Баркаловы и другие

В одной из квартир нашего флигеля жила семья Ольги Никаноровны Баркаловой, одной из наследниц домов двора, с мужем Яковом Архиповичем и их двумя детьми. У них была всего лишь одна комната. Сын Коля был года на два старше меня. Коля был моим самым лучшим другом детства. В семье росла их младшая дочь Надя. Эту девочку мы с Колей прямо с пеленок нянчили, когда тетя Оля куда-то уходила. Был еще один член их семьи, — коричневого цвета коза по прозвищу Нелька, привязанная в веранде перед комнатой.

Эта семья жила очень бедно, так как дядя Яша работал на низкооплачиваемой работе, — счетоводом на электротехническом заводе, а тетя Оля не работала. Семья жила так бедно, что думаю просто голодала. Голодала и Нелька. Запомнилось обстоятельство, связанное с Нелькой. Мы часто игрались в Колькиной квартире, пока тети Оли не было дома. В основном она ходила на расторг.

Так вот. Игрались мы в квартире, в основном, рассматривая старинную энциклопедию с ее превосходными цветными картинками под тончайшей папиросной бумагой. В современных книгах такой замечательной печати я и не встречал. Мы игрались тем, что фантазировали по этим картинкам. Брать эту энциклопедию Коле не разрешалось, слишком она была дорогая. Сигналом, что надо ставить энциклопедию на место, было блеяние Нельки. Коза чувствовала приход своей хозяйки минут за пять-десять до ее появления во дворе. Она была вечно голодна, а тетя Оля, возвращаясь с базара, после его закрытия, подбирала с земли сено и солому для козы, которая оставалась на тех местах, где стояли подводы. И коза чуяла издалека приближение тети Оли с едой для нее.

В семье была еще одна замечательная и, очевидно, дорогая вещь — это большой деревянный фотоаппарат. Мы и с ним игрались. В их комнате висел портрет дяди Яши в царской военной форме, причем, не рядового. Теперь я понимаю, что все эти вещи не могли принадлежать малоимущему человеку. Но тогда время было такое, что все дореволюционные имущие люди должны были скрывать свое прошлое от Советских властей. Теперь я уверен, что скрывал свое прошлое и дядя Яша. Я помню, что его интересовало искусство, что не свойственно простолюдинам. Колю он отдал в музыкальную школу по классу скрипки. Сам он пел по вечерам в хоре заводской самодеятельности. Он даже маму брал с собой на их концерты, которые проходили в красивом заводском клубе. Да и наличие в семье замечательной дореволюционной энциклопедии что-то значило.

Немного о стоимости дореволюционных книг. Уже в восьмидесятых годах прошлого столетия мне удалось пролистать «Детскую библию» подаренную девочке-гимназистке города Кронштадт за хорошие успехи. По печати она была похожа на энциклопедию Баркаловых, но значительно меньше по объему. Вот эта небольшая книга стоила тогда 3 рубля. В то же время, по папиным детским воспоминаниям, лошадь стоила 5 рублей. Представляете ценность книг и кто их мог купить. Дядя Яша сильно хромал и Коля говорил, что это следствие ранения в Первую мировую войну.

Ниже я хочу коротко описать несчастную судьбу семейства Баркаловых.

Яков Архипович и Ольга Никаноровна умерли во время оккупации города фашистами. Надя выжила. Вернувшись после эвакуации в Харьков, я с Надей, Надеждой Яковлевной, возобновил дружеские отношения. После войны она окончила педагогический институт. Для того, чтобы продвигаться по службе во времена Советской власти, необходимо было вступить в Коммунистическую партию. Вступила и она, скрыв от партии многое из биографии своей семьи. Она оказалась способным руководителем и очень долго, до самой своей смерти, была заведующей большим детским садиком. Под ее руководством этот садик был лучшим в районе. Когда моя внучка Аня подросла, с помощью Нади удалось ее устроить в престижный заводской детский садик по месту жительства Лены.

Надя была замужем и у нее был сын Саша. Саша окончил Железнодорожный институт, но долго не мог устроиться на работу, так как у него были проблемы с психикой. Пытался и я его устроить в ТЭП, но безуспешно. В Харькове была такая организация Красный Крест. Эта организация защищала права больных. Заведующая этой организации объяснила мне, что по закону прием таких больных директорам не рекомендуется.

