На защите Москвы. Участие в историческом параде

На защите Москвы. Участие в историческом параде

С конца сентября 1941 г. на подступах к столице развернулись ожесточенные бои. Гитлеровцы развернули генеральное наступление на Москву. Подковой, обращенной концами на восток, двигались полчища фашистов к городу. Угроза нависла над сердцем Родины.

В этой обстановке – грозной и ответственной – в ночь с 15 на 16 октября части ОМСБОНа, расположенные в это время в районе подмосковных станций Зеленоградская, Клязьма и Кратово, поднятые по боевой тревоге, на электропоездах (электричках) прибыли в Москву.

В своем дневнике омсбоновец Иван Карсали записал: «Никогда, никогда не забуду этого дня, вернее, ночи. Всю ночь шел снег… И мы шли… Шли тихо, молча. Потом вагоны… Красная площадь, Москва! Мы ждали на площади приказа, затаив дыхание…» {4} Такой приказ пришел. Он гласил: ОМСБОН вместе с другими воинскими частями, особенно военными академиями, должен стать ядром обороны внутри самой столицы. Бригаде придается танковый батальон и артдивизион.

Была получена первая команда – обеспечить оборону центра столицы, ее площадей: Красной, Свердлова, Пушкинской, Маяковского, а также Дома правительства, музеев Ленина и Исторического. Оборона была, как говорят, активной. Она имела целью не допустить прорыва фашистов через Садовое кольцо, улицу Горького и одновременно быть готовыми к действиям в направлениях: Белорусский вокзал, Ленинградское и Волоколамское шоссе {5}.

1-й полк разместился в Доме союзов и здании ГУМа, 2-й – в школе на Малой Бронной, в Литературном институте на Тверском бульваре и в опустевшем здании Камерного театра. Штаб бригады в это время был в Доме союзов. Солдаты расположились так, чтобы по сигналу тревоги мгновенно выступить.

Бригаде вскоре был выделен уточненный сектор обороны Москвы: ее осью была улица Горького от Белорусского вокзала до Кремля. Передний край проходил вдоль Московско-Белорусской железной дороги и соединительной ветки. На правом фланге – до Бутырской заставы, на левом – до Ваганьковского кладбища {6}. В дальнейшем этот приказ видоизменялся и уточнялся: 24 июля, 4 ноября и в другие дни в соответствии с боевой обстановкой. В сектор бригады входили и районы, примыкавшие к Ржевскому и Савеловскому вокзалам, Хорошевское и Ярославское шоссе, зона Ярославской железной дороги. Приказывалось вести разведку на Можайском и Подольско-Серпуховском шоссе и т. д. {7} Если эти приказы перевести с лаконичного военного языка на «гражданский», то можно сказать так: ОМСБОНу приказывалось закрыть подступы к центру Москвы и Кремлю.

Обстановка в самой Москве была весьма сложной и даже драматичной. Началась массовая эвакуация фабрик и заводов, учреждений, научно-исследовательских и учебных заведений, партийных и правительственных учреждений, трудящихся. Столица с каждым днем становилась все безлюднее. Однако утверждения, что город вымер, были бы неверными, и мы, живые свидетели этого, видели, что он жил, но по другим меркам и стандартам, жил, как и всякий другой прифронтовой населенный пункт, с той лишь разницей, что это была жизнь столицы, столицы, осажденной врагом, но не взятой в полное вражеское кольцо.

Для более полного представления картины опишем улицу Горького – одну из главных магистралей, по которой фашисты намеревались подойти и пройти к святыне Родины – Красной площади и Кремлю.

Первые этажи домов и витрины магазинов были укреплены мешками с песком, кирпичом, сваями. Строились баррикады, первая из них (считая от Красной площади) перегородила район Пушкинской площади от тогдашнего кинотеатра «Центральный» (ныне на этом месте протянулось новое здание «Известий») до недостроенного дома, в котором затем разместился магазин «Наташа». Баррикада представляла собой нехитрое с точки зрения инженерной мысли сооружение: мешки песка, кирпичи, обхваченные стальными обручами, веревками и другим связывающим и цементирующим материалом; справа и слева имелись пока еще открытые ворота для прохода троллейбусов и другого транспорта, особенно военных машин, мчавшихся к фронту.

