ПЕТЕРБУРГСКИЕ ВАМПИРЫ-КРОВОПИЙЦЫ

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ВАМПИРЫ-КРОВОПИЙЦЫ

СТРАШНЫЙ БАЛЬНЫЙ ГОСТЬ. ДРАМА В БУДУАРЕ ГРАФИНИ

Несмотря на поздний ночной, вернее, ранний утренний час (было около пяти часов утра), у роскошного дома-особняка графа и графини Г. царило большое оживление.

Один из их частых и блестящих балов кончался. Начался разъезд гостей, сплошь принадлежащих к петербургскому высшему свету, к самым отборным сливкам его.

? Карета его сиятельства князя В.! — зычно кри­чал огромный швейцар в расшитой ливрее с булавой.

? Сани ее сиятельства графини С.!

? Карета барона Ш.!

Выкрики шли непрерывно.

К подъезду, ярко освещенному, подкатывали эки­пажи.

Из подъезда, закутанные в богатые собольи ротонды, шубы, шинели, выходили великосветские гости и, поддерживаемые ливрейными лакеями-гайдуками, усаживались в кареты и сани.

? Пшел! — раздавался приказ, и лошади, застоявшиеся на морозе, дружно подхватывали.

Разъезд затихал.

Все реже и реже сверкали рефлекторы каретных фонарей у подъезда роскошного особняка, и скоро их уж совсем не стало видно.

Разъезд окончился, резная, с зеркальными стекла­ми дверь закрылась.

В морозной зимней ночи воцарилась удивительная тишина.

Некоторое время еще из окон графского особняка вырывались волны яркого света от золоченых люстр, бра, канделябр, но мало-помалу огни стали притухать то в одном, то в другом окне.

Блестяще-феерическая «иллюминация» вечно пи­рующего в утонченных празднествах-оргиях россий­ского барства погасла.

Дом-дворец погрузился во тьму.

Но там, внутри этого палаццо, жизнь еще не совсем замерла.

Еще сытые, вернее, пресыщенные, развратные ла­кеи в своих смешных камзолах и гамашах спешно свершали, доканчивали свою работу: крали объедки и опивки с барских столов и приводили в порядок ан­филаду роскошных зал и гостиных, стараясь оставить себе поменьше труда на утро, к которому все должно было принять свой обычный вид.

— Довольно, ступайте спать... В девятьчасов ут­ра докончите все остальное! — внушительно отдал «ордонанс» тучный, упитанный мажордом.

И все разошлись.

...Графиня встретилась со своим великолепным супругом у дверей своей половины.

? Ah, vous ?tiez la reine du bal, comme toujours, Nadine! Всегда, всегда — царица бала! — восторжен­но поцеловал он руку жены.

? Но как я устала! Спокойной ночи, впро­чем, утра? hein? — томно улыбнулась она, целуя его в лоб.

Вот и ее будуар, такой нарядный, красивый, весь пропахший запахом ее любимых духов.

? Скорей, скорей в постель! Je suis fatigu?e a la mort... До смерти устала!

И, упоенная сознанием своей красоты, молодости, блестящего положения в свете, своим сегодняшним триумфом, она направилась через будуар в спальню.

Но лишь она успела сделать несколько ша­гов, как вдруг остановилась, вся задрожав и похоло­дев от ужаса.

? Боже мой... Что это?!

Она пробовала крикнуть, но голоса не было. Она пыталась броситься бежать, но ноги, ее изящные пре­лестные ножки в бальных туфлях, словно приросли к пушистому ковру ее будуара.

Высокие китайские ширмы, прикрытые развеси­стыми листьями пальмы, зашевелились, заколыхались и из-за них показался яркий свет двух огненных огромных глаз, напоминающих собой круглые фо­нари.

Миг — и что-то страшное, бесконечно страшное стало подыматься, расти и одним прыжком ринулось к ней.

Это «что-то» была фигура какого-то отвратитель­ного чудовища — не то зверя, не то человеческого существа.

Обезумевшей от ужаса графине бросились в глаза черная мантия-крылья, развевающаяся вокруг чудо­вища. Голова — почти совершенно круглая. Но какая голова!

Широко раскрытая пасть с толстыми, красными губами, из которых высовывался красный язык, нечто вроде змеиного жала. Огромные круглые глаза чудовища горели багровым светом. Но руки, готовые вот-вот схватить ее, были как бы человече­ские.

? Ни с места, графиня! Ни одного звука, ни од­ного движения, иначе вы погибнете, — раздался в рос­кошном будуаре хрипло-свистящий шепот страшного чудовища.

Какой поистине дьявольской насмешкой звучали эти слова: «Ни одного звука! Ни одного движения!»

И без предупреждения об этом несчастная велико­светская красавица не могла, благодаря смертельно­му страху-столбняку, ни крикнуть, ни двинуться.

А страшное крылатое чудовище с лицом вампира все ближе и ближе подходило к ней.

? Я — последний гость вашего бала, но и самый страшный, графиня. Что? Вы боитесь меня? О, не бойтесь, я не страшнее тех напудренных, раздушен­ных лживых господ, которые с лестью на устах, но со смертельной завистью и ненавистью на сердце сколь­зили вот сейчас по паркету вашего дворца. Я — кро­вопийца-вампир.

? Господи... — еле слышно слетело с побелевших уст графини.

? Да, я — вампир. Вы никогда не слыхали о су­ществовании этих существ, которые так любят при­жиматься к теплым грудям людей и медленно, с на­слаждением высасывать капля по капле всю их кровь?.. Но слушайте меня. Я принадлежу к породе особых вампиров: я не щажу мужчин, но всегда щажу женщин... таких красивых, как вы, графиня.

Голос, несомненно, человеческий, несколько привел в себя великосветскую львицу.

? Я... я, кажется, сплю, брежу... или схожу с ума... Что вам надо? Пощадите меня... кто вы?

Она говорила как бы в припадке сомнамбулизма, тихо, не сводя устрашенных глаз с отвратительного призрака-чудовища.

