Глава 17 Дипломатическая ярость

Глава 17

Дипломатическая ярость

Рано утром в пятницу десятого марта первый и второй секретари советского посольства в Индии приехали в поместье Сингхов в Калаканкаре. Они сообщили, что Светлана исчезла из гостиницы при советском посольстве, и хотели знать, где она. Брат Браджеша Сингха Суреш сказал, что не имеет ни малейшего понятия. Сразу после этого прибежал управляющий домом и сказал, что по BBC передают, что Светлана в Риме. Лицо первого секретаря побледнело от ужаса:

– Нам конец! Мы погибли! О, Боже мой!

– Так вы все-таки верите в Бога? – поддел Суреш.

– Пожалуйста, Лал Суреш! – сказал первый секретарь. – Это ужасно!

Я сейчас не могу обсуждать вопросы веры в Бога!

Это историю рассказал Суреш Сингх, и, возможно, это правда, но в Москве к тому времени уже знали, что Светлана покинула Индию. Не исключено, что секретари приехали в Калаканкар, питая последнюю надежду, что все было ошибкой и она вернулась туда. Ее бегство пало на их головы. Они проявили недостаточную бдительность. Если бы Сталин был жив, обоих бы расстреляли.

Где-то за сценой международные дипломатические шестерни завертелись с огромной скоростью. Девятого марта в Нью-Дели посол Честер Боулз получил письмо от С. С. Джа, главы индийского дипломатического секретариата. Его содержание и ответ посла записаны точно:

9 марта 1967 года

Министерство иностранных дел свидетельствует свое уважение послу Соединенных Штатов Америки и имеет честь информировать посольство, что правительству Индии стало известно, что мадам Светлана Алулева (так в тексте), гражданка Советского Союза, которая пребывала в Индии с визитом и должна была вернуться в Советский Союз, получила визу на въезд в США, билет на самолет и отправлена в Соединенные Штаты в сопровождении служащего американского посольства… Это все сделано при полном понимании того, что она является важной персоной.

Министерство иностранных дел хочет указать явно, что такие действия, которые посольство Соединенных Штатов предприняло с такой поспешностью и не поставив в известность Министерство, являются источником серьезного беспокойства для правительства Индии… Правительство Советского Союза выразило решительный протест против того, что они назвали похищением гражданки Советского Союза мадам Светланы Алулевой американскими властями.

Рассмотрев все обстоятельства этого дела… правительство Индии настоятельно требует, чтобы мадам Светлана Алулева была немедленно отправлена в Дели. После возвращения в Индию она будет отвечать перед правительством Индии в соответствии с нормами международного права и существующими прецедентами…

К счастью для Светланы, посол Боулз был целиком на ее стороне. На следующий день, десятого марта, он написал С. С. Джа «откровенный и неформальный» ответ на то, что Боулз называл «секретной нотой протеста», содержание которой «никоим образом не соответствует фактам». Боулз настаивал, что «мадам Алулева (!) вошла в здание посольства по своей собственной инициативе». Никто в посольстве даже не подозревал о ее существовании. У нее на руках был действующий паспорт, и ее отъезд был полностью легален. Множество служащих аэропорта могли подтвердить, что против нее не применялась сила. Любая попытка СССР квалифицировать происшедшее как похищение будет «заведомо ложной и преднамеренной».

Боулз заверил Джа, что, принимая решения, он учитывал интересы Индии. Если бы Светлана обратилась к журналистам, как она угрожала, Индия оказалась бы между двух огней. Боулз помог Светлане в соответствии «с американскими традициями, берущими свои корни в первых годах нашего становления как нации».

Это все можно назвать в некотором роде дипломатическим устранением последствий. Тем не менее, в конце папки, хранящейся в Национальном управлении архивов и документации США, к письму Боулза к Джа приложена приводящая в замешательство записка, в которой содержится сплетня, которую американский посол в Москве узнал, играя в покер с репортерами ЮПИ

ИЗ МОСКВЫ 13 МАРТА 1967

1. Посол сообщает следующие сведения, который могут оказаться полезными. Пожалуйста, передайте их соответствующим людям в Департаменте. Шапиро сказал это во время обычной беседы за игрой в покер вечером двенадцатого марта: он брал интервью у детей и отослал статью.

