1764

1764

Весьма сожалею я, что с самого моего вступления ко Двору Его Императорского Высочества не пришло мне на мысль записывать каждый день упражнения и разговоры вселюбезнейшего Наследника Российского Престолу <…>. Если в сих повседневных записках кому что маловажным покажется, тому я отвечаю, что иногда по-видимому и неважные бы вещи лучше, нежели прямые дела, изображают нрав и склонности человеческие, особливо в нежной младости. <…> – Всякой вечер записывал я, что днем произо<шло>, и не мог на то употребить более часа или полутора часа времени, за другими моими упражнениями и делами. Впрочем, вить это и не настоящая Его Высочества история, а только записки, служащие к составлению его истории. <…> Справедливость и беспристрастие, украшающие Историю, наблюдены здесь с наисовершеннейшею точностию.

20 сентября. Понедельник.[109] День рождения Его Императорского Высочества: минуло десять лет. Поутру Отец Платон говорил Его Высочеству в покоях его небольшое поздравление, весьма разумно сложенное. Потом пошли к Ея Величеству на половину; оттуда за Ея Величеством к обедне. <…> Из церкви пошли на половину к Ея Величеству, где, приняв поздравления от чужестранных министров и пробыв несколько времени во внутренних покоях у Ея Величества, изволил Его Высочество возвратиться к себе и там паки принимал поздравления. <…> Потом, позавтракавши несколько, изволил пойтить к обеденному столу Ея Величества <…>. После стола тотчас Его Высочество к себе пройтить изволил. Играли в биллиард <…>. Ввечеру изволил Его Высочество пойтить в залу и открыть бал с штатс-дамой графиней Марьей Андреевной Румянцовой <…>. Часу в десятом изволил Его Высочество ретироваться в свои покои и тотчас лег опочивать.

22 сентября. Середа. День коронования Ея Императорского Величества <2-я годовщина>. Того дня в зале был большой фигурный стол. Его Высочество с Государынею изволил кушать на троне, где во все время стола стоял у него за стулом и раскладывал ему кушанье Его Превосходительство Никита Иванович Панин <…>. Его Высочество сидел у Государыни по правую руку <…>. Часу в седьмом пошли <…> на бал.

24 сентября. Пятница. <…> Его Высочество, будучи живого сложения и имея наичеловеколюбивейшее сердце, вдруг влюбляется почти в человека, который ему понравится; но <…> как никакие усильные движения долго продолжаться не могут, если побуждающей какой силы при том не будет, то и в сем случае оная крутая прилипчивость должна утверждена и сохранена быть прямо любви достойными свойствами того, который имел счастье полюбиться. Словом сказать, гораздо легче Его Высочеству вдруг понравиться, нежели навсегда соблюсти посредственную, не токмо великую и горячую от него дружбу и милость. <…>

30 сентября. Четверг. Поутру изволил Его Высочество учиться по-обыкновенному. <…> У меня очень хорошо учился; начали вычитание долей <…>. Сего дни при учении у меня сам Его Высочество изволил сделать примечание, что когда неравное число или нечетное вычтешь из числа равного или четного, остаток всегда будет нечет. Его Высочеству и прежде неоднократно сему подобные острые примечания делать случалось. Если б Его Высочество человек был партикулярной и мог совсем предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем. <…>

1 октября. Пятница. <…> Перед обедом пришли Его Сиятельство вице-канцлер, граф Захар Григорьич Чернышов, тайный советник граф Миних и Иван Перфильич Елагин. С ними Его Высочество, порезвясь, изволил пойтить за стол <…>. – Граф Захар Григорьич рассуждал о военном деле так, как генерал искусной <…>; рассказывал наконец с насмешкою, с какою точностию покойной король прусской отправлял военную службу, також о немецких принцах, кои, когда в службе, всю <…> должность отправляют с таким повиновением и с таким подобострастием, как и партикулярные в равных с ними чинах по армии <…>. Сие подало мне причину в себе подумать, каково б было, если б Его Высочество вложит охоту к подражанию оным примерам? Немецкие принцы имеют по большей части весьма малые владения. <…> Своего войска, которое бы войском назвать было можно, у них нет; для того служат, стараются отличить себя в трудах и подвигах военных; таковые старания иногда до самых излишних малостей распространяют. – Его Императорское Высочество приуготовляется к наследию престола величайшей в свете Империи Российской <…>. Обширное государство неисчетные пути откроет, где может поработать учение, остроумие и глубокомыслие великое и по которым истинная слава во всей вселенной промчится и в роды родов не умолкнет. Таковые ли огромные дела оставляя, пуститься в офицерские мелкости? Пренебрежено б тем было великое служение, к коему Его Императорское Высочество призывает Промысл Господний <…>. Я не говорю, чтоб Государю совсем не упоминать про дело военное <…>; но надобно влагать в мысли его такие сведения, кои составляют великого полководца, а не исправного капитана или прапорщика <…>.

