Из дневника переводчицы

Из дневника переводчицы

<…> На второй день Пасхи стало известно, что на перевале появились англичане или американцы.

Надо было что-то предпринимать. Инициативу в этом взял в свои руки помощник генерала П. Н. Краснова генерал-майор С. Н. Краснов, находившийся до сих пор, как и весь штаб Главного Казачьего Управления, на положении «почетных гостей» при Казачьем Стане.

Я сидела на каком-то ящике в передней отеля и ждала возможности присоединиться к Сводной станице, где находились уцелевшие остатки моих потерянных вещей.

Неожиданно появился взволнованный полковник А. С. М. с генералом Васильевым. Увидев меня, они быстро направились ко мне.

— Вот, госпожа Ротова может поехать с Вами как переводчица, — сказал полковник М. генералу Васильеву.

— Ольга Дмитриевна, разрешите Вам представить генерала Васильева, с которым просим Вас поехать в роли переводчицы для переговоров с англичанами или американцами.

— Но я не могу поехать. Посмотрите, что я собою представляю после столь кошмарного перехода пешком через перевал. У меня нет ни физической, ни моральной возможности.

Зная меня хорошо долгие годы и будучи однополчанином моего мужа, полковник М. взял меня за руки со словами:

— Но Вы должны обязательно и без промедления поехать, не теряя ни одной минуты.

К его просьбе горячо присоединился генерал Васильев. Почти бегом подошли к машине, где уже находился подъесаул Краснов и быстро подбежал генерал Семен Краснов.

— Ольга Дмитриевна, садитесь скорее, надо спешить! Генерал Васильев Вам по дороге все объяснит, — с этими словами он и полковник М., можно сказать, втолкнули меня в машину.

Заметив, что нет белого флага, подъесаул Краснов попросил дать кусок какой-либо белой материи. Оторвали от простыни или наволочки, привязали к древку и прикрепили к машине.

— Ну, с Богом! — крикнул Семен Краснов, и мы двинулись по направлению к перевалу.

Генерал Васильев, ехавший вместо Походного атамана, был в сильно повышенном нервном состоянии. Подъесаул Краснов молчал.

Все мы напряженно всматривались вдаль, двигаясь навстречу неизвестному. Что ожидало нас впереди, было известно только Богу.

Но долго нам размышлять не пришлось. Не успели мы выехать из городка Кетчах, как криком «хальт» нас остановили из английского танка. Мы стали. Находившийся в танке лейтенант подошел к нам. Генерал Васильев через меня передал ему, что выслан Казачьей Группой, не воевавшей против союзников, для переговоров с английским командованием. Лейтенант предложил нам следовать к их капитану на перевале. Сам он пересел к нам, и мы последовали за танком.

О нас передали на перевал по радио и не успели мы подъехать к нему, как навстречу нам вышел английский капитан и два военных корреспондента английских газет с фотографическими аппаратами. Генерал Васильев кратко объяснил капитану о своей миссии и дал интервью корреспондентам.

В это время на пост прибыли два немецких офицера СС для переговоров о сдаче своих частей. Один из них, хорошо говоривший по-русски и знавший генерала Васильева, подошел к нему и сказал:

— Вот, генерал, превосходно! Мы поедем вместе и, конечно, вас не оставим. Забрав офицеров СС к себе на танк, капитан препроводил нас к майору, а

майор — к полковнику. Последний находился в Поллуцо. Выслушав заявление генерала Васильева, он сказал, что не может ничего решить сам и должен доставить нас в Толмеццо в штаб английского командования.

Здесь нам бросилась в глаза разница в отношении англичан к нам и офицерам СС. Последних посадили в танк, под конвоем, мы же ехали сзади самостоятельно.

Таким образом, мы снова возвращались туда, откуда всего несколько дней тому назад вышли. Очутиться снова среди итальянцев, враждебно настроенных к нам, было не только неприятно, но и опасно, хотя мы и были под охраной танка.

При въезде в населенные места, по нашему адресу раздавались враждебные и угрожающие выкрики. Генерал Васильев и подъесаул Краснов были в казачьей военной форме, и было впечатление, что они взяты в плен.

— Варвары казаки! — кричали итальянцы, размахивая руками и угрожая нам. В Толмеццо мы остановились у здания английского штаба, где в свое время, кажется, находился штаб Походного атамана.

В штабе нас встретил английский генерал, которому генерал Васильев передал через меня, что желал бы говорить с ним строго конфиденциально.

— Да, конечно, пожалуйста! — ответил генерал и пригласил нас в свой кабинет, представившись как генерал Арбутнот и, пожав нам руки, предложил сесть.

Генерал Васильев стал излагать цель своего приезда. Надо сказать, что генерал Васильев, офицер Лейб-гвардии Казачьего полка Императорской армии, блестяще образованный, со светскими манерами, высокий и стройный, с красивою внешностью, держал себя с большим достоинством.

Этого не могли не заметить английские офицеры, что можно было видеть в обращении и разговорах их с ним.

