ПЕРЕГОВОРЫ В МОСКВЕ

ПЕРЕГОВОРЫ В МОСКВЕ

8 апреля Левон Тер-Петросян пригласил пo-отдельности всех глав дипломатических миссий для бесед о событиях в Карабахе. В беседе со мной он поблагодарил Россию за «принципиальную позицию» в карабахском конфликте, занятую в СБ ООН и на женевских переговорах Минской группы СБСЕ. Эта позиция тогда сводилась к осуждению эскалации военных действий (ответственность за которую армяне возлагали на Эльчибея) и требованию прекращения огня и серьезных переговоров для достижения мирного урегулирования проблемы Нагорного Карабаха. Россия стояла на том, что мы имеем дело именно с карабахским конфликтом, а не с конфликтом между Арменией и Азербайджаном, как о том твердили в Баку и Анкаре, отрицала участие в военных действиях частей и подразделений ГРВЗ и предлагала свои посреднические услуги. Все это было подтверждено в послании Ельцина, направленном Тер-Петросяну в этот день, 8 апреля, и полученном адресатом около 10 часов утра, то есть до встречи со мной, состоявшейся в два часа пополудни. Президент явно имел в виду и это послание, когда благодарил Россию. В письменном ответе, отправленном в Москву 11 апреля, он, подвергнув критике позицию Азербайджана и Турции, приветствовал инициативу российского президента и заявил о готовности Армении «при посредничестве России немедленно сесть за стол переговоров с представителями Азербайджанской Республики и Нагорного Карабаха с целью немедленного прекращения огня с тем, чтобы перейти, наконец, к серьезным переговорам по достижению мирного урегулирования проблемы Нагорного Карабаха…»

Президент утверждал, что видит решение карабахской проблемы только с помощью России. Турция же помочь не может. У нее чересчур бескомпромиссная, проазербайджанская позиция. А США слишком прислушиваются к Турции, да и вообще не очень понимают суть дела и не очень серьезно подходят

к проблеме.

Хорошо было бы также, продолжал президент, если бы российские СМИ более уравновешенно освещали события, а сама Россия нашла форму реакции на некоторые, по сути дела враждебные не только Армении, но и самой России действия Турции. Не далее, как вчера, 7 апреля, на 25-километровом участке границы в районе Гюмри, где, как известно, стоит 127-я российская дивизия, турки устроили демонстрацию своей военной силы в виде маневров их армейского корпуса. Их президент Тургут Озал, находясь с визитом в Ташкенте, позволил себе публичные обвинения в адрес России и пугал военным вмешательством, пообещав, что Турция «покажет зубы». Может, стоит напомнить туркам о существовании Договора о коллективной безопасности СНГ от 15 мая 1992 года? Сам Тер-Петросян сегодня утром американскому поверенному в делах уже указал на недопустимость таких «военных игр» Турции как союзника США.

Я, естественно, обо всем этом немедленно доложил в Москву, но ни о какой нашей реакции на турецкие угрозы я так и не услышал. Если она была, то уж очень дискретная.

Левон Акопович посвятил меня и в план действий, родившийся еще до взятия Кельбаджара карабахцами. Мы и тогда, сказал он, были за прекращение огня. Азербайджану не удалось задушить Армению, и это поставило нас если не в выигрышное, то во всяком случае в относительно комфортное положение. А сейчас оно еще более упрочилось: есть что дать Эльчибею или тому, кто может занять его место. Мы согласны на одновременное прекращение огня без календаря, снятие блокады с Армении и Карабаха, вывод карабахских войск из Кельбаджара, а Лачин оставим для Минской конференции СБСЕ как последний этап урегулирования. План этот уже обсуждался в Москве. Им вплотную занимаются Вазген Саркисян, отвечающий за весь комплекс военных проблем в Армении, и Павел Грачев как министр обороны России. Наша главная цель в настоящий момент – заставить азеров сесть за стол переговоров.

В развитие предложений, содержавшихся в послании Ельцина от 8 апреля, через три дня, 11 апреля, в Москву вылетели премьер-министр Грант Багратян и мининдел Ваган Папазян: 13 апреля в Москве должна была состояться встреча глав правительств Армении и Азербайджана, а за ней – президентов обеих стран.

