1978

1978

9 января в широкий прокат вышел «рашен-вестерн» Владимира Вайнштока«Вооружен и очень опасен». Как мы помним, композитором фильма был Георгий Фиртич, а тексты к песням написал Владимир Высоцкий. Всего в картине звучало четыре песни: «Живет живучий парень Барри», «Запоминайте: приметы – это суета», «Не грусти! Забудь за дверью грусть» и «Расскажи, дорогой, что случилось с тобой».

12 января Высоцкий отправляется в Париж, навестить супругу. На родину Высоцкий возвращается 18 января и уже на следующий день играет в «Десяти днях, которые потрясли мир». 20-го он выходит на сцену в роли Гамлета.

21 января Высоцкий летит на Украину, в Северодонецк, чтобы дать несколько концертов в тамошнем Ледовом Дворце спорта. Для Высоцкого эти концерты проходили по новой финансовой системе, предложенной ему администратором Владимиром Гольдманом. Система была выгодной: Высоцкий давал по 4–5 концертов в день и получал за каждое выступление 300 рублей наличными. Это было заманчивое предложение. Ведь Высоцкий получал в театре фиксированную зарплату в 150 рублей, а его концертные гонорары были бессистемными: иногда больше, иногда меньше. А тут ему предложили сразу 300 целковых. При таком раскладе он мог за месяц заработать приличную сумму, после чего мог спокойно заниматься любимым творчеством. Правда, 5 концертов в день – это было очень много, но Высоцкий знал свои силы, был человеком двужильным, потому и не отказался.

В одной программе с Высоцким в Северодонецке выступал ВИА «Красные маки» и его коллега по Таганке Иван Бортник. Последний вспоминает: «Очень хорошо помню вечер 24 января 1978 года. Концерты в Северодонецке, день накануне его сорокалетия. Мы очень долго говорили в номере гостиницы. Я предложил сделать программу – куски из «Пугачева» и его песни к фильму «Арап Петра Великого». Тогда эти песни («Купола», «Сколь веревочка не вейся») Володя в концертах не исполнял. Я ему говорю, что пропадают, пропадают песни. Как он загорелся:

– Молодец! Давай будем делать вместе!..»

День своего 40-летия, 25 января, Высоцкий отметил ударным трудом: дал сразу четыре концерта. Первый начался в 10 утра в актовом зале северодонецкого НИИ УВМ (НИИ управляющих вычислительных машин научно-производственного объединения «Импульс»). В зале, рассчитанном на 500 мест, присутствовало 700 человек! Увидев это море людей, Высоцкий удивился: «Я, честно говоря, не ожидал, что будет такое обилие людей, да так поутру». Весь концерт транслировался по институтскому радио и записывался на магнитофон «Ростов» (эта запись потом ляжет в основу 14-го диска серии «На концертах Владимира Высоцкого»). Высоцкий пел ровно час. После концерта ему были вручены подарки: кейс, телескопическая удочка северодонецкого производства и кассетный магнитофон.

Из НИИ УВМ Высоцкий направился в Ледовый Дворец, где дал еще один концерт. Его устроители постарались на славу: едва именинник вышел на сцену, как на табло зажглась надпись: «Поздравляем любимого Володю с днем рождения!» Высоцкого это тронуло чуть ли не до слез. И концерт он отыграл на высоком подъеме. Затем были еще два выступления: в три часа дня и в шесть вечера. А на следующий день Высоцкий отправился работать в соседний город – Ворошиловград. Приехать туда с концертом его попросил обком партии. Когда Высоцкий прибыл в ДК имени Чкалова, там его ждали своеобразные хлеб-соль – громадный шоколадный торт – килограммов на восемнадцать! – и потрясающие гвоздики.

27 января Высоцкий снова играет Гамлета на сцене родного театра. 30-го выходит в «Десяти днях, которые потрясли мир».

7 февраля Высоцкий дал концерт в МВТУ имени Баумана, а два дня спустя – в столичном НИИ стройфизики.

Тем временем на Одесской киностудии режиссер Станислав Говорухин готовится к постановке блокбастера «Место встречи изменить нельзя». Причем инициатором этой постановки выступал его друг Владимир Высоцкий. Это он два года назад запоем прочитал книгу братьев Вайнеров и буквально загорелся идеей перенести перипетии этого романа на экран. Себе в этой экранизации он выбрал самую выигрышную роль – начальника отдела по борьбе с бандитизмом МУРа Глеба Жеглова. Роль была главная, чего с Высоцким не случалось вот уже три года (со съемок «Арапа»).

В самом начале января 78-го начался подготовительный период, в ходе которого 14 февраля съемочная группа приехала в Москву, чтобы выбрать места натурных съемок, а также отобрать актеров на главные и второстепенные роли. Пробы проходили в ДК издательства «Правда». Параллельно с этим на Одесской киностудии вовсю строили декорации: МУР и квартиру Груздева. Самого Высоцкого в те дни в Москве не было: он вместе с театром находился на гастролях в Берлине и Ростоке (ГДР), где проходил фестиваль памяти Бертольда Брехта. Таганка привезла туда «Доброго человека из Сезуана».

Вспоминает В. Высоцкий: «На фестивале были все театры немецкие, и только единственный театр был приглашен из-за рубежа – это наш театр со спектаклем „Добрый человек из Сезуана“. И прозвучал он там так, как будто был поставлен только что, как будто это самый свежий спектакль нашего театра. Вы не можете себе представить реакцию зрителя, воспитанного на Брехте, который видел столько брехтовских постановок, сколько мы с вами за всю жизнь не увидим. И как они его приняли – и профессионалы, и зрители. Это было удивительно! И у нас было как бы второе дыхание. У меня такое впечатление, что мы играли там, в Берлине, эти спектакли, как будто в первый раз…»

19 февраля гастроли закончились, и актеры вернулись в Москву. Высоцкий надеялся на несколько дней задержаться – хотел слетать в Париж к Марине. Однако сделать это из Ростока не удалось: Высоцкому пришлось вместе с коллегами возвращаться в Москву и уже оттуда лететь в Париж. У жены он пробыл две недели.