? Кто я? Вы уже знаете. Что мне надо? Вас. По­щадить вас? Хорошо. Я пощажу вас, но с одним усло­вием.

? С... каким... условием?..

? Вы должны принадлежать мне, или вы погиб­нете. К утру найдут ваш труп. Он будет белее ваше­го платья. Я люблю вас, вы должны быть моей. Кля­нусь вам, вы не знаете, что такое любовь существ особого мира, сверхчеловеческой области!

И чудовище сделало шаг по направлению к гра­фине.

? Au non du ciel... во имя неба, спасите меня! — громко крикнула она. — Кто там... спасите...

Но крик ее был заглушен тяжелыми портьерами, мягкой мебелью, пушистым ковром...

А вампир все ближе, ближе... Уже его цепкие страшные руки-лапы касаются ее... Уже свет его баг­ровых глаз впивается в ее искаженное ужасом лицо, уже слышно у самых щек, усамых губ его горячее, прерывистое дыхание.

? Ах! — пронесся последний вопль-крик бедной жертвы. Высоко взмахнув руками, она покачнулась, зашаталась и грянулась навзничь, во весь рост.

ГРАФ Г. У ПУТИЛИНА. ВИДЕНИЕ БУДОЧНИКА

—Теперь вся надежда на Вас, дорогой господин Пути-лин! Вы одни только можете расследовать это непо­стижимое и страшное приключение ночью в будуаре моей жены.

Такими словами окончил свой рассказ сильно взволнованный граф Г., приехавший к Путилину в два часа дня, стало быть, очень скоро после злополучно­го бала.

Признаться откровенно, я, присутствовавший при этом объяснении графа с великим сыщиком, был по­ражен и озадачен немало.

? Как чувствует себя теперь графиня? — спросил Путилин.

? Теперь несколько лучше, хотя все еще в сильно нервном возбужденном состоянии. Около нее — це­лый консилиум докторов. Утром жеее нашли лежа­щей на ковре в глубоком обмороке.

? И когда графиня была приведена в чувство, она рассказала вам о страшном ночном приключе­нии?

? Да, monsieur Путилин.

? Скажите, граф, ваша супруга не страдает нер­вами?

? О нет! До сих пор она не имела понятия ни об истериках, ни об обмороках. Всегда веселая, живая, полная силы, молодости.

Мой друг погрузился в раздумье.

? Конечно, вы были страшно потрясены, граф, но, однако, вы не заметили ли случайно, не произведено ли какое-нибудь хищение из будуара вашей супруги?

? Мне кажется, что нет. Все драгоценности, оде­тые на ней: диадема, колье, серьги, браслеты, кольца — в целости.

? Вы произвели допрос вашей прислуги — не слы­шали ли они какого-нибудь шума, не видели ли они кого-нибудь выходящим из дома?

? О да. Они клянутся, что ничего не слышали и ничего не видели.

? А, кстати, штат вашей прислуги весь налицо? Ни один человекне исчез сегодня поутру?

? Все налицо. Уменя у самого мелькнула мысль, не является ли это гнусной проделкой какого-нибудь своего, домашнего негодяя.

? Я сделаю все от меня зависящее, граф, чтобы пролить свет на это загадочное приключение, — с чувством проговорил Путилин. — Помилуй Бог, ка­кие страсти завелись у нас в Петербурге — вампиры-кровопийцы!

? Спасибо, большое вам спасибо!

Граф распростился с нами и уехал. Когда мы остались одни, мой друг повернулся ко мне и быстро спросил:

? Что ты скажешь на это, доктор? Не правда ли, случай чрезвычайно интересный?

? Совершенно верно, Иван Дмитриевич, но при этом и чрез­вычайно загадочный.

? Твое мнение?

? Как врачу, мне является мысль,не имеем ли мы дело с любопытным явлением, известным в меди­цине под определением психоневрозной галлюцинации. У барыньки от всех этих шумных балов могли скрытым, незамеченным образом разыграться нервы настолько, что ее хватил припадок молниеносного по­мешательства. Ну, а как не врачу, а твоему другу, другу знаменитого сыщика, мне приходит в голову такое соображение: не замешан ли во всей этой дра­ме самый обыкновенный любовный адюльтер... Наши чопорные матроны на этот счет грешат, ей-богу, не менее чем деревенские Матрены.

? Браво, доктор! — оживленно воскликнул мой друг. — Твое последнее соображениемне нра­вится...

? Ваше превосходительство! — раздался голос агента в дверях кабинета. — Какой-то будочник-поли­цейский домогается вас видеть.

? Так впустите его, голубчик.

В кабинет в своей классически знаменитой форме былых полицейских-будочников почтительно-робко вошел саженный детина. Вошел и вытянулся, руки по швам.

? Здравия желаю, ваше превосходительство! — гаркнул он.

Путилин улыбнулся. Он сам, вышедший из малень­ких полицейских чинов, любилэтих наивных, бравых «служивых» и всегда относился к ним мягко, сердечно и в высшей степени доброжелательно.

? В чем дело, голубчик? По какой надобности ко мне пожаловал?

? По необыкновенной!

? Почему же ты в квартал свой не обратился, если у тебя необыкновенный случай?

? Так точно, ваше превосходительство, мы обра­щались с донесением, а нам, как бы сказать, по шее накостыляли.

? Нам? — расхохотался Путилин. — Кому же «нам» — тебе и мне?

Будочник даже засопел от страха.

? Ну, ну, выкладывай, что с тобой стряслось.

? Так что, примерно, ваше превосходительство, по городу нечистая сила разъезжает! — с какой-то отчаянной решимостью выпалил он.

? Что такое? Нечистая сила?

? Так точно-с! Стою это я позавчерась у моей будки, вдруг гляжу, несется, словно вихрь какой, тройка, чуть не прямо на меня. Я, стало быть, еще ямщику крикнул: куда, дескать, дьявол, прешь? По­равнялась со мной, глянул я на седоков, кои в санях сидели, да так и присел наземь. Мать Пресвятая Бо­городица, страсть-то какая! Не люди в санях сидят, а нечистая сила, черти! Вот как перед Богом говорю, ваше превосходительство! Закутаны-то они в шубы человечьи, а лики-то уних сатанинские, дьявольские.

