Глава 10 Кастелламарская война

Глава 10

Кастелламарская война

Так уж получилось, что оба противоборствующих босса — и Маранцано, и Массерия — были родом из Кастелламаре-дель-Гольфо, горной провинции к юго-востоку от Палермо.

Большая разборка двух земляков-сицилийцев представляла собой уникальный случай. Даже в семейства того и другого дона входили кастелламарцы. Раньше они устраивали совместные кутежи в ресторанах, а теперь смотрели друг на друга сквозь прорезь прицела. Термин «кастелламарская война» возник сам собой. Иного названия просто быть не могло.

Когда Джо Бананно и Джо Профачи внезапно исчезли за несколько часов до их запланированной ликвидации, Массерия понял, что в семье завелась «крыса» — предатель. Был ли это Лаки Лючано? Массерия склонялся к мысли, что нет. Он ничего не знал о готовящейся чистке. Значит, оставались десять «капо», которые присутствовали на сходке. Массерия до боли стиснул зубы. Подонки недоношенные, мрази! Он возвысил их, сделал уважаемыми людьми, без него все эти straccie были бы никем и ничем. И вот их благодарность! За все хорошее, что он для них сделал, они отплатили ему предательством. Война еще не началась, а Массерия подозревал всех и каждого. Сначала Рейна, теперь кто-то из капореджиме, а что же будет потом? Быстро разобраться с Маранцано не получится, при всем своем самомнении Джо Босс не рассчитывал на блицкриг. Однако предпринять меры к поиску «крысы» так и не успел. Убийство Тома Рейны спутало все его планы. Через две недели очередное предательство: капореджиме Рейны застрелили одного из самых надежных людей, Джонни Пинцоло, и перешли на сторону Маранцано. Массерия понял, что теперь остается только одно — война до победного конца, до полного истребления семейства Маранцано. И, уже ни о чем не думая, бросился в драку.

15 февраля 1930 года возле административного небоскреба на Парк-авеню, 230, где располагался принадлежавший Маранцано офис «Игл билдинг корпорейшн», прогремел мощный взрыв. Бомба с часовым механизмом была заложена в легковой «Форд», начиненный динамитом. Неизвестные поставили автомобиль напротив входа в офис. Они знали, что Маранцано регулярно приезжает сюда в полдень. По странному капризу судьбы «Кадиллак» дона Сальваторе попал в пробку возле Бруклинского моста, и Маранцано подъехал к офису пятнадцать минут спустя после взрыва. Вместо старого дона разнесло в клочья с десяток случайных прохожих. Около тридцати человек получили ранения различной степени тяжести. Возмущение общественности, как это бывает в самом начале гангстерской войны, не имело предела. Хотя Массерию тоже можно было понять. Телохранители Маранцано знали в лицо всех его специалистов-ликвидаторов, а посылать на такое важное дело неопытных юнцов не имело смысла. Ни один профессиональный убийца Массерии не смог бы подойти к офису Маранцано на дистанцию прицельного огня. Поэтому Джо Босс решил взорвать врага динамитом, как это часто делают в Сицилии, а заодно нагнать страху на всех его людей. Массерия много слышал о так называемом «Бруклинском объединении», которое возглавлял Лепке Бачелтер. Он также знал, что некий Альберт Анастасиа, один из директоров фирмы киллеров, является крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по применению взрывных устройств. Коллеги по ремеслу даже придумали Анастасиа профессиональную кличку — Бам-Бам. Все они были друзьями Лаки Лючано, и через него Массерия передал заказ на ликвидацию Маранцано. Чарли было все равно: или Массерия прикончит Маранцано, или, наоборот, Маранцано шлепнет Массерию. Его одинаково устраивал любой вариант. Но старый дон остался жив и тут же нанес ответный удар.

Примерно через неделю после взрыва на Парк-авеню четверо мужчин, личности которых опять же установить не удалось, с тяжелыми чемоданами в руках поднялись на крышу небоскреба на Второй улице. Как раз напротив находились окна офиса Джо Массерии. Неизвестные раскрыли чемоданы, спокойно, неторопливо собрали четыре ручных пулемета Томпсона 45-го калибра и открыли по офису Джо Босса шквальный огонь. Расстреляв по нескольку магазинов, они бросили оружие и скрылись. Все продолжалось не более полутора минут, так как ручной пулемет Томпсона обладал рекордной по тем временам скорострельностью — 800 выстрелов в минуту. Полицейские, прибывшие на место происшествия, обнаружили четыре еще горячих ствола и внушительные россыпи стреляных гильз.