2. От посла: Шапиро из ЮПИ говорит, что Светлана Сталина имеет репутацию нимфоманки. Он говорит, что ее дети уверены, что мать вернется и считают, что у нее пострадал рассудок после смерти ее мужа. Шапиро говорит, что в Советском Союзе ее все устраивало, дети к ней очень привязаны и любят ее.

Конец сообщения

Слух о том, что Светлана была нимфоманкой, был ценной информацией, которая могла пригодиться в дальнейшем. В случае, если игра станет грязной.

Первой реакцией Советов на бегство Светланы было контролируемое сверху молчание, но вскоре им пришлось высказаться публично. Новости о том, что она стала невозвращенкой, добрались до советских граждан через радио «Свобода» и неофициальные источники, и власти забеспокоились. По слухам, Светлана вывезла с собой книгу, которую написала. Что она знала? Вряд ли отец посвящал ее в государственные тайны, но какие сплетни о тех, кто сейчас у власти, она могла рассказать? Ведь она знала всю их подноготную.

Советское государственное телевидение невозмутимо сообщило:

В ответ на вопросы журналистов сообщаем, что Светлана Аллилуева, дочь Иосифа Виссарионовича Сталина, действительно находится за границей. В 1966 году она получила индийскую визу, чтобы сопровождать останки своего мужа, гражданина Индии, умершего в Советском Союзе. Как долго Светлана Аллилуева будет оставаться за границей, зависит только от нее самой.

Такая же короткая заметка появилась в «Правде». Ложь в ней была очень заметна: советские граждане не имели права путешествовать за границей, как им заблагорассудится. Если бы Светлана прочитала эту заметку, она бы горько отметила: теперь они называли Браджеша ее мужем.

Вначале советские власти не могли поверить, что Светлана действительно сбежала и выясняли, не нашла ли она какой-то способ проскользнуть в Москву неофициально. По словам ее двоюродного брата Леонида Аллилуева, агенты КГБ приходили в их квартиру в Доме на набережной и задавали вопросы его свекрови. Но для большинства родственников Светланы немедленно никаких последствий не было. Как сказал Леонид Аллилуев, «когда Светлана не вернулась, единственным человеком в правительстве, который как-то прокомментировал это, был Косыгин… И то он сказал всего несколько слов. Вот почему эти люди были у власти – они никогда не говорили о том, о чем не нужно было говорить».

Конечно, молчали они только на публике. За сценой Политбюро и КГБ готовили планы мести американцам за Светлану. Они были уверены, что ее побег был подстроен Соединенными Штатами, чтобы испортить советскому правительству празднование пятидесятилетия Великой Октябрьской революции. Власти были настроены вернуть Светлану во что бы то ни стало. Секретные телеграммы, адресованные Госсекретарю Дину Раску, летели из всех американских посольств, даже из Тегерана и Гонконга, в Вашингтон. Ходили слухи, что Советский Союз готов пойти даже на уничтожение Светланы и ее книги.

Когда Светлана и Роберт Рейл спустились с трапа на бетон женевского аэропорта – в самолете они были единственными пассажирами, – их сразу окружили журналисты, громко выкрикивающие вопросы. Крепко держа в руке маленький красный чемоданчик с рукописью, Светлана вспомнила условия своего пребывания в Швейцарии: никаких политических заявлений. Но ее приезд в Женеву был новостью мирового масштаба, и каждый журналист хотел подробностей. Репортер CBS Марвин Калб провел в Швейцарии три недели – больше, чем все остальные представители прессы, – но так и не смог приблизиться к Светлане. «В Швейцарии нас намеренно водили за нос», – вспоминал он позже.