? Какие же именно?

? А так, примерно сказать: глаза круглые, на­выкате, будто шары какие, и горят это они огненным огнем. Стра-а-асть, голова круглая, губищи — во ка­кие! — оттопырены, и из них тоже будто огонь идет. Ахнул я, а тройка уж мимо меня промчалась.

? Сколько людей, то бишь, чертей сидело в ней? Один?

? Никак нет, только не один... Три будто, а то — четыре.

? А тебе все это не причудилось? Пьян ты не был?

? Никак нет, ваше превосходительство.

? И больше чем один был в санях?

? Больше.

? И тебе это не со страху в глазах утроилось?

? Никак нет-с!

? Один только раз видел заколдованную тройку?

? Вчера-с опять видел!

? Что же сказали тебе в квартале, когда ты рас­сказал о своем диковинном видении?

? Что будто я пьян, а потом... того... накосты­ляли.

? Ступай. Запишись у агента: кто ты, где твоя стоянка.

? Слушаюсь, ваше превосходительство! — лихо гаркнул будочник и вышел из кабинета.

? Однако, — задумчиво произнес Путилин, — надо, доктор, действовать и действовать поспешно. Помилуй Бог, первый раз в жизни мне придется иметь дело с существами из оккультических наук! Вампиры-кровопийцы... Гм... Так как я не имею удо­вольствия принадлежать к разряду красивых женщин, которых они, эти вампиры, милуют, то... то мне гро­зит смертельная опасность. Так ведь, доктор?

? Так, если тебя не вывезет твоя знаменитая «кривая»... — серьезно ответил я.

ДРАМА В КАРЕТЕ КНЯГИНИ В. ПЕТЕРБУРГ В ПАНИКЕ

Прошли сутки, в течение которых я не видел мое­го друга. Под вечер я получил экстренную записку от него:

«Приезжай, доктор, немедленно. Помимо общего интереса, требуется твоя медицинская по­мощь. Вампиры не на шутку шалят!

Путилин».

Говорить ли вам, с какой быстротой мчался я к Путилину? Скажу только, что ровно через двадцать две минуты я ураганом влетел в его кабинет.

? Что такое? — начал было я. — И... осекся. На широком диване в сильнейшей истерике билась элегантная красивая дама. Роскошная ротонда на белом тибете свесилась с ее плеч. Черный бархатный лиф был расстегнут.

? Аха-ха... xa! А-а-а! — вырывались из ее пре­красного рта спазматические выкрики.

? Доктор, скорее окажи помощь княгине! — взволнованно обратился ко мне Путилин.

«Княгине? — удивился я. — Час от часу не легче: то графиня, то княгиня...»

Лицо ее было бледно, с легким синеватым оттен­ком. Очевидно, это был припадок сильной истерии (histeria magna).

? Был кто-нибудь из докторов?

? Никого, никого... Скорее, доктор! — нетерпели­во прошептал мой друг.

Барынька, очевидно, была в корсете. Прежде все­го надо было ее расшнуровать.

Я подошел к ней, шепнув Путилину:

? Покуда я буду оказывать помощь княгине, рас­скажи хоть в нескольких словах, в чем дело.

? Сейчас мне донесли, что у подъезда нашего остановилась карета, что случилось какое-то не­счастье. Я, словно предчувствуя что-то недоброе, бро­сился вниз. Действительно, у подъезда стояла ще­гольская карета с гербами. Я быстро распахнул двер­цу и увидел эту даму, лежавшую в глубоком обморо­ке. Противоположная дверца была раскрыта.

? Не подходите! Ах! Пощадите! — вдруг раздал­ся дико испуганный крик в кабинете. — Вампир! Вам­пир! Кровопийца! Что вы со мной делаете?! Вы хоти­те высосать мою кровь! Спасите!

Путилин не докончил начатого рассказа, подошел ко мне и княгине.

? Сударыня... княгиня... Ради Бога, придите в се­бя, успокойтесь, — прошептал я, стараясь разорвать шнур от ее корсета. — Не бойтесь меня: я не вампир, а доктор.

? Нет, нет, вы лжете... вампир, вампир!.. Аха-ха-ха! — забилась у меня под руками бедная кня­гиня.

Благодарю покорно! Я — доктор, и вдруг — крово­пийца-вампир!

? Иван Дмитриевич, давай скорее из моей сумки морфий и шприц, — отдал я приказ великому сыщику.

Путилин подал мне то и другое, продолжая хлад­нокровно рассказывать далее:

? Со слов насмерть перепуганного кучера я узнал следующее: когда карета почти поравнялась с нашим подъездом, до него, кучера, донесся из кареты подав­ленный крик. Он взглянул в окно кареты и увидел, как из нее быстрее молнии выскочила какая-то чер­ная фигура. Его госпожа лежала, опрокинувшись на­взничь. Предчувствуя несчастье, он круто остановил лошадей. Два дежурных агента внесли ее в мой каби­нет. Узнав от кучера, кто его госпожа, я послал с ним агента за князем. Он сию минуту должен прибыть сюда.

Наполнив шприц слабой дозой морфия, я решил сделать новой жертве вампира подкожное впрыскива­ние, но лишь только я коснулся шприцем ее руки, как опять она вздрогнула, широко раскрыв испуганные глаза, и голосом, полным ужаса, закричала:

? Чудовище!!! Спасите!.. Выпивает кровь!

Она стала рваться с такой силой, что я — при всем моем желании — не в силах был сделать укола.

В эту минуту, к счастью, явился князь В. Узнав, в чем дело, он принялся горячо благодарить Путилина, произошла трогательная сцена с женой, пригла­шение-просьба «расследовать» дело, и... и, поддержи­ваемая своим мужем, вторая жертва вампира благо­получно покинула кабинет великого сыщика.

Путилин, смеясь, развел руками.

? Вот и все, мой дорогой доктор, что даломнепредварительное следствие.