Эта акция не имела практического значения, так как стрелявшие даже не знали, есть Массерия в офисе или его там нет? Как и в первом случае, пострадали совершенно посторонние люди, служащие торговой фирмы Джо Босса. Дон Сальваторе Маранцано решил таким образом напомнить о себе, показать, что жив, находится в добром здравии и плевать хотел на своего врага Массерию. После первоначального «обмена любезностями» в войне наступила угрожающая пауза. Оба босса ушли в глубокое подполье и не могли достать друг друга. Растрачивать силы на бесполезные удары по мелкой сошке не имело смысла. Маранцано и Массерия не собирались мириться, но каждому было необходимо время для поиска новой тактики, которая позволила бы одержать бесспорную победу в войне. Однако перемирие не входило в планы Чарли Луканиа. Ему была выгодна кровавая бойня с большим количеством жертв с той и другой стороны.

Лаки вызвал к себе Лепке Бачелтера и Альберта Анастасиа.

— Не нравится мне эта тишина, ребята, — сказал он, — совсем не нравится. Если «усатые папаши» сами не хотят бить друг другу морды, их надо столкнуть лбами, да так, чтобы искры посыпались.

Лепке заверил:

— Наша фирма к твоим услугам, Чарли. Кого бы ты хотел заказать?

— Надо подумать. — Чарли приложил палец ко лбу. — Вся штука в том, чтобы как следует разозлить одного старикашку. Дальше все завертится само собой.

Альберт Анастасиа, державшийся скромно и незаметно, вдруг заговорил:

— Чарли, знаешь, у меня есть идея.

Лаки и Лепке повернулись к нему.

— Выкладывай.

— Надо кокнуть Тони Морелло.

Чарли Луканиа некоторое время молчал.

— А что, пожалуй, сработает, — наконец решил он, — действуй, Альберт.

Энтони Морелло имел репутацию сверхосторожного, когда речь шла о безопасности Джо Массерии. На протяжении двенадцати лет он был личным телохранителем, как тень, всюду сопровождая босса. Настоящий сицилиец старого уклада, Морелло не колеблясь подставлял грудь под пули, считая за честь прикрыть дона своим телом. Он был единственным человеком в семье, в чьей преданности Джо Босс никогда не сомневался и кого по-настоящему уважал. По-своему привязавшись к Тони Морелло, Массерия ставил его в пример, как истинного человека чести. Простой «солдат», Морелло был побогаче иного капореджиме, так как босс выделил для своего любимца очень жирный кусок. В Ист-Гарлеме он имел собственную контору и входил в десятку крупнейших ростовщиков. Кроме того, для выбивания долгов Морелло сколотил собственную банду, и Джо Массерия смотрел на это сквозь пальцы. Практически все время, свободное от работы в семье, Морелло проводил в своей конторе. 15 апреля 1930 года он находился там вместе со своим помощником Эдди Париано, занятый раскладыванием долларов в аккуратные плотные пачки. Морелло только мельком взглянул на дверь, открывшуюся, чтобы впустить Фрэнка Скализе и Альберта Анастасиа. Париано вовсе не отрывался от работы.

— Две минуты, ребята, и я все закончу, — сказал Тони Морелло, поплевал на пальцы и стал считать дальше.

Но Скализе и Анастасиа не захотели ждать. Выхватив из-под плащей ружья 12-го калибра, они открыли огонь. Как стая зеленых птичек, внезапно выпущенных из клетки на свободу, деньги разлетелись по всей комнате. Крупная дробь разворотила спину Тони Морелло от плеч до поясницы. С зажатыми в пальцах долларами он боком повалился на пол. Насмерть перепуганный, оглохший от грохота, Эдди Париано забился в угол. Анастасиа не спеша подошел к неподвижному Морелло, лязгнул затвором, упер ствол в затылок мертвеца и нажал на спуск. Заряд дроби вдребезги разнес череп Морелло. Брызги мозга вперемешку с клочьями кожи и мяса разлетелись, что называется, на триста шестьдесят градусов. Расширенными от ужаса глазами Париано наблюдал, как улыбающийся убийца поднес ко рту дымящийся ствол и подул. Эдди надеялся, что все уже кончено, но Скализе и Анастасиа никуда не торопились.

