Глава 1. Дворовые развлечения

I

Восславим Господа нашего, что во времена моего беззаботного детства не было ни интернета, ни мобильников, ни игровых консолей. Да что там компьютеры, в наше время даже игрушки были простыми и незатейливыми настолько, что их не страшно было вынести с собой во двор. Ведь большую часть свободного времени дети той поры проводили на улице в своем дворе или в его окрестностях. По квартирам сидели только безнадежно больные или сурово наказанные за плохое поведение. Скажи сегодня малышу: "Все, на улицу не пойдешь!" Он даже не поймет, что это наказание, просто пожмет плечами и в очередной раз усядется перед монитором расстреливать бластером некрасивых пришельцев или чудовищ на экране. Чего он там не видел в своем дворе? Стойбище автомобилей, заполонивших все свободные площадки, или жалкую кучку песка, не растащенную еще любителями кошечек и собак по туалетам для домашних животных?

В пору моего детства двор выглядел по-другому и имел для детей огромное значение.

Именно во дворе происходило все самое интересное, именно там была жизнь.

Так что же мы делали во дворе, во что играли? Игр было великое множество, и организовывали мы их сами. Никаких аниматоров и никаких воспитателей нам для этого не требовалось.

Главным развлечением для мальчишек, а говорить я буду в основном о них, был, конечно, футбол. Как только стаивал снег и просыхала площадка в центре двора, так до самых моросящих осенних дождей не смолкали на ней звонкие удары по мячу и крики "Го-о-ол!".

Я включился в эту игру рано, еще дошкольником. Раньше-то как было, хозяевами двора были не автовладельцы, как сейчас, а подростки. Они верховодили и решали, во что играть, чем заняться на площадке. А футбол организовать просто, там и нужно-то мяч и пара ворот, которые легко заменяются деревьями, столбами или парой кирпичей. Подростки и играли в первую очередь. А как они набегаются, решат чем-то другим заняться, уходят, то на освободившееся поле выбегает малышня и, подражая старшим, давай терзать свой собственный маленький мяч.

Старшие же между делом наблюдают, какая смена растет, из кого будет толк, а кто только суету на площадке создает. И как-то так получилось, что в возрасте лет пяти- шести я приглянулся ребятам постарше, и они стали приглашать меня в игру. В поле, конечно, не выпускали. Там меня шестилетнего бугаи двенадцати- шестнадцати лет просто бы затоптали уже через две минуты, а вот на ворота ставили охотно. Во-первых, все хотели быть центральными нападающими и забивать красивые голы, а голкиперу обычно доставалась только брань за пропущенные мячи. А кому охота ходить в неудачниках, легче поставить малыша вроде меня, с которого спроса нет, а вдруг что-то да поймает. Во-вторых, им меня было не сильно жалко. По воротам-то обычно бьют со всей дури, и единственный способ избежать болезненного попадания мячом, стоять где-нибудь в стороне, ну а кто тогда будет ловить этот мяч? А в-третьих, я действительно старался и прыгал за мячом, как лев. Ну, или как Лев Яшин. Старшим нравилась моя самоотверженность в этом вопросе, и я, начав рано, успел поиграть даже с теми и против тех, кто был лет на 9-10 старше меня: с Джоном- Сашкой Филиппенко, Сашкой Наумовым, с Юркой Стратечуком. Зато через два- три года, со следующим поколением, которое был лет на шесть меня старше: Вовкой Сухомлиновым, Сашкой Стратечуком, Юркой Журавлевым, меня иногда брали уже не только вратарем, но и защитником, с задачей путаться в ногах нападающих противника и мешать им прицельно бить по воротам. Спустя еще годы сменились поколения на дворовом поле, и уже я сам выходил в роли нападающего, ставя на защиту своих ворот мелкоту.

Так в дворовом футболе, как и в профессиональном, шла регулярная смена поколений. Пацаны играли в футбол лет с восьми и до четырнадцати, потом вырастали, и в пятнадцать- шестнадцать они могли еще побегать по площадке, но посвящать этому весь вечер? Ни в коем случае! Появлялись другие предпочтения и другие интересы: первые эксперименты с алкоголем и сигаретами, танцы, прогулки с девушками, деньги, наконец. Совсем другая жизнь начиналась, в которой места детскому футболу уже не оставалось.

