1
1
На предстоящем заседании СТО должны были рассматриваться итоги испытаний нашей Ф-22 УСВ и дивизионной пушки кировцев. Едва участники заседания расположились в зале, ко мне подошел Сталин и негромко, с обычным своим акцентом сказал:
— Ну вот, теперь это прежний Грабин, а то чуть было в могилу не сошел человек. Как вы себя чувствуете?
Я воспользовался случаем и поблагодарил его за заботу о моём здоровье.
На этом заседании председательствовал Молотов. Он объявил повестку дня: итоги испытания новых 76-миллиметровых пушек Ф-22 УСВ и Кировского завода и принятие одной из них на вооружение РККА.
Доклад делал представитель Главного артиллерийского управления. На этот раз говорилось не только о достоинствах пушек, но и обо всех выявленных дефектах. О ЧП с нашей УСВ, когда ее опрокинули и проволокли по камням, сказано не было, вероятно, потому, что этот случай был отнесен к разряду непредвиденных обстоятельств. А вообще-то следовало сказать, случай этот хорошо характеризовал пушку.
Во время доклада, когда представитель ГАУ сообщил, что крутизна нарезов ствола у пушек УСВ 32 калибра, а у пушки Кировского завода — 28, Ворошилов прервал докладчика вопросом:
— Почему у двух одинаковых пушек разная крутизна нарезов?
Представитель ГАУ промолчал. Очевидно, не готов был к такому вопросу.
Заседание продолжалось. Доклад был составлен настолько дельно и обстоятельно, что после его окончания ни у кого не возникло ни одного вопроса. Совет Труда и Обороны решил: 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22 УСВ принять на вооружение РККА взамен 76-миллиметровой пушки Ф-22 образца 1936 года и поставить ее на валовое производство.
Это была победа. Победа нелегкая и оттого особенно приятная для коллектива нашего молодого КБ, нашего молодого завода. В соревновании, итог которого был только что подведен, участвовал прославленный Кировский завод, его конструкторский коллектив, с огромным опытом, богатыми традициями. Разумеется, по большому счету мы не могли еще равняться с кировцами, они выполняли задания гораздо большего объема, загрузка их многократно превышала возможности нашего КБ и производственных цехов. И наверное, не главные свои силы они бросили на создание новой дивизионной пушки.
Но все же я знал, что известие о постановлении СТО добавит нашему коллективу уверенности в своих силах, будет воспринято с гордостью, вполне законной: все же мы делом доказали свою дееспособность и прогрессивность методов работы.
Повестка дня была исчерпана. Ворошилов сказал:
— Молодец, Грабин!
Сталин возразил ему:
— Это не исчерпывающая оценка работы товарища Грабина. Можно было бы назвать это чудом, но чудес в природе не бывает. Так что же это? Обратите внимание, — продолжал он, обращаясь к участникам заседания, — что Грабин вступает в соревнование с Махановым, когда у Маханова опытный образец уже испытали и он нуждался лишь в доработке. А Грабин в это время только получает разрешение на создание пушки. Сегодня мы являемся свидетелями того, что пушку Грабина приняли на вооружение. Случайностью это назвать нельзя. Следовательно, товарищ Грабин изменил процессы создания пушки. А как он их изменил? Вот это интересно узнать. И не любопытства ради, а для распространения опыта. Расскажите нам, товарищ Грабин, что нового вы внесли в процессы создания пушки.
— Товарищ Сталин, это займет довольно много времени, — предупредил я.
— Ничего, дело стоящее, — ответил Сталин.
Стараясь быть по возможности более кратким и точным в формулировках, я рассказал о методах, которыми мы пользовались при создании УСВ (читателю они известны). Умолчал лишь о сотрудничестве конструкторов, технологов и производственников, рано было говорить об этом на таком представительном совещании.
Мое упоминание о том, что при проектировании и испытании опытного образца УСВ мы пользовались консультацией врача-физиолога, вызвало оживление в зале.
— Чем мог помочь врач? — спросил Сталин.
Мне пришлось дать подробные объяснения. Пушка, в сущности, это машина, процесс обслуживания которой аналогичен обслуживанию рабочим коллективом (бригадой) станка или другого механизма. Орудийный расчет — это и есть производственный коллектив, работающий с пушкой. При этом, в отличие от любого производства, орудийный расчет находится в сложнейших условиях — в разное время года, днем и ночью, под огнем врага. Каковы бы ни были условия, «производительность труда» расчета должна быть неизменно высокой. Наводчик, замковый, заряжающий, правильный и другие члены рабочей бригады, обслуживающей орудие, должны четко, точно и быстро выполнять все команды, выдерживать установленный режим огня. У прислуги очень много обязанностей при максимальном нервно-психическом напряжении. Поэтому удобство обслуживания — фактор чрезвычайно важный. Конструкция должна быть такова, чтобы приготовления к стрельбе и первые выстрелы не измотали людей, чтобы расчет мог сохранить высокую работоспособность на всем протяжении артподготовки, которая длится иногда по нескольку часов. Проверку конструкции орудия с этой точки зрения и производит врач-физиолог. Помощью опытного врача Льва Николаевича Александрова наше КБ пользуется уже много лет. Однажды, например, был случай, когда он забраковал нашу новую пушку и мы ее переделали. Это заставило нас привлекать врача к работе над пушкой как можно раньше — в начальных стадиях проектирования. Изготавливается специальный макет орудия, врач проводит на нем свои исследования и дает предварительные заключения и предложения, которые учитываются конструкторами. Так велась работа и над УСВ. Выносливость орудийного расчета специально проверялась при заводских испытаниях опытного образца, при этом нагрузку стрельбой увеличили сравнительно с требованиями ГАУ. Помощь врача-физиолога Александрова во многом способствовала тому, что наше орудие успешно выдержало напряженные испытания и скорострельность пушки не снижалась даже при длительной артподготовке.
Рассказывая о наиболее характерных особенностях работы над УСВ, я следил за реакцией аудитории. Слушали внимательно.
Когда я закончил, Кулик попросил у Молотова разрешения высказаться по поводу моего сообщения. Главным в его выступлении было то, что в пушке УСВ, по его убеждению, использовано всего 30, а не 50 процентов деталей от пушки Ф-22.
— Правительство следует информировать точно, — заключил Кулик.
Получив разрешение Молотова дать справку, я показал всем папку с документами и сказал:
— Могу назвать буквально все детали, которые использованы в новой пушке. Их ровно 50 процентов — ни больше ни меньше. Мне не известно, откуда маршал Кулик взял цифру 30 процентов. Эту цифру я категорически опровергаю.
К моему удивлению, Кулика поддержали еще несколько человек из ГАУ. Они настаивали на цифре 30 процентов. Я возражал.
Долго шла никчемная перепалка между мной и военными. Ее прекратил Сталин. Он сказал:
— Дело не в том, 30 или 50 процентов деталей использовал Грабин в новой пушке, а в том, что он на базе существующего образца создал новое, более совершенное орудие.
На этом заседание СТО закончилось.