12 Мизери

12

Мизери

Последний год тысячелетия начинался для Стива прекрасно. В его рабочем графике значилось четыре масштабных проекта: телефильм «Шторм столетия», история о зловещем всеведущем незнакомце, который появляется в небольшом городке в разгар жуткого шторма, планировался к показу в феврале. Роман «Девочка, которая любила Тома Гордона» включили в апрельский график публикаций, а «Сердца в Атлантиде», сборник рассказов, объединенных судьбами главных героев (историей дружбы четырех друзей, на жизнь которых оказала влияние вьетнамская война), выходил в сентябре. В декабре — с расчетом на рождественский ажиотаж — должна была состояться долгожданная премьера «Зеленой мили».

Вот уже четверть века Стивен Кинг до смерти пугал книголюбов и киноманов по всему миру. Он решил закатить вечеринку по поводу юбилея первой публикации «Кэрри». После изысканного ужина и моря шампанского — сам виновник торжества, само собой, не пил — настало время для гвоздя программы: свет погас, опустился экран проектора, и перед приглашенными почетными гостями предстала хитовая нарезка из самых кровавых, самых жутких фрагментов фильмов, снятых по мотивам книг Кинга.

Стив мог выбрать любое заведение в мире и оплатить перелет первым классом для двух сотен ближайших друзей и коллег, и это никак не отразилось бы на его банковском счете, но, оставаясь верным себе, он пожелал отпраздновать юбилей не где-то за границей, а в манхэттенской «Таверне на лужайке» — месте, идеально подходившем провинциалу из Бангора: большинство ньюйоркцев ни за что не стали бы проводить праздник в знаменитом ресторане, посчитав ниже своего достоинства уподобляться простодушным туристам.

Хотя Кинг по-прежнему предпочитал продавать киноправа и отстраняться от участия в написании сценария и кинопроизводстве, время от времени он кидался в другую крайность и с головой уходил в съемочный процесс: писал сценарий, выполнял функции исполнительного продюсера и проводил как можно больше времени на съемочной площадке. «Буря столетия» стала одним из таких проектов.

«На мой взгляд, правильнее всего сделать выбор и либо полностью самоустраниться, либо целиком отдаться работе, — говорил писатель. — В случае „Бури столетия“ я выбрал второе и от души наслаждался процессом».

Разрабатывая сюжет для этого четырехсерийного телефильма, Кинг вновь обратился к теме, которую исследовал бесчисленное количество раз, — теме маленького городка, где все знают друг о друге все, но предпочитают не выносить сор из избы. Однако с появлением незнакомца грязные тайны и старые обиды выплывают наружу, что приводит к разладу в городке и в душах людей.

Руководствуясь предыдущим опытом работы над «Противостоянием» и «Оно», при создании сценария Стив сделал все от него зависящее, чтобы обвести цензоров Эй-би-си вокруг пальца. К тому времени он успел изучить их вкусы и знал, какие вещи они пропустят, а какие завернут. Он придумал хитрый трюк: «Я вставляю в текст три-четыре обманные наживки, которые позже вымениваю на важные для себя вещи, — как правило, это срабатывает».

Одним из спорных моментов, вокруг которых разбушевались страсти, стала сцена, где помощник шерифа говорит: «Да уж, это будет тот еще, мать его за ногу, шторм». Цензоры велели вырезать ругательство. Кинг возразил: «Все комедийные шоу на американском телевидении построены на непристойностях». «Мы долго спорили, но в итоге я настоял на своем и они сдались. Вообще, если долго ныть, телевизионщики обычно уступают».

Каждый раз при выпуске новой книги или кинопроекта издательство, журнал, кинопродюсер или телесеть требовали от Стива, чтобы он участвовал в нудных и однообразных рекламных мероприятиях, и обычно он терпеть не мог эту часть работы, но заставлял себя, потому что «так надо». Каково же было удивление Кинга, когда в ходе рекламной кампании «Бури столетия» он почувствовал, что больше не ощущает раздражения во время встреч с журналистами и походов на ток-шоу. На самом деле Стив так вошел во вкус, что даже выразил желание сделать еще один проект с Эй-би-си, серьезно обдумывая возможность телевизионной экранизации «Мешка с костями». «Мне очень понравилось работать над „Бурей столетия“, и я бы хотел повторить этот опыт — вот почему с готовностью взялся рекламировать проект», — говорил писатель.

