ВСЕСВЕТНАЯ СЛАВА
ВСЕСВЕТНАЯ СЛАВА
29 октября путешественники уже были на родине. В Кяхте, Верном (Алма-Ате), в Семипалатинске, в Оренбурге (Чкалове) Пржевальского встречали овациями. «Чествования везде такие, каких я никогда не смел ожидать», — писал Николай Михайлович.
Приветственные телеграммы встречали или догоняли его в пути.
Из Иркутска телеграфировали: «Сибирский отдел Географического общества приветствует Вас с благополучным возвращением из многотрудного путешествия, гордясь тем, что ему первому выпадает удовольствие лично вас приветствовать и познакомиться с новыми вашими открытиями на пользу географической науки».
«Ваше возвращение в Россию, — телеграфировали из Хабаровска, из штаба войск Приморской области, — огласилось на празднике управления войск. Все присутствующие глубоко радуются вашему возвращению и твердо памятуют, что Приморская область послужила основанием всесветной славы нашего знаменитого путешественника».
Из Петербурга Пржевальского и его спутников приветствовало телеграммой Русское географическое общество.
7 января Николай Михайлович прибыл в Петербург. К приходу поезда на Николаевском (Московском) вокзале собрались члены Географического общества во главе с вице-президентом его Семеновым-Тян-Шанским[65], многие академики, ученые, литераторы, офицеры из Военно-ученого комитета. Пржевальского встретили громким «ура» и аплодисментами.
В зале, отведенном для торжественной встречи, Семенов от имени Географического общества поздравил путешественника с успехом. «Не только это Общество и корпорация русских ученых, — сказал Семенов, — но и все русское общество с напряженным вниманием следило за вашим шествием по среднеазиатским пустыням».
Отвечая на приветствие, Николай Михайлович сказал, что именно в сочувствии русских ученых к его деятельности и в сознании, что на родине следят за судьбой его экспедиции, он черпал энергию и решимость.
Для Пржевальского успех экспедиции был не только его личным успехом. Пржевальский постоянно и сам помнил и напоминал другим, что открытиями, которые удалось ему сделать, он обязан своим верным спутникам.
В книге о третьем путешествии он пишет:
«Если мне и выпала счастливая доля совершить удачно три путешествия в Центральной Азии, то успех этих путешествий — я обязан громко признать — обусловливался, в весьма высокой степени, смелостью, энергией и беззаветной преданностью делу моих спутников. Их не пугали ни страшные жары и бури пустыни, ни тысячеверстные переходы, ни громадные, уходящие за облака, горы Тибета, ни леденящие там холода, ни орды дикарей, готовые растерзать нас… Отчужденные на целые годы от своей родины, от всего близкого и дорогого, среди многоразличных невзгод и опасностей, являвшихся непрерывной чредой, — мои спутники свято исполняли свой долг, никогда не падали духом и вели себя, по истине, героями. Пусть же эти немногие строки будут хотя слабым указанием на заслуги, оказанные русскими людьми делу науки, как равно и ничтожным выражением той глубокой признательности, которую я навсегда сохраню о своих бывших сотоварищах».
В докладной записке, поданной им на другой же день после приезда в Петербург, Николай Михайлович просил наградить каждого из участников его экспедиции, как за боевые подвиги: «Ввиду опасностей, которым подвергались все мои спутники во время путешествия, смелости и мужества, оказанных ими при двухкратном отбитии нападения на нас диких тибетцев, решаюсь ходатайствовать о пожаловании им наград, назначаемых за подвиги отличия в военное время».
Через два дня, 10 января, все участники экспедиции, среди них и сам Пржевальский, были награждены военными орденами.
Заслуги великого путешественника с гордостью отметила на родине вся передовая наука. Пржевальский был избран почетным членом Русского географического общества, Петербургского общества естествоиспытателей, почетным доктором зоологии Московского университета.
Значение сделанных русским ученым замечательных открытий должны были признать и за границей. Географические общества разных стран избрали его своим почетным членом, а Британское географическое общество присудило ему золотую медаль. Тибетское путешествие Пржевальского, писало это Общество, превосходит труды всех путешественников в Азии со времен Марко Поло.
От чествований, званых обедов, посетителей, новых знакомств не было отбоя. Почта ежедневно приносила десятки писем: Пржевальского поздравляли, восхваляли, приглашали, просили прочитать лекцию, прислать портрет и автобиографические сведения для иллюстрированных изданий. Он отвечал: «Я имею так много неотлагательных работ, что заниматься жизнеописанием нет времени, да и желания». Его просили устроить на службу, похлопотать о пенсии или о повышении в чине. Появилось объявление о том, что в Петербургской городской думе решено повесить портрет знаменитого русского путешественника и что для этой цели ассигновано 1500 рублей. Пржевальский отказался от этой чести и просил употребить деньги на более полезные цели.
