Возвращение

Возвращение

Мы шли полностью расслабившись, напряжение спало, все, вроде, уже позади, и вот тут только навалилась усталость, которую до этого момента никто не замечал. Все шли молча, каждый думал о чем-то своем, жара была невыносимая, я не завидовал тому, у кого были бронежилеты Б-3, да еще и каски впридачу. Бедный Урал еле ноги волок, он тащил свою «трубу» на шее, две гранаты к ней болтались у него на поясе, а через плечо висел на ремне РПК.

— Татарин, дай пулемет, а то ты свалишься скоро, — предложил я Уралу и протянул руку.

Урал молча снял пулемет с плеча и протянул его мне, я взял у него РПК и повесил себе на плечо, и мы молча пошагали дальше.

— Юра, вода есть? — услышал я голос Хасана.

— Че, сушняк долбит?

Я отстегнул ремень, снял флягу и протянул ее Хасану со словами:

— Всю не выхлебай, я тоже воды хочу.

— А горячая — падла, хоть чай заваривай, — промолвил Хасан, отхлебнув несколько глотков из фляги.

— А че ты хотел? У меня нет на жопе холодильника, — ответил я, беря флягу у него из рук.

Выйдя из коридора, мы заметили впереди своих, они шли нам навстречу. Подойдя поближе, стало видно, что это бойцы из первой роты, человек пятнадцать, примерно, во главе этой команды был прапор по фамилии Притуляк, рядом с ним шел радист. Этот прапор в данный момент был у них за ротного, куркуль жуткий, но командир опытный, по второму кругу в Афгане был, в общем счете четвертый год воевал. Сколько он из Афгана вещей вывез, одному богу известно.

— Чего так долго ходите? — спросил ротный у прапора, когда мы подошли к ним.

— Как нам передали, так мы и пришли. А я чего-то не вижу здесь бурного сражения. Грек со своими вообще лежит — загорает, — ответил прапор, улыбаясь.

— Подольше надо было ходить. Теперь пошли обратно.

— Ну как прогулка? — спросил прапор ротного.

— Да никак, караван ушел, а дальше ходить нам нельзя, там уже Иран. А контингент у нас ограниченный, если мне память не изменяет. Пришлось вернуться.

— Что, духи сильно потрепали?

— Да так себе, постреляли слегка, духов было не очень много, да и в бой с нами ввязываться они явно не планировали. Им надо было караван провести, но они еще с той стороны на наши вертушки напоролись, обстреляли их и рассыпались. Основной караван, скорее всего, у входа остался, а небольшая группа вышла прощупать тропу. Мы попросили летчиков еще раз просмотреть местность, но духи спалили одну вертушку — мы уже были на подходе, когда они ее сбили. Нескольких мы успели положить, остальные смылись, но и нас потрепали немного. Я не пойму, чем они вертушку так зацепили, что она рухнула вниз, как камень. Неужели с ДШКа так приложили?

— Как это не поймешь, чем сбили. Там под скалой гильзы от шилки валяются, — сказал Притуляк, глядя на ротного.

— Где? — удивился ротный.

— Да вот здесь, недалеко. Можешь сходить посмотреть, если не веришь.

— Пизд-.шь хохол! — ляпнул ротный, недоверчиво глянув на прапора.

— Да ты че, за салабона меня принимаешь? Я ведь не первый день в Афгане, за три с лишним года я кое в чем научился разбираться, — произнес Притуляк с легкой обидой в голосе.

— Каша, ты стреляные гильзы от шилки не видел? — спросил ротный, обращаясь к Пупсику.

— Нет, — ответил Пупсик.

— Да как вы смотрели?

— Не было там никаких гильз.

— Спали на ходу? Мудаки х…евы!

— Ну не заметили, наверное.

— Я видел несколько гильз в стороне, но не подумал ничего такого, мало ли всяких гильз по горам валяется, — отозвался Андрей.

— Ты так когда-нибудь ловушку загребешь, если не будешь под ноги смотреть, — сказал с укором ротный, глядя на Пупсика.

— Да ладно, чего вы тут развели базар, из-за какой-то ху…ни. Правильно, вон, боец говорит, мало ли тут всякой дряни валяется, — сказал Притуляк.

— А как же они эту дуру сюда заперли? — спросил ротный, не переставая удивляться.

— Элементарно, верблюд и тачка сзади, да эту херню и ишак утащит. Мне приходилось и не такие вещи здесь встречать, — ответил Притуляк, которого, казалось, мало чем можно удивить.

— Я же говорил, что это не ДШК работает, частота выстрелов не та, — сказал Хасан.

— Скоро духи против нас бронетехнику будут в горах применять, — недоумевал ротный.

— Там боец ваш скончался. Пока вертушка прилетела, он в резиновый мешок перекочевал, — негромко произнес Притуляк.

Ротный ничего не ответил, он опустил голову и пошел дальше. Ротный вообще не одобрял, когда брали «чижей» в рейды, он говорил, «солдат минимум полгода должен прослужить в подразделении, прежде чем выезжать на боевые задания». Но не один ротный был такого мнения, командование тоже это прекрасно понимало, однако ситуации складывались так, что людей всегда не хватало.