? Да, немного! Зато я попал в сонм кровопийц-вампиров. Вечно ты, Иван Дмитриевич, подведешь меня под какую-нибудь пакость! — шутливо ответил я.

Весть о таинственных приключениях с двумявысокопоставленными дамами каким-то чудом с быстро­той молнии разнеслась по Петербургу.

Прошло два дня — и столица была объята пани­кой.

Начиная от фешенебельных гостиных и кончая «улицей», только и было разговоров, что о каких-то извергах, высасывающих кровь из грудей живых лю­дей.

Даже огненную тройку, запряженную дьяволами, с Сатаной на козлах видели!

? И гляжу это я, матушка, и только молитву творю: несется это, матушка, огненная колесница, а в ней — не к ночи будь помянуто! — красные хари.

? Да неужто? Ахти нас, грешных! — испуганно прерывали «очевидицу» устрашенные слушатели и слушательницы.

? Хорошо! Едет эта самая колесница, вдруг — стоп! Выскакивают хари звериные — и прямо ко мне шасть. «Крови, — кричат, — крови давай, Анфиса Кузьминична!» Сомлела это я со страха...

? И что же, матушка, высосали?

? Кровь-то? Высосали, окаянные, почитай, што­фа два из меня крови высосали.

? А ты как же кровь-то двумя штофами выме­рила? Ась? — смеялись иные скептики.

В великосветских гостиных таких разговоров, ко­нечно, не было, но зато там шло великолепное и тон­ко язвительное шушуканье о приключениях с двумя их сиятельствами. Однако вскоре, дня через два, и эти злословия прекратились, ибо... ибо за этот срок мой друг уже насчитал шесть новых жертв неведомых чу­довищ, в число которых попали и некоторые из шушу­кающих великосветских львиц beau mond?’a.

Тогда паника приняла огромные размеры.

Немногочисленные газеты того времени захлебы­вались в истерично-выгодном (для розницы) негодо­вании.

«Еще новая жертва неслыханных таинственных существ.

Вчера на груди (левой) графини уже совершенно ясно были видны укусы-проколы. Из графини выпу­щена вся кровь... Вампиры летают и пьют кровь массы жертв. Где же прославленный гений нашего начальника сыскной полиции господин Путилина?! Наши жены и дочери в смертельной опасности, а наши Лекоки спят...»

? Ну не дураки ли, доктор? — со смехом обра­щался ко мне Путилин, читая эти газетные «ламента­ции». — Во-первых, никто из репортеров никогда и не видел «левой груди» графини, княгини, баронессы, а во-вторых... как может обыкновенный смертный поймать «таинственных», «летающих» вампиров? Экие болваны, помилуй Бог!

? Ты напал на какой-нибудь след?

? Я начинаю выводить мою «кривую»... Вчера я бе­седовал с некоторыми пострадавшими, но... откровен­но говорю тебе, доктор: это — одно из наиболее темных дел, какие только мне приходилось раскры­вать.

? Старая песня, Иван Дмитриевич! — улыбнулся я. — С этого ты всегда начинаешь, выводя свою кривую.

ДВОЙНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ ПУТИЛИНА

Часов около девяти вечера я услышал знакомый звонок.

Я отстранил лакея и сам открыл дверь. Открыл — и все-таки спросил, не доверяя своим глазам:

? Неужели это ты?

? Я... — прозвучал в передней голос Путилина.

Лакей, стоявший близ меня и отлично знавший моего гениального друга, сотворил крестное знамение, в ужасе шарахнувшись в сторону.

Перед нами стояла страшная фигура какого-то легендарного чудовища: черная мантия и — вели­кий Боже! — какое страшное лицо... Это было имен­но то знаменитое лицо вампира, которым бредил до смерти напуганный Петербург.

В моей полутемной передней сверкала пара круг­лых огненных глаз.

? Ты, верно, не ожидал посещения к себе вампи­ра, доктор? — тихо рассмеялся Путилин.

? Ваше превосходительство, да неужто это вы на самом деле? — почтительно-робко спросил его мой верный лакей, которого очень любил Иван Дмитриевич.

? Я, я, Игнат! Однако, доктор, нам надо торо­питься. Идем в твой кабинет, мне надо побеседовать с тобой кое о чем.

И когда мы вошли в кабинет, он обратился ко мне:

? Смотри, доктор, как у тебя чадит лампа. Под­верни огонь.

Покуда я нагнулся над лампой и убедился, что она вовсе не коптит, прошло не более нескольких секунд.

? Откуда ты это взял? — обернулся я к моему другу.

Обернулся и попятился от удивления: передо мной уже не было страшного вампира, а стоял совершенно мне незнакомый денди, в безукоризненном фраке, в высоких воротниках, туго стянутых черным галсту­ком.

Я глупо уставил глаза на это чудесное превраще­ние.

? Что это... как же так...

Признаюсь откровенно, у меня забегали мурашки по спине. Мне мелькнула мысль: да на самом деле, кому я открыл дверь — Путилину или настоящему вампиру?

? Как же так? Очень просто. Смотри, — великий сыщик указал на скинутые мантию и страшную маску.

? Но, ради Бога, что это за маскарад?..

? А вот садись и слушай.

Я сел. На меня глядело совсем иное лицо: за ис­ключением глаз — ничего похожего на Путилина!

? Случай, как тебе известно, играет большую роль в удачных разрешениях самых мудреных проб­лем. Так вот, случай дал мне в руки маленькую путе­водную нить, с помощью которой, быть может, мне удастся размотать запутанный клубок дела о вампи­рах.

? Какая же это нить? — страшно заинтересован­ный, спросил я.

? Эта вот штучка. — И Путилин показал мне зо­лотой брелок-жетон. — Что там написано, я пока тебе не объясню, ибо... ибо могу ошибиться. Скажу те­бе только, что все эти дни я с мучительной страстностью отыскивал одно помещение и, кажется, его нашел. Я еду сейчас туда.

? А я? — живо вырвалось у меня.