В начале марта Высоцкий вернулся на родину. И сразу впрягся в активное творчество: 2 марта он играет в «Десяти днях…», 6-го – в «Гамлете».

8 марта на сцене Таганки совершенно случайно родился новый спектакль. В тот день вечером там должны были играть «Мать», но исполнительница главной роли Зинаида Славина наглоталась каких-то лекарств и прийти в театр не смогла. До начала представления оставалось меньше часа, и нужно было срочно что-то предпринимать: либо возвращать зрителям деньги, либо заменять спектакль другим. Но каким, если часть труппы отдыхает и находится неизвестно где. Тогда решили провести обыкновенный концерт с участием тех актеров, которых смогли застать дома. Среди них оказались Владимир Высоцкий (он согласился спеть несколько песен), Леонид Филатов (он читал свои пародии), Валерий Золотухин (пел и читал стихи) и др. Из этого представления чуть позже родится новый спектакль Таганки – «В поисках жанра».

10 марта по Всесоюзному радио прошла премьера радиоспектакля Анатолия Эфроса «Незнакомка» по А. Блоку, где у Высоцкого главная роль – Поэт. Как писал Н. Богословский: «Поэта великолепно и неожиданно сыграл Владимир Высоцкий…»

13 марта Высоцкий выступил с концертом в МВТУ имени Баумана, 17-го – в МАМИ. 18 марта он сыграл «Гамлета», а на следующий день дал еще один концерт в «бауманке».

Тем временем Станислав Говорухин продолжает подготовительный период по фильму «Место встречи изменить нельзя». После кинопроб, прошедших в Одессе и Москве, определился приблизительный актерский состав. В роли Жеглова должен был сниматься Владимир Высоцкий, на Шарапова претендовал Сергей Шакуров, на Фокса – Борис Химичев. 21 марта эти кинопробы были обработаны на Киностудии имени Довженко. И там же Говорухину предложили попробовать в роли Шарапова другого актера – Владимира Конкина. Причем попросили с самого «верха», так что отказать он никак не мог. Однако сделав пробу, Говорухин внезапно понял – это то, что надо. Как он сам объяснил Конкину: «Мне нужна антитеза Жеглову. Зная характер Высоцкого – напористый, пружинистый, с шипами, я убежден, что он просто создан для роли Жеглова. А в тебе есть то, что я увидел еще в „Как закалялась сталь“. Ты там строил узкоколейку и махал шашкой, но в тебе чувствовалась интеллигентность, порода. Кувалду ты сжимал тонкими, чуткими руками. Вот твоя интеллигентность и необходима мне в качестве противовеса напору, натиску и темпераменту Высоцкого. На этом контрасте мне и хотелось бы строить ваш дуэт».

27 марта в широкий прокат вышел фильм Станислава Говорухина «Ветер надежды». Высоцкий написал для этой картины четыре песни («Вот послал Господь родителям сыночка…», «Заказана погода нам удачею самой», «Мы говорим не „штормы“, а „шторма“, „Этот день будет первым…“), однако с экрана прозвучало лишь три из них, да и то спетые наполовину.

29 марта Высоцкий играл «Гамлета», 30-го – «Десять дней, которые потрясли мир».

В начале апреля (4-го) Высоцкий отыграл «Гамлета» и собрался улететь с краткосрочными гастролями (на три дня) в Кривой Рог. Его концерты должны были состояться в тамошнем цирке с 6 по 8 апреля. Все билеты были уже распроданы заранее, и люди буквально считали минуты, остающиеся до встречи с их кумиром. Как вдруг утром6 апреля выясняется, что аэропорт Кривого Рога не принимает самолеты. Узнав об этом, организатор гастролей позвонил в Москву, администратору Высоцкого Владимиру Гольдману: «Делай что хочешь, но Высоцкий должен быть сегодня!» Тот в ответ: «Но мы уже опоздали…» – «На первый концерт. А остальные надо спасти!»

Гольдман с Высоцким мчатся в Быково. Там они договариваются с пилотами, и те организовывают для них спецрейс. Летели на маленьком самолетике: пилот, стюардесса, Высоцкий и Гольдман. В Кривом Роге их посадили на военном аэродроме. Там случается забавный казус. На Гольдмане была французская кепочка-восьмиклинка, подаренная ему Высоким, да еще в руках он держал гитару. Поэтому толпа встречающих, спутав его с шансонье всея Руси, бросилась к нему. Но Гольдман их быстро осадил: «Высоцкий – сзади, а я его администратор…» В тот день состоялось три концерта: в 15.00, 18.00 и 21.00.

12–16 апреля Высоцкий находился в Череповце, где дал около десяти концертов в спортивно-концертном зале «Алмаз». На всех представлениях были аншлаги.

17 апреля он с трехдневным визитом приехал в Белгород и переполошил чуть ли не весь город. Чтобы попасть на его концерты, люди организовывали круглосуточное дежурство у единственной в городе кассы филармонии. И все равно желающих попасть на те концерты было значительно больше, чем могли вместить концертные залы. Чтобы с его творчеством сумело познакомиться как можно больше белгородцев, Высоцкий согласился давать по нескольку концертов в сутки. К примеру, в первый же день он дал их целых три на сцене Дворца культуры завода «Энергомаш». В перерыве одного из них с гостем встретился работник местного радио М. Поляков, который вел рубрику «Портрет» и хотел сделать героем следующей передачи Высоцкого. По словам журналиста: «Мы встретились в гримерной комнате ДК. Мы сидели, пили чай, и я поразился, что Высоцкий такой невысокий, такой вроде тщедушный человек, но от него исходил такой напор, что казалось, роста он примерно два пятьдесят…

Высоцкий сказал: «Времени у меня мало. Хотите, попьем чай вместе? Только мы не будем говорить пространно, а будем говорить только на одну какую-нибудь тему». Я предложил поговорить о войне. Разговаривали мы минут двадцать. Я спросил его, как он пишет военные песни, не зная войны. Он ответил: «Нет, я помню войну, по ощущениям своим помню». Думаю, что проговорил он со мной так долго, хотя мог бы и послать подальше минут через пять, поскольку я сказал ему, что у меня сложилось ощущение, что он в большей степени поэт, чем актер. Этим я его «зацепил», видно было, что эта тема его очень волновала. Его очень, конечно же, задевало то, что многие считали его просто человеком, сочиняющим – хоть и здорово – какие-то песенки…»