Критик Том Гудман заявил, мол, телефильм имеет те же недостатки, что и книги Кинга. «Местами даже затягивает. Увы, таких мест слишком много… Лично я назвал бы картину: „История, которая длится столетие“».

Стив по-прежнему говорил об уходе на отдых, но все яснее осознавал, что речь идет о долгосрочной перспективе: «Я не могу уйти, пока не допишу последний том „Темной Башни“, потому что в мире есть люди, которые меня зарежут, если я не закрою серию. Я чувствую себя, как Конан Дойл, который попытался убить Шерлока Холмса, послав того на Рейхенбахский водопад. Пока я не закончу с Роландом, не видать мне отдыха как своих ушей».

В марте один из друзей Стива, профессор Энтони Мэджистрейл, заместитель заведующего кафедрой английской литературы в университете Вермонта, пригласил Кинга приехать на три дня в Бурлингтон — прочитать лекцию и несколько своих рассказов, а также познакомиться со студентами, изучающими его творчество. К превеликой радости Мэджистрейла, Стив согласился.

По дороге в зал для собраний, где должна была пройти лекция, Кинг задал Мэджистрейлу любопытный вопрос: «Я слышал, должны прийти три тысячи пятьсот человек. Зачем им это?» Мэджистрейл вспоминает: «Я воскликнул: „Ой, да ладно тебе, неужели ты не знаешь ответа?“ И знаете, я вдруг понял, что это не ложная скромность. Он действительно не понимал, что в нем привлекает людей или как из нищего студента, жившего на стипендию и имевшего всего одну пару джинсов, он вдруг превратился в Горацио Элджера».

Похожая ситуация повторилась после партии в теннис, которую они затеяли в свободное время. Тони спросил Стива, не хочет ли тот сходить в сауну. «Он посмотрел на меня и переспросил: „В сауну?“ Как будто я предложил ему совокупиться с животным. Я расценил это как свидетельство его рабочего происхождения: никто из его знакомых не посещал сауну — в кругах, где он вырос, сауна считалась развлечением для избранных», — объясняет Мэджистрейл.

По истечении трех дней Тони вручил Стиву чек на сумму пятнадцать тысяч долларов — оплата за три дня работы. «Я извинился, что сумма скромная, а он повертел чек в руках и вернул мне со словами: „Найдите другое применение деньгам“».

«Девочку, которая любила Тома Гордона» опубликовали шестого апреля, выбрав день открытия «Ред сокс»: Том Гордон из названия — это запасной подающий из бостонской команды. Кинг по-своему описывал двухсотстраничную книгу: «Существуй в природе такая вещь, как молодежный роман Стивена Кинга, я бы сказал, что это „Девочка, которая любила Тома Гордона“.» Второй из трех, предусмотренных контрактом со «Скрибнером», роман немедленно попал в списки бестселлеров.

И еще весной 1999 года Стив и Тэбби впервые стали дедушкой и бабушкой. У Джо и его жены Леоноры родился сын, которого они назвали Этаном. Малышу едва стукнуло десять дней, когда новоиспеченный дедушка приобщил внука к семейным традициям, взяв ребенка на стадион «Фенуэй-парк», на первую в его жизни игру «Ред сокс».

Чувствуя прилив новых сил, Стив предложил Питеру Страубу совместную работу над новым романом «Черный дом». Публикация «Сердец в Атлантиде» была запланирована на сентябрь.

Стив реализовал все свои мечты. Жизнь казалась прекрасной…

В июне 1999 года, в разгар работы над новым романом «Почти как „бьюик“», Кинг решил, что созрел для возвращения к мемуарам «Как писать книги». Кто мог знать, что злой рок смешает все карты?..

В субботу, 19 июня 1999 года, в 16.30 Стив выполнял привычный ежедневный ритуал, о котором знали все местные жители: прогуливался по обочине шоссе номер пять на севере Лавелла, навстречу потоку машин. И, как обычно, читал на ходу. В тот день он читал «Дом» Бентли Литтла, рассказ о пяти незнакомцах, которых начинают мучить галлюцинации и кошмары; этих, казалось бы, никак не связанных между собой людей объединяет одно: в детстве все пятеро жили в одинаковых домах.