? Увы, доктор, я не могу тебя взять туда. Кстати, ты видишь перед собой барона Ш.

И он назвал очень громкую фамилию.

? Видишь ли, в чем дело: так как я не могу тебя взять с собой, а между тем мало ли что может слу­читься со мною, ты должен занять известный наблю­дательный пост. В случае, если бы я не вышел отту­да, из этого помещения до двух-трех часов ночи, дай знать властям. Вот тебе моя карточка с моим предпи­санием.

? Стало быть, тебе грозит серьезная опасность? — тревожно осведомился я.

? Опасность всегда серьезна? — отшутился Путилин.

? Но куда же ты это денешь? — спросил я, ука­зывая на проклятую мантию и страшную личину вам­пира.

? Я все это оставлю в шубе? — невозмутимо от­ветил он.

Минут через пять мы уже ехали в карете.

Не скажу, чтобы я был покоен. Тревога за моего друга, с которым мы были неразлучны во многих де­лах, копошилась в моей душе.

«Один... едет неизвестно куда... Почему-то меня не берет с собой... А если он попадется в какую-нибудь дьявольскую ловушку?»

Я не удержался, чтобы не высказать своих опасе­ний.

? Брось, доктор!.. Брось хныкать! Все обойдется. Бог даст, благополучно.

Мы проехали массу улиц, и наконец карета замед­лила ход.

? Слушай, кучер, — кстати, это ведь Х., — подве­зет меня к подъезду этого вот дома. Лишь только я скроюсь в подъезде, Х. поедет дальше, и вы остано­витесь вот на том углу. Оттуда — ваш наблюдатель­ный пост. Понял?

Я утвердительно кивнул.

Карета подъехала к красивому темному особ­няку.

Путилин быстро выскочил из кареты и постучался в дверь особняка.

Прошло несколько секунд.

— Je prends mon bien... — донесся до меня его внятно-уверенный голос.

Дверь распахнулась, и он скрылся в подъезде.

АДАМОВ КЛУБ. ДВОЙНИК БАРОНА Ш.

Массивная дубовая дверь захлопнулась за Путилиным.

Он очутился в великолепной прихожей — вестибю­ле из мрамора «дикого» цвета, украшенной высокими темно-бронзовыми канделябрами.

Путилин небрежно сбросил на руки открывшему ему дверь человеку в синем камзоле и белых гамашах свою шубу. На лице того отразилось сильнейшее удивление.

? Так рано сегодня, господин барон? — прогово­рил таинственный прислужник таинственного помеще­ния.

? Еще из наших никого нет? — процедил сквозь зубы Путилин.

? Никого... — ответил синий камзол.

? Теперь слушайте меня, любезный, — протяги­вая ему крупную ассигнацию, сказал Путилин. — Кто бы ни приехал, вы не должны никому говорить ни слова, что я уже в клубе. Понятно? Никому!

? Слушаю-сь, господин барон... Покорнейше вас благодарю.

Путилин стал подниматься по отлогой, широкой мраморной лестнице.

«Помещение, однако, у них комфортабельное... Сейчас видно, что имеешь дело с аристократами...» — прошептал светило русского сыска, ирониче­ски усмехаясь. Стены всюду были расписаны искусной живописью, но какого-то странного характера.

Особенно бросался в глаза огромный плафон-картина декоративного письма, находящийся на стене первого зала, как раз против лестницы.

? «Гибель Содома», — прочел Путилин крупную надпись над плафоном.

На нем, на первом плане, была изображена фигу­ра красивой женщины, заломившей в отчаянии руки. А там, далее, шла возмутительная оргия, приведшая библейский город к страшному концу — «огненному дождю». Завеса стыдливости была сорвана с самых интимных сторон содомского греха. Впечатление по­лучалось поистине отвратительное для всякого неиз­вращенного человека.

Облако изумления отразилось на лице Путилина.

«Как же это совместить?» — пронеслось у него в голове.

Залы были прибраны, но пока безлюдны. Путилин с интересом осматривался по сторонам. Над некото­рыми комнатами красовались надписи вроде, напри­мер, следующих: «Чистилище», «Преддверие к бла­женству», «Месса Содома», «Бассейн живой воды» и т. п.

В некоторых местах ему бросилась в глаза одна и та же надпись:

«Не поддавайтесь соблазну женщины, ибо через женщину мир потерял райское блаженство».

В глубокой задумчивости присел Путилин на один из золоченых стульев гостиной, откуда ему бы­ли видны анфилады комнат и вход в них с лест­ницы.

? Так вот он, этот знаменитый Адамов клуб! — с дрожью в голосе прошептал он.

О, он давно уже слышал кое-что о нем! До него секретным образом доходили слухи о том, что пресы­щенное, жуирующее барство в лице его представите­лей — аристократов-мужчин основало какой-то Орден-союз вкупе с клубом, где проводит вечера и часть ночи.

Ему доподлинно было известно, что несколько раз в неделю часов до одиннадцати-двенадцати ночи к подъезду клуба подкатывают щегольские экипажи, из которых выскакивают великосветские денди. Что имен­но это за клуб, он не знал, да и мало интересовал­ся. Так, думал он, прихоть, фантазия какая-нибудь, блажь на почве или невинного масонства, или просто­го оригинальничанья. Правда, иногда мелькала мысль, не является ли этот клуб сколком (только в другом роде) со знаменитого Евина клуба, основанного гра­финей Растопчиной, известной поэтессой? Но и эта мысль его не тревожила: раз налицо не имеется по­дозрения о мошенническом или же о политически неблагонадежном сообществе, его роль кончается. Ка­кое он имеет право вмешиваться в «забавы» и «раз­влечения» частных лиц, да притом еще таких высоко­поставленных? «Пусть себе дурят», — решил он. Но теперь, когда у него мелькнуло одно серьезное подо­зрение, подкрепленное вещественным доказательством, он решил проникнуть в таинственный особняк. Проник — и большое недоумение тревожит теперь его душу.