Забегая вперед, сообщу, что эти гастроли Высоцкого не на шутку переполошат белгородские власти. С их подачи, вскоре после того, как Высоцкий уедет, в местной газете «Ленинская смена» появится статья под названием «Левые радости». В ней Высоцкого объявят рвачом, погнавшимся за длинным рублем: мол, давая в день по несколько концертов, он не о людях заботился, а хотел исключительно одного – заработать «сумасшедшие» деньги. Достанется на орехи и тем, кто пробил на белгородском радио выход передачи «Портрет» с Высоцким: Полякова вызвали в обком и хорошенько пропесочили (был бы он членом партии, наказание было бы куда более серьезным), а человека, который разрешил выход передачи, сняли с должности секретаря парткома.

21 апреля Высоцкий играет «Гамлета».

23 апреля он дает два концерта в ДК завода «Микрон», что в Зеленограде. Эти выступления были первоначально запланированы на 19 апреля, но по дороге к месту концертов Высоцкому внезапно стало плохо, и он вернулся в Москву. И только спустя четыре дня смог повторить свой выезд. С «Микрона» за ним прислали «Икарус», в который вместе с Высоцким сели его коллега по театру Иван Бортник и администратор Валерий Янклович с маленьким сыном. Когда автобус подъехал к Дому культуры, Высоцкий внезапно увидел большую афишу, объявляющую о его концертах, на которой снизу было приписано: «Фотоаппараты, магнитофоны проносить запрещается!» Высоцкого это задело. Это раньше он был против того, чтобы зрители его снимали и записывали на магнитофоны, а теперь пришел к другому выводу: лучше пусть записывают и слушают хорошую запись, чем трижды переписанную, где и слова-то разобрать трудно. Поэтому прямо в автобусе Высоцкий сделал Янкловичу выволочку: «Сколько это может продолжаться? Я же предупреждал! Если такое снова повторится, я выступать не буду». В итоге Янклович отдал команду кому-то из работников ДК, и эту афишу сняли.

На том концерте каким-то образом оказался артист Михаил Ульянов. За несколько минут до начала концерта он подошел за кулисами к Высоцкому и, пожимая ему руку, произнес слова, которые от него, честно говоря, никто не ожидал. Это был своеобразный крик души. А сказал Ульянов следующее: «Спасибо тебе, Володя! Я сейчас снимаюсь у Панфилова в Суздале (в фильме „Тема“. – Ф. Р.) – слушаю только их. Благодаря им и жив. Так тяжело… И в театре – семнадцать лет в первом ряду одни и те же рожи!..»

25 апреля Высоцкий играет в «Десяти днях, которые потрясли мир».

26 апреля в «Останкино» состоялось утверждение кинопроб для фильма Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Обсуждение было бурным. У заказчиков практически не было возражений против кандидатур Евгения Евстигнеева (Ручников), Светланы Светличной (сестра Груздевой), Сергея Юрского (Груздев), Леонида Куравлева (Копченый), Армена Джигарханяна (Горбатый), но вот в отношении остальных… К примеру, они никак не могли смириться с тем, что на роль Глеба Жеглова режиссер упрямо тянет Владимира Высоцкого и постоянно «капали на мозги» Говорухину: «Найдите другого, найдите другого…» Говорухин поступил хитро: сделал микрофильм с участием Высоцкого и там же – кинопробы других актеров, кандидатов на эту роль. Причем последних попросил специально играть плохо, чтобы не перебегать дорогу Высоцкому. В итоге заказчик был вынужден смириться с присутствием Высоцкого, тем более что за него заступились и высокие консультанты из МВД СССР.

Та же история была и с Владимиром Конкиным, которому предназначалась роль Володи Шарапова. Тут уж к отрицательному мнению заказчика присоединились и сами авторы романа – братья Вайнеры. Они наотрез отказывались видеть в роли бывшего разведчика исполнителя роли Павки Корчагина. «Ну какой из него, на хрен, фронтовик, да еще матерый разведчик?!» – бушевали писатели. – Вот Губенко, Шакуров или Никоненко – это да, но не Конкин!» Однако Говорухин и здесь прибег к испытанному способу. Вместо перечисленных актеров, которые вполне могли «забить» Конкина, сделал пробы с менее подходящими на эту роль кандидатурами: Станиславом Садальским (ему потом достанется роль Кирпича) и Иваном Бортником (он сыграет Промокашку). Увидев эти пробы, Вайнеры отступили. Правда, против была еще одна сторона – заказчик, – но его удалось уломать с помощью все той же хитрости, правда, иного характера. Вот как об этом вспоминает сам В. Конкин:

«Нам повезло: глава Гостелерадио Лапин уехал в служебную командировку в ГДР, чем мы с Говорухиным и решили воспользоваться. Заместитель Лапина был человеком восточным и, естественно, не оставался равнодушным к хорошему спиртному и красивым женщинам. Прознав про это, мы со Станиславом Сергеевичем приехали „на дело“ с коньяком и двумя очаровательными девицами. Дамы знали свое дело – одна к заму на коленочки присела, другая уже рюмочку ему наливает, я анекдот рассказываю… А Слава Говорухин в это время лысиной подталкивал акт о приемке. Девицы ему что-то на ушко воркуют, мужик расчувствовался и подписал, не глядя. В ту же секунду мы со Славой испарились из кабинета. Когда Лапин приехал из ГДР, он только руками развел – остановить процесс было уже невозможно…»

27 апреля Высоцкий выходит на сцену Таганки в роли принца Датского.

