Глава третья

Глава третья

Великая война приходит на земли нейтральной Персии. Местоположение 1-го Кавказского кавалерийского корпуса становится частью Кавказского фронта. Цена британского союзничества для России. Мосульская и Багдадская «провальные» наступательные операции. Финал.

Баратовский экспедиционный корпус являлся составной частью Отдельной Кавказской армии, которая в начале 1917 года будет развернута в Кавказский фронт, по счету пятый на территории России после Северного, Западного, Юго-Западного и Румынского. Но стоявший в Персии корпус был отдельным в силу своего местопребывания и первоначального назначения.

По сравнению с армейскими корпусами русской армии в Великой войне он был немногочисленный. И к тому же кавалерийским корпусом с приданной ему в небольшом числе пехотой и артиллерией. На 1 апреля 1916 года в экспедиционных войсках налицо значились 24 836 человек, в том числе 566 офицеров и 24 270 нижних чинов. Корпус имел 17 993 лошади.

По числу личного состава Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус весной 1916 года немногим превышал штаты одной пехотной дивизии начального периода Первой мировой войны. Тогда один пехотный полк был численно примерно равен одной конной дивизии, силой в четыре полка. То есть по численности войск отдельный корпус «равнялся» размаху задач, стоящих перед ним.

И в могилевской Ставке Верховного главнокомандующего, и в Тифлисе, в штаб-квартире царского наместника, весной 1916 года экспедиционному корпусу не ставились задачи по ведению наступательных операций против турецких армий. Надо было «удерживать» нейтральную страну, занимавшую территориально стратегическое положение на Ближнем Востоке, от попыток втянуть ее в войну на стороне противников Антанты.

Однако вторжение значительных регулярных войск турок на территорию Персии из Месопотамии и гор Армении было реальностью. Вопрос стоял только во времени. Но проба сил на персидской земле уже состоялась почти на всей протяженности границы Персии с Турцией, за исключением разве что ее южного участка, находившегося в зоне ответственности англичан.

В данном случае (в начале кампании 1916 года) речь шла об ожидавшемся наступлении турецких войск из Месопотамии (прежде всего Багдадского направления) на Персию через Курдистан. И, возможно, с юга современного Ирака, через останы, заселенные лурами, арабами, бахтиарами, кухгилуйе, кашкайцами и все теми же «беспокойными» курдами.

Русские войска, находившиеся на персидской территории, в начале 1916 года уже набрались опыта ведения боевых действий против собственно султанских регулярных войск и конных ополчений (сведенных в полки иррегулярной конницы) против курдских племен Турции. Этим занимался Азербайджанский (Ван-Азербайджанский) отряд генерала Федора Григорьевича Чернозубова. Он не входил в состав баратовского экспедиционного корпуса (но был в его оперативном подчинении), являясь крайним отрядом на левом фланге линии фронта Отдельной Кавказской армии.

Отряд донского казака генерал-лейтенанта Чернозубова действовал на вполне самостоятельном направлении — Ван-Азербайджанском и к событиям в Персии с началом Великой войны привлекался мало. Другими направлениями действий кавказских войск России на конец 1915 года являлись (с запада на восток) — Батумское, Ольтинское, Сарыкамышское 9 (главное) и Эриванское.

Озеро Урмия (или Урмийское озеро), находившееся на территории северо-западной части Персии, являлось на оперативных картах Великой войны в ее начальный период крайней восточной точкой. Озеро разделяло между собой два остана — Западный Азербайджан и Восточный Азербайджан.

На 1 октября 1915 года Ван-Азербайджанский отдельный отряд занимал линию фронта в приграничье Персии и Турции, в горах протяженностью в 400 (!) километров. Его боевая сила состояла из 1 батальона пехоты, 9 дружин Государственного ополчения и 49 казачьих сотен.

В зависимости от операционных усилий состав отряда Чернозубова постоянно менялся. К примеру, в начале 1915 года, на 30 мая

1915 года, его сила состояла из 16 пехотных батальонов (дружин), 36 казачьих сотен при 30 орудиях. При этом линия фронта его действий шла по территории остана Западный Азербайджан от западного берега озера Урмия через реку Зулу, перевал Хенесур, дальше по черте персидско-турецкой границы до реки Ах-чай.

Перед этим чернозубовский отряд, по данным на 1 апреля того же 1915 года, имел в своем составе 12 батальонов пехоты (дружин), 24 казачьи сотни при 24 орудиях. То есть всего за один последующий месяц отряд усилился на один пехотный, два казачьих полка и одну артиллерийскую батарею.

Плотность отрядных войск на линии фронта была крайне малой: на 10 километров фронта приходилась всего одна пехотная рота и немногим более одной казачьей сотни.

Отряд имел две этапные линии снабжения всем необходимым. Первый путь (в 125 километров) шел с российской территории до железнодорожной станции Джульфа через иранские города Хой и Дильман, с ответвлением от Дильмана через перевал Ханесур на город Баш-кала (105 километров) и Хастья (125 километров).

Дорога в горной местности от станции Джульфа до города Дильмана допускала колесное, а далее аробное и вьючное сообщение. То есть в Дильмане отрядные грузы разгружались с автомашин и телег и перегружались на арбы или во вьюки, которые несли на себе караваны верблюдов и обозных лошадей.

Вторая этапная линия отряда (в 132 километра) тоже начиналась на железнодорожной станции Джульфа и шла сперва по остану Восточный Азербайджан через город Маранд на центр этой провинции город Тавриз. Дорога на всем этом протяжении была в виде шоссе, допускавшее движение всех видов транспорта в любое время года. Параллельно шоссе сооружалась до города Тавриза железная дорога от станции Джульфа с веткой к озеру Урмия.

