МОЛЧАНИЕ 12 ЛЕТ
МОЛЧАНИЕ 12 ЛЕТ
Как для великого писателя, Ахматова писала мало. Не то что я хочу все измерять на килограммы, но после «Сероглазого короля» наступили чуть ли не десятилетия молчания. То ли условия были действительно некомфортабельными и большее трудолюбие вряд ли сулило большие прибыли, то ли слава играла более заманчивыми гранями и при бездействии.
Другое дело, что негативизм ее всегда мучил жестоко — был одной из самых реальных ее болезней. Говорят: не писала, она — в крик: «писала, работала очень много, не издавали». Издали книжку — она плачет: «Не моя! Как я могла писать, когда такое…» Разобраться невозможно, если только не понять принцип: она всегда — возражает. Кто бы что ни сказал. Конечно, это скучно, а яркого здесь только то, что все-таки действительной малой продуктивности в двадцатых — тридцатых годах она, уже ближе к шестидесятым, сочинила оправдание: якобы существовавшее Первое Постановление Партии о Ней. Постановление 1925 года. Его никогда не было. Нет НИКАКИХ следов при полной открытости документов.
Между 1925–1939 годами меня перестали печатать совершенно. Тогда я впервые присутствовала при своей гражданской смерти. Мне было 35 лет…
Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 239–240
«Мне было очень плохо, ведь я тринадцать лет не писала стихов, вы подумайте, тринадцать лет!»
Август 40 года.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 187
«Николай Николаевич отыскал новый повод, чтобы на меня обижаться: почему я, когда мы были вместе, не писала, а теперь пишу очень много».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 88
Н. Я. Мандельштам — Кузину.
Книгу А. А. получила. Вся масса стихов старая.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 51
Новых она просто не заметила — они были как старые. Стилизованные сами под себя, вторичные.
Запись М. И. Цветаевой:
Вчера прочла — перечла — почти всю книгу Ахматовой и — старо, слабо… Но что она делала с 1914 по 1940 г.? Внутри себя.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 50
Все наперебой доказывают, что она что-то делала. Но что она делала? Где все это? Может быть, как-то неимоверно страдала, но что построено ее руками, что мы можем посмотреть?
Ведь в этот период, с 1935 по 1940 год, был создан «Реквием». Это очень много.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 324
Н. Я. Мандельштам — Кузину.
Ахматова не написала, а издала книгу.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 47
А вот гонения, отмеченные только ею.
17 августа 1934 года открылся Первый съезд советских писателей. «На этом съезде Бухарин объявил первым поэтом Пастернака, обругал меня и, вероятно, не сказал ни слова об Осипе».
Это ее очередное шельмование — все для той же цели: сообщить Западу, что — писала, но — находилась под запретом.
Судя по опубликованной стенограмме съезда, ни в докладах Н. И. Бухарина и Н. С. Тихонова, специально посвященных поэзии, ни в прениях по докладам Анна Ахматова ни разу не упоминалась.
Первый всесоюзный съезд писателей. Стенографический отчет. М. 1990
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 147
После 1924 г. мои стихи перестали появляться в печати, т. е. были запрещены, главным образом, за религию.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 86
Эта фраза — для иностранцев. Чтобы объявили ее мученицей.
Религиозные мотивы, которым Ахматова отдает щедрую дань, выступают в ее стихах в домашнем, сниженном плане, являются составной частью интимного быта. Многие стихи Ахматовой воспринимаются как интимный мещанский дневник…
«История русской литературы».
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 107
В этом издании гораздо выигрышнее было бы клеймить ее религиозное исступление, мракобесие и пр. — чем ругали тогда веру в Бога. Ее же просто щелкают по носу за мещанские попевки. Нюх на религиозность — не мещанский быт — в те времена, когда массовая бытовая, поведенческая религиозность была еще в памяти, у критиков был обостреннее. Это сейчас скажешь «лампадка», «заутреня» — и готово.
Тогда она придумывает какую-то слишком логическую цепочку.
Очевидно, около Сталина был какой-то умный человек, который посоветовал ему остроумнейший ход: вынуть обвинения в религиозности <…>. Для заграницы дело обстояло иначе. Ввиду полной непереводимости моих стихов. <…> Меня бы объявили мученицей.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 192
24 ноября 1934 года.