Следующая баррикада – в районе нынешней площади Маяковского и такая же – у Белорусского вокзала…

Еще о Москве тех дней… Погашены огни, и не светятся редкие в то время рекламы. Оконные стекла в домах и учреждениях оклеены бумажными полосами. Воздушная тревога объявлялась до пяти-семи раз в сутки.

Но город жил, работал, он стал городом-воином.

Оставшиеся в городе предприятия – их было около семисот – выпускали орудия, боеприпасы, налаживалось производство знаменитых ракетных минометов «катюша», ремонтировались танки. Работали по 12 часов в смену {8}.

В один из этих дней – 7 октября 1941 г. – бригаде было приказано организовать отряд подрывников для минирования важных объектов и сооружений государственного и оборонного значения в Москве и на подступах к ней [3] . По времени это одно из самых первых боевых заданий совпало с переформированием бывшего отряда войск в ОМСБОН. В связи с этим уместно такое заключение: рождение ОМСБОНа непосредственно связано с обороной Москвы. Это особое воинское соединение было во всех отношениях московским.

Во главе группы подрывников были поставлены старший лейтенант Жулябин, комиссар Потапов и начальник штаба капитан Сорока. В нее были включены две роты – старшего лейтенанта Мансурова и старшего лейтенанта Лазнюка. С 8 октября по 20 ноября 1941 г. были проведены большие военно-инженерные и строительные работы, и особенно в Москве и Подмосковье. Важные стратегические объекты столицы были заминированы {9}. В дальнейшем в районе Каширы против 2-й танковой армии Гудериана и к западу от Москвы, а также в зоне 5, 17, 33-й армий и 1-го кавкорпуса Красной Армии действовали 290 подрывников под командованием Жулябина {10}. С именами командиров и солдат этой группы мы встретимся еще не раз на страницах книги.

Вся боевая учеба воинов бригады осуществлялась по особой программе: ведь им предстояло действовать группами, а многим и в одиночку в глубоком тылу врага. В программу входило минно-подрывное дело, стрельба из разных видов оружия, тактика лесного боя, ночные прыжки с парашютом, самооборона с оружием и без него, вождение мотоцикла и автомобиля; обучение радиоделу и навыкам медицинской самопомощи. Бойцов готовили к суровым условиям жизни и борьбы в подполье, в партизанских лесах.

Однако вскоре стали видны серьезные недостатки в этом важном деле. Предполагалось основное внимание при обучении бойцов и командиров уделять специальной подготовке, но она проводилась эпизодически и часто не предусматривала важнейших моментов десантной, разведывательной работы. Изучение оружия велось на устаревшей основе.

Значительно позже стали обучать специально выделенных бойцов применению противотанкового ружья, хотя это оружие, как подтвердил опыт, необходимо было знать каждому бойцу. Серьезным недостатком было то, что не изучался в должной мере уже имеющийся опыт Второй мировой войны, не обучали тактике ведения боя в условиях современной войны, действиям подразделений, мелких групп и одиночек в условиях окружения, приемам ведения фронтовой разведки. К ведению занятий не привлекались опытные офицеры-фронтовики. Все это не могло не сказаться отрицательно на уровне подготовки бойцов и командиров, их готовности к решению боевых задач. Подлинной, но тяжелой школой для них стал личный опыт, накопленный на фронте и в тылу врага.

Одной из главных задач бригады была подготовка к обороне отведенного ей сектора Москвы.