28 апреля он в компании со своим коллегой по Таганке Иваном Бортником и администратором Владимиром Гольдманом приехал в Мелитополь, чтобы на сцене концертного зала имени Глинки и Дворца спорта «Юность» дать несколько Концертов вместе с ВИА «Фестиваль» (это он участвовал в записи песен к фильму «Д’Артаньян и три мушкетера»), «Здравствуй, песня» и «Музыка» (ВИА выступали в первом отделении, Высоцкий – во втором). Вспоминает режиссер тех концертов Н. Тамразов:

«В Мелитополе я выхожу на сцену концертного зала – и замираю: зал на тысячу мест, а продано две тысячи билетов! Вот говорят, „как сельди в бочке“, – точно так было в этом зале. Люди не могли ни вздохнуть, ни пошевелиться. Я понял, что если хоть кто-нибудь сделает неосторожное движение, то может произойти давка. И я попросил, чтобы люди сидели абсолютно спокойно, чтобы не было никаких аплодисментов… А Володя стоял за кулисами, не очень понимая, что там происходит… Почему это я запрещаю людям разговаривать?!

После того (двухкомплектного) концерта в Мелитополе мы опоздали на концерт в Запорожье, опоздали на час сорок минут! Когда я вышел на сцену, начать было совершенно невозможно. Какая-то жуть! Все, что могло свистеть, – свистело. Все остальное топало ногами и кричало. Я пытался что-то «провякать» – бесполезно. Я ушел за кулисы:

– Позовите Володю! Без него начать невозможно.

Володя вышел, поднял руку и сказал только:

– Ребята, все нормально. Я – с вами.

Мгновенно все успокоилось…»

1 мая Высоцкий выступал с концертом в райцентре Вольнянск. Выступление прошло успешно, хотя в тот день Высоцкий чувствовал себя неважно. На тот момент он уже употреблял наркотики, а они как назло закончились. Организм на это реагировал плохо. Нужно было срочно достать «лекарство», но где его возьмешь в незнакомом городе? В Москве с этим у Высоцкого не было проблем, а в Запорожье… Вот как об этом вспоминает корреспондент газеты «Комсомолец Запорожья» Ю. Сушко: «В тот день Высоцкий выглядел неважно. Пояснил просто:

– Устал, – а потом неожиданно спросил: – У тебя врачи знакомые есть?

– Есть, конечно. А что, простуда? – простодушно интересуюсь я (на столе вижу упаковку «панангина»).

– Да так, неважно себя чувствую. Только надо, чтобы они на «Скорой» работали.

– А зачем именно на «Скорой»? – вновь недоуменно спрашивая я, юный наивняк.

– Да ладно, обойдусь… Ладно, – бормочет в ответ Высоцкий…»

Для несведущих уточню: Высоцкий вот уже несколько месяцев как «подсел» на наркотики, отсюда и его интерес к врачам «Скорой».

В отличие от Сушко, которому повезло общаться с Высоцким, другим его коллегам – корреспондентам газеты «Индустриальное Запорожье» – в этом праве было отказано. Высоцкий не захотел давать им интервью, сославшись все на то же плохое самочувствие. А те расценили это как оскорбление: мол, выпендривается звезда. В итоге журналисты Колосов и Лисовой займутся расследованием финансовой стороны гастролей Высоцкого и откопают та-а-кое. К примеру, они выяснят, что за день гастролей Высоцкому «капало» 500 рублей. Столько же получал секретарь обкома партии, но только в месяц!

Между тем, выступив в Вольнянске, Высоцкий вернулся в Запорожье, где в тамошнем Дворце спорта «Юность» дал еще три (!) концерта: в 15.00, 18.00 и 21.00. Причем на первом концерте зал был заполнен не полностью – праздник все-таки. В первом отделении выступал ВИА «Фестиваль», а все второе пел Высоцкий. Перед началом концерта он сказал: «Пусть вас сегодня меньше. Зато петь для вас я буду больше, чем во время предыдущих выступлений. Ведь вы оставили своих друзей, праздничные столы и в праздничный день пришли на встречу со мной…»

В тот самый час, когда Высоцкий выступал с концертом, в Москву из Парижа прилетела его жена Марина Влади. Поэтому Высоцкий рассчитывал сразу после последнего концерта отправиться в столицу. Но из-за того, что запорожские авиарейсы были неудобны, а поезд Запорожье – Москва шел долго – 14 часов, было решено ехать в Харьков, а оттуда уже самолетом в Москву. Все было рассчитано вплоть до секунд: как только Высоцкий закончил свое последнее выступление (на этот раз он выступал в первом отделении), он пулей забежал в артистическую, подхватил свою спортивную сумку и вместе с Николаем Тамразовым и Владимиром Гольдманом поспешил на улицу, где их уже ждала машина. Торопились так, что на одном из лестничных пролетов Высоцкий стукнул сумку о перила и разбил банку с вишневым вареньем, которую ему подарил кто-то из поклонников. Однако выбрасывать осколки было некогда, и Высоцкий так и доехал до вокзала, залив полсумки вареньем.

В поезде Высоцкий решил расслабиться и принял на грудь энное количество спиртного. Вагон «СВ» был почти пуст, поэтому ехать было удобно – никто к Высоцкому не приставал. Разве что проводницы, которых он сам пригласил в свое купе. А у Высоцкого была такая привычка: как только он перебирал, то тут же начинал раздаривать свои вещи всем, кто находился рядом, даже незнакомым людям. В итоге он подарил все свои рубашки проводницам. А поскольку одежда у него была не с фабрики «Большевичка», а самая что ни на есть «фирма», девушки с радостью эти презенты приняли. Что сильно возмутило Гольдмана, который видел, что все это делается Высоцким по пьяни (наутро он обычно об этом жалел). Вот почему рано утром 2 мая, перед самым Харьковом, Гольдман пришел в купе к проводницам и попросил вернуть рубашки обратно. Те удивились, но все отдали.

В Харькове гастролеры сели в самолет и вылетели в Москву. Они прилетели в столицу около одиннадцати утра и сразу рванули на такси в Театр на Таганке, где в ровно в двенадцать должен был начаться спектакль с участием Высоцкого – «Десять дней, которые потрясли мир». Пока они ехали, в театре была паника: зритель уже заполнил зал, а Высоцкого все нет. Хотели уже заменить спектакль другой постановкой, как за пять минут до начала в театре объявился Высоцкий. Взмыленный, но довольный.

