10 июня

10 июня

Обед, вот уже 8 часов мы находимся на линии фронта, на восточной опушке соснового леса, в направлении Северского Донца.

На линии фронта у нас нет связи ни с тылом, ни с соседями по обеим сторонам. В нескольких сотнях шагов за нами широкая просека разрезает лес. Вдруг один русский танк, а затем второй простреливают просеку из пулеметов и открывают огонь по всему, что шевелится. Поэтому ни у кого нет возможности отойти. Тем не менее мы стараемся воспринимать обстановку как нормальную. Она принималась в расчет при отдаче приказа о наступлении, который предусматривал прорыв без учета на фланговое прикрытие.

Ранним утром полк начал наступление через реку Муром – саперы навели в течение ночи переправу – и захватил вверх по склону противоположного берега позиции противника, который оказал лишь незначительное сопротивления. Ужасный по мощи удар артиллерии и воздушные налеты сломали ему хребет. Многие русские сдавались в плен, другие лежали мертвыми в окопах, лишь немногие сумели отойти через открытую местность на гребнях высот.

Я следовал по пятам головной роты. В течение трех часов я двигался форсированным маршем вперед на восток, вверх и вниз по холмам, через балки и овраги, минуя изгороди, между лесными массивами. Только однажды мы были вынуждены открыть огонь из пулемета справа от нас, впрочем, памятуя о строгом приказе, мы не ввязывались в бой с противником сбоку, даже если бы пули свистели из засады в дубовом лесу. Нам повезло, что мы не встретили сопротивления. Несколько смелых снайперов заставили бы нас остановиться в труднопроходимой лесистой местности.

То здесь, то там русские выходили к нам с поднятыми руками. И куда с ними? Недолго думая мы берем их с собой. Все тяжести, от которых изнемогали наши солдаты, быстро переместились на плечи пленных. Носильщики ящиков с боеприпасами, опорными плитами минометов менялись местами, обливаясь потом.

Через три часа, пройдя оставшиеся до Северского Донца 15 километров, мы стояли перед мостом. В последнюю минуту противник установил заряд, но взорвать не успел. Мы пришли слишком быстро.

В течение часа мы создавали плацдарм на другой стороне реки. Перед нами раскинулась широкая, полого поднимающаяся равнина. Вдали – колонны транспорта в клубах пыли.

Примерно в 300 метрах от нас, параллельно опушке леса, течет ручей. У берега растут безвершинные ивы. Вдоль ручья идет пожилой мужчина в гражданской одежде. По движущейся цели начинается общая беспрестанная стрельба. Что же в этом удивительного, если в стране наряду с солдатами войну ведут партизаны? Тем не менее меня озлобляет, даже ожесточает решимость, с которой продолжает тяжело шагать этот человек. Хотелось закричать ему, чтобы он упал на землю. Но он продолжает идти, словно непробиваемый. Похоже, теперь пули свистят слишком близко от него. Или же в него попали? Он оказывается на земле, но лишь на долю секунды. Вот он уже снова на ногах и продолжает свое убийственное движение. Вновь разгорается стрельба. Что это – загадка крестьянской души, которая не желает осознавать опасности? Или же он не дорожит своей жизнью? Неужели ему не хочется домой, к своим? Он ранен? Однако нашим он надоел, огонь смолк. Через 20 минут пожилой крестьянин встанет и, выпрямившись, продолжит свой путь, но он уже никого не волнует. Пусть война останется для тебя милостивой, старик, которого хранила невидимая рука Бога!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.