«Что же это такое: неужели я ошибся? В этом отвратительном месте все кричит о ненависти к женщи­нам. Судя по всему, вплоть до надписей, это какой-то сектантский корабль, только не хлыстов, скопцов или иных изуверов-сектантов, а какой-то особенный... Всю­ду — напоминание о Содоме. Но как же из Содома могли появиться женолюбы? Ведь, по Библии,  в Содо­ме не было ни одного праведника”.

Путилин провел рукой по лбу.

? Темно... темно... — вслух прошептал он. Вдруг он вздрогнул, насторожился. До него донес­лись мужские голоса, громкий смех, и в ту же секун­ду он увидел, как в зал вошли три лица. Один был о военной форме, два других — в бальных костю­мах.

«Куда они направятся?» — прошептал Путилин. И, заметив, что они, о чем-то оживленно беседуя, идут в ту гостиную, где он находится, Путилин быстро спрятался за широкую шелковую портьеру.

? Да брось, барон, чего ты так разволновался? — мягким, насмешливым голосом грассировал один ден­ди другому.

? Но позвольте, господа, это ведь необыкновенно. Вы слышали, что сказал сейчас наш Игнат? Вы видели ужас, который отразился на его физиономии при виде меня? «Никого еще нет?» — спросил я его. Вдруг он выпучил на меня глаза, затрясся весь и с трудом, заикаясь, пролепетал: «Никого-с... за исключением вас». — «Как за исключением меня, когда я только что приехал, болван?» — дал я на него при вас окрик. «Никак-с нет, вы... вы давно уж приехали». И в ужа­се вытаращил на меня глаза, чуть не крестясь. Что вы на это скажете?

? Да, это очень странно, — взволнованно про­шептал военный.

? Пустяки! Просто болвану или причудилось,илихлопнул остатки нашего шампанского. А вот что ты брелок-жетон свой потерял — это скверно, барон. И где это тебя угораздило?

Барон схватился за голову.

? Ей-богу, не знаю… Очевидно, в последний раз... тогда, с княгиней...

? Это вот посерьезнее твоего двойника.

? Я думаю, господа, что нам следует бросить эту затею. И мне, и тебе, барон, и тебе, граф, — нервно вмешался в разговор военный. — Пошутили — и баста. Во-первых, здесь на нас косятся. Мы не присут­ствуем на наших мессах Содома. Идет уже шушу­канье. Нас могут заподозрить в ренегатстве. Во-вторых, il nya pas de cheval qui ne bronche. Конь о че­тырех ногах — и тот спотыкается. Можно попасться. А в-третьих, мне очень не нравится потеря тобою же­тона и особенно твой двойник.

Барон побледнел.

? Ах, Жорж, ради Бога, не пугай меня этим про­клятым двойником! Я боюсь, не к смерти ли это?

? Ну, как не стыдно, господа, так бабничать? — резко проговорил жизнерадостный денди. — Один-другой бокал шампанского, и ваши страхи рассеются, как дым от сигар. Впрочем... впрочем, хорошо. Я согласен на время превратиться вновь в правоверного члена нашего Ордена-клуба, но с условием, что сегод­ня ночью мы предпримем последнюю экскурсию в об­ласть запрещенного нам царства женщин. Идет?

? H... не знаю, — нерешительно пробормотал во­енный. — Как ты думаешь, барон?

? Что ж... Если в последний раз, пожалуй… Да к тому же, откровенно говоря, у меня сегодня кошки на сердце скребут. Какое-то отвратительное пред­чувствие.

? Allez donc, mon bon! Пустяки! Итак, через час — в путь.

? По обыкновению, мы выедем вместе, а потом разъедемся, — возбужденно проговорил тот, кого на­зывали графом. — У вас намечены визиты?

? Да... — в один голос ответили барон и князь-воен­ный.

? Отлично! Ну, а теперь, князенька, идем выпить бокал шампанского. Ты, барон?

? Нет, уволь, Вольдемар. Идите, я побудунемно­го здесь один... Мне надо прочесть письмо.

Те ушли. Барон остался один.

Портьера тихо зашевелилась, и из-за нее, скрестив руки на груди, вышел Путилин.

? Ну, барон, теперьмы можем побеседовать друг с другом без свидетелей, — по слогам отчека­нил великий сыщик.

Подавленный крик ужаса вырвался из груди эле­гантного великосветского жуира.

Лицо его перекосилось от страха. Глаза, широко раскрытые, готовые, казалось, выскочить из орбит, были прикованы к его страшному двойнику.

? Что это... что это... привидение?! Мой двойник?.. Кто ты? — И барон простер руки вперед, словно же­лая защититься от зловещего призрака.

? Вы спрашиваете, кто я? Нет, я не ваш двойник, а ваша совесть, облеченная в плоть и кровь, любез­ный барон. Я — карающий призрак, карающая Немезида.

Со лба барона падали капли холодного пота. Он, близкий к обмороку, бессильно опустился на софу.

Путилин подошел к обеим дверям и запер их на ключ.

? Ну-с, теперь будем говорить серьезно. Прежде всего, успокойтесь, придите в себя и— Боже вас со­храни! — не кричите, ибо последствия этой тревоги могут быть роковыми для вас. Я — Путилин, началь­ник сыскной полиции.

? Вы? Путилин?! — вскочил, как ужаленный, ба­рон.

? С вашего позволения. Терять времени нельзя. Я буду краток. Вы попались, любезный барон, в пре­ступлении, которое вам должно быть известно.

? Позвольте! — пришел в себя вероломный член Адамова клуба. — Я вас не понимаю... Что значит весь этот маскарад? Какое вы имеете право...

? Потрудитесь взглянуть на это. И Путилин невозмутимо спокойно показал барону небольшой золотой жетон.

? Я нашел его... вы догадываетесь где?

? Я погиб! — прошептал жуир, закрывая лицо руками.

? Нет. Пока вы еще не погибли. Вы в моих ру­ках, как сами понимаете, ибо я могу сию минуту вас арестовать. Но я вам предлагаю следующее: вы дол­жны поменяться со мною ролями, и за это я обещаю вам не вмешивать вас в это некрасивое дело.