Светлану отвезли в маленькую гостиницу в Беатенберге, у подножия горы Юнгфрау и выдали документы на имя фройляйн Карлен, ирландки, которая только что приехала из Индии. Это было совершенно нелепое прикрытие. Даже если рассказывать только об Индии и предположить, что она слишком времени провела за границей и забыла многое о своей родной Ирландии, русский акцент в произношении Светланы никак нельзя было спутать с ирландским. Сидя в пустой столовой гостиницы, Светлана слушала, как по радио на немецком языке рассказывают, что дочь Сталина стала невозвращенкой. Она скучала по Роберту Рейлу. В аэропорту Женевы он немедленно сел в ждавшую его машину, за которой до самой французской границы гнались репортеры. Сейчас он уже должен был быть на пути назад в Индию. Когда он вернулся домой, его ждало приглашение для него и его жены на обед от посла Честера Боулза. Этим посол дал понять индийским властям, что он будет поддерживать Рейла на сто процентов.

Госдепартамент США передал ответственность за Светлану швейцарским властям, которые настаивали, что американцы должны держаться в тени, на почтительном расстоянии. Антонино Яннер, пятидесятилетний шеф восточно-европейской секции Министерства иностранных дел Швейцарии, лично осуществлял контроль за этим делом. Когда стало ясно, что журналисты пронюхали о Беатенберге, Светлане пришлось перебраться в маленький монастырский приют для священников преклонного возраста в Сен-Антони, а затем – в монастырь Святой Марии во Фрибуре, где ее появление было обставлено с изрядной долей таинственности. Монашкам велели ни о чем не спрашивать. Светлана недавно посмотрела фильм «Звуки музыки» и чувствовала себя почти в его декорациях. Два полицейских из кантона Фрибур, одетых в штатское, предложили ей осмотреть окрестности. Они даже пустили ее за руль маленького «фольксвагена». Светлана чувствовала эйфорию. «Я ощущала восторг, что сумела удрать от Советов. Это чувство будет со мной до конца жизни», – сказала она позже подруге.

Светлане приходило множество писем от совершенно незнакомых людей. Вместо адреса на некоторых стояло просто «Швейцария». Многие предлагали вступить с ней в брак и таким образом решить проблему с гражданством, например, бывший советский цирковой артист, ставший австралийским гражданином, британский морской офицер. Владелец моторного катера из Флориды, возмущенный тем, что Светлане не дают немедленно въехать в США, приглашал ее пожить в его семье.

Десятого марта в пятницу бывшему послу США в СССР Джорджу Кеннану позвонил его друг, эксперт по России в ЦРУ Доналд (Джейми) Джеймсон. Он сказал: «У нас тут потрясающая перебежчица!» Джеймсон хотел, чтобы Кеннан прочитал одну рукопись и сказал, что думает о ней. Это были, конечно же, «Двадцать писем к другу» Светланы. В Риме ЦРУ сняло с рукописи несколько копий. Джеймсон также спросил, не захочет ли Кеннан, прочитав рукопись, полететь к Светлане в Женеву. Американцам было нужно гражданское лицо, поскольку швейцарские власти запретили официальным лицам посещать Светлану.

Тогда Честер Боулз и предложил кандидатуру Кеннана в качестве человека, который мог бы оказать Светлане помощь. Боулз написал Дину Раску, что они должны рассматривать Светлану как «возможность достичь наших политических целей». Но был нужен кто-то вроде Кеннана, чтобы держать ее в узде и помочь «увидеть себя в особом положении человека, который поможет улучшить отношения между СССР и США». Также Кеннан должен был проконсультировать ее по поводу издания рукописи. «Поскольку она очень нуждается в деньгах, то может связаться не с теми людьми не на тех условиях», – сказал Боулз.