6 октября. Середа. Его Высочество изволил проснуться в седьмом часу. Одевшись, упражнялся по-обыкновенному в положенных своих учениях <…>. За столом Его Превосходительство Никита Иванович рассказывал, что во время шведской войны фельдмаршал Лессий имел повеление очистить твердую землю от неприятелей, а у адмирала Головина в инструкции написано было, чтоб то же учинить на море (при императрице Елисавете Петровне). Лессий прогнал неприятелей и получил за то похвалу и благоволение; граф Головин разумными своими распоряжениями разлучил и отдалил корабли шведские и после за то чуть в ссылку не сослан. Его Высочество тотчас на то спросить изволил: «Как же за одно дело одново похвалить, а другова наказать?» Его Превосходительство доносил Великому Князю, что при дворе всплошь такие маленькие ошибочки случаются <…>.

7 октября. Четверг. Его Высочество изволил проснуться в седьмом часу. Одевшись, сел за ученье <…>. В шесть часов изволил Его Высочество пойтить на комедию. <…> Изволил Его Высочество аплодировать многократно <…>. Два раза партер без него захлопал, что ему весьма было неприятно. Пришедши к себе, долго роптал о том <…>: «Вперед я выпрошу, чтоб тех можно было высылать вон, кои начнут при мне хлопать, когда я не хлопаю. Это против благопристойности» <…>.

8 октября. Пятница. <…> Обучаючись, изволил Его Высочество попросить у меня посмотреть указу из адмиралтейской коллегии <…>, который я в сие время печатал для пересылки в Москву <…>. Его Высочество, прочитав сей указ, изволил его ко мне бросить; я шутя сказал Великому Князю, что в старину за это слово и дело крикивали; он изволил спрашивать меня, что это такое, слово и дело? Не входя в подробное о сем изъяснение, доносил я Его Высочеству, сколько честных людей прежде сего от Тайной Канцелярии пострадало и какие в делах от того остановки были. Сие выслушав, изволил Великой Князь спрашивать: «Где же теперь эта Тайная Канцелярия?» И как я ответствовал, что отменена, то паки спросить изволил, давно ли и кем отменена она? Я доносил, что отменена Государем Петром Третьим. На сие изволил сказать мне: – «Так поэтому покойный Государь очень хорошее дело сделал, что отменил ее». Я ответствовал, что, конечно, много то честным людям сделало удовольствия и что многие непорядки отвращены тем. <…>

9 октября. Суббота. <…> Часто случается, что Великой Князь <…>, кажется, совсем не слушает, что в другом углу говорят: со всем тем бывает, что недели через три или более, когда к речи придет, окажется, что он все то слышал, в чем тогда казалось, что никакого не принимал участия. Для того-то я всегда говорил и говорю, что в присутствии Его Высочества наперед подумать надобно самому с собою и тогда говорить. <…>

10октября. Воскресенье. <…> Сего дня за столом много замысловатых шуток, и весьма весело было. И может ли быть беседа суха и скучна, когда вместе Никита и Петр Иванович Панины, да Захар и Иван Григорьич Чернышовы! – После стола просил Его Высочество графа Ивана Григорьича и потом Его Превосходительство Никиту Ивановича весьма усильно и прилежно, чтоб для сына кормилицы его, пяти лет от роду, сделать какое-нибудь счастье, определить его во флот или в иное какое место. Его Превосходительство Никита Иванович обещал доложить Ея Величеству, чтоб указано было оного мальчика определить в морской кадетский корпус, хотя он и не дворянин, однако во уважение того, что мать его была кормилица Его Высочества. Мы все весьма радовались, приметя таковые в Государе Великом Князе чувствия благодарности. <…> – Разговаривали о употреблении времени. Всякой объявлял свое мнение. Его Высочества система была, что надобно ложиться ранее и вставать ранее. <…>