Ван-Азербайджанский отряд к началу ввода экспедиционного корпуса в Персию имел обустроенное санитарное обеспечение. На станции Джульфа располагался полевой запасной госпиталь, в Хое и Урмии — лазареты Красного Креста, а в Тавризе и Дильмане — лазареты Курского губернского земства.

Ван-Азербайджанский отряд, ставший Отдельным корпусом Кавказского фронта, всю войну прикрывал левый фланг русской позиции. Последующие события показали, что он так и не сомкнулся на персидской территории с баратовским экспедиционным корпусом, действуя главными силами в горах Турецкой Армении.

По оперативным планам на кампанию 1916 года командующего Отдельной Кавказской армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, реально смотревшего на свои возможности, глубокие наступательные действия левого фланга фронта не предусматривались. У армии были задачи гораздо важнее в стратегическом отношении. И выполнялись они, как показала Первая мировая война, достаточно успешно.

Однако в события на Кавказе, в частности в Персии, вмешались союзники-англичане. Причем они действовали в своих интересах «через голову Тифлиса», обращаясь на имя Верховного главнокомандующего России, венценосного полковника Николая II Романова.

Турки на юге Месопотамии, действуя успешно против англичан, блокировали у Кут-эль-Амаре войска генерала Таунсгенда, вскоре капитулировавшие. Лондон запросил Петроград о спешной помощи. Император Николай II, как государь император и Верховный главнокомандующий, отказать союзной по Антанте державе не мог.

Экспедиционный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова получил задачу возможно быстро начать наступательное движение к городу Ханекину на северо-востоке Турецкой Месопотамии (современного Ирака). Цель этого наступления заключалась в том, чтобы здесь создать реальную угрозу не только вражескому тылу, но и, самое главное, их единственной коммуникационной линии в лице Багдадской железной дороги.

В случае успеха операции турецкие войска южнее Ханекина, в Багдаде и Басре оказывались отрезанными от своих главных сил и территории собственно Турции. Обеспечение наступательной операции баратовского корпуса на Ханекинском направлении поручалось на севере Ван-Азербайджанскому отряду генерал-лейтенанта Ф.Г. Чернозубова.

Отряд получил следующую задачу: наступать в горном, труднопроходимом районе «с целью заставить разделиться турок и тем обеспечить операцию экспедиционного корпуса на Ханекин». Войска отряда начали наступление 22 апреля 1916 года. Бои завязались в приграничной северо-западной части Персии, в районе западнее озера Урмия.

Чернозубовский армейский Ван-Азербайджанский отряд повел наступление по четырем оперативным направлениям, как то позволяла горная местность. По сути дела, наступление в Урмийском районе Персии велось только казачьей конницей кубанцев, терцев и забайкальцев с приданной казачьей артиллерией.

Первый отряд состоял из терского 1-го Сунженско-Владикавказского полка (4 сотни) с пулеметной командой 4-й Кавказской казачьей дивизии (2 пулемета). Им командовал генерал-майор

П.П. Воронов, начинавший службу офицером лейб-гвардии Гусарского полка, участник Китайского похода 1900–1901 годов, командир Приморского драгунского полка, входившего в состав Уссурийской казачьей бригады в войне с Японией.

Второй (Урмийский) отряд состоял из двух полков Забайкальского казачьего войска — 2-го Аргунского и 3-го Верхнеудинского (бурятского), каждый из них имел по 6 сотен и по 2 пулемета. Артиллерия состояла из двух полевых орудий 2-й Забайкальской казачьей батареи.

Отрядом командовал сибирский казак генерал-майор В.А. Левандовский, на Кавказе в Великую войну бывший сперва командиром 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеевича полка, затем начальником 3-й Забайкальской, а затем Сибирской казачьих бригад. Участвовал в Русско-японской войне.

Третий (Соуч-Булахский) отряд состоял из 3-го Кубанского полка казачьего полка при 2 пулеметах и двух орудиях 2-й Забайкальской казачьей батареи. Во главе его стоял генерал-майор А.Г. Рыбальченко. В 1917 году командующий 4-й Кубанской казачьей дивизии будет награжден Георгиевским оружием, а в мае 1918 года — орденом Святого Георгия 4-й степени.

В четвертый отряд входили кубанский 3-й Таманский казачий полк (6 сотен), забайкальские казачьи полки — 2-й Нерчинский (6 сотен при двух пулеметах) и 2-й Читинский (5 сотен при двух пулеметах). Артиллерию отряда составляли 4 полевых орудия 2-й Забайкальской казачьей батареи и 2 горных орудия.

Командовал отрядом генерал-майор А.М. Назаров, родом из донской станицы Филоновской. В Великой войне сначала командовал Донским казачьим полком, затем был начальником отдельной Забайкальской казачьей бригады. В боях получил тяжелое ранение. В Гражданской войне — сперва походный, а затем войсковой атаман белого Дона. В феврале 1918 года расстрелян большевиками в Новочеркасске.

Первый действительно сильный бой наступающему в горах Ван-Азербайджанскому довелось выдержать 26 апреля. На пограничном перевале Шейхин-Гяруси кубанские казачьи сотни генерал-майора Рыбальченко были встречены сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем турок. Вражеский заслон был сбит, и по ту сторону границы занят город Ровандуз, в который за все русско-турецкие войны на Кавказе еще «не доходила нога русского воина».

Важность местоположения Ровандуза (Ревандуза) состояла в том, что он находился всего в 100 километрах от города Мусула, центра Северной Месопотамии, до которого немцы спешили довести Багдадскую железную дорогу.