— Эй, сосунок, — позвал Скализе, — принимайся за работу. Собери бабки, разложи и упакуй вон в те чемоданы. Да смотри, считай внимательно и попробуй только ошибиться хотя бы на доллар. Ну!

Париано подчинился. Его руки тряслись так, будто он месяц был в запое. Когда два чемодана наполнились пачками долларов, Скализе спросил:

— Сколько?

— Тридцать одна тысяча двести, — дрожащим голосом пролепетал Париано.

— Точно?

— Да, синьор.

— Ну, спасибо, — с этими словами Скализе выстрелил ему в живот. Секундой позже грохнуло ружье Альберта Анастасиа.

Когда Томми Луччезе принес боссу известие о гибели Морелло, Джо Массерия долго молчал. Он только что потерял единственного друга, который был у него на этом свете. Жестом руки отпустив Луччезе, Массерия заперся в своем кабинете. Он вышел оттуда примерно через два часа сильно пьяным и приказал срочно собрать всех капо. Его глаза горели недобрым огнем. В присутствии съехавшихся капореджиме он дал выход своей ярости.

— Жирная свинья Маранцано убивает моих лучших людей! Я этого не потерплю, мать его! С сегодняшнего дня я приказываю мочить всех ублюдков Маранцано. Всех до единого! И запомните: я не успокоюсь, пока не отправлю в ад последнего выродка во главе с этим сыном шлюхи. Все, идите. За работу, за работу, черт вас всех возьми! Каждый день вы должны приносить мне свежую голову, чтобы я мог плюнуть им в глаза.

«Капореджиме» расходились в мрачном раздумье, бледные и подавленные. То, что затевал Массерия, остановить уже не удастся. Несомненно, в ответ Маранцано отдаст своим людям аналогичный приказ — и кровавый водоворот может увлечь всех. Один лишь Чарли Луканиа пребывал в отличном настроении. События развивались так, как он планировал, и это было самое главное.

Весь остаток весны кровь на улицах лилась ручьями. Отряды Массерии и Маранцано попеременно проникали на вражескую территорию, беспощадно убивая каждого, кого удавалось застать врасплох. Никогда еще Нью-Йорк не видел такого количества жертв. За полтора месяца семьдесят два человека было убито и свыше ста ранено. Подобных масштабов кровавая мясорубка достигала разве что в Чикаго, где властвовал Аль Капоне. Федеральная власть не предпринимала ни малейших попыток установить хоть какое-то подобие порядка в городе. Полиция держалась в стороне от «великой резни». Городские жители постепенно привыкли к уличным перестрелкам и уже автоматически бросались на землю, заслышав выстрелы. Словом, жизнь шла своим чередом. Никто не мешал гангстерам выяснять отношения. Маранцано и Массерия пустили по следу друг друга команды своих лучших специалистов-ликвидаторов. Со всей страны в Нью-Йорк съехались наемные убийцы без роду без племени, которым враждующие боссы обещали за шкуру противника неслыханные гонорары. По крайней мере пятьдесят киллеров рыскали по городу, пытаясь выследить одни — Массерию, другие — Маранцано. Доны, жизнь которых висела на волоске, без конца меняли «норы» и на пушечный выстрел не приближались к своим офисам. Меры безопасности были предельно ужесточены. Каждого дона сопровождали по пятнадцать-двадцать телохранителей. Но все же иногда убийцам удавалось добраться до них.

…В один из жарких июльских дней 1930 года Питер Грилло, профессиональный убийца из Кливленда, крутился на своем «Бьюике» по бруклинским улицам, пытаясь отыскать убежище Сальваторе Маранцано. У него была информация, что серебристый «Кадиллак» дона видели где-то в районе Оушен-авеню. На одном из бесчисленных перекрестков Грилло остановил машину, так как зажегся красный свет. Обычно он плевать хотел на это, но тут дорогу переходили слишком много людей. От нечего делать Грилло стал смотреть по сторонам и вдруг увидел на противоположной полосе черный «Олдсмобиль», за рулем которого сидел мощный, широкоплечий мужчина с бульдожьей мордой. Грилло тотчас узнал его. Это был Джироламо Сантуцци, бывший профессиональный боксер, личный телохранитель Маранцано.