Узнал, что Анна Ахматова опять в Москве, отправился навестить ее. Мы с ней не видались более двух лег. Ахматова сказала, что стихов сейчас пишет мало.
Запись Л. В. Горнунга.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 148
С 1925 года меня совершенно перестали печатать.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 127
А портфель ломился?
У друзей есть свои лестные, но неправдоподобные объяснения.
С Осипом обсуждаем ее молчание стиховое. Он: «Она — плотоядная чайка: где исторические события, там слышится голос Ахматовой. Ровная и глубокая полоса жизни у нее стихов не дает».
Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 170
А Толстому давала. И Пушкин ни на один исторический катаклизм не попал, ни Данте, ни Пруст — никто.
Конечно, к концу жизни она была сама уже полностью уверена, что была «гонимой», и гонений велела всем ожидать по поводу и без повода.
Константин Георгиевич поблагодарил и поднялся. Перед уходом упомянул совершенно мельком: в Париже, в газете «Русские ведомости» он видел объявление магазина русских книг — там продаются «стихи Анны Ахматовой». На машинке. Лучше бы он этого не говорил. Анна Андреевна сильно встревожилась. «Как вы думаете, это «Реквием» или что-нибудь другое?» — спросила Анна Андреевна. Я решительно ничего по этому поводу не могу думать, потому что не знаю, что за газета и что за магазин. Но полагаю: если бы «Реквием» — Паустовскому оно бросилось бы в глаза. «Если «Реквием» — мне предстоит еще одно Постановление ЦК. Третье, — сказала Анна Андреевна. — Новые времена не состоялись».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 52
28 мая 63.
Сегодня у нас на даче снова побывала Анна Андреевна. Привезла ее в своей машине Наталья Иосифовна. Она, тяжело опираясь на мою руку и тяжело опустилась в соломенное кресло — сразу, по этой тяжести и по выражению глаз, я поняла, что она сегодня больна и сердита. За мною заехала она не знаю для чего. Может быть, только для того, чтобы сказать: «Вы неправы. Я уверена: в Париже вышел именно «Реквием». Снова начнут прорабатывать меня и снова погубят Леву. Следите за центральной прессой».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 53
«Вообразите, у меня новое бедствие — все актрисы-чтицы возжаждали читать с эстрады мои стихи! Встречаются среди них интеллигентные, но в большинстве ринулись такие панельные лиговские девки, что мои стихи из их уст вызовут новое — третье! — Постановление ЦК»!
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 30
Но ведь «Третьего постановления» еще не вышло? Значит, рано говорить о несостоявшихся временах.
Анна Андреевна объяснила мне, что это не первое, а уже второе постановление на ее счет — первое состоялось в 1925 году. «Я узнала о нем только в 27-м, встретив на Невском Шагинян. Я тогда, судя по мемуарам, была поглощена «личной жизнью» — так ведь это теперь называется? — и не обратила внимания. Да я и не знала тогда, что такое ЦК». Никакого особого постановления ЦК о поэзии Ахматовой, вынесенного будто бы в 1925 году, не существовало. Ссылаюсь на сборник, составленный Карлом Аймермахером «В тисках идеологии 1917–1927».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 90
Второе издание «Anno Domini» вышло в Берлине.
«То, что там были стихи, ненапечатанные в СССР, стало одной третью моей вины, вызвавшей первое постановление обо мне 1925 г.» <…>
В момент выхода сборника началась «борьба с Ахматовой», как она говорила.
Н. ГОНЧАРОВА. «Фаты либелей» Анны Ахматовой. Стр. 231, 232
«После моих вечеров в Москве (весна 1924) состоялось постановление о прекращении моей литературной деятельности».
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 66
В вечерах, кроме нее, принимали участие многие писатели и поэты. Постановление — факт, дата и текст остаются не известными никому. Прекратить литературную деятельность кого бы то ни было невозможно. Она сама себя выдала. Для нее литературная деятельность — это «меня перестали печатать в журналах, альманахах, приглашать на литературные вечера». Но не писать стихи ведь запретили, верно?
18 июня 1925 года. Резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» «…партия должна терпимо относится к промежуточным идеологическим формам, терпеливо помогая эти неизбежно многочисленные формы изживать в процессе все более тесного товарищеского сотрудничества с культурными силами коммунизма».