Султанское командование поняло всю угрозу взятия противником Ровандуза. Из недалекого Мосула к городу была переброшена целая пехотная дивизия, и теперь отряду силой всего в 6 казачьих сотен противостояли почти три полка турецкой пехоты. Генерал Рыбальченко был вынужден спешить казаков. Часть кубанцев пришлось отдать в конвои тыловых транспортов, доставлявших боеприпасы и провиант и обратно увозивших раненых. Такие транспорты (вьючные караваны) постоянно подвергались нападениям конных курдов.

Для того чтобы нанести курдам сильное поражение и заставить их хотя бы на время прекратить нападения на тыловые транспорты, обстрелы с тыла позиций казаков, в отряде решили разгромить походный стан кочевников. Его разведка обнаружила в отрядном тылу на вершине одной из гор. Ночью отряд из 46 охотников (добровольцев) незаметно вышел на вершину и укрылся среди камней, всего в сотне шагов от двух лагерей курдов, так и не заметивших смертельной для себя опасности.

На рассвете два куртинских бивака, численностью до 400 человек, подверглись частым и метким залпам из винтовок. Четверть неприятельского отряда оказалась перебитой. Те, кто уцелел, в панике падали со скал, «убивая себя, частью расползлись по камням». В том бою было взято немало пленных и лошадей.

Остатки курдского отряда сочли за благо на время уйти из ближних тылов русского отряда, захватившего Ровандуз. Разгром в тылу русских большого по числу всадников «диверсионного отряда» курдов отрезвляюще подействовал на окрестные кочевые племена. Теперь их старейшины и вожди не торопились откликаться на призывы турецкого командования вести и дальше войну с «неверными».

Так, коммуникационная линия, ведущая к Ровандузу, на какое-то время оказалась сравнительно безопасной от нападений больших «партий куртинцев», что заметно улучшило снабжение отряда генерал-майора Рыбальченко всем необходимым для боевой деятельности в горах. Меньше трудностей стало для отправки в тыл раненых и тяжелых больных. Теперь конвои, сопровождавшие отрядные транспорты, наряжались не в таком большом числе людей, как было раньше.

Ровандузский успех был значим для военной кампании 1916 года. Султанское командование, со своей стороны, вскоре вознамерилось выбить русских из Ровандуза. Ван-Азербайджанский отряд привлек здесь на себя до двух турецких пехотных дивизий с их артиллерией и значительное число курдской племенной конницы. Число ее постоянной никогда не была, поскольку кочевники после неудачи в большом числе разъезжались по домам.

Планировалась здесь Стамбулом и наступательная операция в горах, чтобы отвоевать у противника Урмийский район, то есть одну или даже две персидские провинции на самой границе с Россией. В случае успеха такой операции, реальность которой была очень мала, Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус терял соприкосновение с левым крылом Кавказского фронта.

Турецкая пехота города Ровандуза не отбила, но и не позволила русским продвинуться здесь дальше. В силу этого Ровандузская операция для сторон затянулась. И русские, и турки по многим причинам не могли получить заметное усиление, прежде всего в пехоте и артиллерии. Так прошло лето. Солнце выжгло пастбища в долинах, что самым пагубным образом сказалось на маневренных действиях казачьей и курдской конниц.

В августе начались новые ожесточенные бои, и туркам, которые с ожесточением сопротивлялись, пришлось отступать в направлении города Нирды-Бузан. Столкновения на этом направлении не отличались широким размахом по фронту, поскольку горная местность не позволяла совершать глубокие обходы и охваты флангов противников.

Дороги и караванные тропы вполне надежно контролировались конными разъездами, такие пути хорошо просматривались с горных вершин и перевалов. Броды через реки и речушки, как правило, имели хорошую природную защиту для тех, кто оборонял места переправ через водные преграды. Этому немало способствовала и безлесистость горного края, население которого испытывало известные трудности с топливом.

К тому времени казачья разведка достаточно полно изучила ранее не знакомый им горный район. Поэтому, когда в преследование был послан 3-й Кубанский казачий полк под командованием войскового старшины Прохора Захарова, кубанцы 9 августа умело, со знанием местности «заперли» туркам все выходы к спасительному бегству. После короткого боя тем пришлось в большом числе сдаваться в плен.

Так в плену у казачьего полка оказались остатки (большая часть) 11-го пехотного полка султанской армии в числе 50 офицеров (среди них оказался полковой командир, отдавший свою шпагу казачьему офицеру) и 1528 нижних чинов с личным оружием. Часть солдат-аскеров, как оказалось, бросали по пути оружие и все то из военной амуниции, что мешало бегству.

Пленные после разоружения, изъятия документов и допросов в целях получения информации разведывательного характера под конвоем казачьих команд отправлялись по этапам в тылы. Из

Персии их отправляли в лагеря военнопленных, большей частью в Туркестан и окрестности города Баку. В таких лагерях «трудового фронта военного времени» офицеры, как правило, содержались отдельно от солдат.

Правда, турки в том деле успели сжечь свое полковое знамя, чтобы оно не досталось врагу в качестве почетного трофея. Такие трофеи (знамена, штандарты, личное оружие военачальников) отправлялись в Тифлис, а оттуда — в столичный Петроград, как прямое свидетельство подвигов воинов-кавказцев. О героях таких дел, которые становились за содеянный подвиг кавалерами Георгиевских наград, в воюющей России много писалось в газетах.

В том славном деле потери конного полка кубанцев исчислялись всего в 12 убитых (в том числе один офицер), 29 раненых (один офицер) и 8 пропавших без вести (то есть казаков, судьба которых в бою осталась не известной для их сослуживцев). Урон победителей был несравненно мал в сравнении с потерями регулярного 11 — го пехотного полка турок.