Зажегся зеленый свет. Не обращая внимания на отчаянный рев клаксонов, Грилло развернул «Бьюик» и аккуратно сел на хвост черному «Олдсмобилю». Он надеялся, что Сантуцци приведет его к своему боссу. Так и вышло. Как оказалось, Маранцано стягивал людей для обеспечения безопасности переезда в другую «нору» где-то в Бронксе.

Из подъезда потоком текли вооруженные «Томпсонами» телохранители. Заметив гангстеров, прохожие стали торопливо разбегаться. Питер Грилло закусил губу. При себе у него был только «кольт». Девять шансов из десяти, что «гориллы» Маранцано понаделают в нем дырок. Но оставался один маленький шанс на внезапность. Перед глазами Грилло заплясали цифры обещанного Массерией гонорара — пятьдесят тысяч долларов. За такие деньги стоило рискнуть. Нельзя же бесконечно колесить по улицам в поисках более благоприятного случая, на который все равно надежды нет. Маранцано на тот свет не торопится, поэтому при нем всегда будет такая охрана. И Грилло решился. Когда из подъезда вышел усатый тучный мужчина в дорогом костюме, он до упора выжал педаль газа. Взревев мотором, «Бьюик» в одно мгновение пролетел сто метров, отделявшие убийцу от цели. Чтобы прижать людей Маранцано к земле, Грилло начал стрелять еще по ходу движения. Дон бросился на землю. Телохранители открыли беспорядочный огонь. На столь узкой площади их было слишком много. Пули 45-го калибра тут же уложили двоих наповал. Грилло ударил по тормозам. В азартном исступлении он водил пистолетом из стороны в сторону, пытаясь в мешанине тел отыскать дорогой костюм темно-коричневого цвета. Охрана Маранцано уже очухалась. Автоматная очередь вдребезги разнесла задние боковые стекла. В барабане у Грилло осталось только два патрона. Он выстрелил наугад и в кого-то попал, но не был уверен, достал ли Маранцано. Бросив «кольт» на сиденье, Грилло нажал на газ. Вслед уходящему «Бьюику» яростно лаяли «томпсоны». Вдруг горячая пуля обожгла ему плечо, другая чиркнула по шее, еще одна острым жалом впилась в бок. Выворачивая баранку одной рукой, Грилло сумел уйти. Бледный, окровавленный, скрипящий зубами от боли, он предстал перед Джо Массерией.

— Двадцать минут назад я стрелял в Маранцано. Убил нескольких его людей.

— А Маранцано? Ты попал в него?! — закричал Джо Босс.

— Точно не знаю, — сквозь зубы выдавил Грилло, — там было полтора десятка псов с «томпсонами». Я не видел, что стало с Маранцано. Еле ноги унес.

Хотя «жирный подонок», похоже, уцелел, мужество этого парня произвело впечатление на Джо Массерию.

— Скажи-ка, какой отчаянный! Сунулся на «томпсоны». А ты, мать твою, оказывается крутой парень. Иди к «банкиру», получишь десять кусков. За головы «горилл» Маранцано.

Две недели спустя на зубах наемников затрещали кости самого Массерии. Это случилось в Бронксе. Двое братьев Джентиле — Чарли и Фрэнк — профессиональные убийцы из Детройта, которых прислал своему другу Маранцано дон Джованнино Приццоло, рыскали по городу, выслеживая Джо Босса. На Шеридан-авеню братья столкнулись с кортежем из пяти автомобилей. Находившийся за рулем Чарли Джентиле не успел их как следует рассмотреть, зато сидевший рядом Фрэнк заорал:

— Поворачивай, кретин! За теми пятью тачками, быстро! В третьей с хвоста — наш клиент.

«Форд» с братьями Джентиле устремился в погоню. Яростно ругаясь, Фрэнк вытащил из-под сиденья автомат. План атаки составили на ходу: сначала отсечь огнем две задние машины с охраной, а затем без помех прикончить Массерию.

Высунув ствол «томпсона» из окна, Фрэнк Джентиле короткой очередью снес череп водителю концевой машины. Потерявший управление «Понтиак» вылетел на тротуар и с грохотом врезался в витрину. Из второй машины открыли ответный огонь. Уклоняясь от пуль, Чарли резко вильнул.