Он кратко и ясно изложил генералу, что собой представляет Казачий Стан, не воевавший с союзниками, и цель его. Казаки не рассматривают себя врагами западных союзников.

О какой-либо сдаче казаков, как это говорилось впоследствии, со стороны генерала Васильева, разговора не было.

Цель казаков, возглавляемых Походным атаманом Домановым, — подчеркнул он, — продолжать прерванную когда-то борьбу с большевиками за освобождение своей Родины. От лица Походного атамана, он, как его помощник, просит дать возможность казачьей группе, соединиться с армией генерала Власова.

Выслушав все это с большим вниманием, генерал с удивлением спросил:

— А кто такой генерал Власов?

Генерал Васильев объяснил о зарождении власовской армии и о ее цели — вооруженной борьбе против коммунистов.

— Значит, ваша цель неукоснительно продолжать борьбу с большевиками? — спросил английский генерал.

— Да, — отчетливо и решительно произнес генерал Васильев.

— Казаки прежде всего должны сдать оружие, — сказал генерал Арбутнот. Услышав это, генерал Васильев задал вопрос:

— Рассматриваете ли вы группу казаков, как военнопленных?

— Нет, военнопленными мы считаем тех, кого взяли в бою с оружием в руках. А вас я считаю лишь добровольно передавшимися.

В это время приехал другой английский генерал, которому, видимо, сообщили о нас. Генерал Арбутнот представил ему нас и просил Васильева еще раз повторить то, что он рассказал ему. Выслушав все это с большим вниманием, этот генерал, оказавшийся командиром бригады Мессоном, повторил то, что ранее сказал генерал Арбутнот:

— Казаки должны немедленно разоружиться.

Генерал Васильев заявил, что сам, не поставив в известность Походного атамана, не может дать ответ на это требование. Видимо, такое заявление генерала Васильева заставило обоих английских генералов не настаивать на незамедлительном ответе. Нас вежливо попросили выйти в другую комнату, так как должны были переговорить.

Через короткое время нас снова пригласили. Решено было, что завтра в девять часов утра оба генерала приедут в Кетчах для переговоров с Походным Атаманом и его штабом. Генерал Мессон попросил, однако, чтобы казачьи заставы и патрули были сняты во избежание недоразумений с английскими патрулями, которые могут быть еще неосведомленными о наших переговорах.

— Вопрос же о разоружении, — сказал он, — отложим до совещания в казачьем штабе.

Переговоры были закончены, и мы встали, чтобы ехать обратно. Бригадный генерал просил нас подождать немного, пока он отдаст распоряжение, чтобы нас сопровождал танк.

— Небезопасно, — сказал он, — в этой местности. И вышел.

Генерал же Арбутнот, обратившись к нам, любезно предложил чашку чая. Генерал Васильев вежливо отказался, мотивируя это тем, что в штабе Походного атамана очень волнуются, ожидая нас так долго.

— Нет, нет! Все уже приготовлено и мы вас так не отпустим, — сказал генерал. Вошли ординарцы с подносами, уставленными сандвичами, бисквитами, Сливками и другим. Все было подано так хорошо и аппетитно, от чего мы уже давно отвыкли.

Видимо, Н. Н. Краснов заинтересовал генерала Арбутнота, так как последний обратился к нему с некоторыми вопросами, касавшимися его лично. Николай Николаевич рассказал вкратце, что он старый эмигрант, жил в Югославии, окончил там военное училище, был на фронте в армии короля юго славского, попал в плен к немцам. Когда его отпустили из плена, то немцы предложили ему поступить добровольцем-офицером в их части, находившиеся в Африке, но он, не желая поднимать оружия против своих бывших союзников по первой мировой войне, отказался.

Генерал Васильев очень нервничал и стремился скорее ехать обратно. Вернулся генерал Мессон.

— Все готово, — сказал он, — и вы можете ехать.

В это время появился солдат с большим пакетом. Генерал взял его, сам завязал и передал мне со словами:

— Это для вас, мадам. Я вежливо отказалась, поблагодарив его.

— Нет, мадам! — произнес он, — я прошу не отказываться; здесь только чай, сахар и шоколад.

Оба генерала вышли проводить нас до машины. Генерал Мессон, уже на улице, простившись с нами, подошел к офицерам СС, находившимся там.

Генерал же Арбутнот подошел с нами к самой машине и, в ожидании танка, разговаривал с нами о посторонних вещах и угощал нас папиросами.

На улице стояли удивленные итальянцы:

— Как же это так?! Думали, везут пленных, а тут два генерала вышли их проводить, мило улыбаются, жмут руки…

В этом разговоре у машины я спросила генерала, каково его личное отношение к большевикам.

— Отрицательное! — сказал он, отчеканивая это слово. — Но в данный момент они являются нашими союзниками.

— Но как-же вы можете им доверять, — сказала я, — зная их разлагательную деятельность, хотя бы в вашей Индии во время этой войны?

— Да! — лаконично ответил он, — но все же они пока наши союзники, но не друзья.