? То есть как это поменяться ролями, господин Пути­лин?

? Очень просто: вы останетесь здесь или можете уехать домой, но только не туда, куда вы собирались сейчас, а я вместо вас — видите, как я похож на вас? — прокачусь на вашей заколдованной тройке вместе с графом и князем — вашими приятелями. Вы согласны?

Вся краска бросилась в лицо барону.

? Вы предлагаете мне бесчестие! Это ведь преда­тельство с моей стороны!

? Называйте, как угодно.

? Ни за что!

? Очень жаль. В таком случае я вас арестую. Завтра ваше имя прокатится по Петербургу. Вы по­гибнете и... ровно ничем не поможете этим вашим со­общникам по... шалостям, ибо одновременно с арестом вас я арестую и тех двух джентльменов, кото­рые только что вышли отсюда. Выбирайте. Но скорее. Я смотрю на часы. Через две минуты — ваш ответ.

И Путилин стал смотреть на золотую луковицу. Страшная внутренняя борьба происходила, очевид­но, в попавшемся бароне.

? Время прошло. Ну?

? Я... я лучше застрелюсь! — с отчаянием в голо­се воскликнул барон.

? Стреляйтесь. Но тоже скорее. Или... «именем закона»...

? Постойте... погодите... Ну, хорошо, я согласен... Вы даете мне честное слово, что я не буду вмешан в эту историю?

? Даю.

? Что же вы от меня требуете? Что я должен де­лать?

? Слушайте внимательно. Сейчас мы спустимся вниз вместе с вами. Ваши страшные атрибуты у вас в шинели?

? Да.

? Где вы перевоплощаетесь?

? Да тут же в каморке, рядом с вестибюлем. Игнат — наш верный человек.

? Отлично. Я переоденусь в ваш плащ и маску и надену вашу шинель, вы облачитесь в мою шубу, затем вы прикажете Игнату оповестить графа и кня­зя, что ждете их уже в санях. А сами отправляйтесь домой... нет, впрочем, лучше спрячьтесь тут же, в вашем клубе. Этим вы снимете с себя подо­зрение в измене. Поняли? Вы не будете виноваты ни в чем.

При виде двух баронов Ш., спускающихся по лест­нице, человек в синем камзоле чуть не упал в обмо­рок.

ОГНЕННАЯ ТРОЙКА. ПУТИЛИН ПОГИБ. ГИБЕЛЬ СОДОМА

Время тянулось до удивитель-ности медленно.

Если вообще ожидание — вещь не из приятных, то наше ожидание было вдвойне таковым, так как мы оба — я и милейший агент Х. — тревожились за участь Путилина, скрывшегося в подъезде неведомо­го дома.

? Что это может быть за дом? — тихо перегова­ривался я с X.

? Судя по нескольким экипажам, подъехавшим к нему, я думаю, что это клуб или какое-нибудь иное общественное собрание. В такой поздний час в гости ездить не принято.

? Но что там делает Иван Дмитриевич?

? Будьте покойны, доктор, наш орел зря не при­летел бы сюда.

? Однако... один... ночью... в неизвестном поме­щении, — пробормотал я. Х. усмехнулся.

? Ну, за Ивана Дмитриевича особенно трево­житься не приходится.

? Однако, любезный господин X., и орлы попадаются. Смотрите, что это?

Мы ясно увидели, как из подъезда вышла фигура, закутанная в шинель, и села в поджидавшую тройку. Спустя несколько минут вышли еще две фигуры, так же быстро уселись, ямщик гикнул, и тройка, дружно подхваченная лихими конями, понеслась по направле­нию к нам. Я, сообразив, что она пронесется мимо нас, напряг все зрение, чтобы лучше рассмотреть та­инственных ездоков. В эту секунду, когда она порав­нялась с нами, у меня вырвался подавленный крик ис­пуга.

За исключением ямщика, в санях сидели не люди, а какие-то безобразные чудовища с круглыми голова­ми и огромными огненными глазами.

? Огненная тройка! Вампиры! — прошептал я. — Вы видели, видели, X.?

? Видел, — спокойно ответил он.

? И вы говорите это таким спокойным тоном?

? А чего же волноваться, доктор? Мы ведь полу­чили от Ивана Дмитриевича инструкции-приказа­ния.

? Да, да... Стало быть, там, в этом доме, обитают эти дьяволы! И там один — наш друг!

? Подождем назначенного часа. Если он не явит­ся, ну, тогда мы начнем действовать.

Несмотря на кажущееся спокойствие X., я, однако, уловил в его голосе тревожные нотки.

Вот и этот назначенный час. Путилина не было. Путилин не являлся.

? Ну, теперь быстрым аллюром и — к властям! — отрывисто бросил X.

Мы мчались с бешеной быстротой. Вот и Управле­ние, к начальнику которого мне дал карточку мой знаменитый друг.

Генерал еще не спал. Мой взволнованный вид и заявление, что я по важнейшему делу от Пути­лина, сделали то, что я немедленно был принят гене­ралом.

? Что такое? Что случилось? — даже привско­чил он.

? Путилин погиб!

Я подал ему карточку, рассказывая отрывисто, что сейчас произошло.

? И вы видели, доктор, эту заколдованную трой­ку с тремя вампирами-седоками?

? Видел, вот как вижу вас, генерал.

? И она отъехала от этого дома?

? Да. Ради Бога, торопитесь, генерал. Каждая секунда дорога.

? Успокойтесь, я еду сейчас туда сам. Генерал позвонил и начал отдавать целый ряд приказаний.

Через полчаса по требованию «именем закона» дверца подъезда таинственного дома открылась и в помещении Адамова клуба резко зазвенели жандарм­ские шпоры. Переполох и смятение произошли не­обычайные. Изумленным властям предстали многие диковинные картины из библейской истории о греш­ном городе. Изумление и конфуз усугублялись еще тем обстоятельством, что участниками «шалостей» являлись высокопоставленные лица.

Путилинав клубе не оказалось.