Притуляк не стал ротному больше ничего говорить, он махнул своим бойцам и, засунув руки в карманы, пошагал вслед за ротным, тихонько насвистывая себе под нос.

— Не выжил-таки Закирчик, — произнес я негромко.

— Че ты говоришь? — спросил Хасан.

— Закирчик, говорю, не выжил.

— Да, жаль пацана, первый рейд и…

Грек с бойцами сидели в тени под скалой и ждали нас. Когда мы поравнялись, они встали и пристроились позади. Подбитая вертушка полностью сгорела, и лишь слегка дымилась, от нее практически ничего не осталось. Мы молча проходили мимо нее, обнажив головы, от летчиков не осталось ничего, даже пепла не собрать.

Примерно через час мы вышли к подножию гор, перед нами предстал кишлак, а дальше виднелась долина, за которой стояли наши блоки.

Ну, вот и все, наш поход окончен, теперь осталось добраться до своего БТРа, снять с себя все железо, и спокойно отдохнуть от этого изматывающего лазанья по горам, от этой проклятой жары и подлянистых духов.

Спускаясь к кишлаку, я заметил на окраине БТР, а чуть дальше, возле озера стоял танк.

— Наши че, блоки передвинули? — обратился я к Хасану, показывая на БТР.

— А вон в кишлаке еще один БТР, — раздался голос Урала.

— Надо спросить у пацанов с первой роты, чей это БТР, — предложил Хасан.

— Зуля!!! — крикнул я, увидев знакомого пацана с первой роты.

Зуля обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

— Че за машина в кишлаке?!

— Комбата!

— А на окраине? — спросил Хасан.

— Ваш БТР!

— С нашей роты, что ли?! — крикнул я.

— Ваш БТР, Туркмен там стоит! — ответил Зуля и пошел дальше.

— Во, ни фига себе, наш БТР возле кишлака, — удивился я.

— А че он там делает? — спросил Хасан.

— Сейчас узнаем.

Мы прибавили шаг, обрадовавшись, что не надо пешком лишние несколько километров пилить. Проходя по кишлаку, мы увидели, как возле машины комбата собралась толпа местных жителей, в основном это были старики, они оживленно беседовали с комбатом. Мы не стали выяснять, в чем там дело, а направились дальше, у Туркмена узнаем, что тут за ерунда творится, решили мы.

Ротный с остальными направились к машине комбата.

Подходя к своему БТРу, мы заметили костер, возле костра сидел Сапог. Туркмен, вышел нам на встречу, мы обнялись по братски, Туркмен не скрывал своей радости, увидев нас живыми и здоровыми.

— Ну, как вы? — с довольной улыбкой спросил он?

— Да вот, как видишь, живые пока, — ответил я.

— Сапог мне рассказал тут немного. Про Закирова слыхали?

— Да, прапор с первой роты нам поведал, — ответил Хасан.

— Ну, пошли, мы с Сапогом увидели, как вы вышли, и стали сразу готовить мясо, сейчас похаваете, отдохнете. А то вид у вас не свежий.

— Чай заварили? — спросил Хасан.

— Да, заварили, Хасан, конечно, заварили, дорогой. Я же понимаю, что ты там, бедный, целый день без кайфа маешься, — проговорил Туркмен, хлопая Хасана по спине.

— Да-да, конечно, маялся он там без кайфа. Сейчас расскажу, как он чуть по башке от ротного не получил за это дело, — сказал я.

— А че наш БТР здесь делает? — спросил Хасан.

— Стоит, как видишь, — спокойно ответил Туркмен.

— Я вижу, что стоит. Почему стоит здесь?

— Командир приказал растянуть блоки до кишлака. Пошли, сейчас я все вам расскажу, — ответил Туркмен, и мы все вместе направились к БТРу.

— Нас опять поставили на самом интересном месте, — возмутился Хасан.

— Как всегда, — ответил я.

Мы подошли к БТРу, Сапог помахал нам рукой, он поджаривал на костре барана, которого нам так и не удалось поесть до обеда, рядом возле костра подогревались два котелка с чаем.

— Сапог, ну что там? Давай готовь на стол! — крикнул Хасан.

Возле БТРа в тени был расстелен кусок брезента, снятого с капонира, на нем лежали батоны в вакуумной упаковке, зелень, и полуторалитровая фляга браги, которую мы не допили.

Мы начали снимать с себя амуницию, бросая все это в кучу, рядом с БТРом. Я снял с себя пропотевший насквозь и испачканный в крови комбез, и остался в одних трусах и тельнике.

— Неужели мы дома, — пропел я, и подложив под голову бушлат, развалился на краю брезента.

— Бля буду, если опять нас обломают, я не знаю что сделаю, — промолвил Хасан, крутясь вокруг так называемого стола.

— Не напоминай, Хасан, при одной только мысли об этом, все настроение падает. И не мелькай перед глазами. Не ужели ты не заеб…ся по горам бегать? Ляг вон, полежи лучше, — сказал я.

— Да не волнуйтесь вы, завтра саперы разнесут этот проход в скалах, и полк сразу возвращается, — обнадежил нас Туркмен.