Добравшись до участка под гребнем холма, который загораживал дорогу впереди, писатель закрыл книгу, но не остановился. Когда появившийся из ниоткуда голубой фургон «додж» вильнул в его сторону, Кинг подумал, что водитель поймет свою ошибку и вовремя вывернет руль… Мгновение спустя Стив осознал, что этого не произойдет, и попробовал увернуться от несущейся прямо на него груды железа, которая не только не замедлила ход, а, наоборот, продолжала набирать скорость.

«Стив немного отскочил в сторону, — рассказывал Мэтт Бейкер, помощник шерифа округа Оксфорд, первый полицейский, прибывший на место аварии. — Не увернись он, удар пришелся бы прямо в корпус — и тогда он вряд ли бы выжил». К тому же Кинг приземлился на траву, а не на острые камни. «Упади он на камни, точно бы погиб».

По расчетам помощника шерифа, фургон сбил Кинга на скорости сорок миль в час. «Я тут же вырубился, — вспоминает Стив, — а когда пришел в себя, увидел свои колени, вывернутые куда-то в сторону, и подумал: „О Господи, вот я попал…“»

Брайан Смит, сорокадвухлетний водитель, находившийся за рулем фургона, покинул место аварии, чтобы позвонить в полицию, а затем вернулся. Он сидел на камне, глядя на лежащего без сознания Стива, — именно его Кинг увидел, когда очнулся. Смит сказал, что «скорая помощь» уже в пути.

Стив хорошо запомнил слова Смита, заявившего, что никогда прежде не получал даже штрафа за неправильную парковку. «Вот уж не повезло так не повезло: угораздило же меня сбить самого популярного автора бестселлеров в мире, — сказал тот, а затем добавил: — Обожаю ваши фильмы».

Тэбби понятия не имела, насколько тяжелы травмы Стива и каким болезненным будет выздоровление.

«Мне позвонили и попросили прийти в полицию, — вспоминает она. — Я не сразу поняла, насколько все серьезно. Стив был в сознании, вся голова в крови, но он по-прежнему мог разговаривать и отдавал себе отчет в происходящем».

«Время остановилось, — скажет Тэбби позднее. — А когда снова пошло, все стало другим».

Уже после аварии одна за другой всплывали подробности случившегося.

Автомобиль Смита вилял по дороге по меньшей мере полмили, перед тем как сбить Кинга: один из ротвейлеров водителя по кличке Пуля (другой ротвейлер, по кличке Пистолет, остался дома) находился в кузове и пытался забраться в холодильник, где лежало мясо. Сидя за рулем, Смит хотел своими маневрами помешать псу.

Почувствовав удар, Смит поначалу решил, что сбил молодого оленя. Он съехал на обочину и только тогда заметил запачканные кровью очки на пассажирском сиденье и окровавленное, изогнутое в неестественной позе тело, распростертое на клочке травы у дороги. Смит понял, что сбил мужчину, вылез из кабины и пешком направился к ближайшему таксофону, чтобы вызвать помощь…

Писателя отвезли в Мемориальную больницу северного Камберленда неподалеку от Бриджтона, где медики стабилизировали его состояние. Как только врачи оценили всю серьезность травм пациента, они приняли решение: Стива тут же погрузили в вертолет и отправили в Медицинский центр центрального Мэна (МЦЦМ) в Льюистоне.

По пути в Льюистон у Кинга отказало легкое. Он вспоминает: «Помню, как один из медиков воскликнул: „О, черт“, — а потом я услышал хруст, как будто разворачивают обертку. Кто-то сказал, что меня сейчас проткнут. Меня интубировали и накачали в легкое кислород, чтобы я снова смог дышать».

Затем его руки начали распухать. Врачи «скорой помощи» срезали одежду, сняли с него ботинки и сообщили, что необходимо срезать обручальные кольца. Стив носил по кольцу на каждой руке: первое, купленное на свадьбу в комплекте с кольцом невесты, по цене пятнадцать девяносто пять за пару, и второе, которое много лет спустя ему подарила жена. Кольцо с левой руки кое-как удалось стянуть, а вот на правой пришлось срезать.

В какой-то момент врач попросил Стива пошевелить пальцами на ногах, тот послушался, а затем спросил: «Они двигаются?»

Врач кивнул: «Еще как».

Даже несмотря на пелену боли и шока, Кинг ему не поверил: «Мои пальцы действительно двигаются, клянетесь Богом?»

«Поверьте, это так».

«Я умру?»

«Не сегодня».

Как только вертолет «скорой помощи» прибыл в МЦЦМ, Стива тут же отвезли в операционную. Операция началась в 20.30, через четыре часа после аварии…

После многочасовой операции, закончившейся в половине четвертого утра, пациента перевезли в реанимационное отделение.