Весна 1916 года внесла существенное «дополнение» к вооружению казачьей конницы экспедиционного корпуса, которой очень часто приходилось сражаться в пешем строю. Присланные по ошибке в баратовский корпус в большом количестве штыки к винтовкам пригодились как нельзя. «Новатором» в этом деле стал 1-й Уманский казачий полк. Там впервые винтовочный штык, когда в бою в нем не было надобности, стал носиться на ножнах казачьей шашки, крепясь на ременных петлях.

В марте 1916 года заметно обострилась обстановка на Багдадском направлении. Британские войска, испытывая на себе сильное давление турецких войск, на юге Месопотамии попали в критическое для них положение. Просить о помощи английское командование могло только своего союзника, то есть Россию, в лице ее Верховного главнокомандующего Николая II и Тифлис, где размещался штаб Отдельной русской армии на Кавказе.

Петроград и Тифлис имели из английских источников достаточно полную картину ситуации, в которой оказались войска Великобритании на юге современного Ирака, в районе Басры и Персидского залива. Речь шла о войсках генерал-лейтенанта Чарлза Таунсгенда у Кут-эль-Амара: 7 тысяч пехоты (в большинстве своем индусы) и кавалерии при 37 орудиях.

На эту группировку британских экспедиционных сил (колонна войск, двигавшаяся по долине реки Тигр) наступали от Багдада турецкие войска Энвер-паши. Он имел до 36 тысяч штыков (то есть полное превосходство в пехоте) и совсем мало артиллерии — всего

7 полевых пушек. Поэтому о равенстве огневой мощи (силе пушечного залпа) сторон говорить не приходилось.

Следует заметить, что союзники России по Первой мировой войне — Франция, Великобритания, Италия и Румыния — постоянно обращались к августейшему полковнику Николаю II Романову с настоятельными экстренными просьбами о помощи «подсобить». Речь не раз увязывалась с тяжелым положением союзников по Антанте на фронтах — Французском (Западном), Итальянском (сражения на реке Изонце), Румынском (начиная с боев в Добрудже). Такие просьбы приходили и в ходе осложнения военной обстановки на Ближнем Востоке.

Со своей стороны, Россия в ходе Великой войны просила Лондон и Париж о военных поставках — артиллерийских снарядов некоторых калибров, колючей проволоки, аэропланов и прочего. То в таких случаях она очень часто получала испрашиваемое в гораздо меньших количествах или же дело об оказании материальной помощи заканчивалось вежливым, но твердым отказом союзников.

Русскому Кавказскому фронту не раз приходилось откликаться на просьбы англичан о помощи. Ее суть заключалась в том, чтобы оттянуть на себя часть турецких войск. Естественно, это было связано с изменением линии фронта, которое не всегда было на руку русскому командованию, и с несением новых людских потерь, оправданными которые назвать сложно, поскольку неизбежными они для России не являлись.

Так было и в ходе успехов турецкого оружия в Месопотамии, граничившей с Персией, в которой действовал отдельный от Кавказской армии экспедиционный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова. Российский МИД вел с его штабом секретную переписку через Российскую Императорскую миссию (посольство) в Тегеране, информируя о просьбах Лондона и положении дел английской стороны на Ближнем Востоке, прежде всего на иракском юге.

В секретных посольских телеграммах, которые поступали в баратовский штаб в Казвине с начала 1916 года, все чаще и чаще мелькали тревожные нотки. В одной из таких телеграмм, датированной 22 марта, говорилось следующее:

«…Немцы придают большое значение операциям у Багдада и уверены в успехе. Большинство германских офицеров с Дарданелл направлены на Багдад, куда отбыл герцог Мекленбургский… со 150 пулеметами новейшего типа.

В Турцию прибыли первые части ожидаемой австрийской дивизии, имеющей составить в общем 12 тысяч при нескольких батареях».

Исходя из этой телеграммы, в штабе Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса прогнозировали следующее в развитии военных событий в Персии. Поскольку в городе Каср-и-Ширин уже появился турецкий воинский отряд «с австрийскими офицерами», то можно было ожидать появление в юго-западном и западном приграничье значительных сил неприятеля. И вполне реальным было то, что часть немецких офицеров, отправленных под Багдад, могла оказаться на территории нейтральной страны.

Стратегическая ситуация в баратовском штабе виделась в таком развитии. Турки подвергают разгрому англичан на юге Месопотамии. Освободившие здесь части турецкой армии перебрасываются на территорию Персии для последующего наступления на Тегеран, Баку и российский Туркестан (с выходом в Афганистан).

Говоря иначе, по всем признакам, начинался новый виток схватки за Персию. В Берлине и Стамбуле не отказывались от нанесения сильного удара по России с ее южных границ, равно как и от удара по самой большой жемчужине в английской короне — колониальной Индии. И в том, и в другом случаях персидская территория являлась исходной позицией для нанесения удара по державам Антанты.

Пожалуй, больше всего заботило развитие такой ситуации одного из самых лучших, одаренных и результативных полководцев России в Великой войне, генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича, кавалера орденов Святого великомученика и победоносца Георгия 2-й, 3-й и 4-й степеней. Командующий Отдельной Кавказской армии (в 1917 году — главнокомандующий образованного Кавказского фронта) был крайне озабочен развитием ситуации в Персии.

Юденич был одним из тех полководцев Российской империи, который противился необдуманным шагам при откликах на просьбы союзных держав о помощи. Он был против того, чтобы жизнями тысяч и тысяч солдат и офицеров русской армии Антанта решала свои трудности, в том числе на Кавказе, в частности в нейтральной Персии.