Кроме футбола были и другие подвижные игры с мячом — "штандер" или "вышибала", например.

Очень охотно играли в прятки, слава богу, во дворе было, где прятаться, причем играли как в обычные, так и "палочку-выручалочку".

Много игр было с применением палок. Поскольку нормальные "городки" требовали специального инвентаря и ровной площадки, то в них играли редко. Видел я, как играют в "чижа", но в нашем поколении он не был сильно популярным, мы его не практиковали. Нам больше нравился "попа-гоняло". Один ведущий ставил "на попа"

(вертикально) либо легкую деревяшку, либо простую жестяную банку, а остальные игроки со стартовой линии пытались ее сбить. Если кто-то попал, то "попа" ставили на том месте, куда он отлетал, и все следующие участники должны были сбивать его уже с этой позиции. Палки, не долетевшие до "попа", ведущий с особым цинизмом из — под ноги забрасывал подальше. Когда все бросят, то те, чьи палки оказывались перед улетевшим вдоль по улице "попом", имели право опять его сбивать. Ну а как только все игроки промахивались, и их биты лежали за "попом", начиналась самая веселуха — надо было сначала бежать за своей битой, а потом уже вместе с ней мчаться во весь опор к месту старта игры, причем точно по пройденному маршруту, срезать путь не позволялось. Естественно, что у того, кто отвечал за "попа", была фора, иногда в несколько десятков метров, и он, прибежав на старт первым, сдавал свою должность тому, кто прибегал последним.

Играть в такую игру во дворе было не очень интересно — нет размаха, поэтому мы использовали пустынные улицы Колхозную и Бехтерева, а потом, когда проспект Победы закатали в асфальт, то и его. Ведь южная часть проспекта в течение нескольких лет была непроезжей на участке от Аэродромной (ныне Косарева) до Краснознаменной. А там расстояние с полкилометра, было где и "попа погонять", и побегать.

Понятно, что при теперешней автомобилизации страны, эта игра умерла. Сейчас в нашей округе нет ни одной улицы, где можно было бы погонять "попа", не рискуя попасть под колеса машины или повредить битой чей-нибудь автомобиль.

Не менее популярной, чем футбол, среди мальчишек была игра в "войнушку". Здесь никаких особых правил не было, но были два условия: у участника должно быть "оружие", и "наши" всегда побеждали. Первое условие с минимальным усилием выполнял любой нормальный пацан, что же это за мальчишка, если в его арсенале нет автомата, пистолета или ружья. Это хуже, чем девочка без куклы. Второе условие выполнялось совсем просто — за "ненаших" никто играть не хотел, поэтому партизанская армия нашего двора всегда одерживала победы над воображаемым противником.

Элементом военных игр было и создание штабов. Иногда он появлялся спонтанно, проведут взрослые опиливание тополей во дворе или в детском саду, вот и из их веток и сучьев и создавалось что-то вроде шалаша, который объявлялся штабом.

Существует он, пока ЖЭК не удосужится прибрать территорию и вывезти древесный мусор на свалку. Можно было объявить штабом и укромный уголок школьного сада, да только там ничего оставить было нельзя. Школьный сад, после того как его перестали охранять сторожа, был местом часто посещаемым разными компаниями со всего Колхозного поселка. Поэтому любой штаб в самом скрытом закутке сада, был под риском его обнаружения. Хорошо, если там просто оставят пустые бутылки из-под спиртного или кучу окурков, а то ведь кто-то может использовать его, как общественный туалет.

Наиболее оптимальным был штаб, который создал Юрка Фисенко в своей сарайке. Никто посторонний туда не ходил, и там можно было обсуждать любые вопросы.

Были у нас и сезонные игры. Весной пускали кораблики по ручьям, а осенью мерились, кто глубже в лужу зайдет. В этом состязании, естественно, побеждал тот, у кого сапоги были с более высоким голенищами. Домой приходили довольные, но грязные, с мокрыми ногами, за что попадало от матерей.

Зимой играли в хоккей, но не так часто, как в футбол. Корта с бортиками и раздевалками у нас во дворе не было, да и каток нам заливали не каждый год. К тому же не шибко ровный и не очень большой. Кроме того, не у всех были коньки, поэтому играли в валеночках. Да и зима- не лето, темнеет рано, шайбу не видно, она же черная, поэтому играли либо в выходные, либо днем.