— Но, генерал, будет время, когда вы сами пожалеете об этом союзе.

— Все возможно! — ответил он.

Подошел танк, и мы тронулись. Генерал приветливо махал рукою, пока мы не скрылись, и прокричал: «До завтра!»

Итальянцы были так ошеломлены всем виденным, что как только тронулась наша машина вслед за танком, восторженно закричали: «Виват, казаки! Виват!»

Из группы молодежи, приветливо помахивавшей нам руками, одна девушка бросила мне на колени большой букет ландышей.

Эти ландыши по возвращении в штаб я передала Лидии Федоровне Красновой.

Окрыленные таким радушным приемом и благожелательным расположением английских генералов и офицеров к нам, ехали мы радужно настроенными. Даже генерал Васильев, будучи все время мрачным и замкнутым, на короткое время слегка оживился. Надо заметить, что в разговорах с генералами, он был сухо официален, краток и ни разу не улыбнулся.

Вернулись мы в Кетчах в 9 часов 30 минут вечера, выехав из Казачьего Штаба около 11 часов утра.

Нас ждали с большим нетерпением и волнением. Мы немедленно явились к Походному атаману Доманову. Генерал Васильев кратко изложил ему ход переговоров и сказал, что более подробно расскажу я. Я подробно информировала атамана и отвечала на его вопросы.

После моего доклада, мы вышли в коридор, где у дверей своей комнаты нас поджидала Лидия Федоровна Краснова.

— Петр Николаевич просит вас зайти к нему, — сказала она.

И вновь нам пришлось подробно рассказывать и отвечать на заданные вопросы.

По всему было видно, с каким нетерпением ждал услышать от нас Петр Николаевич о результате нашей поездки. Выслушав, не прерывая меня, внимательно, он стал задавать такие вопросы, какие казались нам, может быть, малосущественными. Он расспрашивал обо всем до малейших подробностей, видимо, придавая им немалое значение. Временами на лице его можно было заметить тени какого-то, я бы сказала, волнения и беспокойства. Но здесь я могла воочию убедиться, что меня расспрашивал крупный государственный человек с большим опытом и знанием своего дела.

Но вот что меня удивило тогда — почему Походный атаман Доманов, находясь почти рядом с комнатой генерала Краснова, не счел нужным в такой важный исторический момент для Казачьего Стана, не только пойти с парламентерами к Начальнику ГУКВ, но даже не дать распоряжение им зайти к генералу Краснову.

Как было обещано, генералы приехали на другой день. Встретили их торжественно, но не так, как предполагали, ибо они приехали на полчаса раньше. (Хотели встретить их с оркестром и почетным караулом из кадет и из охранного полка Походного атамана.)

Переговоры шли в столовой отеля. Я была приглашена переводчицей. Произошло представление друг другу с пожатием рук, после чего бригадный генерал Мессон обратился ко мне и просил передать Походному атаману следующее: казаки разоружены не будут, а наоборот, им поручат охранять немецкие склады и дорогу от Обердраубурга до Лиенца.

Он попросил карту, которая была разложена на столе, и начались переговоры в дружественной атмосфере. Главное было сказано, и обсуждался лишь вопрос, как все это технически осуществить.

На лице Походного атамана и чинов его штаба было радостное выражение, но все были очень сдержанны. На этот раз и генерал Васильев был в хорошем расположении духа. Все говорило о том, что с казаками считаются не как с врагами или пленными, но как бы со своими союзниками.

В это время приехал английский капитан, говорящий по-французски, и так как генерал Васильев отлично владел этим языком, то во мне уже не было надобности. Однако генерал Доманов просил меня быть готовой на всякий случай и не уходить из отеля. Я вышла, и с женой Доманова мы ждали в холле конца конференции.

После окончания ее, генерал Доманов просил меня и его жену заняться угощением гостей.

Когда я вошла в комнату совещания, генерал Арбутнот подошел ко мне и поблагодарил за перевод как в Толмеццо, так и здесь.

Атмосфера была более чем дружественная. Шли оживленные разговоры, закусывали, пили вино и поднимали бокалы, приветствуя друг друга.

Само совещание длилось два с половиной часа, угощение же было кратким, так как генералы торопились. В течение этого дня приезжали и корреспонденты от английских газет «Таймс», «Дэйли Мэйл», название третьей я не помню. Их интересовало, каким образом эта казачья группа очутилась в Италии с женами, стариками и детьми, а также происхождение казачьих Войск.

Генерал Доманов, через меня, по карте России объяснил все о казачестве, как большевики поступали с казаками и их станицами и как при первой возможности казаки первыми восстали против ненавистного большевистского режима, а затем были вынуждены уходить с родной земли, забрав все, что могли, частью на подводах, частью пешком, совершили этот длительный и трудный путь, не зная что их ждет и зная только, что уходят из-под сталинской тирании.

На другой день штаб Походного атамана был переведен в Лиенц, там же разместился и штаб генерала П. Н. Краснова.

О. Д. Ротова