Со временем болезнь Саши прогрессировала и его поместили в психиатрическую больницу, где я его неоднократно навещал.

О Коле. Его в начале войны призвали в армию. После войны его судьба сестре Наде была неизвестна. Сама Надя начать его розыск не решалась, так как при вступлении в партию, она скрыла его существование. Поэтому она попросила меня попытаться выяснить его судьбу. Я написал запрос в Центральный Архив Советской Армии. Ответ долго не приходил. Однажды меня пригласил к себе военный комиссар (далее В.К.) нашего района. С ним у нас состоялся примерно такой разговор. В руках он держал какое-то письмо.

В.К.: Вы запрашивали о судьбе военнослужащего Баркалова.

Я: Да.

В.К.: Вот пришел ответ.

Я: Разрешите мне прочесть его.

В.К.: Нет. Я могу Вас только ознакомить с содержанием ответа. Но прежде всего, кем вы относитесь к Баркалову?

Я: Друг детства.

В.К.: Во время войны Баркалов дезертировал. Был приговорен судом к 10 годам лишения свободы. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Вот и все, что известно о моем друге Кольке. Все это я рассказал Наде.

Для вас — читателя, не знакомого с советской действительностью. Жил молодой человек, друг мой Колька. Началась действительно справедливая война с немецкими фашистами. В армию были призваны миллионы молодых людей, даже еще не начавших жить, включая и Кольку. Не буду вдаваться в подробности того, почему тогда Советская Армия стремительно отступала. В немецкий плен попало более 3 (трех) миллионов солдат и командиров. Вина ли отдельного солдата, такого как Николай Баркалов, в таком бегстве всей армии? И вот, спустя сорок лет после окончания войны, представитель армии иносказательно сообщает мне, что судьба его не известна. Да и то, что родная сестра исчезнувшего в войне солдата боится узнать о его судьбе. Подумайте, что собой представляла Советская власть!

(Вот еще один эпизод, связанный с военкоматом. У меня был дядя Абрам — брат моей мамы Фани. Где-то в 70-х годах по указанию свыше, решили почтить людей-ветеранов Красной и Советской Армии. Для получения памятного подарка местному комитету предприятия необходимо было предоставить документ о пребывании в армии. А у дяди Абрама произошло ограбление и все его документы пропали.

По просьбе его мамы, моей бабушки Браны, я занялся добычей копии документа о пребывании Абрама в армии. Тогда мне казалось, что дело облегчалось тем, что Абрама призвали в армию в 1938 году, — я сам ходил провожать его в военкомат нашего района.

Прошла разрушительная война с немецкими фашистами и после освобождения Харькова районный военкомат остался на том же самом месте, где он был до войны — в Аптекарском переулке.

Узнав о моей просьбе дежурный направил меня к начальнику четвертой части военкомата. От ответа начальника четвертой части я просто опешил. Оказывается, военный комиссариат не ведет учета им же призванного рядового состава армии. Просто не ведет и все! А это же тысячи и тысячи людей!)

Я уверен, что Колька погиб. В войну из таких осужденных формировали штрафные роты. Солдаты штрафных рот почти все погибали, так как их посылали буквально на верную смерть.

Спустя некоторое время на работе от сердечного приступа умерла и Надя — Надежда Яковлевна. Сын ее остался доживать в психиатрической больнице.

Так печально окончилась история семьи Баркаловых.

Чтобы закончить повествование о судьбе моего первого настоящего друга детства, хочу рассказать еще об одной истории.

Роясь в семейном альбоме фотографий, я обнаружил две фотографии плохого качества. Фото было сделано в зимнюю пургу в нашем дворе. На одной фотографии запечатлен я на лыжах, а на второй Надя лет шести. Фотографии были сделаны Колькой тем самым деревянным фотоаппаратом. О любительских фотографиях в моем окружении тогда не было известно.

Если бы не эти два клочка бумаги, отпечатанные Колькой, можно сказать, между прочим, ради его интереса, во всем Мире ничего бы не осталось от этой семьи. Их как бы и не было.

Мораль. Дорогие! Оставляйте след на земле, хотя бы в виде бумажек.

Я на лыжах, 1936 г. Снимок сделан Колей Баркаловым в пургу деревянным фотоаппаратом изготовленным в 1910 г.