О детях в трагические дни Лиенца

О детях в трагические дни Лиенца

<…> Одиннадцатилетний внук мой в это время (во время выдачи, 1 июня. — П. С.) находился в другом месте толпы и вот что он видел: один солдат, подбежав к толпе и подхватив на руки шестилетнего мальчика, быстро понес его к грузовой машине и бросил в кузов. Мать этого мальчика бросилась вслед и, когда она подбежала к машине, то солдат схватил и ее и тоже бросил в кузов. Муж женщины, увидев эту печальную картину, побежал выручить их и тоже был схвачен и брошен в машину. Отец и мать этой женщины и 9-летний сын находились в другом месте толпы и о случившемся ничего не знали. Брошенные в машину, в этот же день были увезены поездом, а вечером мой внук рассказал оставшимся о виденном им. Остались старик и старуха, двадцатилетний сын и девятилетний внук. Старик — старый эмигрант из Югославии, казак станицы Бессергеневской Донской области Павел Михайлович В., увезенный зять — Л.

Здесь интересно отметить, что в 1947 году, уже в лагере Сан-Мартин, около Виллаха, Павел Михайлович получил от вывезенной дочери письмо, посланное из Сибири в Югославию на имя оставшейся в Сербии второй дочери. Вывезенная дочь пишет, что по передаче их Советам советчиками началась сортировка. Мужчин отделили в одну группу, женщин в другую, а детей в третью. Они больше друг друга не видели. И что находится она там в том платье и белье, в котором ее бросили в машину в 1945 году.

Дочь моя, проводив 28 мая мужа «на конференцию», 1 июня тоже находилась в толпе молящихся. При движении толпы, она как-то оказалась на краю ее с шестилетним сынишкой на руках. К ней подбежал англичанин и схватил ее за руку, таща из толпы. Она, с перепугу не зная, что делать, крикнула сынишке: «Боря, молись Боря, молись!»

Боря часто-часто начал креститься. Солдат остановился, а затем, махнув рукой на мальчика, отошел. Дочь и внук мои остались целы…

На эту траурную литургию также пришла Лидия П., тоже проводившая мужа «на конференцию» и готовящаяся стать матерью. Она хотела причаститься, но не успела. Колыхнувшаяся толпа так сдавила ее, что у нее начались родовые схватки. «Добросердечные» англичане отправили ее в Лиенц, в больницу, где она и разрешилась двумя мальчиками, из которых один умер, а другой выжил… Но грусть матери по утраченному 28 мая мужу отразилась на лице ребенка — он редко когда улыбается.

<…> Когда вышли в поле, то и здесь танки окружили толпу. Некоторые из них направили свой быстрый бег на нее. Но толпа вся, как один человек, став на колени, пела священные песни, взывая к пресвятой Богородице: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Особенно памятна молитва одного мальчика, лет восьми-девяти. Сложив свои ручонки вместе и поднимая их к небу, он истеричным, душу раздирающим голосом кричал: «Господи! Да за что же Ты нас наказываешь? Господи, помилуй нас! Да спаси же нас!»

Эту молитву его я и сейчас не могу вспоминать без слез.

А вон казачка, нервы которой не выдержали, поднялась из толпы с двумя детьми и поспешно направилась к мосту через Драву. Солдат, думая, что она уходит через мост в лес, погнался за нею. Но она, достигнув моста, побросала одного за другим детей в Драву, а затем и сама последовала за ними.

Гнавшийся за нею солдат остолбенел.

Когда о. Анатолий Батенко вел переговоры с тем начальником, что говорил через рупор, в это время из лагеря бежал к толпе вахмистр К. (казак станицы Кочетовской Донской области), весь залитый кровью, полуголый. Оказалось, что его в лагере схватили солдаты, но он вырвался, оставив в их руках свою тужурку. На бегу его догнал солдат и оглушил по голове дубиной. От удара К. упал, но быстро поднялся. Его снова схватили солдаты за руки. К., сильно рванувшись, оставил им свою рубашку и выбежал из лагеря в поле. Солдаты его не преследовали. Здесь, около толпы, английский санитар хотел сделать ему перевязку разбитой головы, но он, прокляв его и все английское командование, перевязал сам голову носовым платком, вынутым из кармана брюк. В этот день, как и вся оставшаяся толпа, он был цел, а затем — неизвестно.

Второго июня рано утром я служил литургию на правом берегу Дравы, среди елок. Напутствовал, причащал и благословлял на уход в горы…

И вот тут мы были свидетелями ужасной драмы. На берегу реки послышались страшные крики. Мы подбежали к берегу и увидели, как по реке стремительно плыли трупы..

Впереди плыла молодая женщина с привязанным к груди ребенком. Ребенок захлебывался водой и взмахивал ручонками, а мать его еще имела силу поднимать голову и смотреть (плыла она на спине, головой вперед по течению) вперед — против себя: плывут ли вслед за ней те, кто бросился в реку после нее. И действительно, за ней плыли еще два захлебнувшихся трупа. А по берегу бежал английский солдат с длинной палкой, видимо, желая спасти утопающих. Но плыли они далеко от берега и шест солдата их не доставал. Все же он не отставал от плывущих и бежал по берегу. Его надежды увенчались успехом. Ниже по течению мать с ребенком прибило к берегу и солдат вытащил их из воды. Ребенок был мертв, а мать еще живая была доставлена в больницу. Здесь она заявила, что напрасно трудились для ее спасения, так как она приняла большую дозу морфия и по той же дозе дала всем своим спутникам. В больнице она умерла.

Это была кубанская казачка, женщина-врач Воскобойникова, ее ребенок, мать и сестренка 14 лет. Так некоторые предпочли смерть в Австрии возвращению к советам.

Протоиерей Тимофей Соин