— Не мельтеши, придурок! — крикнул Фрэнк. — Сбиваешь с прицела!

На огромной скорости автомобили неслись по Шеридан-авеню, отчаянно взвизгивая тормозами на крутых поворотах. Пули охранников Массерии наконец настигли нападавших. Лобовое стекло мгновенно превратилось в сплошную паутину трещин.

— В бога, в душу, в всех святых! — завопил Чарли.

— Ближе, подойди ближе! — орал Фрэнк.

— Я не вижу ни хрена!

Заряд дроби ударил в стекло, немного расчистив обзор. В глаз Чарли впился осколок. Рукав рубашки на плече Фрэнка почернел от крови, но он вошел в азарт и ничего не замечал.

Длинной очередью Фрэнк Джентиле прошил насквозь вторую машину. «Крайслер» рыскнул в сторону и завертелся волчком.

— Да! Да! Да! Я их сделал! Давай, Чарли, жми. Сорок кусков наши!

У младшего брата мутилось в голове. Глаз разрывала адская боль. Только закалка, полученная в трущобах, позволяла Чарли кое-как держаться. «Форд» поравнялся с «Линкольном» Массерии. Торжествующий Фрэнк Джентиле нажал на спусковой крючок. Но вместо выстрела «томпсон» сухо щелкнул. Магазин был пуст. Отчаянный вопль Фрэнка было слышно на два квартала окрест:

— М-м-ма-а-а-ать т-тво-о-о-ю-у-у-у!!!

В следующий миг телохранитель Джо Босса метким выстрелом разнес ему голову. Брызги мозга залепили Чарли лицо. Уже ни о чем не думая, он выкрутил руль и перевел «Форд» на соседнюю полосу.

В последние месяцы Маранцано и Массерия не раз попадали под пули. Телохранители обоих гибли как мухи, один за другим, но боссы оставались целехоньки. Будто какое-то проклятие довлело над людьми старых донов. Они умирали, число убитых приближалось к ста пятидесяти, а Маранцано и Массерия были целы и невредимы. Казалось, судьба специально хранила их для того, чтобы перед смертью они утопили Нью-Йорк в реках крови, иначе как объяснить, что люди Маранцано, устроившие засаду в Бронксе, прикончили Стивена Ферриньо, сидевшего справа, убили Аль Минео, который был слева, а находившийся между ними Массерия не получил даже царапины? Слушая все эти разговоры, Чарли Луканиа невольно улыбался. Да, он чувствовал, вот оно — vocazione. Все происходящее, как нарочно, было на руку только ему одному. И только он был тем избранником, на чьем плече действительно лежала рука всемогущей Судьбы.

В феврале 1931 года Чарли Луканиа решил, что «усатые папаши» достаточно постреляли друг в друга, пора одного из них убирать. Легче всего было добраться, конечно же, до Массерии. Но сначала требовалось сделать превентивный логический шаг, то есть заручиться поддержкой дона Сальваторе. Как это было год назад, контакт с семьей Маранцанно установил Вито Дженовезе. Посредниками выступили Томми Луччезе и Тони Стролло. Маранцано назначил встречу в зоопарке Бронкса, между клетками тигров и львов. По своему обыкновению он приехал на место первым. Его сопровождали «капореджиме» Джо Боннано и Джо Профачи. В свиту Чарли вошли Джо Адонис, Томми Луччезе и Багси Сигел. Увидев еврея, дон Сальваторе брезгливо поморщился, но что поделать: сейчас не время открыто проявлять свой антисемитизм.

Они не стали обниматься. Даже не протянули друг другу руки. Маранцано провел указательным пальцем по своей щеке от глаза до подбородка:

— Шрамы украшают мужчину.

На миг Чарли перенесся в ту кошмарную ночь и как наяву увидел перед собой Маранцано с ножом в руках.

Но ничем себя не выдал.

— Ты не можешь не признать, что я был прав тогда, — продолжал дон. — Если бы Массерия вовремя исчез, сколько хороших людей сейчас были бы живы. А теперь видишь, что получилось, бамбино?

Не сдержавшись, Чарли вскипел:

— Для тебя я мистер Луканиа!

Маранцано поднял брови:

— Надеюсь, ты позвал меня не для того, чтобы спорить со мной?

— Нет. Я хочу поговорить насчет Массерии.