6 мая Высоцкий играет в театре «Гамлета», 8-го – «Десять дней, которые потрясли мир». После этого он летит в Одессу, где вот-вот должны начаться съемки фильма «Место встречи изменить нельзя».

Съемки начались 10 мая. В одесском парке культуры и отдыха начали сниматься эпизоды «в бильярдной»: Жеглов (Владимир Высоцкий) находит там вора Копченого (Леонид Куравлев) и, гоняя с ним шары, заставляет его признаться, откуда он взял браслетик в виде змейки, принадлежавший до этого убиенной гражданке Груздевой. Съемки начались около десяти утра и продолжались до четырех вечера (бильярдную будут снимать два дня). Вот как об этом вспоминает один из участников – актер Лев Перфилов (он играл фотографа Гришу Ушивина): «Высоцкий совершенно не умел играть в бильярд, и все забитые им на экране шары были забиты на съемках Куравлевым…

Из-за отсутствия вентиляции в бильярдной курить там было нельзя, и нам периодически предоставляли пятиминутный перерыв. Выйдя на воздух в один из таких перерывов, я увидел стоявших неподалеку Марину Влади с какой-то женщиной.

Мы вежливо поздоровались, улыбнулись друг другу, и я, естественно, решил вернуться и позвать Высоцкого. Но он появился в дверях сам, увидел Марину и, вместо того чтобы броситься к ней, уйти вместе от посторонних глаз… затанцевал на крыльце бильярдной. Это был какой-то непонятный, сумбурный, радостный танец, похожий и на «цыганочку», и на «яблочко», с чечеткой, криками и какими-то восторженными восклицаниями. Марина Влади улыбнулась. А я с любопытством ждал – что же дальше?

А Высоцкий эффектно закончил танец, широко раскинул руки, засмеялся и… ушел в бильярдную, Марина Влади и ее спутница пошли к ближайшей скамейке, сели, о чем-то тихо заговорили…

Свидетели же этой сцены разочарованно переглянулись – так хотелось, чтобы он бросился к жене и все стали бы свидетелями их встречи «при всем честном народе».

Удивленный, я вернулся в бильярдную и увидел, что съемка продолжается, жужжит камера, Высоцкий работает… Я был убежден, что приезд Марины Влади достаточная причина, чтобы немедленно отменить съемку. Или Говорухин ничего не знает? Неужели Высоцкий ему ничего не сказал? Надо ему сообщить – в конце концов, она прилетела из Франции, чтобы повидаться с Володей!

Я решительно направился к режиссеру, но тут он хлопнул в ладоши и громко крикнул:

– Спасибо! На сегодня все! Съемка окончена!

Ну, вот так-то лучше.

Я смотрел, как удалялись Марина Влади, Володя и незнакомая женщина по аллее парка, и очень хотелось услышать, о чем они говорили…»

10 мая у Марины Влади был день рождения – ей исполнилось ровно 40 лет. Отмечать это событие избранные члены съемочной группы отправились на дачу за городом, которую имениннице и ее мужу помог снять Говорухин. У всех было прекрасное настроение, но его едва не похоронила (вместе с фильмом) сама именинница. Вот как об этом вспоминает С. Говорухин: «Случилась неожиданность. Марина уводит меня в другую комнату, запирает дверь, со слезами на глазах говорит:

– Сними другого актера, отпусти Володю! Он не может сниматься.

– Давай его сюда, – говорю я.

Володя приходит и объявляет:

– Славик, я тебя прошу… Пойми, я не могу сниматься, ну не могу тратить год жизни на эту картину. Мне так мало осталось. (У него это предчувствие близкого конца всегда было.) У нас большие планы: мне хочется на Таити поехать.

Он страшно любил путешествовать, а тут открылась такая возможность: последние три-четыре года он мотался уже по всему миру.

Ну, конечно, я тут же нажал на все педали:

– Это ж трагедия! Ты что, сумасшедший? Так хотел сниматься в «Эре милосердия», можно сказать, был зачинателем идеи – сделать фильм по роману Вайнеров, так волновался – утвердят, не утвердят на Жеглова, и вдруг… Как это так? Что ты? Ты можешь себе представить?.. Ну, хотя бы о деньгах подумай – это бешеные деньги: остановить все производство, искать нового актера! Кто нам после этого вообще даст это кино снимать?!.

Короче, с трудом, но мне удалось их уговорить…»

Действительно, заявление Высоцкого выглядело странно: сам вдохновил Говорухина на съемки фильма, все уши прожужжал о роли Жеглова и, на тебе, – расхотел сниматься. Но была в этом заявлении артиста своя правда – он уже предчувствовал близость своего конца. Вступив в отчаянную гонку со смертью, Высоцкий прекрасно понимал, на чьей стороне в скором времени будет победа. Не зная точно, когда наступит развязка, он теперь каждый из отпущенных ему судьбой дней проживал так, как будто это был последний день в его жизни. Написанное им в один из дней 1978 года стихотворение «Упрямо я стремлюсь ко дну» со всей очевидностью указывает на внутреннее состояние Высоцкого:

Упрямо я стремлюсь ко дну —

Дыханье рвется, давит уши…

Зачем иду на глубину —

Чем плохо было мне на суше?

Там, на земле, – и стол, и дом,

Там я и пел, и надрывался:

Я плавал все же – хоть с трудом,

Но на поверхности держался.

Линяют страсти под луной

В обыденной воздушной жиже, —

А я вплываю в мир иной:

Тем невозвратнее – чем ниже.

