Глава VIII

Глава VIII

«НОВЫЙ ПРОМЫШЛЕННЫЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ МИР»

«Дело здесь не в людях, налицо какой-то переворот, причину которого мы не можем постигнуть».

Эту фразу Жан-Жака Руссо Фурье взял эпиграфом к «Новому миру». Книга стала своеобразным ответом Руссо: автор уверен, что именно он, постигнув причины порочности строя Цивилизации, знает пути выхода из него. Только нужно убедить человечество, что именно эти «двадцать четыре зла», подробно рассмотренные в книге, ведут общество к крушению. Двадцать четыре зла… Снова перечень грехов строя Цивилизации…

Политическая централизация превратила столицу в омут, который поглощает богатства страны… Сельское хозяйство в запустении, рушатся устои частной собственности, а сильные мира сего вовлеклись в спекуляцию… Государственная казна, обирая народ, подрывает благосостояние страны. Существующий разврат в судебных учреждениях сделал суд недосягаемым для бедняка… Буква закона становится мертвой для вора-поставщика, укравшего миллионы, его просто объявят мошенником, а бедняка, похитившего кочан капусты, могут присудить к смерти… Невежество политиков вызывает постоянное недовольство населения, приводит общество к расколу, грозит гражданской войной… Все примирились с политическим бесстыдством строя Цивилизации, «когда христианские государства, вступая в соглашения с мусульманами и пиратами, покровительствуют торговле неграми…». Дух спекуляции, неурядицы в области промышленности приводят к кризисам… Положение земледельца неблаговидно: он вынужден продавать урожай за бесценок немедленно после жатвы, чтобы уплатить долги, и находится поэтому в постоянной зависимости от капиталиста… Борьба с торговлей белыми наложницами ведется путем нелепой дипломатической переписки… В обществе укоренились «нравы Тиберия», развился сыск, участились тайные доносы, налицо и падение нравов… Дворянство, мечтая об уничтожении промышленности, стремится восстановить прежнее варварство… Разрушительные войны становятся беспощадными, и варварские обычаи распространяются все сильнее и сильнее…

Так одно за одним мрачной чередой проходят перед читателем лики торжествующего в мире зла. Последним, двадцать четвертым, злом Фурье называет чуму, объединяя в этом слове четыре неизлечимые тогда болезни (чума, лихорадка, тиф и холера), которые нависли над человечеством.

И в заключение: этот «утомленный век, фабрикуя в изобилии конституции и различные политические системы, напоминает белку, прыгающую в своем колесе и ни на палец не продвигающуюся вперед».

Заботы по изданию новой книги снова взяли на себя ученики. Мюирон с удовлетворением отметил, что рукопись своей последовательностью и стройностью изложения в корне отличается от предыдущих. Особую ценность в ней представляют советы по организации фаланстера и устройству общества Гармонии.

Интересно, что корректором при издании «Нового мира» был Прудон.

Девятнадцатилетним юношей из-за недостатка материальных средств он оставил безансонский коллеж и поступил рабочим в типографию Готье, которая в то время издавала по преимуществу книги теологического характера. Молодому наборщику, не по годам начитанному, случалось не раз заниматься правкой текстов.

Прудон обратил внимание на необычность суждений автора «Нового промышленного мира». Особенно поразил призыв Фурье: мало критиковать пороки существующего строя, нужно выбраться из этой «пучины бедствий»», Автор перечислял «32 выхода». А как смело обличал он философов, которые за три тысячелетия «не сумели изобрести никакого нового установления производственно-политического или общественного характера»! Было необычным и утверждение, что семья — «самый разорительный союз», что «истинный идеал человека — механизм страстей».

Отдельные места книги Прудон стал читать вслух рабочим типографии: «Бедная Цивилизация делает гигантские усилия из-за пустяков, посылка сухопутных армий и военных флотов для освобождения десятой части Греции, революции и убийства ради опытов освобождения негров, бесплодные попытки помощи бедным. Все эти труды пигмеев должны прекратиться: человеческий род весь целиком будет освобожден и получит помощь; он всюду перейдет к притягательной промышленности, как только познает на опыте одного кантона, какое обилие богатств и добродетелей она сулит…»

Чтение корректур заставило слушателей задуматься. Пьер-Жозеф Прудон, впоследствии идеолог мелкой буржуазии, по словам К. Маркса, создатель системы «буржуазного социализма»[23], какое-то время находился под влиянием идей Фурье. Критика строя Цивилизации, существующей политической борьбы, свободной конкуренции и порождаемых ею монополий впоследствии своеобразно преломится в анархистских построениях Прудона. Он, как и Фурье, будет надеяться приобщить правительство к своим планам и с его помощью приступить к коренной реформе экономического строя.

Однако от юношеского восторженного преклонения перед идеями Фурье у Прудона не останется и следа. Через много лет после первого знакомства с фурьеризмом в типографии Готье он напишет:

«Это самая крупная мистификация нашего столетия. Невзирая на огромное количество работ, вышедших из-под пера этого умопомрачителя, я утверждаю, что нет ни теории, ни науки, ни системы Фурье. Я приглашаю Консидерана и всю его школу процитировать мне хоть три положения этой столь восхваляемой науки, которые находились бы в логической связи между собой».