Большей популярностью пользовалась ледяная горка. Строили обычно высокую, от полутора до двух метров высоты. Катались на ней только на фанерках, с салазками прогоняли, чтобы железом не разбили ледяное полотно. Кроме обычного катания иногда устраивали на ней групповой конкурс "царь-горы". Одна бригада садилась на верхушке горы, другая взбиралась к ней по склону и пыталась стащить соперников вниз, чтобы самим занять это место. Атаковать с тылу, со стороны ступенек, запрещалось. Домой приходили довольные, румяные, иногда чуток рваные и с мокрыми ногами и рукавицами, за что попадало от матерей.

На лыжах катались не часто, тому было две причины. Во-первых, ездить на них по двору было неинтересно, а для прогулки в парк нужно было собирать хоть какую-нибудь компанию. Желающих же ее составить, подчас трудно было найти. Трудность же поиска компаньонов возникала по второй причине — на уроках физкультуры нас так напичкивали лыжной ездой вокруг школьного забора, что тратить на это еще и единственный выходной не очень- то и хотелось.

Тем не менее, на лыжах в парк имени Гагарина мы с Лешкой ходили. Поначалу с кем-нибудь из старших, то с братом Юрием, то с Вовкой Сухомлиновым. А лет в четырнадцать гоняли уже сами в компании с Сашкой Шмаковым.

Кстати, лыжня в парк им. Гагарина тогда начиналась прямо напротив наших домов на бугре, вдоль колючей ограды Автомобильного училища. Перешел улицу, встал на лыжи и вперед до перекрестка с улицей Полковой. Не снимая лыж, форсируешь проезжую часть, машины по этой улице проезжали крайне редко. Далее мимо частных домиков Колхозного поселка по такой же накатанной лыжне едешь до реки. Миасс уже замерз, так что и моста не надо, пересекаешь его по льду наискосок и, взобравшись на правый берег, оказываешься в городском бору. В общем, минут пятнадцать-двадцать и ты дышишь сосновым морозным воздухом городского парка.

Когда мы были мелкими, то одно время увлекались катанием с горки. Альпами нам служил бугор вдоль забора Автомобильного училища. Это сейчас там неказистая, мало заметная возвышенность, а поначалу там был склон не меньше двух-трех метров в высоту. Его в конце семидесятых бульдозером срезали. Вот с этого склона мы и скатывались прямо на дорогу. Улицу Краснознаменную тогда еще не чистили, как сейчас до самого асфальта, и потому была она снежно-накатанной. Нельзя сказать, что шоферам, которые случайно проезжали по нашей улице, шибко нравились наши скоростные спуски. Они почему-то считали, что мы стремимся попасть им под колеса. Один зловредный водитель самосвала даже не поленился остановиться, прогнать нас с горки и посыпать нашу "горную" трассу черноземом из своего кузова. Так что слаломистов из нас не получилось.

На коньках мы тоже катались, но не регулярно. Своего корта во дворе не было, а каток заливали не каждый год, да и очень маленький, особо не побегаешь. Можно было покататься по наледи тротуара улицы Краснознаменной, но когда еще пешеходы утопчут на ней снег до нужной твердости! Да и с коньками была проблема, нога у ребенка растет быстро, и то, что носил в прошлом году, не всегда можешь обуть в следующем. Так что массовых забегов на коньках в нашем дворе не случалось. Но был как-то год, когда пасьянс сложился: и коньки у нас с Лешкой были, и ездить мы уже на них могли, и у отца было желание с нами заниматься. В ту зиму отец несколько раз водил нас на настоящий каток, который заливали на стадионе Цинкового завода.