Михаил Шемякин в своих воспоминаниях говорит о том же: «В последние два года Володя говорил о смерти постоянно. Он не хотел жить в эти последние два года. Я не знаю, какой он был в России, но во Франции Володя был очень плохой. Я просто уговаривал его не умирать…»

Имея вокруг себя несметное количество друзей, знакомых и поклонников, Высоцкий тем не менее был страшно одинок и непонимаем, и это одиночество, с которым раньше у него хватало сил бороться, теперь убивало его неумолимо и беспрепятственно. Да и большинство друзей, окружавших его в последние годы, оставляли желать лучшего. Об этой беде Высоцкого говорят многие из тех, кто хорошо знал поэта. Вот слова его друга детства А. Утевского: «В последние годы Володю окружали люди, которые мне откровенно не нравились. Мелкие люди, которые выжимали из него все: люди, которые, как мне кажется, его спаивали… И у меня на этой почве бывали с Володей конфликты. „Володя, ну с кем ты связался?.. Посмотри, кто рядом с тобой!“ Он иногда прислушивался к моим словам, а чаще – нет. Поэтому последние годы мы стали встречаться реже».

О том же и слова коллеги Высоцкого по театру Ивана Дыховичного: «В последние годы появился такой человек, который пытался Володю облагодетельствовать. Это старый способ меценатов – заполучить человека в душевную долговую тюрьму. И получается, что с этим человеком ты вынужден общаться, вынужден приглашать его в гости… Меня отталкивал не сам человек – я его не знаю, – мне не нравилось, как он ведет себя в нашем городе, как он за известные блага приобретает знакомства и прочее. Я это не осуждаю, но мне это никогда не было близко. А Володя торопился жить. Тем более что этот человек был к нему расположен, действительно его любил. Но в последние годы вокруг Володи наслоилось огромное количество людей, от которых он в конце концов отказался. В конечном счете это окружение и сократило ему жизнь».

Зная, какой популярностью пользовался в то время Высоцкий, не удивительно узнать, что к его имени стремились примазаться всякие сомнительные личности. Удивительно здесь другое: как он, человек, всегда ценивший и знавший толк в истинной дружбе, мог позволять таким людям находиться так близко возле себя.

Кто говорит, что уважал меня, – тот врет.

Одна… себя не уважающая пьянь.

(1971)

Кинорежиссер В. Мотыль, касаясь этой же проблемы, но уже приминительно к судьбе Олега Даля, писал: «Я не знал близких друзей Олега. Были ли они у него? Творческой личности необходимы единомышленники, возможность духовных контактов. Нужны друзья, уважающие талант, способные понять искания, разделить радость и горечь. Иногда я встречал Олега в окружении каких-то людей, но даже с большой натяжкой нельзя было предположить в них единомышленников. Уже после гибели Даля мне рассказывали, как зазывали его на попойку. „От гения отскакивает, – убеждали его. – Тебе все можно. Подумаешь, съемка, сыграешь ты ему…“ Далее следует кличка режиссера.

Если бы кто-то заставил этих «артистов» признать, почему они не берегли товарища, мы узнали бы, что ненависть к истинному таланту, как результат зависти посредственности, двигала поступками множества «сальери», окружавших угрюмого Даля».

Мне кажется, с полным основанием эти слова можно применить и к судьбе Высоцкого. У него были друзья, которыми он, без сомнения, мог бы гордиться: Всеволод Абдулов, Анатолий Утевский, Станислав Говорухин, Вадим Туманов. Но были в его окружении и те, кто играл в его судьбе и роль «сальери», те, кто завидовал его таланту, славе и, стараясь примазаться к ним, укорачивал поэту жизнь. Врач Леонид Сульповар, лечивший в те годы Высоцкого, вспоминал: «Квартира на Малой Грузинской иногда походила на проходной двор. Эта вечная толпа. Многих я знал, но мелькали и совершенно незнакомые лица. Но стоило появиться Марине, как все это исчезало. Конечно, люди приходили, но это был совершенно другой стиль жизни. И уходов „в пике“ было гораздо меньше».

Не случайно, видимо, в последние годы жизни Высоцкий, устав от «проходного двора» на Грузинской, хотел обменять эту квартиру и даже ездил на Арбат присматривать для себя жилье потише и поскромнее. Но этим планам не суждено будет сбыться.

Но вернемся в май 78-го.

Отснявшись в своих сценах, Высоцкий на время покинул съемочную группу «Места встречи…» – ему предстояло играть на сцене Таганки, а также провести ряд гастрольных туров по стране. Так, 14 мая он играет Лопахина в «Вишневом саде», 16-го – Гамлета. С 18 по 20 мая Высоцкий, по одной из версий, давал гастроли в Донецке. 21 мая он снова в Москве – играет в «Добром человеке из Сезуана». 22-го выходит на сцену в спектакле-концерте «В поисках жанра». 25 мая – «Гамлет», 26-го – «Пугачев» и «Антимиры».

27–30 мая Высоцкий гастролирует в Харькове. Концертная программа, в которой помимо него принимали участие еще несколько эстрадных артистов, называется «Песня не знает границ». В последний день гастролей в газете «Вечерний Харьков» появилась заметка В. Долганова, посвященная этим концертам. Отдавая должное песням Высоцкого, автор в то же время весьма нелестно отзывался о других участниках этих представлений. Цитирую: «Каждое выступление В. Высоцкого – это своеобразный рассказ актера о песне и сама песня. Встреча со слушателями, как правило, начинается повествованием о работе в Театре на Таганке, о новых представлениях, коллегах, с которыми он работает. Неизменным успехом пользуется фрагмент из представления о молодых поэтах военного времени, чьи стихи звучат в зале вместе с песнями, написанными для него В. Высоцким.

– Меня часто спрашивают, – говорит актер, – почему многие из моих песен посвящены войне? Потому что война коснулась каждого из нас, потому что мне нравятся люди мужественные, характеры которых закалялись во времена тяжелых испытаний…

Многие из песенных монологов В. Высоцкого направлены против мещанства, потребительского отношения к жизни. Он также плодотворно работает над сатирическими произведениями и песнями для детей. Главным в своем песенном творчестве В. Высоцкий считает содержание.