Юденич был тем человеком, который не раз настаивал на том, что не только русские войска, но и английские на территории Персии силой оружия отстаивали положение экспедиционных сил Британии в Месопотамии с ее стратегически важными месторождениями нефти. То есть здесь шла речь о достоинстве России в мировой войне, поскольку Лондон был не прочь защитить ближние подступы к колониальной Индии и свои интересы на берегах Персидского залива чужим штыками и жизнями.

Такая позиция генерала от инфантерии Н.Н. Юденича требовала от него известного мужества и настойчивости. И совсем не случайным было то, что после очередного «вежливого» отказа жертвовать жизнями воинов-кавказцев он был снят с должности главнокомандующего Кавказским фронтом. Но произойдет это не весной 1916 года, а через год, в революционном 17-м с «легкой руки» Временного правительства и премьера, который до этого недолго был министром-социалистом, А.Ф. Керенского.

Пока же кавказский полководец Юденич, как стратегически мыслящий человек, предложил Ставке Верховного главнокомандующего России, расположенной в городе Могилеве, настаивать перед Лондоном на следующем:

— В западной части Персии и в нефтеносной Месопотамии проводить против турецких войск совместные боевые операции. Тем самым можно было ослабить «наступательные амбиции» турок на Кавказе.

— Высказывалась крайняя желательность «командирования англичанами хотя бы небольшого отряда в район между русским экспедиционным корпусом, действовавшим на Хамаданском направлении, и Багдадской группой великобританских войск».

— Такой шаг британского командования позволял бы «выпрямить фронт русских и совместно с фронтом английских войск прервал бы всякую возможность воздействия германо-турок на восток».

— Появление англичан на юго-западе Персии могло бы вылиться в формирование в сформирование здесь «экспедиционного индийского отряда» (силою не более дивизии).

— Предлагалось высадить этот отряд в Мохаммере, оттуда подняться по долине реки Карун к городу Шустеру (центру английских нефтяных концессий в Персии) и далее достигнуть рубежа городов Хорремабада или Боруджерда, поддерживая связь с английским Багдадским корпусом.

То есть речь шла о действиях союзников в останах Хузестан и Луристан, населенных преимущественно кочевыми арабами и лурами. Луристан же непосредственно примыкал к Иранскому Курдистану, куда уже вошли русские экспедиционные войска.

Все эти предложения через могилевскую Ставку были доведены до английского военного представителя генерала Вильямса. При этом указывалось на необходимость совместных усилий и инициативы русской и британской сторон в Персии, «не выжидая развития немецких предприятий».

В Ставке Вильямсу указали на следующее: «Наши действия должны быть согласованы, проникнуты наступательной идеей». Россия предлагала союзной державе согласовывать свои действия в Персии с «общими предположениями об операциях на Кавказском фронте и по обеспечению Египта».

Командование кавказскими войсками рассчитывало на то, что выдвинутая к городу Боруджеру «англо-индийская дивизия» (не менее 20 тысяч пехоты) может беспрепятственно выйти к Керман-шаху и там соединиться с русскими экспедиционными войсками. Весной 1916 года это было вполне реальной задачей.

Но такой ход, по мнению Юденича и великого князя Николая Николаевича-младшего, должен был быть только промежуточным этапом в совместной стратегической операции союзников, целью которой должно было занятие Багдада. Прочно овладеть им было возможно в ходе «концентрического наступления».

Ставка считала, что 40–50 тысяч союзных войск, размещенных в Багдадском районе, вполне бы хватило «обеспечить Персию и Афганистан» от германского и турецкого воздействия. В таком случае значительные операции турок на Египетском направлении становились невозможными.

Более того, так называемый Багдадский плацдарм открывал союзникам удобные пути для наступления на Мосул и Диарбекир (расположенный к юго-западу от Эрзерума). Движение по этим стратегически важным направлениям «внесло бы войну в сердце страны (то есть Анатолию. — А.Ш.), откуда турки черпали главнейшие свои средства для борьбы».

При планировании кампании 1916 года на заседаниях межсоюзнической конференции во французском Шантильи российская сторона держалась своей трактовки развития событий на Ближнем Востоке, Кавказе и «далее на Восток». Она исходила из того, что против инициативного противника в Персии «нужна наступательная, упреждающая его деятельность». Речь шла о совместных союзнических операциях.

Однако история Великой войны на Кавказе, в Персии и Месопотамии свидетельствует: предложения российской Ставки так и не нашли даже отчасти своего отражения в планах английского командования. Причина крылась в хорошо известной позиции Британии: Лондон был против любого продвижения России южнее ее границ на Востоке.

Кавказский фронт для России всю Великую войну оставался «не главным». Причины того хорошо известны. Все же в кампанию 1916 года Ставка решила «начать развертывание достаточно сплотившихся кавказских войск». На Кавказ решили отправить 39 тысяч французских винтовок системы Лебеля, полученных от союзников. Это давало возможность на месте доукомплектовать Отдельную армию. Намечалось серьезно пополнить ее боевые запасы.

Что от этого мог получить Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова? Прежде всего заметное усиление за счет ожидавшегося прибытия в Персию пехотной дивизии. Однако заметного прибавления артиллерии и пулеметов как в Отдельной армии, так и в Отдельном корпусе в третью кампанию не ожидалось.

В русских экспедиционных войсках сложилась на весну

1916 года с тяжелым вооружением такая ситуация. Имевшихся двух с небольшим десятков конных и горных орудий, пулеметов в казачьих полках вполне хватало в боевых столкновениях с отрядами шахской жандармерии и конными ополчениями кочевых племен, прежде всего курдов. Но начало ведения полномасштабных действий против регулярных армейских сил Турции сразу же меняло ситуацию в пользу противной стороны.