Из тех походов на каток хорошо запомнился один случай, когда я случайно обидел невинного человека. В тот вечер мы с братцем Лешей устроили игру в догонялки. Было уже темно, светили неяркие фонари по краям залитого льдом футбольного поля, в центре которого возвышалась пятиметровая ель. И вот я вижу, стоит мой братик в центре катка под самой елочкой в позе "зю", выставив попу и что-то делая со шнурками на коньках. Я потихоньку подкатываю к нему сзади и чувствительно, от души, пинаю его по мягкому месту. Но в тоже время не слишком сильно, я же не ставил перед собой цель, чтобы он обязательно клюнул носом в землю. Тут братец мой оборачивается и… неожиданно девчачьим голосом начинает кричать: "Дурак! Ты что делаешь! Я сейчас все расскажу…" Что и кому расскажет эта девочка, одетая в одежду, похожую на одежду моего брата, я так и не узнал, потому что сбежал оттуда быстрее скорости звука.

Если эти строки когда-нибудь прочитает та самая девчонка, которую я обидел зимним вечером на стадионе Цинкового завода, то мне хочется попросить у нее прощения. Извини меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, я просто обознался…

Ближе к весне или в оттепели, когда снег становился влажным и липким, играли мы в снежки и сооружали снежные укрепления крепости. Были случаи, когда игра в снежки была массовой, порою устраивали целые сражения с пацанами с "того" двора.

Иногда лепили снежных баб. Но долго они не стояли.

II

Были у нас и азартные игры. В карты играли чаще всего в "мавра" или в "пьяницу", но не на деньги, а на исполнение желаний. Могли и в "подкидного", чтобы выяснить, кто в компании дурак. На деньги, если они заводились, играли обычно в "чику" с "орлом и составом!" Но это была игра для тех, кто постарше. Для малышей азартной игрой была "пуговки". В этой игре надо было сначала метать свою пуговку в лунку, а затем чужие, не долетевшие до нее, щелчками загонять туда же, при условии, что твоя очередь щелкать. А вот с этим была беда, очередь поиграть часто до мелкоты не доходила. Выигрывали в подобных играх обычно старшие ребятишки, как более ловкие, а младшие в основном исполняли роли статистов.

Как-то проиграв с дюжину позаимствованных у матери пуговок, я навсегда зарекся играть в азартные игры на интерес. Я не только не играл больше в "пуговки" и чуть позже в "чику", но и в сумасшедшие 90-е годы не погорел ни на одной пирамиде.

Случалось видеть мне и экзотическую пасхальную азартную игру. В нее однажды играли мой брат Володя и его ровесники Джон, Сашка и Мишка Наумовы, Юрка Стратечук и еще кто-то. Нам эта игра была незнакома, и было ясно, что традиции и правила ее берутся с тех времен, когда еще все мостопоездцы жили на "19 км". Судя по тому, что я увидел, заключалась она в том, что катали с горки пасхальные яйца. Горка была сделана из доски, положенной на три кирпича. Те раскрашенные яйца, которые при этом удавалось задеть, считались выигранными, и катающий забирал их себе. В общем, это была не столько азартная, сколько развлекательная игра: во-первых, траектории скатывающихся яиц были весьма непредсказуемы, центр тяжести у них ведь нарушен, а во-вторых, выигранные яйца все равно съедались сообща после игры. Голодные времена давно прошли и таким способом пропитания никто себе не зарабатывал.

Девочки нашего двора играли с куклами, прыгали через скакалку и по нарисованным на асфальте "классикам", делали секреты с разноцветными стеклышками и красивыми цветочками, а также могли поиграть с нами в прятки и "штандер".

Но однажды они устроили у нас во дворе целое театральное представление. Повесили между двумя деревьями занавес из одеял, с одной стороны посадили зрителей: взрослых и детей нашего двора, с другой была сцена, где и выступали доморощенные артисты. Вернее, артистки, поскольку все роли исполняли девчонки. Я не скажу, сколько длился спектакль, кто был постановщиком, и сколько было задействовано актеров. Но запомнил, что нам показали историю про Золушку, и главную роль исполняла Белова Света. В детстве она была красивой девочкой.

Вот так мы тогда играли.

III

"Какой же русский не любит быстрой езды!" Какой же ребенок не любит кататься! Однако со средствами передвижения тогда была напряженка. Даже с общественным транспортом, ведь в те далекие годы ни автобусы, ни троллейбусы с трамваями в нашу глухомань не заезжали. Личного транспорта тоже было немного. Первыми в нашем дворе появились мотоцикл и мотороллер. Мотоцикл "Урал" принадлежал какому-то милиционеру, жившему в 28-м доме, и скорее всего он был служебным. Поскольку после того, как этот служитель правопорядка развелся с женой и исчез из нашего двора, вместе с ним испарился и мотоцикл. Зато железный гараж остался. Естественно, что на милицейском мотоцикле нас никто никогда не катал. Мало того, дяденька- милиционер был настолько суров, что когда он выкатывал свой "Урал" из гаража, то мальчишки его не обступали и даже близко к нему не приближались.