11 октября. Понедельник. Государь изволил проснуться в исходе шестого часу <…>. Одевшись, изволил сесть за ученье <…>. В шестом часу пошли на комедию <…>. Во время представления приходил к Его Высочеству в ложу Его Сиятельство граф Григорий Григорьич Орлов и рассказывал весьма странное приключение: дней десять тому назад выдал некакой рейтар Конной Гвардии дочь свою замуж. Обвенчавши жениха с невестою, сели за стол. Как понаелись и стало приходить время, чтоб из-за стола вставать, вдруг зачали все чавкать и потом хохотать, после попадали в обморок. Через четверть часа пришли в память, и очень были слабы. С того дня поныне каждой день в том же часу приходит на них сия одурь со всеми теми же действиями. <…> Знать, что особливого какого роду ядовитые травы попали в кушанье. Между тем велено дело накрепко исследовать <…>. В девятом часу сели ужинать. За столом говорили по большей части о здешних комедиянтах. Его Высочество в неудовольствии был, что уже поздненько становится, и он принужден будет лечь опочивать несколько минут позже обыкновенного. После стола чуть было о сем до великих слез не дошло, за что и достойной выговор сделан. Наконец лег опочивать в десятом часу в исходе.

12 октября. Вторник. Государь изволил проснуться седьмого часу было три четверти. Показывал сожаление и раскаяние о вчерашнем своем нетерпении. Одевшись, изволил сесть за ученье. <…>

15 октября. Пятница. <…> Зашла речь о покойном Волынском, который казнен во владение государыни императрицы Анны Иоанновны. Его превосходительство Никита Иванович изволил сказывать, что он недавно читал оное дело и чуть его паралич не убил. Такие мучения претерпел несчастной Волынской и так очевидна его невинность! На сие зачали описывать, какой негодной человек был Волынской и какого зверского нраву. <…> Великой Князь во все сие вслушивался. Я не мог удержаться, чтоб, прямо к нему адресуя речь, не сказать, что как всякой человек не без греха, так и Волынской, конечно, имел пороки, но такие, за кои нигде жизни не лишают, и что неправедное мучение, над ним учиненное и жестокая ему казнь должны более возбуждать соболезнование, нежели воспоминание о слабостях его нрава. По сем заведена речь, как жестоки и страшны были времена при государе Петре Великом. <…>

23 октября. Суббота. Его Высочество изволил проснуться в шестом часу. Изволил жаловаться, что очень голова болит. Послал я тотчас за господином Фузадье <доктором>. <…> Уговаривал я Государя, чтоб изволил закутаться, авось-либо уснет, что от того, конечно, будет легче. Послушался меня Его Высочество и через четверть часа започивал <…>. Великой Князь опочивал до десятого часу, и боль совсем почти миновалась <…>. Его Превосходительство Никита Иванович, рассуждая, что головной боли по большей части то причиною, что Его Высочество не довольно изволит высыпаться и все заботиться изволит, чтоб встать поранее и поскорее одеться, приказал, чтоб впредь прежде семи часов Государя ни под каким видом не поднимать с постели. Сие определение и ему объявлено. Хотя и изволил поморщиться; однако сказал, что уже быть так. <…>

27 октября. Середа. <…> После обеда зашла у нас речь о крестьянском житье, и я Его Высочеству рассказывал, как живут наши крестьяне, как они между собою в невинности увеселяются и какие между ими есть разные обряды. Его Высочество прилежно просить меня изволил, чтоб я оное рассказал ему подробно. <…>

29 октября. Пятница. Его Высочество изволил встать в осьмом часу <…>. Мне от Его Высочества, как я приехал, прием не столько был ласков, чтоб я имел причину быть им доволен <…>. Часто на Его Высочество имеют великое действие разговоры, касающиеся до кого-нибудь отсутствующего, которые ему услышать случится. Неоднократно наблюдал я, что когда при нем говорят <…> о ком невыгодно и хулительно, а особливо не прямо к Его Высочеству с речью адресуясь, но будто в разговоре мимоходом, то такого Государь Великой Князь после увидя, холоден к нему кажется <…>.