Все вышесказанное относительно пожеланий о союзных действиях в Персии и Месопотамии заставляло Баратова и его корпусной штаб задуматься о ближайшей перспективе. Тем более что командующий Кавказской армии генерал от инфантерии Н.Н. Юденич не забывал напоминать о том, что положение англичан у Кут-эль-Амары близко к критическому.

Действительно, здесь окруженные турками «англо-индусы» генерала Таунсенда (силой более полнокровной пехотной дивизии с частями усиления и тылами) оказались неспособны пробиться из окружения. Чарлз Таунсенд предупреждал свое высокое начальство, что продовольствие у него может закончиться в начале апреля и тогда ему остается только капитулировать перед врагом.

Нельзя сказать, чтобы британское командование не пыталось самостоятельно, не прося о том русских, деблокировать осажденных в Кут-эль-Амаре. Группировка генерала Эльмера силой в пять дивизий, сосредоточенных на месопотамском юге, двинулась на выручку войскам генерала Таунсменда.

Но англичане натолкнулись на хорошо подготовленные полевые позиции турок, прикрытые с флангов тогда обширными в Месопотамии малярийными болотами и водами рек Тигр и Евфрат. Пробиться к Кут-эль-Амаре войскам Эльмера не удалось.

Впрочем, история той войны свидетельствует, что в той «освободительной операции» дело до ожесточенных и кровопролитных боев так и не дошло. То есть в южной Месопотамии больше упорствовали турки, а не британцы.

В противном случае, возможно, результат борьбы за Кут-эль-Амара, который оказался «котлом» для войск генерала Таунсенда, мог быть совсем иным. Но этот «занимательный» кусочек истории Первой мировой войны как-то остался без должного, самокритичного внимания исследователей Великого противостояния в начале XX столетия.

Поскольку августейший Верховный главнокомандующий в телеграфных разговорах с Тифлисом настаивал на наступательной операции в Персии, генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу пришлось отдать приказ о проведении Багдадской операции, целью которой было оказание помощи английским войскам на юге современного Ирака.

Начиналась же эта операция с наступления войск экспедиционного корпуса на приграничный в центральной части Месопотамии город Ханекин. А от него, как говорится, до Багдада было рукой подать. Правда, по горно-пустынной местности, с караванными дорогами в безводных местах. Взятие Ханекина сразу же ставило под серьезную угрозу коммуникационную линию турок в Месопотамии.

Распоряжения Ставки Верховного главнокомандующего на фронтах не обсуждались, а исполнялись. Генерал-лейтенант Н.Н. Баратов, как ответственный исполнитель Ханекинского дела, вспоминал:

«…Я получил приказание приступить к этой новой стратегической операции наступления по Багдадскому направлению для занятия Ханекина и отвлечения на себя возможно больших турецких сил от Кут-эль-Амара.

Эта серьезная операция требовала для вполне успешного достижения цели много времени и, главное, соответствующих сил и средств, в особенности транспортных, так как Ханекин отстоял от нашей базы в Энзели почти на 1000 верст.

Но мое донесение о необходимом для производства всех необходимых операций времени, живых сил и средств я получил указание, что никаких новых сил и средств мне дать не могут, так как их не имеется в распоряжении главнокомандующего, а время не терпит, так как положение союзников под Кутом становится критическим, и потому предоставляется мне исполнить задачу с имевшимися в моем распоряжении силами и средствами.

Ответив на это, что раз вопрос ставится о выручке и об оказании помощи союзникам в критическом положении во что бы то ни стало, то тут приходится идти, заранее примирившись с неизбежными лишениями и трудностями для войск».

Баратов понимал, что сил у его Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса действительно мало, недостаточно для проведения Ханекинской наступательной операции на Багдадском направлении. С другой стороны, он понимал и необходимость проведения такой операции: освободившиеся под Кут-эль-Амара турецкие войска в своем большинстве могли оказаться на границах Персии, за которую Баратов был «лично ответствен».

Юденич вел с ним телеграфную переписку, стремясь объяснить суть сложившейся ситуации на юге Месопотамии и «причастности к ней России», как союзницы Великобритании но Антанте. Крах английской военной силы вблизи иракского города Басра действительно имел далеко идущие, опасные для России на Кавказе последствия.

В журнале военных действий экспедиционного корпуса есть такие записи слов главнокомандующего Отдельной Кавказской армией, донесенные телеграфной строкой до города Казвина, где размещался тогда баратовский штаб:

«…Если не будет им (англичанам. — А.Ш.) оказано помощи извне и армия Таунсенда сдастся, а генерал Эльмер будет разбит освободившейся турецкой армией, то турки получат возможность двинуть силы на Керманшахское или Битлисское (в Турецкой Армении у озера Ван. — А.Ш.) направления…

Возможно выдвижение Экспедиционного корпуса к Ханекину, что будет серьезной угрозой тылу турок, которые вынуждены будут оттянуть с фронта англичан силы к Багдаду».

Собственно говоря, генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова ставили в положение любой ценой провести серьезную наступательную операцию без должной к тому подготовки. Это была в истории Первой мировой войны очередная жертвенность России на благо ее союзникам по Антанте.

21 марта 1916 года Баратов отдал по войскам экспедиционного корпуса приказ о переходе в наступление. Суть приказа состояла в следующем:

«А. Курдистанскому отряду Войскового Старшины Горбачева — обеспечить правый фланг корпуса.

Б. Керманшахскому отряду Генерал-Лейтенанта кн. Белосельского-Белозерского — перейти в наступление в общем направлении на Ханекин.