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 86
Больше ничего не нашлось. Но она и названа не была.
Она сама говорила, что после решения ЦК в 25-м году по поводу журнала «Русский современник», когда было запрещено печатать Ахматову в советской прессе и в издательствах, она просидела или пролежала на кушетке до 41-го года. «Запрещено печатать Ахматову» — ее слова, в третьем о себе лице.
Д. Простите, вы упомянули 25-й год, поэтому я думал, что речь идет об известном решении ЦК РКП «О политике партии в области художественной литературы». Но там «Русский современник» непосредственно не упомянут.
А. Нет, там было специальное решение по поводу журнала «Русский современник». Значит, Ахматову — не печатать, главного редактора «Русского современника» Исая Лежнева выслать из пределов Советского Союза, а журнал закрыть.
Д. Мне кажется, что вы немножко ошибаетесь.
А. Но она всегда говорила, что есть решение 25-го года.
В. Е. АРДОВ в записи Дувакина. Стр. 145
Она всегда говорила: «Обо мне есть два Постановления». Какую биографию ей делали! Вернее, она сама делала.
Анна Андреевна протянула мне увесистую, роскошную итальянскую хрестоматию, где напечатаны ее стихи. Предисловие Рипеллино снова и снова приводит ее в бешенство. Там говорится, будто к тридцати двум годам она разочаровалась в своей интимной лирике и перестала писать. «Я не писать перестала, а в 25 году было постановление ЦК. Разочаровываться же мне было не в чем, потому что именно в этом году я ездила в Москву, читала в Политехническом с огромным успехом: конная милиция и все прочее».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 454
Постановления не было. Про славу и успех мы слышали. Разочароваться в собственной интимной лирике можно и на гребне успеха. Или ей это недоступно для понимания?
На церемонию в Оксфорд приехали и некоторые русско-американские слависты во главе с Глебом Струве. На ее возмущенные слова о том, что он говорит неправду, доказывая, что она «кончилась» в 1922 году, Струве заметил, что у него нет оснований менять концепцию.
Ю. Г. ОКСМАН. Из дневника, которого я не веду. Стр. 646
Струве же она дает развернутую отповедь: «первое постановление 25 года… даже упоминание моего имени (без ругани)… г-ну Струве кажется мало, что я тогда достойно все вынесла… НО ПОЧЕМУ ЖЕ ТОГДА «ЧЕТКИ» И «БЕЛАЯ СТАЯ», КОТОРЫЕ ПЕРЕПИСЫВАЛИ ОТ РУКИ И ИСКАЛИ У БУКИНИСТОВ, НЕ НАХОДИЛИ СЕБЕ ИЗДАТЕЛЯ?
Потому что они не находили себе издателя. Старые книги, написанные ДО 22-го года, к сожалению, не находили себе издателя. Г-н Струве пишет о том, что ПОСЛЕ 22-го года она перестала ПИСАТЬ. Не издаваться или издаваться — это факт ее литературной биографии, но не творческой, о которой он говорит, употребляя слово «кончилась» — ну, а потом, как Анна Андреевна корректно замечает — «бормочет что-то о новом рождении в 1940 г.»
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 230, 231
Я посоветовала ей, назло Рипеллино и другим, утверждающим, будто она долго молчала, упомянуть в своем предисловии, что в 30-ые годы она писала особенно много.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 457
Вранье было бы вполне в духе Ахматовой. «Мистификации», как сказал бы очень предупредительный Бродский — ему важно доказать, что он провел юность в обществе достойной особы. Со злобными Рипеллино и другими ведется борьба не по существу, а — кто громче крикнет.
Воспользовавшись советом Лидии Корнеевны, Анна Андреевна на некоторых своих стихах проставляет фальшивые даты: чтобы было видно, что в 30-е годы «она писала особенно много». Бродскому ничего не стоит благопристойно это подавать:
«И это ни в коей мере не ложь, потому что никто никого здесь не обманывает. Был период, когда Ахматова стихов писала довольно мало. Или даже почти ничего не писала. Но ей не хотелось, чтобы про нее так думали. По крайней мере, самой ей не хотелось тогда, чтобы так это было».
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 267
Понятно, да? Ей просто не хотелось, чтобы про нее так думали. Пусть думают про гг. Струве и Рипеллино. Руки прочь от великой Ахматовой!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.