Вечером 11 апреля Козырев призвал «все конфликтующие стороны» отдать приказы о «повсеместной приостановке любых наступательных операций» в полночь с 12 на 13 апреля сроком минимум на одну неделю, чтобы облегчить ведение переговоров. Председатель Комитета самообороны НКР Сержик Саркисян уже 12 апреля ответил Козыреву согласием, но предупредил об опасном скоплении азербайджанских войск на трех направлениях. Поздним вечером того же дня руководитель посреднической миссии России по Нагорному Карабаху Владимир Казимиров сообщил Вагану Папазяну и Сержику Саркисяну, что «в силу некоторых причин» ответ Баку задерживается. При этом карабахского государственного деятеля российский дипломат вполне официально назвал по должности – Председателем Комитета самообороны Нагорного Карабаха, а не просто г-ном Саркисяном. К такому бессмысленному в договорных делах обращению он начнет прибегать снова очень скоро вместе с Рафаэлли, что никак не будет способствовать успеху переговоров.

Азербайджанцы явно тянули, видимо, надеясь на Турцию, к которой они в начале апреля обратились с просьбой о помощи «в войне с Арменией». Просили боеприпасы, легкое и тяжелое вооружение и… офицеров. Но, как сообщило агентство «Арменпресс», турецкий премьер-министр Демирель исключил возможность вмешательства Турции в карабахский конфликт и поддержал новую инициативу России, ведущую к прекращению огня.

12 апреля ко мне пришел Роберт Кочарян, председатель ГКО НКР. Он сообщил, что в Москву для участия в переговорах вылетел и его представитель. Роберт рассказал мне о государственных структурах НКР, пояснив, что ГКО играет роль правительства, Комитет самообороны – военного министерства. Отряды самообороны сложились в сплоченную армию, которая будет, пожалуй, посильнее армии Республики Армения. В карабахскую армию идут охотно, отцы сами приводят сыновей, принудиловка – редкое явление, гибель бойцов вызывает скорбь, но не ропот родителей, ребята рвутся в бой, особенно мальчишки пятнадцати-шестнадцати лет. Один такой командует танком и имеет на своем счету несколько подбитых бронемашин противника. Но ребят все же стараемся от фронта удерживать в тренировочных отрядах, заметил Роберт Седракович.

Он посетовал на то, что далеко не все «исторические вожди» карабахского движения оправдали надежды. Кое-кто из них сбежал из Карабаха и своих сыновей в армию не пустил. Зато любят поговорить перед широкой публикой о своих прошлых заслугах. Но таких единицы. И им Роберт противопоставил Зория Балаяна, которого в НКР все уважают, высоко ценя его совместную с леди Кокс гуманитарную деятельность и пламенную публицистику.

Так случилось, что с Зорием, его женой Нелей и другом, искусствоведом Юрой Оганесяном мы встретились 14 апреля. Зорий только что побывал в США вместе с Керолайн Кокс, которая блестяще просвещала американцев, рассказывая им в своих публичных лекциях о том, что такое карабахская проблема, убеждая их, что не за что обвинять Карабах и Армению в агрессивности, ибо они вынуждены защищаться и при этом, естественно, наносят удары своему супостату. Они вправе были, считает леди Кокс, отобрать и Шуши, и Лачин, и Кельбаджар. Зорий с ней согласен. Выправлять, выпрямлять рубежи необходимо, иначе заклюют. И Кельбаджар, конечно же, надо было брать, иначе там сформировался бы опаснейший кулак для нанесения смертельного удара по Карабаху.

По словам Зория, в США растет понимание карабахской проблемы, особенно среди конгрессменов, успевших побывать не только в Армении, но и в Карабахе. Я сказал ему, что мне в Ереване тоже приходилось общаться с некоторыми из них. Так, в частности, член палаты представителей Ричард Лехман, побывавший в составе делегации из пяти конгрессменов у Эльчибея в Баку, а затем в Ереване, перед отлетом из Армении в Турцию публично опроверг измышления азербайджанской пропаганды, заявив без обиняков: «Мы убедились, что армянских войск на территории Азербайджана нет». Об этом он и другие члены делегации говорили и иностранным дипломатам на встрече в Доме приемов 4 апреля. Мы с послом Франции на этом приеме вслед за Арой Саакяном и Сейраном Багдасаряном тоже просвещали американских конгрессменов на тот предмет, что «в Карабахе живут армяне, которые хотят оставаться армянами», что армяне Армении сочувствуют им, но готовы договориться с азербайджанцами о мирном сосуществовании. Эта моя информация подкрепила впечатления Зория от поездки в США.