Административные здания, многоэтажные жилые дома, подвалы превращались в мощные оборонительные пункты, куда стягивались пулеметы, боеприпасы и другое оружие; создавались пулеметные опорные точки, каждая из которых имела свой сектор обстрела. Некоторые из них были расположены на подступах к Кремлю: в недостроенном тогда доме, в здании Центрального телеграфа и в других местах. Несколько пушек бригады были помещены у здания нынешнего Историко-архивного института, на улице 25 Октября, у стены бывшего Китай-города. На площади Маяковского оборудовались огневые точки с широким спектром обзора и обстрела. За Белорусским вокзалом вдоль выемки железной дороги рыли окопы. Одновременно ставились противотанковые ежи, строились блиндажи, проводилась телефонная связь и т. д. Командовал одной из этих групп испанец-интернационалист капитан Перегрин Перес Голарса {11}.

Вот характерный эпизод из жизни бригады в эти дни, рассказанный М. Ф. Орловым: «И. И. Гомберг (заместитель начальника инженерной службы бригады) ведет нас в соседний двор. Там стоят наготове противотанковые ежи. Капитан показывает нам тележку на тросах. «Мы их загрузим, – говорит он, – толом и спрячем в подворотне, а трос протянем в другую сторону улицы. Если прорвутся танки, тросом вытянем тележку на середину улицы прямо под гусеницы».

Идем дальше. На мостовой раскрытый люк. Из люка высовывается голова бойца.

– Что вы здесь делаете?

– Пробую. Отсюда по танку гранатой или бутылкой (бутылкой с горючей смесью. – Авт .). Здорово получится.

И, помолчав, вдруг спросил:

– Разрешите вопрос, товарищ полковник?

– Пожалуйста.

– Это правда, что кому-то из наших огневая точка досталась в собственной квартире?

– Не знаю, но очень может быть.

– Здорово, – сказал боец. – Выходит, война пришла прямо к нам в дом».

Диалог М. Ф. Орлов заканчивал следующими словами: «В прямом смысле» {12}.

Омсбоновцы патрулировали улицы Москвы, они прошли по ним в строю с песней бригады, сложенной коллективно бывшими студентами МИФЛИ. Но ее главными авторами были С. Гудзенко, Ю. Левитанский, В. Кардин. Вот ее слова:

Звери рвутся к городу родному,

Самолеты кружатся в ночи,

Но врага за каждым домом встретят пулей

Патриоты-москвичи!..

Мы за все сполна ответим гадам,

Отомстим за наши города.

Песня призывала ее защитников:

Нет патронов – бей прикладом.

Заканчивалась песня, исполнявшаяся на мотив «Бригантины», призывом: «В бой за Красную столицу – москвичи!»

Появление на улицах Москвы подтянутых солдат в строю с полной боевой выкладкой и их песня, утверждавшая: «Мы не отдадим Москвы», имели огромное мобилизующее и психологическое воздействие на жителей осажденной столицы. И авторы книги – свидетели того, как хмурые лица москвичей светлели, выражая надежду. Люди видели, что Москва имеет надежных и крепких защитников.

Все приведенные данные дополняют новым фактическим материалом тезис советской историографии о том, что Москва была готова усиленно и целенаправленно вести борьбу в самом городе, на ее важнейших магистралях.

Одной из славных страниц в летописи бригады было ее участие в историческом параде 7 ноября 1941 г. Каждый, кто в этот день прошел в строю по Красной площади, справедливо считает себя причастным к событию мирового значения. И действительно, парад, как известно, произвел потрясающее впечатление на всех честных и прогрессивных людей, объединившихся под знаменем борьбы с фашизмом. Для советских же граждан это было не только неким символом решимости бороться до победы над фашизмом, но и показателем возможности одержать эту победу, огромным мобилизующим фактором. Для солдат, командиров и политработников Красной Армии эти факторы удесятерялись, закаляя их решимость победить врага.

Будет ли парад? Этот вопрос задавали себе многие и многие люди как в нашей стране, так и за рубежом в первые дни ноября 1941 г. Вот как на этот вопрос отвечает интернационалист Иван Винаров:

«…Никто из нас не сомневался в том, что на этот раз парад и демонстрация московских трудящихся не состоятся… Гитлеровская авиация могла долететь до Кремля буквально в считаные минуты и превратить праздничный парад в парад смерти… Так думали мы, и никто из нас не связывал обучение отдельных войсковых соединений и их строевую подготовку с предстоящим праздником» {13}.