— Дай бог, дай бог, — сказал я, массируя затекшие ноги.

Урал с Хасаном тоже скинули с себя ХБ и разлеглись по краю брезента. Сапог принес мясо и котелки с чаем. Понюхав запах жареного мяса, мы сразу подскочили и похватали штык-ножи, я моментально ощутил дикий голод, все остальные, судя по поведению, ощущали то же самое.

Сапог налил всем по полкружки браги, мы взяли кружки в руки, всем не терпелось поскорее выпить и накинуться на мясо, запах которого сводил с ума.

— Помянем Закирчика, — промолвил Туркмен, и мы молча выпили.

Поставив пустые кружки, мы принялись за мясо. Немного подкрепившись, и выпив по второй, мы постепенно разговорились. От выпитой бражки в голове появился легкий кайф, от которого стало клонить на сон. Но спать еще было рано, хотелось немного поговорить, к тому же в котелках стоял нетронутый чай.

— Закирчик-то как скончался? — спросил я Сапога.

— Мы его до прохода донесли, все было нормально, мы пульс щупали постоянно, потом он начал хрипеть, мы его перевернули лицом вниз, а у него кровь изо рта потекла. Бача-то нормально, его Соломон только поддерживал, а так он на одной ноге сам прыгал. Когда вышли, я увидел БТР возле кишлака, выпустил ракетницу, к нам комбат подъехал. Мы на броню запрыгнули и к медикам помчались, по ходу вертушку вызвали по рации. Довезли, он еще живой был, а ему, как после оказалось, осколком еще и горло перебило. Постояли возле палатки медиков минут пять, потом Туркмен подъехал. Когда вертушка подлетела, медики мешок резиновый из палатки выносят, и говорят, что все, мол, скончался ваш раненый, кровью захлебнулся, поздно, говорят, вы его доставили. А как раньше-то? Мы и так почти бегом его тащили. Бача еще уперся, «не полечу, хоть убейте», комбат его еле затолкал в вертолет.

— АГС нашли?

— Да, нашли, треногу разнесло, а так он целый.

— Гранаты не разорвались?

— Нет, но мы их не стали тащить, бросили там, нам не до них было.

— А как же вы перли этот аппарат?

— Соломон тащил на горбу, у него морда здоровая.

Мы рассказали про свои похождения, про то, как Хасан залетел ротному, про хитрую ловушку.

— Где еще наши стоят? — спросил я Туркмена.

— Взводного БТР стоит там, сзади, вверху у подножья гор, ротного машина у оврага возле речки, Грека БТР остался на месте, один танк возле озера поставили, а за танком на берегу речки стоит БТР с первой роты.

— А комбат что делает в кишлаке? Там возле него весь кишлак собрался.

— Старики просят не заваливать проход, кишлак живет этой тропой к Ирану. Если проход завалят, кишлак погибнет, они живут этими караванами, говорят, что тут в основном мирные — торговые караваны ходят.

— Да кто их будет слушать, пошли они нахер. Вертушку нашу тоже мирный караван еб…нул? А нас обхерачили тоже мирные духи? Завалить к чертям эту дыру и кишлак снести к ибени матери. Да какого хера комбат вообще их слушает, — возмутился Хасан.

— Да ладно, Хасан, не разоряйся, там без тебя решат, что делать с этим кишлаком. Все равно будет так, как скажет командир, — успокаивал я Хасана.

— Ага, решат, а духи сегодня ночью придут и бошки нам отх…ярят. Мы тут как раз у них под боком, далеко ходить не надо, — не унимался Хасан.

— А командир здесь? — спросил я Туркмена.

— Да, прилетел час назад. Шиндандтские, вроде, закончили операцию. Я слышал, что духи их хорошо потрепали, один взвод в капкан зажали и положили весь, потеряли два МИГа и три вертушки. Хотели уже «газухи» (газовые бомбы) применить, но в последний момент передумали.

— Да, «газухи» это серьезно, видно, жарко там было. Х…й с этими МИГами, на них сарбосы летают, а вот на вертушках наши мужики, — произнес я с сожалением.

Послышался гул моторов, Хасан залез на броню.

— Че там? — спросил я.

— Два БТРа, один, по-моему, саперский.

— Ну вот, а ты боялся, да они эту дыру сейчас завалят, — сказал я Хасану.

— Тогда пусть блок отсюда снимают, я тут спать не останусь.

— Тебя никто и не спросит.

Хасан спрыгнул с брони и лег на свое место, он повернулся к Сапогу и произнес:

— Сапог, тащи чай, хоть побалдеем напоследок.

— О, Хасан уже себя хоронит, — сказал Туркмен.

— Умирать, так с кайфом. Да Хасан? — добавил я.

— Ты угадал, — ответил Хасан.

Сапог поднес котелки и разлил чай по кружкам. Мы приступили к чаепитию, не спеша хлебая горячий напиток. Минут через десять мы все наслаждались приятным и легким кайфом.

Ко всем вернулось настроение, сон и усталость как рукой сняло, жара казалась уже не такой палящей, а мир вокруг не таким ужасным.