Но особенно важным для благоприятной эволюции карабахской проблемы было бы, по его мнению, новое посещение Степанакерта Борисом Николаевичем Ельциным. Раз уж он предложил Россию в посредники, ему бы надо собственными глазами убедиться в последствиях азербайджанской оккупации некоторых освобожденных в последнее время территорий НКР, включая район Сарсангской ГЭС, чуть было не загубленной аскерами. Надо также, чтобы российский президент понял, что без согласия самих карабахцев никакие договоренности работать не будут. И убедиться во всем он должен сам, а не по докладам Казимирова и ему подобных дипломатов.

Несмотря на то, что полного затишья на карабахских фронтах установить так и не удалось, в первой половине апреля в Москве начались переговоры между Азербайджаном, Нагорным Карабахом и Арменией при посредничестве России. И начались довольно успешно – с обсуждения конкретных статей соглашения о прекращении огня в Нагорном Карабахе и на армяно-азербайджанской границе. Надо отдать должное Казимирову, он предложил солидный проект, правда, не без заковырок, которые не устраивали либо ту, либо другую сторону. Но на то они и переговоры, чтобы вести проект к согласованному варианту.

В Минской группе эти переговоры восприняли всерьез и направили в район конфликта передовую группу во главе с финским полковником Хаппоненом и замом Рафаэлли по дипломатической части, тоже итальянцем, Форнари. С ними я познакомился у французского посла 16 апреля. Они уже успели побывать, где считали нужным, как в Армении, так и в Азербайджане, теперь полетят снова в Баку, откуда хотят автомашинами через Агдам добраться до Степанакерта. Уже подсчитывают, во сколько обойдется каждый наблюдатель СБСЕ в случае действительного прекращения огня. Их цель – разобраться в реальном положении дел и предложить механизм, способный работать эффективно. Для СБСЕ направление наблюдателей в район конфликта – это впервые. И Хаппонену, и Форнари хотелось добиться успеха.

По их просьбе я прочитал им своего рода лекцию о том, что такое Карабах и его жители, настаивая на необходимости поиска решений на основе честного прочтения Хельсинкского акта и таких международно-правовых документов, как Устав ООН и пакты о правах человека. Франс де Артинг сказала, что «лекция» мне удалась.

К сожалению, как выяснилось несколько позднее, 16 апреля оказалось днем, когда московские переговоры были прерваны азербайджанцами. А начались они 11 апреля встречами личного представителя президента Армении Давида Шахназаряна и будущего министра иностранных дел НКР Аркадия Гукасяна с Казимировым, а потом с постпредом Азербайджана в Москве Хикметом Гаджи-заде, выступавшим в качестве личного представителя президента Эльчибея. Он даже имел от него соответствующую бумагу, подтверждавшую его полномочия. С армянской и карабахской сторон было сразу же предложено приостановить наступательные действия. Гаджи-заде созвонился с Эльчибеем и получил согласие. Вот тогда-то и появилась на свет телеграмма Козырева в Баку, Ереван и Степанакерт с призывом приступить к выполнению этого предложения. Ереван и Степанакерт откликнулись немедленно, Баку с некоторым запозданием. Но 13 апреля Д.Шахназарян, А.Гукасян и Х.Гаджи-заде в присутствии В.Казимирова вступили в переговоры, хотя военные действия продолжались.

Гаджи-заде предложил следующий порядок действий:

– Нагорный Карабах заявляет о своем уходе из Кельбаджара,

– при посредничестве России подписывается трехстороннее соглашение (имеются в виду Азербайджан, Армения, Карабах),

– 25 апреля приостанавливаются военные действия,

– три стороны обращаются к СБСЕ с просьбой прислать наблюдателей,

– они же обращаются к СБ ООН за гарантиями (альтернатива: гарантии России),

– договоренности закрепляются в рамках Минской группы.