15 марта 1881 года в конференц-зале Академии наук открылась выставка зоологических коллекций, собранных Пржевальским. Выставка привлекла множество посетителей.
«Знаменитый путешественник, почетный член Академии Н. М. Пржевальский, — писал академик А. А. Штраух, — собрал во время своих путешествий по Центральной Азии богатейшие коллекции животных, которые пожертвованы им в Зоологический музей Академии.
Со времени основания музея никто еще не приносил ему такого ценного и единственного в своем роде подарка. Коллекции H. M. Пржевальского дают возможность познакомиться с фауной до сих пор неизвестных частей Центральной Азии, где до него не был ни один натуралист».
В продолжение двух лет после возвращения на родину Пржевальский работал над книгой о третьем своем путешествии. Книга «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки» вышла в свет в 1883 году.
Каковы важнейшие научные результаты третьего путешествия, запечатленные в этой книге?
На карту положены 4100 километров пути по неисследованным ранее местностям. В Нань-шане и в Северном Тибете открыты неизвестные до того времени горные хребты. Впервые отмечены постоянные климатические явления, общие для всего центральноазиатского нагорья (Гоби и Тибета) — бури, имеющие направление с запада на восток. Объяснены причины этих явлений и их геологические последствия. В богатейших коллекциях, собранных экспедицией, — много видов растений и животных, ранее неизвестных. Ценные наблюдения сделаны над бытом и общественными отношениями неведомых европейцам народностей Центральной Азии.
В книге, с присущим Пржевальскому мастерством, нарисована широкая и цельная картина исследованных местностей — их ландшафта, растительного и животного мира, жизни обитателей. Пржевальский рассматривает все явления природы в их взаимной обусловленности, он умеет найти связь между природой местности и хозяйственным укладом ее населения, подметить зависимость нравов и обычаев народа от его политического строя и хозяйственного уклада. Метко характеризует в своей книге Пржевальский нравы и обычаи богдоханской администрации.
От одного путешествия Пржевальского к другому неуклонно увеличивался состав его экспедиционного отряда, возрастал размах научных исследований, вместе с тем увеличивались и препятствия, чинимые путешественнику богдоханскими властями. И в каждой новой книге Пржевальского все обширнее, все богаче наблюдениями и выводами становился отчет исследователя, все увлекательней летопись дней и дел русского экспедиционного отряда в далеких странах. Ученый, начальник русской научной экспедиции все больше брали верх над охотником и поэтом.
Книга «Из Зайсана через Хами в Тибет» имела большой успех. Один из рецензентов назвал новую книгу Пржевальского «сокровищницей по этно- и зоографии Центральной Азии».
Но окруженный почетом и славой, Пржевальский не чувствовал себя счастливым. Он тяготился мирным, оседлым существованием, и его влекло к новым странствованиям.
«Верите ли, — писал он одному из своих корреспондентов в 1881 году, — покою не имею, смотря по карте сколько в Тибете еще неизвестных мест, — которые я могу и должен исследовать».
Однако гнала его вдаль не только жажда научных исследований, но и гнетущая атмосфера начавшейся в это время в России политической реакции.
1 марта 1881 года был убит народовольцами Александр II. Новый царь Александр III и его министры круто взялись за реакционные «контр-реформы». Контр-реформами они являлись по отношению к реформам шестидесятых годов. Настала эпоха жесточайшей реакции.
Атмосфера гнета, подавления всякой свободной мысли, раболепия, лицемерия мучительно тяготила Пржевальского. В одном из писем 1881 года он писал: «Изуродованная жизнь — жизнью цивилизованной (называемая), мерзость нравственная — тактом житейским называемая, продажность, бессердечие, беспечность, разврат, словом все гадкие инстинкты человека, правда, прикрашенные тем или другим способом, фигурируют и служат главными двигателями… Могу сказать только одно, что в обществе, подобном нашему, очень худо жить человеку с душою и сердцем».
Книгу о третьем своем путешествии в Центральной Азии Пржевальский кончает такими строками:
«Грустное, тоскливое чувство всегда овладевает мною лишь только пройдут первые порывы радостей по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растет эта тоска, словно в далеких пустынях Азии покинуто что-либо незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе. Да, в тех пустынях, действительно, имеется исключительное благо — свобода… Притом самое дело путешествия для человека, искренно ему преданного, представляет величайшую заманчивость ежедневной сменой впечатлений, обилием новизны, сознаньем пользы для науки…
Вот почему истому путешественнику невозможно позабыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования. День и ночь неминуемо будут ему грезиться картины счастливого прошлого и манить: променять вновь удобства и покой цивилизованной обстановки на трудовую, по временам неприветливую, но зато свободную и славную странническую жизнь…»