К сожалению, большинство произведений, которые исполнялись в программе «Песня не знает границ», как будто специально опровергали мысль В. Высоцкого. То есть были, мягко говоря, бессодержательными. Вместо ожидаемого зрителем высококачественного эстрадного представления гости продемонстрировали каскад шлягеров, сомнительных «шуток» и «юмора» в исполнении вокально-инструментального ансамбля «Музыка», заслуженного артиста Северо-Осетинской АССР А. Махмудова и конферансье В. Маслова…»

Между тем в его отсутствие съемки «Места встречи…» едва не остновились – разобидевшись на всех, съемочную площадку хотел покинуть Владимир Конкин. И немалую роль при этом играли его непростые взаимоотношения с Высоцким. По словам Конкина: «Работа над фильмом началась, но первые результаты никому не понравились. Тогда вдруг, совершенно неожиданно, Станислав Сергеевич Говорухин сказал фразу, которая меня просто сразила наповал: „Володя, ты меня предаешь! Я так тебя отстаивал, а у нас ничего не получается…“

Наверное, Говорухин не хотел меня обидеть. Должно быть, слово «предательство» для него значит гораздо меньше, чем для меня. Но я почувствовал себя уязвленным, униженным – как будто пощечину получил. И впервые отчетливо понял: никому я в этой картине не нужен.

Тогда я тихо собрал свой чемодан и уже решил было уезжать, как вдруг в дверь моего гостиничного номера постучался Виктор Павлов, с которым мы должны были сниматься в прологе фильма. Витя спрашивает: «Чего это ты чемодан собрал?» – «Да вот, Вить, уезжаю я. Не могу больше работать в такой обстановке, когда все тебя не любят, не понимают, а теперь еще и в предательстве упрекают. Да и Высоцкий давит, как танк, ничего не слушает, тянет одеяло на себя…» А именно так и было, чего скрывать? Не знаю, может, кому-то и приятно, когда на него орут. Мне приятно не было, у меня просто руки опускались… Другая порода, понимаете? Не толстокожий я, что ж поделаешь.

А Вите Павлову я буду по гроб жизни благодарен. Он взял сценарий и говорит: «Ладно, давай пойдем подышим. На поезд ты еще успеешь, я тебя даже провожу». Мы вышли на улицу. Смеркалось. А неподалеку от нашей гостиницы был то ли институт марксизма-ленинизма, то ли еще что-то в этом роде, и там стояли на пьедесталах Маркс и Ленин. Вот в этих декорациях Витюша начал читать сценарий. Как смешно было!.. Мне и в голову прийти не могло, что это, оказывается, просто комедия, водевиль, канкан на тему борьбы с бандитизмом! По крайней мере в интерпретации Витюши все выглядело именно так. Он вообще прекрасный рассказчик, знаток анекдотов и всяких смешных историй. Как он читал!!! И в обнимку с Карлом Марксом, и в обнимку с Лениным… Я просто умирал от смеха! В общем, ему удалось вырвать меня из атмосферы всеобщей агрессивности, поддержать и успокоить. Мы вернулись в гостиницу, распили бутылочку сухого вина, и я, умиротворенный, заснул. Наутро моих страданий и след простыл, и я уже был готов к дальнейшей работе…»

По словам Говорухина, он в те дни готов был заменить Конкина на Николая Губенко, но его отговорил это делать… Высоцкий. Тот якобы сказал: не надо, мы с Колей мажем одной краской.

В начале июня съемки «Места встречи…» продолжаются. Там снимаются эпизоды без участия Жеглова – Высоцкого: Шарапов приходит в МУР, Шарапов знакомится с Гришей Ушивиным по прозвищу Шесть-На-Девять, Шарапов общается по телефону с рабочим, нашедшим клад и др. Что касается Высоцкого, то он в эти дни находится в Москве, где плотно загружен работой в театре: 3 июня он играет Лопахина в «Вишневом саде», 4-го – Гамлета, 5-го – пишет заявление в ОВИР с просьбой оформить ему очередную поездку к супруге в Париж (с 8 июля). Еще Высоцкий готовит к выходу новый спектакль-концерт под названием «В поисках жанра», премьера которого должна состояться в конце июня.

Кроме того, под Москвой затеяно строительство собственной дачи, о чем Высоцкого давно просила Влади. Дачу решили строить на участке сценариста Эдуарда Володарского. Вот как он сам об этом вспоминает: «У меня была дача в писательском поселке „Красная Пахра“. Володя с Мариной часто бывали в моем доме, вместе встречали Новый год, оставались ночевать. Марина в те годы все время долбила мужу в темя, что пора приобретать дачу или дом. Мол, надоело жить в Москве, в квартиру вечно припираются его пьяные друзья. Высоцкому купить дачу тогда было сложно. Одиозность его фигуры у властей предержащих и жена-иностранка не давали это сделать. Ведь дачные поселки вокруг Москвы были, по сути, закрытыми зонами. Все Володины начинания кончались провалами. Были случаи, что и участок подбирался, и даже задаток давался, а сделка срывалась: не проходила кандидатура Высоцкого через чиновничье сито…

Мой участок в поселке был самым маленьким, полгектара. Раньше он принадлежал вдове Семена Кирсанова, чьи стихи Володя очень любил. От вдовы осталась только времянка, в которой жила прислуга. Эту дачу я, кстати, покупал за огромные по тем временам деньги – 56 тысяч рублей. Как-то предложил Володе – отремонтируй времянку, и живите с Мариной, жалко, что ли? Он загорелся, пошел, посмотрел и говорит: «Слушай, а что, если времянку снести и из бруса, мне обещали достать, построить дом? Потом все равно вступлю в кооператив и дом перевезу».

Началась стройка. Это было летом 78-го. Честно говоря, я сам, а больше моя жена Фарида просто охренели от такой бредовины. Представьте, она готовила жрать рабочим, которые пили по-черному. Замучился собирать бутылки по участку. Володя иногда приезжал, охал, ахал и уезжал. Иногда наведывалась и Марина… Кроме этого, меня еще начали долбать соседи – Юлиан Семенов, Эльдар Рязанов, Андрей Дементьев, Григорий Бакланов – у тебя Высоцкий строит дачу, это запрещено, ты не имеешь права. Отнекивался как мог. Говорю, да не дача строится, архив мой и библиотека, на строительство которых имел полное право. Осаждали страшно. Они же совковые люди, которым до всего было дело…»

10 июня Высоцкий играет в «Десяти днях…», 11-го – в «Павших и живых» и «Антимирах».

