися отношениями между Атоль и нашим героем.

Автор, конечно, далек от предположения, что решение Портера жить самостоятельно было обусловлено тем, что отношения с возлюбленной вступили в новую фазу, требующую, скажем так, уединения от досужих глаз. Но то, что оно было как-то связано с ними, очевидно. Косвенно это предположение подтверждается и тем, что начиная с этого времени (то есть с весны 1887 года) встречам дочери с молодым человеком начинает весьма активно противостоять миссис Роч, мать Атоль. Ведь до той поры она не мешала ни их встречам, ни беседам, ни прогулкам, ни, тем более, помощи в приготовлении домашних заданий. А теперь всё поменялось. Действительно ли эта перемена, как утверждают биографы, была связана с туберкулезной наследственностью молодых людей? Возможно, но не только. Куда важнее понимать перемену как сигнал того, что взаимоотношения (во всяком случае, со стороны дочери) зашли явно дальше пусть тесной, но просто дружбы.

Видимо, противодействие семьи, увещевания матери (и, возможно, отчима) — а то, что они имели место быть, сомнению не подлежит — не возымели должного действия на Атоль и ее друга. Тогда было принято кардинальное решение: на лето Атоль уезжает в Нэшвилл, штат Теннесси, к родственникам мистера Роча. Довольно странно, но супругов, похоже, не пугали ни расстояние (по железной дороге почти две тысячи километров), ни пересадки, ни — главное — климат в Теннесси — совсем иной, нежели в Техасе. А ведь он мог быть пагубен для здоровья девушки. Но, видимо, они не видели иного способа разлучить молодых людей.

В последних числах июня 1887 года Атоль заканчивала школу и получала аттестат. Отъезд в Нэшвилл планировался на первые дни июля, но точной даты назначено не было (ведь нужно было еще и собраться!).

Наступает 1 июля, пятница. Школа окончена, торжественный выпуск состоялся, документы получены, начаты сборы в дорогу. Уже после обеда, часа в три или в четыре пополудни, миссис Роч, которая занималась починкой одежды, обнаруживает, что у нее кончились необходимые для работы нитки. Она обращается к Атоль с просьбой, чтобы та сходила в магазин и купила нужные. Пока та одевалась, мать заметила, что у нее на юбке расшился подол. «Ты не можешь выйти на улицу в неподшитом платье», — сказала миссис Роч. «Но тогда я не успею в лавку, — возразила та и добавила: — Да и никто меня не увидит. Я туда и обратно». Дочь уходит из дома и… исчезает. Родители нервничают, не могут понять, что происходит и куда она подевалась. Начинают строить предположения — вплоть до самых трагических. Но вот вскоре после полуночи является мистер Чарлз Андерсон, бывший работодатель и нынешний домохозяин нашего героя. Он приносит известие, что их дочь вышла замуж за У. С. Портера.

Сказать, что известие поразило чету Роч как гром среди ясного неба, едва ли будет справедливо. Нечто подобное, вероятно, ожидалось — не случайно штопались вещи, укладывался багаж. Да и строптивый нрав дочери был хорошо известен. Но то, что всё произойдет именно так, и так скоро, — конечно, едва ли они могли предположить.

А происходило всё следующим образом. Около четырех часов пополудни Атоль Эстес покинула дом. И, как единодушно утверждают биографы писателя, тут же — и совершенно случайно (!) — встретила Портера. Здесь же, на месте, они приняли решение незамедлительно сочетаться браком и разработали план его реализации. Чтобы всё сделать быстро, пара поспешила в контору аренды экипажей и наняла пролетку. В ней они направились к дому Ч. Андерсона и попросили у него помощи в осуществлении задуманного. Андерсон тут же отправился к чиновнику муниципалитета, чтобы оформить лицензию на брак (без нее бракосочетание в Техасе, да и в большинстве штатов США невозможно). После этого поехали к священнику. Тот только что вернулся со службы. Он хорошо знал Атоль — она много лет пела у него в церковном хоре и посещала воскресную школу. Просьба провести церемонию энтузиазма у него не вызвала. Напротив, он выразил неудовольствие: время было уже позднее, шел десятый час вечера. Но молодые люди настаивали, а мистер Андерсон их поддерживал. Преподобный затребовал брачную лицензию. Она была предъявлена и оказалась оформленной по правилам. Тогда священнослужитель осведомился о возрасте невесты. Она отвечала, что ей 19 лет. И добавила, что решение принято ею самостоятельно и без принуждения. Священник сдался. Примерно через полчаса состоялась церемония, документы были подписаны, и мисс Атоль Эстес превратилась в миссис Портер.