В. Буруджирд-Малоирскому отряду Полковника Яковлева — обеспечить левый фланг и тыл корпуса.

Г. Военный район корпуса — Генерал-Лейтенант Логинов.

Д. Кум-Исфаганский отряд — Войсковой Старшина Беломестное.

Е. Тегеранский отряд — Полковник гр. Адлерберг.

Ж. Резерву Генерал-Майора Рафаловича — сосредоточиться в районе Керманшах — Мейдешт».

Из этого баратовского приказа вытекало, что основная тяжесть наступления на Ханекин ложилась на Кавказскую кавалерийскую дивизию с ее конной артиллерией, подкрепленной 4-м пограничным полком и частью 2-го пограничного полка полковника М.С. Юденича (будущего Георгиевского кавалера, генерал-майора и бригадного начальника Кавказской пограничной пехотной дивизии). Керманшахский отряд весной 1916 года вобрал в себя примерно половину строевых чинов экспедиционного корпуса.

При всей «распыленности» войск экспедиционного корпуса по территории Персии Кавказская кавалерийская дивизия сохранила свою целостность как боевая единица. Ее «отрядный» состав не менялся, состоя по-прежнему из четырех полков:

— 16-го драгунского Тверского Его Императорского Величества Наследника Цесаревича полка. Тверцы имели, как и другие полки дивизии, блистательную боевую биографию.

Его отличительной чертой было то, что в нем служили немало представителей кавказской аристократии. Это были князья, подполковник Николай Чавчавадзе, штабс-ротмистры Александр Амилахвари и Григорий Бебутов, поручики Николай Эристов и Сумбатов, корнет Николай Нижерадзе. Сродни им по титулованности был прапорщик Меликбеков Искандер-Бек Халиф-Бек-Оглы.

— 17-й драгунский Нижегородский Его Величества полк отличался числом Георгиевских кавалеров из числа офицеров. Наградное Георгиевское оружие имели полковой командир полковник Станислав Ягмин, подполковники Иван Кесарев и Петр Ден, корнет князь Шалва Ванчадзе.

В рядах офицеров нижегородских драгун тоже значилось немало выходцев из российской аристократии: князья ротмистр Борис Голицын 1-й, штабс-ротмистр Георгий Сумбатов, поручики Евгений Бегтабегов 1-й, Петр Бебутов, Дмитрий Голицын 2-й, Иван Леонидзе, Сергей Львов и Капланов, корнеты Рафаил Бектабегов 2-й и Георгий Хамшиев. В полку служил и поручик Хан Нахичеванский Мурат 2-й.

— 18-й драгунский Северский Короля Датского Христиана IX полк.

Отличительной чертой офицеров этого полка являлось большое число выпускников Елисаветградского кавалерийского училища. Среди офицеров значились два персидских принца — штаб-ротмистр Хосров-Кули-Мирза и Нуси-Ага, которые тоже учились в Елисаветграде.

— 1-й Хоперский Ея Императорского Высочества Великой княгини Анастасии Михайловны полк.

Им командовал выпускник Академии Генерального штаба полковник Николай Успенский. В полку было много младших офицеров, получивших производство из нижних чинов за боевые отличия: сотник Дмитрий Казликин, хорунжие Ефим Волович, Павел Маслов, Герасим Дьяченко, Павел Шведов, Петр Погребняков и Филипп Отюсский, прапорщики Петр Ратаев, Всеволод Мельников, Федосей Шевченко и Петр Козлов. Все они занимали должности младших офицеров казачьих сотен.

Артиллерия дивизии состояла из Кавказского конно-горного артиллерийского дивизиона, которым командовал полковник Бородаевский. Батарей в дивизионе имелось две — подполковников Леонтовича и Иванова.

Боевой состав Кавказской кавалерийской дивизии (на начало августа 1916 года), согласно сведениям штаба Экспедиционного корпуса, состоял из полковых 80 офицеров и 1987 строевых нижних чинов. Боевой состав по полкам выглядел так:

— 16-й драгунский Тверской полк — офицеров 21, шашек 502;

— 17-й драгунский Нижегородский полк — офицеров 22, шашек 511;

— 18-й драгунский Северский полк (понесший в Персидском походе наибольшие потери) — офицеров 17, шашек 403;

— 1-й кубанский казачий Хоперский полк — офицеров 20, шашек 571.

Чтобы соотнести боевые и, в основном, санитарные (от повальных болезней) потери полков Кавказской кавалерийской дивизии с первоначальным ее составом. Так, 17-й драгунский Нижегородский полк с пулеметной командой, прибывший в начале января

1916 года в Казвин из Энзели, насчитывал в своем составе 54 офицера, 1520 драгун и 1711 лошадей. На количество людей в полках заметно влияли и различные «откомандирования». Люди отпускались с фронта и в отпуска.

Подобная ситуация с людской убылью виделась и в батальонах пограничников, которые в Керманшахском отряде составляли его пехоту. Батальоны, выступившие из Керманшаха в составе тысячи штыков, к концу Ханекинской операции имели в своем составе всего по 500–600 штыков. То есть пешие батальоны сократились почти наполовину.

Причины такой большой убыли людей были все те же: тяжелые условия похода по страшной жаре, с солнечными и тепловыми ударами, малярия и эпидемия холеры, поразившая немалую часть экспедиционных войск. К слову говоря, эпидемии разили части баратовского корпуса на территории Персии и в 1916, и в 1917 годах.

История Первой мировой войны свидетельствует, что безномерная Кавказская кавалерийская дивизия была в рядах старой русской армии одним из лучших соединений регулярной конницы по своим «боевым показателям». Лучшее тому свидетельство — ее действия в Персии.