ПОСЛЕДНИЙ ВАМПИР

— Не скажу, чтобы я чувствовалсебя хорошо, усевшись на эту «дьявольскую» тройку... — рассказы­вал нам Путилин в шесть часов утра этой памятной ночи. — Я не боялся почтенных вампиров,но боялся того, что голосом могу выдать себя и этим самым ис­портить эффект финального акта курьезно-мрач­ной трагикомедии. А ты ведь знаешь, доктор, что я люблю работать чисто, доводя дело до бесспорного конца.

Мы мчались, устрашая прохожих своей диковин­ной маской. Честное слово, это была забавная исто­рия! Я, Путилин, начальник сыскной полиции, — в ро­ли пресыщенного савраса, пугающего мирных обыва­телей столицы! Но нечего было делать: чтобы не выдать себя, надо было поступать так же, как посту­пали эти титулованные идиоты.

? Ты куда, Жорж? — обратился граф к князю.

? На бал к Я-вым. Ты разве забыл пари наше? Я дал слово, что проделаю такую же историю, какую ты проделал с графиней Г., но только... может быть, успешнее...

? Смотри не попадись! Теперь все в панике...

? Увидим! — хвастливо процедил сквозь зубы князь. — А ты?

? Потом узнаешь. Стой! Ну, я покидаю вас. Bon­ne chance, полного успеха!

И с этими словами граф выскочил из саней. Я ос­тался вдвоем с князем.

? А ты, барон?..

? М... м... не знаю... Я, может быть, поеду до­мой, — промолвил я «неопределенным» голосом.

? Нет, ты сегодня невозможен! — недовольно ответил князь.

Мы подъезжали к ярко освещенному подъезду.

? Ну, я сюда. Ты поедешь дальше? — срывая с себя маску и пряча ее в карман, спросил князь.

? Нет, я пройдусь пешком, — опять промычал я, вылезая из саней.

Князь скрылся в подъезде.

Минут через пять я входил в роскошную перед­нюю — вестибюль дома Я-вых.

Тут дежурили ливрейные лакеи-гайдуки в ожида­нии выхода своих господ.

Наскоро сбросив шинель упитанному лакею, я бы­стро поднялся по лестнице и стоявшему у первой пло­щадки лестницы лакею приказал:

? Пойди и немедленно вызови ко мне господин Я-ва. Скажи, что барон Ш. просит его по экстренно­му делу.

Лакей посмотрел на меня с удивлением, но сейчас же бросился исполнять мое приказание.

Прошло несколько минут, и ко мне подошел эле­гантный господин средних лет, во фраке.

? Господин Я-ов? — спросил я.

? Да.

Облако недоумения лежало на его холодном, над­менном лице.

? Я — Путилин, начальник сыскной полиции. Мне необходимо переговорить с вами по важному делу. Не найдется ли у вас уголка, где я мог бы объяснить вам причину моего приезда к вам?

? Пожалуйста... Сюда вот... — отвечал он, силь­но пораженный.

Мы вошли в небольшую комнатку.

? Признаюсь, я поражен, господин Путилин... В чем де­ло? — начал он.

? Вы слышали про появление в Петербурге ка­ких-то вампиров, про их жертвы?

? Как же, как же…

? Ну, так вот, я боюсь, что сегодня, через час, а может быть, и раньше один из них может смертель­но напугать вашу супругу. Я приехал избавить ее и вас от этого потрясения. Предупреждаю вас, «вам­пир» уже в вашем доме.

? Что?! — побледнел, как полотно, Я-ов. — Вам­пир у меня?! В моем доме?! Вы... вы шутите, monsie­ur Путилин?

? Не имею этой привычки, особенно с незнако­мыми мне людьми, — отрезал я. — Скажу вам более, я даже знаю, кто этот страшный «вампир». Вам угод­но, чтобы он был пойман?

? О, monsieur Путилин! — взволнованно произнес Я-ов, схватывая меня за обе руки. — Спасите нас от этого ужаса! Как нам благодарить вас! Я теряю го­лову... Я ничего не понимаю...

В таком случае мы поступим вот так. И я начал диктовать ему мой план. Он, растерян­ный, пораженный, кивал головой:

? Хорошо... хорошо...

? А супругу вы предупредите,чтобы она не пу­галась. Идемте, господин Я-ов.

Будуар тонул почти во тьме. Карельская лампа была почти совсем подвернута.

Дверь будуара тихо раскрылась, и в него вошла высокая фигура дамы в белом платье.

? Слава Богу, бал кончился, — послышался вздрагивающий женский голос.

В ту же секунду два ярко-огненных глаза вспых­нули во мраке будуара.

? Ни с места, сударыня, я — вампир! Вы должны быть моей, иначе вы погибнете страшной смертью.

Перед белой фигурой женщины появилась высо­кая, черная фигура со страшным лицом неведомого чудовища.

? Ах! — вскрикнула в испуге женщина. «Чудовище» бросилось и схватило ее в свои объ­ятия.

? Моя! Моя!

? Разве? — вдруг загремел я, выскакивая из-за портьеры. — Вы думаете, любезный князь, что госпожа Я-ва принадлежит вам? А как же супруг госпожи Я-вой? Господин Я-ов, пожалуйте сюда!

С зажженным канделябром в будуар ворвался господин Я-ов.

? Мерзавец! Негодяй! — прохрипел он, бросаясь на князя-»вампира».

Крик ужаса вырвался из груди великосветского «шалуна».

? Ну, князь, довольно маскарада! Потрудитесь снять вашу страшную маску. Мы с вами отлично про­катились на тройке, ха-ха-ха!

Маска слетела с его лица. Он в ужасе уставился на меня.

? Что это... барон?

? Двойник его, любезный князь, Путилин к ва­шим услугам!

Наутро князь-«вампир» застрелился. Барона Пу­тилин не тронул, а графу не поздоровилось. Его карь­ера была окончена. Ввиду многих щекотливых причин дело об Адамовом клубе было замято. Но Содом все-таки погиб, благодаря не... огненному дождю, а та­ланту гениального русского сыщика.