«Каждая косточка с правой стороны была сломана. К счастью, голова уцелела — я отделался сотрясением», — говорил Кинг.

Предварительный список повреждений включал травму правого колена, которое было расколото пополам; перелом правого бедра; четыре сломанных ребра; глубокий порез на черепе (потребовалось двадцать швов, чтобы его зашить) и расщепленный в восьми местах позвоночник. Врачам пришлось решать: сохранять правую ногу, раздробленную в девяти местах, или ампутировать ее ниже колена. Позже Стив пошутит, что его кости напоминали носок со стеклянными шариками из детской игры.

Первым делом врачи закрепили ногу пациента при помощи специального аппарата для фиксации — похожего на проволочный каркас устройства из спиц и обода, которое крепилось на ноге и обездвиживало кости и суставы.

В понедельник Стива отправили на очередную операцию, которая продлилась почти десять часов.

Проснувшись на больничной койке после второй операции, он обнаружил, что на его предплечье красуется пластырь с антигистаминным препаратом, а из руки торчит капельница с морфином и массой других обезболивающих. Кинг взглянул и подумал: «Боже, я опять стал наркоманом. Меня это потрясло не меньше, чем сами травмы. Из всего, что со мной случилось, именно это было самым несправедливым: только представьте себе — после долгой борьбы с наркотиками и алкоголем, победа в которой далась мне с таким трудом, мне приходилось снова их принимать!»

Он решил, что единственный способ справиться с зависимостью от мощнейших, вызывающих привыкание препаратов, таких как викодин и перкоцет — лет десять назад он бы с удовольствием на них подсел, но времена изменились, — следить за количеством принимаемых лекарств и ни в коем случае не превышать рекомендованную дозу. «С другой стороны, я не собирался себя истязать — в ситуации, когда лекарство могло облегчить боль, я бы не раздумывая его принял», — признавался писатель.

Во вторник, 22 июня, через день после второй операции, врачи сообщили Стиву, что было бы неплохо, если бы к концу недели он начал ходить, а затем поинтересовались, есть ли у него планы на ближайшее будущее.

Кинг ответил, что 13 июля на стадионе «Фенуэй-парк» состоится матч всех звезд. «Как считаете, я смогу туда попасть, хотя бы в инвалидном кресле?» — спросил он.

«Две медсестры, стоявшие рядом, обменялись такими красноречивыми жалостливыми взглядами, что у меня внутри все похолодело».

В среду, 23 июня, состоялась третья изнурительная операция — третье хирургическое вмешательство за пять дней. В ночь, когда Стив лежал на операционном столе, на восток Мэна обрушился сильнейший ураган, вызвавший серьезные перебои с электроэнергией. Всю ночь электричество в больнице то включалось, то выключалось, несколько раз гас свет, но благодаря запасному генератору все обошлось.

Следующую многочасовую операцию назначили на пятницу, однако врачи посовещались и решили пока повременить — учитывая количество анестезии, которую Кинг получил во время первых трех операций, проведенных за короткий пятидневный срок. К концу первой недели при помощи терапевта и ходунков Стив уже мог сделать несколько шагов.

Он проведет в больнице еще три недели и перенесет еще две сложнейшие операции…

В ходе проведенного расследования выяснилось, что, когда Брайан Смит сбил Стива, водитель ехал из лагеря для автотуристов, где он останавливался, чтобы купить в местном магазинчике пару шоколадных батончиков «Марс». Один из шерифов встретился с Кингом в больнице и в разговоре заметил, что даже у банки пепси в руке Стива коэффициент интеллекта выше, чем у Смита. Позже Кинг признается: «Порой мне кажется, что меня сбил персонаж, сошедший со страниц моих романов. Это даже забавно».

Когда после аварии Смит сказал Кингу, что его ни разу не штрафовали, он явно лукавил. На самом деле стоило заглянуть во внушительный список его нарушений, как становилось ясно, что водитель нагло врал: Смит, нарушитель со стажем, не соблюдал правил дорожного движения с тех пор, как сел за руль. Среди недавних его грехов числилось неоднократное вождение в пьяном виде и отказы остановиться по требованию полиции. Только за 1998 год его трижды лишали водительских прав.

Как ни странно, но 19 июня никто не проверил Смита на алкоголь или наркотики.

