Опасные связи

Они позвонили в дверь часов в девять утра. Двое стояли вплотную к порогу. Третий подальше – у лифта. Они сразу показали документы и пробормотали что-то невнятное. Дошло только: надо подъехать… мы подождем… быстренько… одевайтесь. Я стоял в трусах и мокрый. Только что отбегал свои три километра и собирался принять душ.

– Кто там? – спросила Наташа из детской комнаты. Она занималась маленькой Дашкой.

– А что за срочность? – довольно нелепо спросил я двоих у порога. – Я сейчас никак не могу.

– Очень надо. Вы одевайтесь. Мы внизу подождем. В машине.

– Да вы заходите. Сейчас кофе выпьем и поедем.

– Ну уж… – усмехнулся один, а второй пошел вниз по лестнице. Третий – в глубине – нажал на кнопку лифта.

Я спокойно пил кофе и ел яичницу.

– Это кто? Что им нужно? – спросила Наташа. – Куда ты собрался?

– Кажется, в Большой дом. Концерт, наверное.

– С утра?

Я действительно прокручивал в голове и такой вариант. В те годы мои выступления были нарасхват. Страха еще не было. Вот если бы стали обыскивать квартиру, тогда, может быть… может быть, и было бы страшно… а так… ну, поговорим. О чем? Там видно будет. Я чувствовал себя хорошо защищенным. Я известный артист, меня все по кино знают… я работаю в знаменитом театре, мой шеф – великий Товстоногов. Да и вообще… в 12 часов у меня репетиция. Да еще особая – вводим в «Ревизора» на роль Городничего венгерского прима – актера Ференца Калаи. Он у нас гастролирует. Я играю Осипа. Заменить меня некому. Спектакль завтра. Что ж они, пойдут на международный скандал? Да нет, я чувствовал себя совершенно защищенным.

В машине я спросил:

– А что за надобность во мне? Выступление, что ли?

– Да сейчас приедем, вам всё расскажут. Вы паспорт не забыли захватить?

В кабинете номер не помню каком было светло и тоже не страшно. Человек за столом смотрел на меня с печальной, очень понимающей улыбкой и, склонив голову набок, постукивал карандашом по стопке бумаг.

– Сергей Юрьевич… – произнес он и умолк надолго. А потом: – Как вы думаете, почему мы вас сюда пригласили?

Как бывший следователь, я отметил, что он действует хотя и незаконно, но весьма эффективно. Вновь наступила тишина, и в голове моей закрутились все мои грехи, грешки и ошибки. Еще ничего не было сказано. Обязательные слова: «Вы вызваны сюда как свидетель», или «Мы обеспокоили вас как эксперта», или «Вы арестованы» – ни одно из этих слов не было произнесено, а я уже был сам у себя на подозрении: что было? было ли что-нибудь?.. Что-нибудь, конечно, было. Но что? К чему они клонят? Что они знают?.. А они ни к чему пока не клонят. Они дают мне время испугаться. Испугался ли я? Пожалуй, еще нет.