— А о чем тут можно говорить?

Тигры в клетке злобно зарычали. Этот рык подхватили львы. Маранцано улыбнулся:

— Посмотри на них. Они убивают только когда это необходимо. Поэтому вызывают к себе уважение. В отличие от бешеного пса, который убивает просто так, потому что ему это нравится. Бешеных псов всегда уничтожают, ибо от них один лишь вред. Так вот, Массерия — это бешеный пес.

— Я думаю, мы поняли друг друга, — сказал Чарли.

— Я буду ждать известия о том, что бешеный пес сдох, — напыщенно произнес Маранцано.

— Главное, что будет потом.

— Кровь не прольется между нами, — поклялся дон, — мы можем жить, не мешая друг другу.

— Согласен, — Чарли протянул ему руку. — Тогда жди новостей, дон Сальваторе.

— Cum deo[24]. — ответил тот. — Эта война никому не нужна.

— Совершенно не нужна.

— Прекратив ее, мы окажем всем великое благодеяние.

— Сейчас ты говоришь, как истинный сицилиец. Мы люди чести, galantumos, мы всегда сможем договориться.

Они расстались, пожав друг другу руки, как настоящие друзья, которым нечего делить.

…15 апреля 1931 года Чарли Луканиа появился в кабинете Джо Босса не в самое лучшее время. Массерия с треском выставил за дверь капореджиме, который отвечал за ликвидацию Маранцано. Люди незадачливого капо выслеживали главу враждебного семейства почти месяц и не могли его найти.

— Ты на хрен никуда не годишься! — кричал Массерия. — Прикончи Маранцано, или на твое место я поставлю другого парня.

— Побереги нервы, Джо, — посоветовал Лаки.

Массерия отмахнулся:

— С этим придурком по-другому нельзя. Толстый подлец Маранцано шляется по всем ресторанам Вест-Сайда — вчера, к примеру, его видели у Сарди, — а этот идиот со своими кретинами ищет его в Бронксе!

— Тебе надо расслабиться, Джо. Хочешь, поедем к Скарпато, на Кони-Айленд? Он мой друг, к тому же у него лучшая итальянская жратва в городе. Я угощаю, — добавил Лаки.

Массерия задумался. Кони-Айленд — спокойный район, далеко от зоны сражений. Трудно ожидать там появления людей Маранцано. К тому же платить не придется, а «Нуова вилла Тампаро» довольно дорогой ресторан и кухня там действительно превосходная.

В голосе Лаки послышалось раздражение:

— Джо, нельзя же все время думать о том, как убрать Маранцано. Чего доброго, винты в башке полетят.

— Едем, — решился Джо Босс.

Владелец ресторана «Нуова вилла Тампаро» Джерардо Скарпато встретил высоких гостей с должным уважением. Несмотря на то что зал был переполнен, для них нашелся свободный столик. Скарпато закрепил за ними двух официантов.

Жрать за чужой счет Массерия не стеснялся. Напротив, он думал, что раз Чарли такой лопух, значит, распотрошить его надо по максимуму. Сначала Джо Босс слопал огромное блюдо спагетти с майонезом и пармезаном. Затем до костей обглодал жареную утку. После утки с удовольствием съел лангуста с овощным салатом. От пищи морской вновь перешел на сухопутную: приговорил большую порцию сыра горгонзола с приправой из спаржи. Далее последовал эклер с шоколадом и розовым кремом. На десерт Массерия заказал кекс с орехами и цукатами. Все это он запивал немыслимым количеством кьянти. В общей сложности Массерия жрал без перерыва три часа подряд.

Чарли Луканиа ел и пил мало. «Зубы болят», — объяснил он, заметив вопрошающий взгляд Массерии. Внешне его лицо было непроницаемо, но в душе он хохотал до упаду. Чарли не мог не знать, что Массерия считает его болваном, так как этот обед, плавно переходящий в ужин, обошелся в кругленькую сумму. Вот только если бы кто-нибудь сказал Джо Боссу, что это последняя трапеза в его жизни, аппетит у него наверняка пропал бы. Но в том-то и состоит смысл древней сицилийской церемонии так называемого «погребального ужина». Приговоренный к смерти не догадывается об ожидающей его печальной участи и уходит в мир теней с туго набитым желудком. Таково понятие сицилийского милосердия: накорми досыта, напои, а потом убей. Хотя Чарли Луканиа не был сторонником древних традиций мафии, убрать Массерию он решил «классическим способом».