Такие мысли приходили в голову многим. Но парад состоялся.

Небезынтересно привести здесь свидетельство командующего парадом генерал-полковника в отставке Павла Артемьевича Артемьева (оно в литературе приводится редко): «Как командующему военным округом и Московской зоной обороны, мне каждый день приходилось докладывать Верховному Главнокомандующему оперативную обстановку. Обычно это делалось около четырех часов утра. Так было и в ночь с 31 октября на 1 ноября. Выслушав мой доклад, Сталин спросил, собираемся ли мы организовывать парад войск Московского гарнизона в ознаменование 24-й годовщины Великого Октября. Для меня это был неожиданный вопрос. Сославшись на обстановку, я высказал сомнение в целесообразности проведения этого парада. Кроме того, участвовать в нем могла только пехота, так как артиллерийские части стояли на огневых позициях, а танков вообще не было в гарнизоне.

Но решение было принято: парад 7 ноября провести. Партия считала, что проведение парада в прифронтовой Москве по политической значимости будет равнозначно выигранной фронтовой операции. О подготовке к параду никто, за редким исключением, не должен знать до исхода дня 6 ноября: нужно было опасаться вражеских ушей и глаз. Принимать парад было поручено маршалу С. М. Буденному.

На следующий день после этого разговора секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков и я, как командующий округом, вызвали командиров частей. Участвовать в параде должны были батальоны курсантов Училища имени Верховного Совета РСФСР, Артиллерийского училища, Военно-политического училища МВО, части стрелковых дивизий, формируемых из призывников Москвы и области, стрелковый и кавалерийский полки дивизии НКВД им. Дзержинского, батальон бывших красногвардейцев – участников Октябрьской революции, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, два танковых батальона из резервов Ставки и некоторые другие части» {14}.

ОМСБОН не названа в данном тексте. И это по той причине, что ее существование тогда не рекламировалось, исходя из ее главной задачи – деятельности в тылу противника.

Подготовка бригады к историческому параду, посвященному 24-й годовщине Октября, и ее участие в нем описаны в воспоминаниях командира 2-го полка майора (впоследствии полковника) Сергея Вячеславовича Иванова {15} и многих других. Это замечательное событие запечатлено в бесценной исторической кинохронике.

Вот как развернулась подготовка к параду. Уже в последних числах октября 1941 г. командир бригады М. Ф. Орлов вызвал к себе командиров полков и приказал сколачивать роты и отрабатывать линию взводных колонн. Взвод должен был состоять из четырех отделений по 11 человек; рота из 178 бойцов, по четыре роты в каждом батальоне, всего около 2 тыс. человек. Эти факты подтверждают, что подготовка к историческому параду 1941 г. начиналась в канун праздника и в начале ноября шла уже полным ходом. Об этом говорят и следующие факты: уже в конце октября во 2-м полку ввели строевые занятия. Они проходили на набережной реки Москвы, около Крымского моста. Это было непонятно для большинства солдат и командиров: враг около Москвы, и вдруг «четче шаг».

2 ноября, по свидетельству С. В. Иванова, у Исторического музея военный комендант Москвы К. Р. Синилов собрал командиров и комиссаров частей, которые должны были участвовать в параде.

Готовность к параду была объявлена, но приказ о нем еще не был отдан.

Да, решение о параде держалось в строжайшей тайне до вечера 6 ноября, когда после торжественного заседания на станции метро «Маяковская», посвященного 24-й годовщине Великого Октября, узкому кругу лиц было объявлено об этом.

Тем временем начал формироваться сводный полк НКВД из батальонов 1-го и 2-го полков ОМСБОНа, а также из солдат 9-го полка 2-й дивизии войск НКВД. Командиром этой части назначается Сергей Вячеславович Иванов, а комиссаром – Сергей Трофимович Стехов.

6 ноября 1941 г. на станции метро «Маяковская» шло торжественное заседание Моссовета и общественных организаций в честь 24-й годовщины Октябрьской социалистической революции, а в это время командиры частей – участники парада были вызваны к военному коменданту Москвы.