31 октября. Воскресенье. <…> Его Высочество забегать изволил, чтобы со мною примириться; но я представлял неукротимого и только что весьма коротко ответствовал. Мне очень хотелось дать ему чувствовать мое справедливое негодование и произвести в нем раскаяние, которое он и изволил уже показывать. <…>

1 ноября. Понедельник. <…> Рассматривая генеральную карту Российской империи, сказать изволил: «Эдакая землища, что сидючи на стуле всего на карте и видеть нельзя, надобно вставать, чтоб оба концы высмотреть». <…>

2 ноября. Вторник. Государь изволил встать в семь часов. Прежде нежели успел еще я войтить к Его Высочеству, изволил он прибежать ко мне и, бросаясь на шею и целуя меня, говорил: «Прости меня, голубчик, я перед тобой виноват; вперед никогда уже ссориться не будем, вот тебе рука моя». Я расцеловал руку Его Высочества и, по некоторых изъяснениях постановивши твердой мир, пошел за ним чай пить. <…> Никита Иванович приказал сего дня конфисковать часы у Го – сударя Великого Князя для того, что часто изволит смотреть на них и время очень аккуратно меряет. <…>

15 ноября. Понедельник. <…> У меня сего дня болел палец, и сверх того резать я за столом не весьма великой охотник. Государь Великой Князь, забавляяся, всякое блюдо нарочно изволил присылать ко мне, чтобы я разрезывал и раскладывал. Потом изволил сказать, припрыгиваючи на стуле (по своему обыкновению, когда очень весел): «Бедной Порошин, как же трудитца!» – Вставши из-за стола, изволил Его Высочество выкушать чашку кофе. Не принимаясь еще за чашку, изволил спросить кофешенка: «Што, была ли в апробации?» – Прежде, нежели поднесут кофе Его Высочеству, изволит обыкновенно отведывать его Никита Иванович. <…>

1 декабря. Середа. Государь изволил проснуться в осьмом часу. Одевшись, изволил сесть за свои учения. По окончании оных, как я рассказывал Его Преподобию Отцу Платону о проявившемся сумасброде, который предсказывает, что накануне или на другой день Рождества Христова нынешнего году будет потоп, и другие враки рассевает, то Его Высочество спросить меня изволил: «Где же теперь этот пророк?» Я отвечал, что санктпетербургской Архиерей велел взять его в консисторию и держать под караулом. Его Высочество сказать на то изволил: «Это и хорошо он сделал; хотя эдакой сумасброд и враки рассевает, однако все простой народ в беспокойство и смятение приведен тем быть может». <…>

2 декабря. Четверг. Его Высочество встать изволил в осьмом часу. За чаем изволил рассказывать мне о снах, кои он сей ночи видел. По окончании сего повествования дал я знать Его Высочеству, что сны никогда ничево не значат и что одни только суеверы и люди слабоумные выводят из них разные толкования. «Отчево ж они бывают?» – спросил меня Государь. Отвечал я, что сны производят испорченной желудок и бродящее воображение, чем-нибудь встревоженное или весьма наполненное. <…>

7 декабря. Вторник. <…> У Его Высочества ужасная привычка, чтоб спешить во всем: спешить вставать, спешить кушать, спешить опочивать ложиться. Перед обедом <…> за час еще времени или более до того, как за стол обыкновенно у нас садятся (т. е. в начале второго часу), засылает тайно к Никите Ивановичу гоффурьера, чтоб спроситься, не прикажет ли за кушаньем послать, и все хитрости употребляет, чтоб хотя несколько минут выгадать, чтоб за стол сесть поранее. О ужине такие же заботы <…>. После ужины камердинерам повторительные наказы, чтоб как возможно они скоряй ужинали с тем намерением, что как камердинеры отужинают скоряе, так авось и опочивать положат несколько поранее. Ложась, заботится, чтоб поутру не проспать долго. И сие всякой день почти бывает, как ни стараемся Его Высочество от того отвадить. <…>