Вернувшись домой, на Западный Бродвей, Кинг понял, что его жизнь кардинально изменилась. Он потерял более сорока фунтов; в доме круглосуточно дежурила сиделка, следившая за приемом лекарств, которые писатель заглатывал в неимоверных количествах — до ста таблеток вдень; и в довершение всего ему ежедневно приходилось превозмогать нечеловеческую боль на занятиях лечебной физкультурой.

Первостепенной целью, которую поставила его физиотерапевт, стало возвращение подвижности колену — чтобы нога сгибалась хотя бы под прямым углом. «Боль была нечеловеческая, мой вой разносился по всему дому, — вспоминает Стив. — Не представляю, как жена все это вынесла, бедняжка, а физиотерапевт лишь посмеивалась да просила еще поднажать. Я стонал, говорил, что больше не вынесу, но она не знала пощады».

Прошло несколько недель после его возвращения домой, и одна из медсестер призналась ему, что, перед тем как им доверили уход за знаменитым пациентом, начальник поговорил с каждой и строго-настрого запретил какие-либо шутки на тему «Мизери». Кинг оценил откровенность девушки и заверил ее, что ни одна из сиделок ни разу не сострила при нем на эту тему, хотя, может, и зря: учитывая любовь писателя к черному юмору, это могло бы хоть ненадолго отвлечь его от боли.

Вдобавок к физическим мучениям Стива одолевала слабость, он не был уверен, что сможет снова взяться за перо — по крайней мере, пока находится под действием бесчисленных препаратов. И все-таки Кинг начал писать — ровно через пять недель после аварии. У Стива случались перерывы и подольше, только вот этот был вынужденным — и потому невыносимым.

Однако он и не предполагал, как трудно окажется снова вернуться к творчеству: «Поначалу у меня было такое чувство, словно я никогда раньше этим не занимался. Я как будто начинал все с чистого листа. Никогда не забуду ту жуткую минуту, когда мне показалось, что я разучился писать». Кинг не знал, в чем тут дело: то ли всему виной недостаток уверенности в собственных силах, то ли побочные эффекты от кучи разных препаратов притупили остроту восприятия, а может, он слишком долго не писал и растерял навыки. Стив работал по десять — пятнадцать минут — не дольше. Несколько дней прошло, прежде чем он набрался смелости и прочитал написанное… Фразы выходили слегка тяжеловаты ми, но Стива волновало другое: больше всего он опасался увидеть бессмысленную писанину, а этого, к счастью, не произошло.

От раза к разу Кинг вырабатывал привычку каждый день проводить за компьютером чуть дольше, пока не увеличил время работы до полутора часов. Из-за боли в сломанном бедре он не мог сидеть за рабочим столом — удавалось работать лишь за кухонным, да и то приходилось подкладывать несколько подушек. Он возобновил работу над автобиографическим произведением «Как писать книги», над которым трудился перед аварией.

Иногда Кинг писал на ноутбуке, иногда — от руки, вечным пером марки «Уотерман»: во-первых, так было удобнее, во-вторых, он мог дольше работать. И если раньше его пальцы буквально порхали над клавиатурой, то теперь пришлось сбавить темп, что не могло не отразиться на творчестве писателя. Работая по ночам, он не включал верхнее освещение, а зажигал свечу и творил при свете ее мерцающего пламени.

Творчество помогало ему вернуться к нормальной жизни — насколько это было возможно, учитывая обстоятельства, — а также позволяло отвлечься от невыносимых болей. В середине ноября Стив приступил к работе над «Ловцом снов».

Кинг, который давно привык распоряжаться собственной жизнью, самостоятельно принимая важные решения, вдруг осознал, что в его физическом состоянии это невозможно — ему оставалось лишь опереться на других. «Я стал крайне пассивным, — признавал писатель. — Если ты не в силах управлять собственной жизнью и зависишь от других людей из-за перенесенных травм, рано или поздно приходится смириться».

Впрочем, несмотря на все меры предосторожности, вскоре Стив увлекся обезболивающим, особенно оксиконтином, прописанным одним из врачей, который зашел проведать пациента после первой операции и заметил, что тот слишком зависит от капельницы с морфином. Кинг понял, что вновь скатывается в пропасть зависимости… Переломы и многочисленные операции давали о себе знать: без мощных препаратов он не справлялся с болью. Разница между теперешней ситуацией и его проблемами десятилетней давности заключалась в том, что на этот раз он полностью отдавал себе отчет в происходящем и поклялся: как только боль отступит, он откажется от наркотиков, второй раз в жизни.