Уточняются детали, предусматриваются возможные варианты действий в случае непредвиденных обстоятельств, связанных с возможностью прорыва немецкой авиации, и т. д. И самое главное, все присутствующие понимают и проникаются чувством: если даже одному или нескольким самолетам удастся прорваться к столице, даже к Красной площади, ни один участник парада не имеет права, не должен покинуть строй, уйти с той передовой, которой 7 ноября 1941 г. станет Красная площадь. Это должно быть передано всем. И этим прониклись все те, кому довелось быть зачисленным в списки участников парада. Так Красная площадь становилась еще одним рубежом стойкости и преданности Родине.

Во 2-м полку, расквартированном в здании Литинститута на Тверском бульваре, вряд ли кто спал в эту ночь. Атмосфера общего напряжения и ожидания чего-то особенного, неповторимого передавалась всем, кто был зачислен в какие-то списки, которые, согласно «солдатскому телефону», значились как списки участников парада.

7 ноября. Подъем. Объявляется он в 4 утра, и уже ровно в 5 ч 30 мин построение. Маршрут необычен: через Пушкинскую площадь, к Петровским воротам и дальше по Петровке вниз к Большому театру. Здесь присоединяется парадный батальон 1-го полка, все еще расквартированный в Доме союзов, а со Старой площади движется батальон 9-го полка НКВД. По улице Куйбышева сводный полк направляется к Историческому музею. По пути сюда на одной из последних остановок комиссар полка С. Т. Стехов, обходя строй, взволнованно, но, как всегда, точно, кратко и ясно сказал о чести представлять на праздничном параде сражающуюся Красную Армию.

Полки двигались к Красной площади в предрассветном мерцании зарождающегося дня. На тротуарах – старики, женщины, школьники. Никто не говорил им о параде, но многие москвичи не могли заснуть в ночь на 7 ноября 1941 г. Они ликовали и плакали, приветствуя бойцов Красной Армии.

…Валил густой снег. Но когда полк стал около Исторического музея, снегопад как будто стих, и нашим взорам предстал Мавзолей Ленина. До этого он был укрыт фанерным павильоном и маскирующей сеткой. Сейчас же он вновь сверкал полированным гранитом и казался особенно торжественным и величественно строгим.

Начинается марш частей, участвующих в параде.

Впереди омсбоновцев шли С. В. Иванов и С. Т. Стехов. За ними побатальонно шел полк.

Всмотритесь внимательно в историческую кинохронику того дня. Если вы в одно мгновение увидите солдат, идущих с винтовками с отомкнутыми штыками, взятыми на вытянутые руки, – это омсбоновцы.

Вот несколько омсбоновцев – участников парада. Командир 1-го батальона 2-го полка капитан Михаил Прудников, Герой Советского Союза, генерал-майор, командир партизанской бригады «Неуловимые», насчитывавшей до 1200 бойцов, и ее комиссар Борис Львович Глезин. О нем мы подробно расскажем в другой главе. Подробно опишем также борьбу отряда под руководством Федора Озмителя, тоже Героя Советского Союза. Из солдат отметим Дмитрия Червякова. С войны он вернулся с солдатским орденом Славы и орденом Ленина, с боевыми орденами Польши и Чехословакии. С мая 1949 г. работал токарем на заводе Минского приборостроительного объединения им. В. И. Ленина. За успехи в труде награжден орденами Ленина и «Знак Почета». Ему присвоили звание Героя Социалистического Труда. Был депутатом Верховного Совета Белорусской республики.

В числе других участников парада по брусчатке Красной площади прошли и авторы этой книги [4] . Это было важнейшим этапом в нашей жизни.

Возвращались назад, в казармы, с песней «Роты ифлийцев». Ее заключительные строки были: «Мы по улицам Берлина флаг победный пронесем». После парада уверенность, что так и будет, стала еще сильнее. С. В. Иванов впоследствии напишет: «…проходя в тот день торжественным маршем по Красной площади, сводный полк ОМСБОНа представлял и тех отважных солдат «невидимого фронта», которые уже вступили в бой с фашистскими захватчиками на оккупированной территории» {16}.