8 декабря. Середа. <…> Рассказывал я Его Высочеству и Отцу Платону об обеде Государя Петра Великого, как он обыкновенно с самого утра приказывал для себя студень приготовлять и что завсегда рано за стол саживался. Государь Великой Князь изволил сказать к этому: «В этом мог бы и я легко блаженныя памяти Государю последовать и весьма бы рад был, если б дозволили. Желаю только, чтоб мог последовать и в протчем, почему он великим назван». <…>

9 декабря. Четверг. <…> Его Превосходительство Никита Иванович и гр. Иван Григорьевич рассуждали, что если бы в других местах жить так оплошно, как мы здесь живем, и так открыто, то б давно все у нас перекрали и нас бы перерезали: запираем ворота деревянным запором; двор огорожен бездельным бревенчатым оплотом, вместо того, что в других землях строятся замком, и ворота всякую ночь запирают большими замками и железными запорами, а и тут посредине города воруют и разбойничают. Причиною такой у нас безопасности полагали Никита Иванович и граф Иван Григорьич добродушие и основательность нашего народа вообще. Граф Александр Сергеич Строганов сказал к тому: «Croyez moi, que ce n’est que betise. Notre peuple est ce que l’on veut bien qu’il soit». <Перевод: А по-моему, это из-за глупости. От нашего народа можно добиться всего, чего пожелаешь>. Его Высочество на сие последнее изволил сказать ему: «А что ж, разве это худо, что наш народ таков, каким хочешь, чтоб был он? В этом мне кажется худобы еще нет. Поэтому и стало, что все от тово только зависит, чтоб те хороши были, коим хотеть-та надобно, чтоб он был таков или инаков». <Перевод: А по-моему, это очень хорошо, что от нашего народа можно добиться всего, чего пожелаешь. Главное, чтоб были хороши те, кто желает им управлять>. Разговаривая о полицмейстерах <…>, сказал граф Александр Сергеич: «Да где ж у нас возьмешь такова человека, чтоб данной большой ему власти во зло не употребил». Государь с некоторым сердцем изволил на то молвить: – «Что ж, сударь, так разве честных людей у нас совсем нет?» <…>

11 декабря. Суббота. Государь изволил проснуться в седьмом часу. Жаловался, что голова болит и оставлен часов до десяти в постеле <…>. Разговорились мы потом о разделениях Его Высочества, какие он делает в головной своей болезни. По его системе четыре их рода: круглая, плоская, простая и ломовая болезнь. Круглою изволит называть ту головную болезнь, когда голова болит у него в затылке; плоскою ту, когда лоб болит; простою, когда голова слегка побаливает; ломовою, когда вся голова очень болит. <…>

15 декабря. Середа. <…> После учения изволил в желтой комнате кругом попрыгивать. Бегали за ним собачки и ужасной лай и шум подняли. <…>

18 декабря. Суббота. <…> Пришло мне не знаю как-то в голову из Ломоносова похвального слова Государыне Елисавете Петровне то место, где написано: «Ты едина истинная наследница, Ты Дщерь моего Просветителя». <…> И как я оное выговорил, то Его Высочество, смеючись, изволил сказать: – «Это, конечно, уже из сочинениев дурака Ломоносова». Хотя он сие и шутя изволил сказать, однако же говорил я ему на то: «Желательно, Милостивой Государь, чтобы много таких дураков у нас было. <…> Вы Великой Князь Российской. Надобно вам быть и покровителем Муз российских. Какое для молодых учащихся Россиян будет ободрение, когда они приметят или услышат, что уже человек таких великих дарований, как Ломоносов, пренебрегается?» <…> Его Высочество, выслушавши, изволил говорить, что это, конечно, справедливо и что он пошутил только. <…>

24 декабря. Пятница.<…> Зашла речь о саранче. Его Высочество изволил говорить: «Как летит она таким облаком, так можно бы картечами по ней выстрелить, авось-либо тем и отогнать бы ее можно».

(Порошин. Ст. 2–5, 9, 17, 20, 22–25, 37–38, 40, 43, 45–46, 50–51, 53–57, 69, 86–87, 91, 102–104, 130, 153–155, 166–167, 170–171, 177–178, 183, 192–193, 205)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.