Гукасян принял все это, но с оговоркой, что сначала подписывается трехстороннее соглашение, а уж после этого пойдет речь об уходе из Кельбаджара при том, однако, условии, что Азербайджан обязуется не вводить туда свои войска, а параллельно выводу карабахских войск пойдет деблокада Нагорного Карабаха со стороны Азербайджана.

Шахназарян внес свое дополнение: завершение вывода войск должно совпасть с тем моментом, когда на месте будут наблюдатели СБСЕ. При этом он подтвердил известную позицию Армении: поддержим то, о чем договорятся Степанакерт и Баку.

Казимиров собрался в Баку, а там – новые «неопределенности». Оказывается, азербайджанский министр иностранных дел только что вернулся из Анкары, Турция ужесточила свою позицию, Эльчибей взял под козырек. В результате Казимиров вынужден отложить свою поездку.

Начался тайм-аут, как дипломатично назвал Давид срыв переговоров, в ходе которых много позиций было уже согласовано, причем напрямую, между непосредственно противостоящими друг другу карабахцами и азербайджанцами. Тогда казалось, что эти последние убедились в целесообразности именно прямых переговоров с карабахцами. Но именно прямые переговоры и не устраивали кое-кого из вершителей судеб мирового сообщества, как не устраивала их посредническая и миротворческая роль России. Джек Мареска, представитель США в Минской группе по Нагорному Карабаху, вообще не хотел допускать НКР к переговорному процессу, заявив армянам: пусть карабахцы уходят из Кельбаджара и в Женеву на заседание Минской группы не приезжают, а если приедут, им место в отеле, но не за столом переговоров. Американцу на это было сказано: «Как это в отеле? Они в Москве четыре дня уже за одним столом с азербайджанской делегацией провели. Ваш фокус, г-н Мареска, не пройдет, а ваши «инициативы» Армения и НКР примут только с серьезными поправками.»

Маневры американцев и турок делали азербайджанцев более несговорчивыми, а их позиции далекими от реализма. Давид Шахназарян, когда мы встретились с ним в его кабинете в президентском дворце 19 апреля, очень четко обрисовал ситуацию с переговорами: «Минский процесс горит голубым огнем из-за азербайджанских предварительных условий. Азербайджан даже начало переговоров обусловливает удовлетворением его требований. Но в Баку должны понимать, что Кельбаджар они себе вернут только через переговоры, причем под присмотром Москвы. Нужен импульс, чтобы прекратить тайм-аут. Сейчас очень благоприятная обстановка для прекращения огня на карабахском фронте. Надо, чтобы Москва предприняла энергичный демарш, который позволил бы возобновить трехсторонние переговоры.»

Давид высказал опасения по поводу двусмысленностей позиции Турции. Не готовится ли удар по Зангезуру с двух сторон – из Нахичевана и азербайджанского Зангелана? Не хотят ли турки военным путем реализовать интересующую их и азербайджанцев часть американского плана Пола Гобла, чтобы соединиться в Зангезуре с собственно Азербайджанской Республикой, отрезать Армению от Ирана и замкнуть окружающее ее турецкое кольцо даже без обещанной Гоблом «компенсации» в виде какой-то части Карабаха, которую американец (но не турки и азербайджанцы) готов был отдать Армении? План Гобла ни в каком виде не может удовлетворить ни Армению, ни Карабах, ибо он для них смертелен. По мнению Давида, предотвратить попытку оккупации азербайджанцами Зангезура, отделяющего Азербайджан от Нахичевана, а, следовательно, и от Турции, можно усилением российского погранотряда и выдвижением в район города Кафан подразделения российских войск. Это оказало бы отрезвляющее и сдерживающее воздействие на азербайджанцев и их союзников. Я согласился с Давидом и поддержал перед Москвой как идею импульса для прекращения тайм-аута, так и предложение об укреплении российского военного присутствия в Зангезуре именно в качестве сдерживающего фактора. Через некоторое время в Кафане появился российский батальон, и это, несомненно, сыграло положительную роль. Ну а когда осенью 1993 года карабахцы вышли к границе Азербайджана с Ираном и вытеснили аскеров из приграничных с Арменией районов, от плана Гобла в любом его варианте остались рожки да ножки.