Те из омсбоновцев, кто был 7 ноября на Красной площади, представляли всю бригаду, весь ее замечательный состав.

Парад длился 1 час 2 минуты. Но сколько было пережито теми, кто был эти 62 минуты на самой площади, и теми, кто слушал сообщение о параде по радио во всей стране и на оккупированной врагом советской территории, а также за рубежом!

Боец медведевского отряда П. Г. Борисов рассказывает о том, как в Клетнянских лесах, близ деревни Мамаевка Мглинского района, партизаны слушали речь Верховного Главнокомандующего на Красной площади 7 ноября 1941 г. Отрядную радиостанцию вынесли из палатки и установили ее так, чтобы все слышали доносящиеся из Москвы слова. Они вселяли уверенность, что враг будет разбит. Все понимали: начинается новый этап войны. После митинга, на котором выступили Д. Н. Медведев и комиссар Г. Н. Кулаков, командование отряда направило бойцов по деревням и селам, чтобы они рассказали населению о параде на Красной площади, распространили листовки. Партизанские листовки и рассказы о параде в Москве произвели огромное впечатление на советских людей. Сам факт военного парада, состоявшегося на Красной площади, несмотря на то что враг находился на подступах к столице, был воспринят как предвестник значительных перемен в ходе войны, близкого контрнаступления Советской Армии, разгрома врага и изгнания его с нашей земли… {17}

Из всей гаммы чувств, пожалуй, главными тогда были: Москва выстоит, а это – залог общей победы; надо делать все возможное и невозможное, чтобы приблизить день, час конца фашизма, ненавистного врага.

Приведя этот эпизод, С. В. Иванов справедливо заключил: «И кто знает, может быть, слушая радио, они (партизаны. – Авт .) хоть на миг позавидовали нам – участникам парада, как мы завидовали тому, что они уже громят ненавистного врага. В этот час бойцы ОМСБОНа, куда бы ни забросила их судьба, были рядом, вместе» {18}.

«На очередной воскресной перекличке, – пишет он далее, – в глазах бойцов уже не было тоскливого вопроса: «Когда?» Каждый твердо знал, что будет непременно бить врага как участник парада, как солдат, на долю которого выпала огромная честь представлять Вооруженные Силы страны на Красной площади 7 ноября 1941 года» {19}.

7 ноября 1941 г. для ОМСБОНа было знаменательно еще одним событием – принятием воинской присяги. Вот что об этом в тот же день сообщила бригадная многотиражка в первом своем номере:

«В одном из подразделений принимал присягу младший лейтенант Галушкин – участник многочисленных боев с немецко-фашистскими захватчиками. Комсомолец Галушкин вместе с горсткой бойцов под огнем противника вывез наше зенитное орудие… Галушкин, в совершенстве владеющий техникой, готов в любую минуту снова пойти в бой, на защиту завоеваний Октября, на разгром фашистских варваров» {20}. Эти скупые газетные строки выражали в те дни общее настроение.

Не многим участникам парада 1941 г. довелось еще раз пройти по Красной площади в день 40-й годовщины нашей Победы. Но известно, что в «партизанском батальоне» (был такой!) комиссаром шел и на этот раз С. Т. Стехов, а на гостевых трибунах были многие омсбоновцы. Представляя весь ОМСБОН, они вспоминали живых и тех, кого уже нет с ними, тех, кто сделал возможным этот второй парад.

Оценивая парад 1941 г. с точки зрения его участников, можно выделить несколько характерных моментов. Пойдем от частного к общему: между собой мы говорили, что провели «психическую атаку» на врага. И действительно, парад показал, что фашистская армия, несмотря на все ее победы, не смогла помешать советскому народу отметить традиционно день рождения советской власти. Парад окрылил нас и в то же время нанес колоссальной силы удар по престижу гитлеровского вермахта. Наконец, мы понимали, что Москва показала всему миру, что она стоит твердо и враг никогда не пройдет по брусчатке ее Красной площади.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.