Часы показывали десять вечера. Ресторанный зал опустел. Только Массерия с чавканьем доедал свой кекс. Глядя куда-то в сторону, Чарли курил сигарету. К ним подошел Джерардо Скарпато.

— Мистер Массерия, мистер Лючано, своим посещением вы оказали большую честь моему ресторану. Оставайтесь здесь сколько угодно, специально для вас на кухне работают люди, а мне пора домой.

Когда Скарпато ушел, Массерия предложил сыграть партию в клоб. Чарли посмотрел на часы и поднялся:

— Хорошо. Ты пока раздавай, а я схожу помою руки.

Массерия не догадывался, что подлинная причина его ухода была в другом. Он слишком увлекся картами. Раздал, перевернул те, которыми должен был играть Чарли, вытащил оттуда туза бубен, взамен положил свою девятку пик. Но вместо Лаки в зал вошли четыре человека. В один миг Массерия узнал Анастасиа, Дженовезе, Джо Адониса и этого подлого жида Сигела. А за спинами незваных гостей стояла сама Смерть. Понимая, что сейчас должно произойти, Джо Босс так и застыл с тузом в руке. Убийцы вытащили оружие и взяли Массерию в полукольцо. В руке у каждого был «кольт» 38-го калибра. Первым выстрелил Багси Сигел. Затем выстрелы затрещали один за одним, сливаясь в единую грохочущую мелодию смерти.

Джо Массерия принял в себя шесть пуль. Еще восемнадцать угодили в паркет и в стены. Расстреляв все патроны, убийцы повернулись и неторопливо вышли на улицу. Грузная туша Массерии неподвижно замерла на полу в луже крови. Вернувшись в зал, Чарли Луканиа с минуту смотрел на труп Джо Босса. Он думал о том, какую огромную работу пришлось проделать для того, чтобы все вышло именно так. Вдоволь налюбовавшись, Чарли позвонил в полицию.

Следствие сразу зашло в тупик. Прибывшим полицейским Чарли сообщил, что ничего не видел, только слышал выстрелы.

— А где вы находились в это время? — спросили у него.

— В туалете, — спокойно ответил Чарли. Свидетельские показания не дали следствию ни малейшей зацепки. Случайные прохожие видели сцену бегства предполагаемых убийц, но не могли вспомнить ни марку автомобиля, ни примет его пассажиров, так как было довольно темно. Удалось лишь выяснить, что водитель не смог завести мотор, и тогда один из неизвестных, вышедших из ресторана, сам сел за руль, после чего машина спешно отъехала.

Смерть Массерии подоспела как нельзя кстати. Уставшие от непрерывной резни мафиозо вздохнули с облегчением. Никто не сожалел об убийстве Джо Босса. Но, как полагается по обычаю, хоронили его со всеми почестями и уважением. Ни один из главарей пяти семейств на радостях не пожалел денег. В последний путь Массерию провожали пышно и помпезно.

17 апреля 1931 года доминирующим цветом в Малой Италии был черный. Бронзовый гроб, инкрустированный серебром, в котором покоилось тело Джо Босса, обошелся семье в двадцать тысяч долларов. Возле гроба с непокрытой головой стоял Лаки Лючано и держал в руках свисающую с крышки шелковую кисть, имеющую одновременно тройное значение. Во-первых, она символизировала душу усопшего, которая наконец станет свободна после того, как тело зароют в землю. Во-вторых, человек, державший кисть, в глазах мафии являлся официальным преемником покойного дона на ранее занимаемом им высоком посту. И, наконец, в-третьих, взявший кисть в руку тем самым возлагал на себя обет кровной мести за смерть дона. Впрочем, пункт третий был полнейшей проформой. Достаточно большое количество присутствующих мафиозо отлично знали, кто организовал это убийство. А один из глав пяти семейств — Чиро Терранова — даже принимал в нем непосредственное участие (он был тем самым незадачливым водителем, который не сумел сразу завести мотор). Те, кто не был посвящен в подробности смерти Джо Массерии, чихать хотели на то, найдут его убийц или нет. При жизни покойный дон причинил всем слишком много неприятностей. Поэтому спектакль разыграли не хуже, чем на Бродвее. Боссы и капореджиме один за другим подходили к Чарли Луканиа, обнимали его и целовали в обе щеки в знак сочувствия к его горю. Лаки скорбно кивал головой: «Ему бы еще жить да жить» — и печально вздыхал. Дон Сальваторе Маранцано собственноручно возложил к ногам покойного огромный венок из роз, увитый черной траурной лентой с надписью: «Спи спокойно, дорогой друг». Несколько капореджиме семейства Массерия во главе с Томми Луччезе подтащили к гробу нечто немыслимое — комбинированную связку цветов высотой двенадцать футов. Надпись на траурной ленте гласила: «Отцу от осиротевших детей». Плакальщицы, нанятые старым доном Пеппе Бальзамо, оглашали воздух пронзительными криками и рвали на себе одежду. Наблюдая все это чинное, истинно сицилийское благолепие, дон Джузеппе даже прослезился: «Боже мой, совсем как у нас в Муссомелли»[25].