Эта дивизия дала из своих рядов для истории Гражданской войны в России и Красной Армии действительно выдающегося кавалерийского военачальника, «красного Мюрата» — Семена Михайловича Буденного. Боевое крещение получил на полях Маньчжурии в рядах Приморского драгунского полка из Уссурийской казачьей бригады. Будущий командарм 1-й Конной армии и Маршал Советского Союза начинал свой Персидский поход унтер-офицером учебной команды 18-го драгунского Северского полка, а затем стал взводным командиром.

Полный Георгиевский кавалер после победного 1945 года стал трижды Героем СССР, будучи награжден Золотой звездой в 1958, 1963 и 1968 годах. Георгиевские кресты 3-й и 4-й степеней драгунский унтер-офицер Семен Буденный получил за отличия в боях на Керманшахском направлении. Действовал он действительно доблестно и бесстрашно, не теряясь в опасных ситуациях.

Подготовка Керманшахского отряда к наступлению на Ханекин много времени не заняла. В его частях понимали, что действовать придется в тяжелых условиях гористой, пустынной местности. Наступала жаркая погода с ее безводьем, отсутствием продовольствия и кормовых трав по пути.

Трудности подвоза самого необходимого «удлинялись» с каждой пройденной вперед верстой. К тому же «избыточное» расстояние доставки из тылов, в том числе и из Казвина, боевых припасов, провианта и фуража требовало все большего числа людей для охраны вьючных караванов.

В конце марта месяца русский отряд, имевший штаб в Керманшахе, начал наступление в юго-западном направлении. Драгунская кавалерия, казачьи сотни и батальоны вчерашних пограничных стражников демонстрировали свои лучшие боевые качества. С боями, которые начались у города Керинда и завершились у города Касри-Ширин, отряд генерал-лейтенанта князя С. К. Белосельского-Белозерского 25 апреля дошел до Ханекина, стоявшего по ту сторону персидско-турецкой границы.

Чтобы дойти до него, русскому отряду потребовался месяц. Успех наступательной операции был полнейший: до столицы Месопотамии (современного Ирака) — древнего Багдада оставалось всего пять дневных переходов.

Итоги наступательных действий усиленной пограничниками Кавказской кавалерийской дивизии впечатляли. Тем более что драгунам и казакам-кубанцам на этот раз противостояли не племенные конные ополчения, а значительные силы султанской регулярной, хорошо обученной и снаряженной кавалерии. В тех наступательных делах драгунам не раз приходилось действовать спешенными эскадронами.

Так, прославленному в войнах на Кавказе Нижегородскому драгунскому полку пришлось иметь дело с «арабистанским конным полком» и «другим копьеносным регулярным полком». Последним полком оказался Гвардейский уланский полк из Константинополя, прибывший из столицы Турции в Месопотамию.

Турецкие войска, отступавшие от города Керинда к границе, понесли за месяц боев действительно серьезные потери в людях убитыми и ранеными. Они лишились из одиннадцати имевшихся орудий четырех, которые стали трофеями русских. Трофеями стали и большие склады огнестрельных припасов (в том числе артиллерийских снарядов), продовольствия и фуража в городе Касри-Ширин. Отступавшие из Персии разбитые турки не успели их уничтожить.

Ставка Верховного главнокомандующего в городе Могилеве имела полную информацию о ходе наступления экспедиционных войск на Ханекин. Император Николай II и представители государств Антанты «живо интересовались» той операцией, увязывая ее успех с событиями под Кут-эль-Амара.

Когда русские полки оказались перед Ханекином, великий князь Николай Николаевич-младший прислал из Тифлиса на имя генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова благодарственную телеграмму такого содержания:

«…Есть сведения о том, что в районе Ханекина и западнее запасов совсем нет… что воды почти нет, разрешаю ограничиться достигнутым и остановиться там, где находитесь…

Передавайте вверенным Вам войскам сердечную благодарность за их доблестные действия.

Генерал-Адъютант Николай».

Думается, что командир Керманшахского отряда генерал-лейтенант князь Белосельский-Белозерский и без этого приказа царского наместника на Кавказе приостановил бы дальнейшее наступление. То есть он не пошел бы на завязку боевых действий собственно в Месопотамии. 24 апреля пленные турецкие офицеры на допросе показали, что под Кут-эль-Амарой в плен сдались 13 тысяч англичан, а их командующий генерал Таунсенд, как почетный военнопленный, отправлен в Константинополь.

Теперь выигранная борьба за город Ханекин и последующее наступление на Багдад теряли всякий смысл. Да и к тому же турецкие войска были вытеснены из «строго нейтральной» Персии. Дальше начинались земли, населенные арабами («арабистанцами»), собственно, территория султанской Турции, которую она потеряет по итогам Первой мировой войны.

Наступление на Ханекин, на выручку союзников-англичан, дорого обошлось Керманшахскому отряду генерал-майора князя Белосельского-Белозерского. Главный урон по живой силе отряда нанесли не турки, а жара пустыни, малярия и холера. Эпидемии грозили некоторые полки превратить во временные походные госпиталя. Обеспокоенный Баратов, заботясь о сбережении боеспособности экспедиционного корпуса, принял ответственное решение отвести часть войск восточнее от занимаемых позиций.

Местом новой дислокации большей части корпуса стали более возвышенные, горные местности, со здоровым климатом, с достаточным количеством источников хорошей питьевой воды, с пастбищами. Это не было для русских войск отступлением в понимании этого слова турками. Но в политическом плане это могло отразиться на реакции кочевых племен, которые снова могли стать на сторону «германо-турок».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.