М. Г. Акиньшин ПОСЛЕ БОРИЛОВО

Нам было ясно, что фашистские войска уже не в силах остановить наступление Красной Армии на Орловско-Брянском направлении. Однако враг оказывал отчаянное сопротивление. Горели села и города, от рук гитлеровцев гибли мирные советские граждане.

Мы освободили Борилово, Конь-Колодезь, Авдеевку, Скорики, Злынь и другие населенные пункты. И всюду — следы злодеяний фашистов.

Наши саперы обезвреживали мины, заложенные на перекрестке дорог. Мины были закопаны наспех, даже земля не успела обсохнуть.

Проходы сделаны. Танки челябинцев-добровольцев идут вперед.

Мы вышли к западной окраине небольшой деревни и не встретили ни одного жителя. Только кошки бегали от одной печной трубы к другой, да одинокий старик со слезами на глазах вышел нам навстречу из руин.

Сосредоточившись в лощине, танкисты осматривали боевые машины. Наступили сумерки, но они продолжали свое занятие. У танкистов закон: пока машина, пушка, пулеметы не в порядке, ты не имеешь права ни есть, ни отдыхать.

Коротка летняя ночь. Справа и слева полыхали огневые зарницы. Там шел бой. Это шли в наступление наши соседи — 197-я Свердловская и 242-я Пермская добровольческие танковые бригады. С рассветом и нам предстояло освобождать Мосальское.

Наступление началось после короткого артиллерийского налета. Первый танковый батальон майора Степанова шел на правом фланге. По фронту — второй танковый батальон капитана Федорова.

На подступах к деревне фашисты встретили нас огнем из пушек и минометов. Танки первого танкового батальона вырвались вперед. Завязался бой. Уже горят танки, поле заволокло дымом. Далеко вперед ушла рота Ивана Любивца.

Наступление второго танкового батальона было приостановлено артиллерийским огнем врага.

В разгар боя к нам подъехал комбриг М. Г. Фомичев. Шофер Костя Дорошевский укрыл его машину за кормой танка.

Комбриг спросил Федорова, почему нет продвижения вперед. Федоров ответил, что ведет перестрелку с вражеской пушкой, которая стоит возле тополей у хаты. Вести огонь мешает наша «тридцатьчетверка», она остановилась на высотке, не стреляет и не уходит в укрытие.

Фомичев приказал мне узнать, в чем дело. Я бегу по высокой траве к танку. Взбираюсь на машину и стучу по люку башни. И тут башня вдруг начала вращаться, застрочили пулеметы. Лежа на башне, пытаюсь с борта схватить ломик. Это мне удается. Поддеваю люк и кричу, чтобы прекратили огонь. Оказалось, что меня сочли за немца.

— Танк-то зачем на бугре стоит? — спрашиваю командира. Оказывается, танкисты устраняли неисправность и разбирали клин затвора пушки. Передаю приказ — отойти танку назад и бегу к своим.

В это время фашисты открывают минометный огонь. Мины ложатся буквально рядом. Падаю и бегу, падаю и бегу. Комбриг, как рассказали мне после, очень переживал за меня, боялся, что убьют.

Добежал. Правда, весь был в грязи и мокрый. А вражеская пушка возле тополей все продолжала стрелять. Комбриг и говорит Федорову:

— Уничтожь эту гадину, видишь, не дает твоей роте двинуться вперед.

Последовала команда:

— Мордвинцев, заряжай осколочным!

Тесно в танке вшестером. Мордвинцев подавал снаряд, а комбриг заталкивал в казенник. Определив дистанцию, взяв цель в «вилку», мы с трех снарядов уничтожили пушку.

Наступление второго танкового батальона возобновилось.

Наше внимание все сильнее стала приковывать канонада, что раздавалась в направлении расположения роты Любивца. Комбриг приказал мне добраться до роты и передать командиру, чтобы его танки атаковали Мосальское.

— Есть передать, — только и сказал я Фомичеву.

Он снял танкошлем, поцеловал меня и сказал:

— Надеюсь на тебя. Медлить нельзя, там люди, там решается судьба боя.

Преодолев глубокий овраг, я выбрался на конопляное поле. Вижу — дорожка. А подле нее ячейка к ячейке, и немцы ходят, а кто и сидит в окопе. Есть пулеметы на треногах, направлены в нашу сторону. Но в общем-то тут спокойно. Наши наступают в другом направлении.

Как быть? Решение молниеносное. Обойти овраг и поле и не по обочине, а посередине. Так и сделал. Иду во весь рост. Слышу, как немцы переговариваются. Кончилось конопляное поле. Справа — посадка капусты, пчельник и отдельная хатка. Слева — овраг и на противоположной стороне сруб деревенской кузницы. Добрался до кузницы. В ней никого нет. Вижу — по деревне бегают немцы, стреляют из автоматов.

Пересек дорогу, ринулся в посевы спелой ржи и пошел в направлении боя. Так и добрался до наших танков. Нашел Любивца, передал ему приказ комбрига.

Вскоре я уже сидел в командирском танке и показывал, куда вести огонь, где больше фашистов.

В сумерки Мосальское было освобождено. Доложив комбригу о выполнении приказа, я нашел свой экипаж. Федя Сурков, Александр Марченко и Саша Мордвинцев были заняты подготовкой машины. Нам предстояли новые бои.