Джордж Кеннан был как раз подходящим человеком. У него была долгая романтическая привязанность к России, так как он был послом США в Советском Союзе до того, как Сталин выслал его из страны в 1952 году. Кеннан был одним из авторов политики сдерживания, которую Соединенные Штаты проводили в жизнь после Второй мировой войны. По этой концепции Советский Союз мог делать все, что угодно, не выходя за рамки своей сферы влияния, в частности, Восточного блока, до тех пор, пока не затрагивал сферу влияния США. Кеннан был уверен, что коммунизм погубит себя сам из-за своей мании преследования и неэффективности. Вскоре после того, как в 1947 году было образовано ЦРУ, он высказал мысль, что следует вести особую работу с русскими перебежчиками и экспатриантами, чтобы использовать полученную от них информацию против грязных штучек Советов в международном шпионаже. Уйдя с дипломатической службы, Кеннан преподавал в Институте перспективных исследований в Принстоне и, хотя стал гражданским лицом, сохранил тесные связи с правительством США.

Теперь Кеннан собирался прочитать книгу самой неожиданной перебежчицы за всю историю «холодной войны». Рукопись была доставлена в США, и шестнадцатого марта он получил ее. Несмотря на то, что Кеннан был болен и лежал в постели, он читал всю ночь. Кеннан был глубоко тронут. Он решил, что это великолепная книга, которая будет интересна тысячам людей. На следующий день Кеннан отправился в Вашингтон, чтобы встретиться с генеральным прокурором Николасом Катценбахом.

Хотя Кеннан жил в Советском Союзе девять лет, он никогда не встречался со Светланой, жизнь которой была скрыта от посторонних за кремлевскими стенами. Эта встреча очень волновала его, но, как и все остальные американские чиновники, он видел в Светлане проблему. Кеннан сказал Катценбаху, что, если правительство США впустит в страну эту женщину без средств к существованию, ей придется предоставить безопасное место проживания. Но если она продаст свою книгу, то приедет с деньгами и не будет находиться под попечительством правительства Соединенных Штатов.

Теперь Честер Боулз предлагал советнику президента по вопросам национальной безопасности Уолту Ростоу рассматривать Светлану не как бомбу с часовым механизмом, а как ценный вклад. Нужно было только убедить ее переписать свою книгу. «Если, проведя контраст со сталинской эпохой, она подчеркнула бы, что сейчас в Советском союзе при делах новое, более либеральное поколение, способное развить более широкое сотрудничество с Соединенными Штатами, это могло бы произвести прекрасный политический эффект». Боулз полагал, что Кеннан был тем самым человеком, который мог бы воздействовать на Светлану. Но она только что приехала из страны, «новый либеральный режим» которой на ее глазах расправился с ее друзьями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем, отправив их в заключение в трудовые лагеря за то, что они публиковали свои книги. С ее точки зрения, американцы жили в мире ими же выдуманных иллюзий по поводу СССР.

Кеннан считал, что для того, чтобы продать книгу, Светлане нужен хороший адвокат, который понимал бы особенности ситуации. Он тут же подумал о своем старом друге и соседе по Принстону Эдварде Гринбауме, которого все ласково называли генералом. (Во время Второй мировой войны он был бригадным генералом). Гринбаум был одним из партнеров в престижной нью-йоркской фирме «Гринбаум, Вольф & Эрнст», среди клиентов которой были Теннеси Уильямс, Карл Сэндбург и издательство «Харпер & Роу». Кеннан передавал Светлану в хорошие руки.

Накануне вылета Кеннана в Женеву в шесть часов вечера его жена Аннелиза позвонила Гринбауму и сказала, что Кеннану срочно нужно его увидеть. Семидесятисемилетний Гринбаум жил недалеко и пришел быстро. Ему не надо было читать рукопись Светланы, чтобы понять, какую ценность она представляет. Кеннан попросил Гринбаума приготовиться к путешествию в Женеву. Если Светлана согласится сделать «генерала» своим представителем, Кеннан отправит телеграмму: «Приготовления завершены».

Кеннан вылетел в Швейцарию двадцать второго марта. Его встреча со Светланой не должна была афишироваться. Чтобы избежать внимания прессы, он использовал прикрытие – он ехал навестить дочь, которая училась в швейцарской школе, и прочитать несколько лекций в Женевском университете. Яннер сказал Светлане: «Это большая честь и ваша удача, что вы встретитесь с этим человеком. Он один из лучших знатоков России. Я вам привезу его книги».