Заупокойная месса состоялась в соборе Святого Патрика на Принс-стрит. Чтобы добиться этого, гангстерам пришлось выложить двадцать пять тысяч долларов, так как аббат не давал согласия на отпевание в церкви кровожадного убийцы, на совести которого была по крайней мере сотня смертей. Тем же способом решили проблему со священником, который отказался служить заупокойную по рабу явно сатанинскому, а не божьему. Это обошлось в семь тысяч долларов. Еще десять тысяч заплатили за разрешение похоронить Массерию в церковной земле.

Когда первые комья земли упали на крышку гроба, Лаки Лючано не удержался и шепнул стоящему рядом Фрэнку Костелло:

— Наверное, нашему Джо не сладко сейчас в аду.

— Наоборот, — ответил Костелло, — сейчас он пьет с чертями на брудершафт. Вместе со своим дружком Морелло.

Чарли чуть заметно улыбнулся:

— Вполне возможно. У них ведь там нет «сухого закона».

В мае 1931 года в Пэлхем-Бей, что в Бронксе, состоялась коронация дона Сальваторе Маранцано. Старый дон украсил помещение распятиями, картинами на религиозные темы и другими теологическими атрибутами, которые выглядели бы естественно на собрании людей, принадлежащих к любой прослойке общества, но не на сборище сливок преступного мира Америки. Около пятисот мафиозо съехались со всех уголков страны, чтобы выразить уважение новому капо ди тутти капи. Маранцано держался по-королевски: важно, надменно и самодовольно. Он побеспокоился даже о такой мелочи, как стул, более высокий, чем у всех остальных. С бокалом шампанского в руке король мафии встал и произнес торжественную речь:

— Я, Сальваторе Маранцано, капо ди тутти капи, объявляю вечный мир. Никогда больше мы не станем решать споры при помощи оружия. Мы поделим эту страну по справедливости и будем жить так, как завещали нам наши предки. Время кровавых войн прошло. Друзья мои, я буду вашим Цезарем, неустанно заботящимся об укреплении и возвеличении нашей империи. А теперь хочу представить вам новых глав пяти семейств Общества Чести в Нью-Йорке. Сальваторе Луканиа — семья Массерия. И его консильере Вито Дженовезе. Гаэтано Гальяно — семья Саетта. И его консильере Антонио Луччезе. Джованнино Профачи — семья Айяле. И его консильере Джованнино Маглиокко. Винченцо Мангано — семья Бальзамо. И его консильере Филипп Мангано. А моим преемником я объявляю Джино Бонанно и его консильере Кармине Таланте. Как отец, я отпускаю вам все прежние грехи. Да будет так. Аминь.

С этими словами Маранцано осенил крестным знамением собравшихся головорезов. После благословения мафиозо длинной вереницей потянулись к трону дона Сальваторе. Каждый кланялся, целовал перстень на его руке и вручал плотный конверт, набитый долларами. Поведение Маранцано произвело удручающее впечатление на молодых сицилийских главарей. Они были слишком американизированы. Все эти феодальные обычаи казались им дикостью. Замечая недовольство на их лицах, Чарли Луканиа улыбался. Будто нарочно, Маранцано сам подставлял себя под удар. «Усатый папаша» даже представить себе не мог, что в этом зале есть люди, мнение которых расходится с его собственным. И это было его главной ошибкой.