На следующий день в местной газете появилась заметка, озаглавленная «Сердца соединились»:

«Удивит и в то же время обрадует всех друзей известие о том, что прошлым вечером мистер Уилл С. Портер и мисс Атоль Эстес соединились священными узами брака. Торжественная и волнующая церемония была проведена преподобным доктором Смутом в его резиденции в 9.30 минувшим вечером в присутствии мистера и миссис Андерсон, преподобного мистера Мюррея и миссис Смут. После бракосочетания молодая пара отправилась в дом к мистеру и миссис Андерсон, в коем в настоящее время они обитают. У мистера Портера и его молодой супруги множество друзей, которые с удовольствием и сердечно поздравят молодых и пожелают им грядущего счастья и преуспеяния»[91].

Практика публикации таких объявлений была совершенно обычна для местной прессы. Да и заголовок был вполне банален.

Вернемся, однако, в дом родителей Атоль.

Известие о браке было встречено с негодованием. Прежде всего со стороны миссис Роч (ее супруг был более сдержан). Сообщить о происшедшем мистер Андерсон прибыл в дом Рочей вместе с сыном священника, и тот вспоминал: «Миссис Роч полностью утратила самообладание и была совершенно вне себя. Ее гнев постоянно менял направление: она нападала то на него, то на меня и наконец сосредоточила его на моем отце. “Он не имел права женить их, — заявила она. — Как мой пастырь он должен был явиться сюда и прежде получить разрешение на этот брак от меня”. После этого она несколько месяцев не разговаривала с отцом и всё это время отказывалась посещать храм»[92].

Гнев миссис Роч понятен и объясним: произошло то, чего она так боялась и чему так деятельно сопротивлялась. И дело не только в том, что единственная дочь пошла против ее воли, и даже не в пагубной наследственности (хотя и это важно), но и в том, что лично она была попросту одурачена. И кем? Собственной дочерью!

На первый взгляд «одурачена» — слишком сильное слово.

Все биографы с небольшими вариациями излагают одну и ту же версию: Атоль на минуту вышла из дома и «совершенно случайно» встретила будущего супруга, он убедил ее выйти замуж, и они «быстренько» поженились. Действительно, логично: Портер сталкивается на улице с возлюбленной, та сообщает ему, что мама отправляет ее к родственникам и она уезжает; он понимает, что отъезд любимой означает конец их отношениям, и, совершенно спонтанно, под влиянием мгновения, предлагает ей сегодня же стать его женой, и она выходит за него замуж. Походит на правду. Но только на первый взгляд. Во-первых, Портер и до этого знал, что Атоль отсылают в Нэшвилл. Да, он мог думать об этом, переживал, — эти переживания в принципе могли привести его к дому любимой в момент, когда она вышла за нитками. Но, во-вторых, была необходима брачная лицензия[93]. В штате Техас ее заказывают заранее. На оформление документа уходит от одного (минимум) до шести (максимум) рабочих дней. Учитывая разгул коррупции в тогдашней Америке и личные связи мистера Андерсона, можно предположить, что ему удалось договориться с чиновником муниципалитета и тот быстро изготовил необходимый документ. Хотя — в пятницу, вечером, уже по завершении рабочего дня… Ну, допустим. Участие Ч. Андерсона — видимо, он очень любил Портера — ничем иным поистине безграничную энергию этого человека и его самоотверженность в деле брачующихся объяснить невозможно. Но есть еще и третье — то, что не объяснить ни счастливыми совпадениями, ни дружеским участием. Лицензию невозможно получить, не имея документа, удостоверяющего личность, возраст, расовую принадлежность. Никакой клерк не оформит бумагу, не видя перед собой оного. У Атоль не было паспорта, как не было ни карточки социального страхования, ни водительского удостоверения (в то время они вообще отсутствовали). Но у нее имелось свидетельство о рождении. На основании этого важнейшего документа тогда обычно и составлялась лицензия. Или на основании нотариально заверенной копии.

Даже если предположить, что у Атоль был этот документ (хотя обычно такие бумаги хранит мать) или упомянутая копия, едва ли она случайно взяла его с собой, отправившись за нитками. Если нет, то после разговора с Портером она должна была вернуться за документом. Но она не возвращалась. Следовательно, копия или оригинал были при ней, а решение выйти замуж не было спонтанным. Всё было подготовлено заранее, и в подготовке участвовали не только жених и его покровитель Ч. Андерсон (кстати, весьма подозрительно в этом смысле выглядит и переезд Портера в дом последнего — «просто так» он не стал бы переезжать от гостеприимных Харреллов!), но и Атоль.

Впрочем, это лишь авторская версия. Ведь совпадения бывают. И порою совершенно удивительные!

А что касается родителей Атоль, то Рочи — очень хорошие и добрые люди, которые не только любили свою дочь, но смогли простить и полюбить зятя. И впоследствии они это докажут — своим участием в судьбе дочери, внучки и самого У. С. Портера.