Холодная война

— Неплохо было бы Абакумову допросить самого товарища Жукова, — усердствовал Жданов.

Берия непроницаемо молчал. Но Коба будто не слышал Жданова. Он сказал:

— Видите, как много мы с вами сразу заметили. Все потому, что товарищ Черчилль нас мобилизовал. Зрение вмиг стало острее. Напомнил нам империалист, спасибо ему, что в нашу нынче плохо закрытую дверь сильно дуют капиталистические ветры. Я хочу, чтобы вы осознали новую и главную задачу — эту дверь мы сейчас закроем, и накрепко. Покойный мерзавец Геббельс был прав. В области идеологии врага должна встречать такая же армия, как на поле боя. Ни одного дня без разоблачения чуждых идей! Ты понял, Андрей? — обратился он к Жданову. — Идеология — твоя епархия. Наводи порядок! Иностранцы — засранцы… Этого, между нами говоря, не понимает наша интеллигенция, постоянно преклоняющаяся перед Западом. К сожалению, традиция низкопоклонничать идет у нас со времен Петрухи, — (так он часто называл Петра I). — Особенно к этому склонна интеллигенция еврейской национальности…

(Как засверкали глаза присутствующих! У нас на Кавказе, в нашем Вавилоне, никогда не было антисемитизма. В России — совсем другое дело. В народе говорят: «С антисемитизмом и водка крепче, и сахар слаще».)

— Следует напомнить народу, — говорил Коба, — что самый последний советский человек стоит на голову выше любого высокопоставленного буржуазного чинуши… — (Уже завтра сей афоризм зазвучит из всех радиоприемников.) — Подведем итоги, товарищи. С сегодняшнего дня мы начинаем нашу мирную войну. Беспощадное разоблачение господ космополитов, пресмыкающихся перед иностранцами. Придется крепко ударить по некоторой нездоровой части интеллигенции. Наша недоработка — мы не успели хорошенько ее почистить перед войной. Займемся этим сейчас. Мы напомним забывчивым товарищам про диктатуру пролетариата. Борьба должна вестись на всех направлениях. Вот почитал я наши исторические труды… Тебе, Андрей, надлежит выяснить, кто там пишет все это безобразие: паровой котел изобрел англичанин, электрическую лампочку — американец, радио — итальянец, самолет первыми испытали американцы… Разберись с бездельниками-историками. Надо выявлять приоритеты русской науки. Чтобы талантливый наш народ мог гордиться своим великим прошлым…

Мне показалось тогда, что я ухватил главное — возобновлялась знакомая идеологическая война с привкусом антисемитизма. Но как же я ошибся! Как всегда, я не понял планетарного замысла моего великого друга.

Пойму я его только потом.

— Что же касается Жукова… — продолжал Коба, — Он способный маршал. И тут спешить не надо. Я предлагаю отправить его командующим на юг в Одесский округ. Пусть отдохнет у моря, поймет свои ошибки.

Наш греческий хор дружно закивал.

(Впоследствии Черчилль объявил свою речь началом холодной войны между Западом и Востоком. Но ни он, ни мы не знали, что она явилась началом еще одной войны. Мой неутомимый друг-революционер собрался в очередной поход на собственную страну.)