Джеки становится иконой

Джеки становится иконой

После покушения в Далласе Джеки старалась сохранять внешнее самообладание. Внешнее (и только внешнее) самообладание ей сохранить удалось. Как ни велика была ее боль, она не могла не думать о том, как увековечить память о президенте и его правлении. Это Джеки решила похоронить его на кладбище Героев в Арлингтоне. Перед тем как гроб окончательно закрыли, она положила туда письма и личные предметы. Джеки написала несколько прощальных строчек, ее дочь Каролин и маленький Джон тоже. Мать водила рукой сына, он еще не умел писать.

В день похорон Джеки, в своем узком черном костюме, под вуалью, закрывавшей все ее лицо, походила на застывшую статую. На людях в этот день она не проронила ни слезинки. Когда гроб с телом Джона Ф. Кеннеди проносили мимо нее и детей, вдова оставалась неподвижной. Она сделала только один жест, понятный ее маленькому сыну. Джон знал, что мама имеет в виду, и поднял руку в последнем приветствии, салютуя отцу, президенту и Верховному военачальнику, – заставив плакать весь мир. Конечно, мальчик не понимал эмоционального значения своего салюта, но он очень хорошо понял, что хотела от него мама.

Совсем недавно она учила его салютовать. Это было во время поездки семьи за город на выходные. Один из друзей Кеннеди снимал их в эти часы отдыха любительской камерой. Это, по-видимому, последние снимки Джона в частной жизни, еще и сегодня свидетельствующие о царившей в тот день непринужденной, радостной атмосфере. Президент, по-домашнему одетый, сидит на траве, прислонившись к стене дома. Ему досаждает пони, обнюхивая его и тыкаясь ноздрями в руки, явно надеясь получить от Кеннеди что-то вкусненькое. Джон Кеннеди весело смеется и посматривает на жену. Джеки, очевидно, только что ездила верхом или собирается оседлать лошадь. На ней сапоги и шлем, а в руках – хлыст. Джон-младший стоит возле нее, на плече у него игрушечное ружье. Джеки кивает отцу, поднимает руку к виску, и маленький Джон понимает, что он должен сделать. Мальчик марширует, становится перед мамой навытяжку и салютует, как маленький солдатик.

В день похорон ребенок салютовал снова, только это была уже не игра. А у Джеки теперь будут в жизни две цели: защищать детей и сохранить память о муже. Вся Америка, даже весь мир, прощаясь с президентом, мог видеть рождение мифа. Отныне Жаклин Кеннеди была не только королевой Америки, но и святой. Она стала «общественным достоянием» страны. И, как это часто бывало у Джеки, то, чему она сама способствовала, впоследствии становилось ей в тягость.

Друзья восхищались молодой вдовой, ее необыкновенной внешней выдержкой. Пауль Фай, лучший друг Джона Ф. Кеннеди, не помнит, чтобы он видел на глазах у Джеки хоть одну слезинку. В конце траурной церемонии он выразил ей свои соболезнования, а затем, спрятавшись за занавеску, зарыдал сам. Да, внешне Джеки держалась стоически, но что творилось у нее в душе?

Почти незаметно для окружающих поддерживал Джеки один ее хороший знакомый – Аристотель Онассис. Весть о смерти Кеннеди застала его в Гамбурге, где он строил новое судно для своего пароходства. Ли передала ему страшную новость и по возможности пригласила на траурную церемонию в Вашингтон. Уже в воскресенье перед похоронами он был в городе.

В Белом доме Онассис ужинал вместе с членами клана Кеннеди. Джеки отсутствовала. Совместная трапеза после похорон является ирландским обычаем. Алкоголя было выпито немерено, и Онассис был вынужден выслушать в свой адрес несколько поддразниваний. Речь шла в основном о яхте «Кристина». Оборудуя яхту, грек, воображавший себя последователем героев «Одиссеи», предавался изыскам своего утонченного вкуса. Так, табуретки в баре были обтянуты шкурой китового яйца, что, невзирая на печальный повод, развеселило присутствующих.

Насколько Онассис был тогда близок Джеки, где они встречались, если встречались вообще, об этом ничего не известно. Но Онассис воспользовался возможностью снова напомнить о себе. С этого дня они поддерживали контакт по телефону. По окончании траурных церемоний Джеки должна была попрощаться с Белым домом. Постепенно она стала понимать, что это для нее означает. Покинуть то место, которое она так тщательно, с такой любовью оборудовала, в которое вложила столько сил и которое доставляло ей столько хлопот. Жить в Белом доме, а затем уйти оттуда! К этому Джеки едва ли была готова. Только тысячу дней прожила она в милом ее сердцу Камелоте, теперь все было кончено.

Нестабильная, растерянная Жаклин была подвержена резким колебаниям настроения. Плохое настроение она часто срывала на сестре Ли. Все те возможности, которыми она располагала в качестве супруги президента, канули в Лету. Молодая вдова чувствовала себя абсолютно беззащитной, почему-то начала беспокоиться о своем финансовом положении, хотя она получила значительную сумму от состояния Кеннеди.

Но одинокой она не была. Прежде всего об отчаявшейся вдове заботился Бобби Кеннеди, брат ее убитого мужа. Их всегда связывали исключительно тесные отношения, но теперь он был ей нужен как никогда прежде. Они были близки духовно друг другу в дни траура по Джону, переживая одинаковые чувства.

«Смерть мужа потрясла Джеки до мозга костей. Так же, как и Роберта Кеннеди. Вместе бродили они по темному туннелю печали. Бобби и Джеки утешали друг друга. Эти двое пострадали от потери больше всех», – пишет Артур Шлезингер, бывший советник Джона Ф. Кеннеди.

Поведение Джеки в это трудное для нее время не всегда вызывало понимание. Для нее стало привычным устраивать приемы только для мужчин, она приглашала знакомых, с которыми общалась в свое время в Белом доме. Их жены были исключены из круга рыцарей Камелота, что, естественно, вело к пересудам.

Мария Каллас однажды тоже оказалась в числе пострадавших. В 1964 году она приехала с Онассисом в Нью-Йорк, и ему представилась возможность посетить Джеки. Та приглашала его на воскресный бранч с настоятельной просьбой явиться без Марии. Онассис, входя в новую квартиру Джеки в Нью-Йорке, был вынужден констатировать, что все остальные гости – тоже мужчины.

Джеки вообще было трудно иметь дело с женщинами. Возможно, она еще до сих пор не доверяла потенциальным конкуренткам, брак с Джоном послужил ей хорошей наукой. Бобби принадлежал к доверенному кругу лиц молодой вдовы и вскоре после смерти брата поехал с Джеки и ее детьми кататься на лыжах. Их отношения становились все теснее, но Бобби, отец десятерых детей, не собирался оставлять свою жену Этель. Этель же, в свою очередь, закрывала глаза на отношения мужа с Джеки.

Когда прошло несколько лет после гибели Джона Ф. Кеннеди, в прессе стали поговарить о первых кандидатах в мужья для Джеки, но подходящего среди них так и не нашлось. Вероятно, ее непостоянство, ее потребность в сильном плече, ее материальные претензии сильно сужали круг кандидатов. Во всяком случае, в начале 1968 года Джеки вспоминает о своем хорошем знакомом Ари Онассисе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.