Потом появился мотороллер "Тула" у Юрки Стратечука. Ради этого двухколесного друга Стратечуки тоже приобрели железный гараж и поставили его неподалеку от бывшего милицейского с другой стороны сараев 23-го дома по Колхозной. Юрка часто возился с мотороллером, и не возражал, когда детвора за ним наблюдала, но катался исключительно сам, или мог прокатить кого-то из своих друзей-сверстников. Но зато когда Юрия не было видно во дворе, мы использовали его гараж для спортивных целей, прыгая с металлической крыши гаража на крышу сараев и обратно.

Вскоре появились и машины. У отца Сереги Белозерцева был "Москвич-407", но он предназначался исключительно для семейных поездок. Даже самого Серегу на нем катали не часто, не говоря уж о том, что бы он мог кого-то из своих дворовых друзей пригласить. Кстати именно Белозерцев старший занял гараж, освободившийся после отъезда милиционера.

Затем появился мотоцикл "Иж-Юпитер" с коляской у Резниковых. Дядя Вова был человеком добрым и мог покатать по двору и в его окрестностях мальчишек с нашего двора. Иногда нас садилось в коляску и на коляску человек по пять за раз. Естественно, что на улицы Челябинска с таким грузом он выезжать не рисковал.

С поездками на автомашине мне повезло, когда дядя Витя Сухомлинов приобрел 401-й "Москвич". Моя мать и тетя Шура Сухомлинова были очень дружны и нас часто приглашали в поездки в окрестные леса по грибы и ягоды. А чуть позже Вовка Сухомлинов научился водить отцовскую машину. И он нередко катал нас от дома до гаража на улице Бехтерева.

Позднее, когда дядя Витя сменил 401-й "Москвич" на 412-й, то расширился и ареал наших поездок. Порой мы ездили на вылазки за 100 и 200 километров от Челябинска.

Иногда был и на нашей улице праздник. Причем довольно экзотический. Я уже говорил, что первоначально мать работала в столовой Электоровозо-ремонтного завода. А в столовой имелся свой транспорт, гужевой. Водителем кобылы был на нем дядя Сережа. И вот по каким-то делам он несколько раз заезжал к нам домой, видимо, что-то завозил по заказу матери.

Такой шанс упускать было нельзя, сразу набегали пацаны со всего двора, разглядывая коняжку и тележку. Я или Лешка спрашивали у матери, она договаривалась с коноводом, и дядя Сережа всегда соглашался. После чего мы всей оравой залазили на повозку.

Поездка на настоящей телеге — это вам не езда в автомобиле. Для городских мальчишек это приключение. Обычно дядя Сережа выезжал со двора и по теперешнему проспекту Победы рысцой довозил нас до улицы Аэродромной. Можно было бы, наверное, проехать и дальше, но возвращаться-то нам надо было пешком, поэтому мы кричали ему "Спасибо!", соскакивали с телеги и радостно бежали в свой двор.

В 1971 году мимо нашего двора пустили трамваи. Казалось, катайся, сколько хочешь, но проезд-то надо было оплачивать! Пусть он и стоил три копейки, но интересно-то было кататься именно на халяву.

И я не знаю, было ли реально такое постановление, или это была только красивая легенда, но в нашей мальчишечьей среде существовало мнение, что раз в году, а именно 19 мая — в день пионерии, всем пионерам можно ездить на общественном городском транспорте бесплатно. Будучи малышом, я видел, как пацаны с нашего двора в этот день повязывали на шею алые галстуки, хотя в школе их никогда и не носили, и отправлялись кататься по городу. Я им завидовал и мечтал, что тоже когда-нибудь стану пионером и тоже поеду на трамвае из одного конца города в другой.

Однако, когда я дорос до нужного возраста, этим правом почему-то ни разу не воспользовался, все время от поездок по городу отвлекали какие-то более важные дела…