В середине июня Высоцкий слетал на пару дней в Одессу, чтобы отсняться в своих эпизодах «Места встречи…». Тогда, в частности, сняли эпизод поимки вора-карманника Кости Сапрыкина, в криминальных кругах известного под погонялом Кирпич (Станислав Садальский). Съемки велись на улицах Одессы с привлечением большой массовки, изображавшей пассажиров трамвая, в котором Жеглов и Шарапов «вяжут» карманника прямо «на кошельке». Кстати, это тот самый трамвай, который фигурировал в эпизоде «убийство Векшина» – на нем убийца сыщика скрывался от погони (бортовой номер 2170).

В субботу, 17 июня, отец Владимира Высоцкого Семен Владимирович справил свой 63-й день рождения. По этому случаю в доме именинника собрались его близкие и друзья. Был там и сын именинника, который пришел чуть позже остальных – на Таганке в тот день играли «Антимиры». С Высоцким была и его неизменная гитара. Отец певца больше всего ценил его военные песни, поэтому в тот день исполнялись только они. Разошлись гости за полночь.

А в понедельник настроение Семена Владимировича было испорчено. Ему позвонил его близкий приятель и сообщил, что только что вернулся с лекции в Военной академии, которую проводил лектор из ЦК КПСС. В конце выступления ему стали задавать вопросы, и кто-то спросил про Владимира Высоцкого: мол, правда ли, что тот подал документы на выезд из страны? И лектор, ничтоже сумнящеся, ответил: да, правда, он уже давно уехал из страны, а на родину приезжает только иногда, чтобы здесь лишний раз подзаработать на концертах. И добавил: «Вы разве не знаете, что Высоцкий – предатель родины?» Приятеля отца Высоцкого это так возмутило, что он дождался конца лекции и подошел к лектору. «Как вам не стыдно! – начал он чихвостить сплетника. – Да я только на днях был на дне рождения отца Высоцкого и видел его собственными глазами. Никуда он не уезжал и уезжать не собирается. Я сегодня же ему расскажу о том, какие сплетни вы здесь распускаете!» Лектор в ответ чуть на колени перед ним не упал: «Ради бога, не надо! Мне в ЦК дана установка так отвечать».

Однако отец в тот же день рассказал сыну об этом звонке, и Высоцкий, узнав телефон этого лектора, позвонил ему домой. Лектор разволновался пуще прежнего. «Владимир Семенович, не губите! – запричитал он. – У меня семья, дети, не портите мне карьеру. Я глубоко извиняюсь перед вами, только, ради бога, ничего не делайте, иначе меня уволят с работы». Высоцкий пообещал ничего не предпринимать со своей стороны только в том случае, если лектор даст слово никогда больше таких слухов про него не распускать. Тот пообещал.

19 июня Высоцкий вновь был на съемочной площадке «Места встречи». Причем не только в качестве актера, но и как режиссер. Правда, временный. Дело в том, что Станислав Говорухин уехал на 10 дней в ГДР, на кинофестиваль, и оставил вместо себя Высоцкого. Сказал: «Ты ведь сам скоро кино снимать собираешься, вот и поучись: сними четыреста метров без меня». Высоцкий несказанно обрадовался и в первый же день, снимая сцену допроса Груздева (Сергей Юрский), загонял всех своих коллег чуть ли не до седьмого пота. Но материал получился добротный. На следующий день снимали другие эпизоды: опознание женой Груздева (в этой крохотной роли снялась бывшая жена Говорухина актриса Юнона Карева) Фокса, освобождение Груздева из-под стражи.

Вспоминает А. Свидерский: «Обычно осветители тянутся, опаздывают. И вообще люди они капризные. Пока свет, пока декорации, пока все актеры соберутся… Но как только на площадке появлялся Высоцкий, подменявший Говорухина, – дисциплина была идеальной! Все было готово заранее: декорации, свет, актеры… Володя каждому объяснял задачу, делал две-три репетиции и говорил: „Все, снимаем“. Снимал один-два дубля, никогда – четыре или пять. Я видел, что работа ему нравилась.

Был такой знаменитый на всю студию осветитель, по-моему, его звали дядя Семен. Человек суровый и дисциплинированный. Какой бы там ни был гениальный режиссер, какие бы ни были знаменитые актеры – ровно в шесть часов вечера он всегда вырубал свет. Все – ни минуты больше! А у Володи он спрашивал: «Владимир Семенович, может быть, еще что нужно снять? Это мы – пожалуйста!..»

А вот как вспоминает о тех съемках Ю. Карева: «Прилетела я в Одессу и совсем растерялась в незнакомой обстановке. Ничего не знаю, ничего не умею… Не умею держаться перед камерой, не понимаю, кто чем занимается на съемочной площадке, к кому с каким вопросом можно подойти. И в такой круговерти меня спас Володя. Он окружил меня самой настоящей отцовской заботой. Он помогал абсолютно во всем – рассказывал, показывал, объяснял, что к чему и как, знакомил с людьми, делал все, чтобы я чувствовала себя уверенно и естественно. Хотя он сам, как я сейчас понимаю, очень волновался и чувствовал себя совсем неопытным в режиссуре, и ему самому нужна была надежная поддержка. Но виду он, конечно, не подавал. Был очень собран, доброжелателен ко всем членам съемочной группы. Здорово Володе помог Сергей Юрский. Он как изумительный профессионал, как заправский режиссер держал всю группу в своих руках, никому не давал расслабиться, халтурить, следил, чтобы каждый был на своем месте.

Сняли эпизод очень быстро, и сняли, по-моему, совсем неплохо, но когда вернулся Станислав Сергеевич и посмотрел отснятый материал, то остался ужасно недоволен. Они жестко и откровенно разбирали с Володей по косточкам весь эпизод. Станиславу Сергеевичу не нравилось все – как я хожу, как я говорю, как и во что меня одели. Не знаю почему, но больше всего раздражал его платок, который был накинут мне на плечи. А ведь Володя просил снять этот платок. Но я сказала, что в нем мне как-то уютнее, и он настаивать не стал, а только улыбнулся: «Ну, раз тебе уютнее…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.