Светлана была захвачена врасплох, когда, прилетев в Италию, узнала, что американское правительство не пускает ее в США. Теперь она не знала, чего ждать от Кеннана. Она была в таком замешательстве, что даже не знала, хочет ли этой встречи. Возможно, ей стоит не нацеливаться на Америку, а попытаться остаться в Швейцарии. Но местные власти запретили ей заниматься политической деятельностью, как же тогда быть с книгой? «Какой же был смысл оставить свою страну, чтобы и здесь молчать?» – спрашивала она себя. На самом деле единственным местом, где Светлане хотелось бы жить, была Индия, но это было невозможно.

Готовясь к встрече с человеком, который мог изменить ее судьбу, Светлана прочитала книгу Кеннана «Россия и Запад при Ленине и Сталине». К коммунизму Кеннан был беспощаден. К Сталину и его политической системе – тоже. По мнению Светланы, его определения были очень точны. Светлана волновалась, сможет ли он воспринимать ее отдельно от отца?

На следующий день двое полицейских в штатском отвезли ее в дом Яннера неподалеку от Берна. «Я уже говорил с Кеннаном, – с энтузиазмом сказал он. – Он прочел вашу рукопись и считает, что ее надо издавать, она ему понравилась».

Когда элегантный дипломат появился, они сели на диванчик, и в первую очередь он поздравил Светлану с тем, что она написала потрясающие воспоминания. Вскоре стало ясно, что рукопись он внимательно прочитал и принял решение защищать Светлану. Кроме того, он не даст ее использовать в антисоветской пропаганде. Это определило будущие взаимоотношения Кеннана и Светланы. Он всегда балансировал между двумя крайностями: «своим искренним восхищением ею и другими обязанностями». Позже он сказал в интервью «Нью-Йорк Таймс», что помочь Светлане вписаться в новую жизнь лучше всего могли бы «частные лица, а не правительства, и не те, кто имел во всем этом коммерческий интерес». Но, на самом деле, все нити были в руках Госдепартамента.

Кеннан уверил Светлану, что, если она действительно хочет ехать в США, то легко найдет издателя для своей книги. К ней есть интерес во всем мире, поэтому ей будут предлагать значительные суммы денег. Необходимо иметь адвокатов, которые будут заниматься изданием книги, а также оформлением визы. Кеннан предложил кандидатуру Гринбаума. В разговоре в присутствии Яннера как представителя Швейцарии он был очень осторожен и несколько раз подчеркнул, что ни на чем не настаивает, только предлагает. Решения зависели от нее самой, именно «в этом и заключалась сущность свободного общества, в котором она теперь находилась». Светлана криво усмехнулась и согласилась, реалистично добавив: «А что еще мне остается делать?»

За ужином при свечах Кеннан рассказывал, что в Америке ее ждут его семья и друзья. Он сказал, что впечатлен ее знанием английского языка. Светлане казалось, что события вокруг нее мчатся с фантастической скоростью. Вскоре она говорила Яннеру и другим людям, что Кеннан был для нее «как Бог», перед ней «открылся целый новый мир», когда он пришел и предложил свое решение ее проблем.

Кеннан сообщил в Госдепартамент, что на него произвели впечатление «ум, спокойствие и искренность» Светланы. Теперь он был уверен, что решение американского посла в Индии помочь ей не было «иррациональным капризом». Ее книга обладала литературными достоинствами. Она неумолимо противостояла советскому режиму: «У нее в душе была сталь».

Она могла бы сказать, что всю жизнь играла в нечто вроде азартной игры. Когда она уходила из советского посольства, то знала только, где найти американское.

«Я не знала, что мне нужно будет делать потом, на следующий день, и я не думала об этом». «Ничего не планируя наперед – как и всегда, – я только смутно представляла себе, какой будет моя новая жизнь… Иногда по ночам я видела во сне улицы Москвы, комнаты в моей квартире и просыпалась в холодном поту. Это стало для меня ночным кошмаром».

Ночным кошмаром было и то, что произошло в этом городе, и то, что ее могут насильно вернуть в него.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.