Но пока он не был к этому готов: «Я принимал таблетки, потому что не мог без них обходиться, а позже продолжил их принимать, поскольку боль — понятие относительное. Та часть моего мозга, что подсела на наркотики, начала выдумывать боли, чтобы получить обезболивающее».

Вскоре после аварии из-за огромных доз морфина и целого набора других лекарств, призванных приглушить боль от трех многочасовых операций, которые Стив перенес в первую же неделю, у него начались галлюцинации. Однажды ему привиделось, что Том Гордон, персонаж недавно опубликованного романа, убил его семью, а самого Кинга уложили в больницу только потому, что тот знал о преступлении. Воспаленный разум убедил писателя, что игрок «Ред сокс» охотится за ним и хочет его убить.

Еще он воображал, что один из его посетителей похож на учителя физкультуры в белом тренировочном костюме и что он персонаж книги. На самом деле этот человек был хирургом-ортопедом, лечившим Стива. По словам Кинга, в больнице ему несколько раз казалось, что он сам — персонаж одной из собственных книг… «А страницы моих книг — весьма жуткое место», — признавал писатель.

30 сентября 1999 года суд присяжных признал Брайана Смита виновным по двум пунктам: нападение при отягчающих обстоятельствах и опасная езда. Смит не согласился с приговором: по его словам, он не совершал никакого преступления, а трагедия, случившаяся 19 июня, была «просто несчастным случаем».

Зато Стив и Тэбби остались довольны судебным решением. «Я считаю, что, приговорив Брайана Смита, большое жюри поступило правильно, и я очень им за это благодарен — не только как пострадавшая сторона, но и как гражданин штата Мэн, — говорилось в заявлении писателя. — Вердикт присяжных содержит мощный посыл: садясь за руль, мы берем на себя ответственность за жизни других людей и должны быть готовы понести наказание за преступную небрежность».

На случай если Смит или его родственники решат нажиться на мрачной истории голубого фургона, друг и адвокат Кинга Уоррен Силвер предложил Смиту продать фургон за тысячу пятьсот долларов, и тот согласился. Какое-то время Стив подумывал использовать машину для сбора средств в целях благотворительности — «испытайте свою силу за пять баксов», — но Тэбби его разубедила. В конце концов фургон отвезли на ближайшую автосвалку и уничтожили.

Очки Стива, найденные на переднем сиденье фургона Брайана Смита, оказались куда прочнее, чем тело их владельца. Проволочная оправа погнулась, но даже после удара фургона, несшегося на скорости сорок миль в час, стекла уцелели. Кинг не стал выбрасывать линзы, а просто поменял оправу.

Той осенью, когда он поправился и начал давать интервью, вернулось и его чувство юмора. Стив поклялся, что если к концу октября с его ноги не снимут фиксирующий аппарат, то на Хеллоуин он развесит праздничные гирлянды прямо на спицы устройства.

И еще он понял, что пора завязывать с болеутоляющим. Кинг осознавал, что его тело, за несколько десятилетий привыкшее к наркотикам и алкоголю, начинает придумывать новые боли, чтобы оправдать прием лекарств. «Ради получения препаратов я стал фабрикой по производству боли. Передо мной стоял выбор: перестать пить таблетки или возить прописанный мне викодин в большой тележке», — шутил он. Оставалось вытерпеть ломку. «Подобные препараты вызывают физическую зависимость. Мне понадобилось около двух недель. Я крутился и потел, мучился от бессонницы, не находил себе места… а потом все прошло».

К 10 декабря, ко времени выхода на экраны фильма «Зеленая миля», Стив чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы пойти на премьеру. Роджер Эберт из «Чикаго сан-таймс» писал: «Не побоявшись снять трехчасовой фильм, Дэрабонт превратил „Зеленую милю“ в захватывающую, запоминающуюся историю, в которой есть простор и детали. Фильм сильно бы потерял, укороти он его до двух часов». Ему вторит Дженет Мэслин из «Нью-Йорк таймс»: «Неожиданно сильный, трогательный фильм лишь выигрывает от неторопливой манеры повествования, выбранной мистером Дэрабонтом».

Наверняка, узнай та женщина из продуктового магазина, что «Зеленая миля» снята по роману Стивена Кинга, она бы опять не поверила…