НАШ ВИШНЕВЫЙ САД

НАШ ВИШНЕВЫЙ САД

Неосуществлённое: лихоборы, пятьдесят лет в строю и предложение Питера Устинова. — А вы, парторг, такое нам предлагаете! — Смешная сказка о трёх разведённых бабах. — У меня нет любовницы. Но была. — Меняю иностранца на дипломата. — Андрейченко даже и не ждите. — Сафонова приобретает нужный вид. — Доктор Ватсон в роли «неотложки». — Извините, но это предательство!

Возвращаюсь к правилу — рассказывать о неосуществленных замыслах, ибо это есть подводная часть айсберга, которая составляет большую половину жизни кинематографиста.

1. Первое творческое объединение предложило сценарий Александра Червинского «Блондинка за углом», но я в это время снимал «Пиковую даму». Фильм поставил Владимир Бортко, молодой энергичный режиссер из Киева.

2. Продолжалась работа с редактором Светланой Пономаренко и писателем Валерием Поповым над сценарием «Невы державное теченье» (бывшее «Похищение Европы»).

3. В объединении телевизионных фильмов родилась идея экранизировать «Былое и думы» А. И. Герцена. Центральное телевидение отклонило.

4. Неожиданный поворот событий. Знаменитый английский актер и писатель Питер Устинов предложил нашему телевидению экранизировать его роман «Крамнэгел».

После успехов с «Холмсом» в головах телевизионного начальства возникла моя кандидатура — я ведь продемонстрировал свое «англичанство». Состоялось несколько встреч с Устиновым и в Москве, и в Ленинграде. В проекте значились приглашения на главную роль Ширли Маклейн, а сорежиссером — Клод Шаброль. Дело не пошло дальше общих слов и добрых намерений…

5. Василий Ливанов предложил мне собственный сценарий по книге генерала Игнатьева «Пятьдесят лет в строю». Его повесть «Атташе» была опубликована в журнале «Юность». Студия отклонила этот проект.

6. Мечтал поставить повесть Вячеслава Кондратьева «Лихоборы». Даже договорился с писателем о праве на экранизацию, подал заявку. Ее не приняли.

7. Тогда я решил поставить только что напечатанную в журнале «Театр» пьесу Александра Гельмана «Наедине со всеми». Реакция тогдашнего председателя Гостелерадио А. Лапина: «…вашего Гельмана выпороть бы на Красной площади и без штанов отправить в Израиль… А вы, парторг, такое предлагаете!!!»

Парторг!

Это требует пояснений… Да, действительно, я был избран на общем собрании «Ленфильма» секретарем партийной организации. (На утверждении в Смольном первый секретарь обкома Г. В. Романов прочитал мне лекцию как надо делать фильмы, и вопросил — почему «Мосфильм», а не «Ленфильм» снимает картину про Анну Павлову? Я промолчал. Крыть было нечем, Эмиля Лотяну у нас не было.)

Я уже говорил о том, что давно зарекся делать фильмы на общественно-политические темы, заказные или конъюнктурные сюжеты.

Моя общественно-политическая физиономия тоже формировалась стихийно.

Комиссии, комитеты, экспертные жюри, ученые советы, секретариаты и президиумы — не было у меня сил увиливать от них, не хватало характера, было совестно.

Поиск сценария продолжался. Ну не «Холмса» же опять снимать!

Часто говорю о том, что моя седая голова — это результат восьмилетнего общения с Василием Борисовичем Ливановым. Скандалы, ультиматумы, запои, ловля его по всей Москве, чтобы «зашить» средством, которое привезла из Парижа Марина Влади, и т. п. Терпел потому, что уж очень удачным был выбор.

Но я искал возможность освободиться от этих пут… И, как это часто бывает в судьбе «щепки», каковой я являюсь, она подвернулась.

Володя Валуцкий, слегка под шафе (а кто из нас тогда не пил, в том числе и собственный самогон из гороха или томатной пасты?), принес мне домой сценарий, отвергнутый на «Ленфильме» сначала Сергеем Микаэляном, а потом и Ильей Авербахом. Сценарий назывался «Зимняя вишня».

Прочитав сценарий, я удивился, почему Илья Авербах отказался от него.

Когда же я согласился работать над картиной, редактор Госкино Валерий Щербина спросил меня:

— Почему все-таки Авербах не захотел ставить «Вишню»?

— Он ничего не нашел в ней для себя, — отвечаю.

Почесав затылок, Щербина сказал:

— Это часто бывает, когда умный режиссер видит недостатки сценария, а какой-то недоумок берется…

Кроме Авербаха вокруг сценария хлопотал Сергей Микаэлян. Он хотел, чтобы Валуцкий переделал сценарий под трех героинь, сделав их в равной степени главными. Валуцкий вертел-вертел, но из «равноправного трио граций» ничего путного у него не получилось.

Причина отказа Авербаха мне тоже была известна. Илья хотел, чтобы главную героиню исполнял знаменитый клоун Вячеслав Полунин.

И вот печальный Володя приходит ко мне от Авербаха и дает почитать смешную сказку о трех разведенных бабах.

Я прочитал и говорю:

— Ничего менять не нужно!

И не только потому, что сценарий замечательно организован драматургически, но и потому, что тема, как я уже говорил, мне была близка.

Володя описал жизненную историю, типичный адюльтер советских времен, который всем нам в то время был знаком.

Главный редактор Госкино того времени Богомолов долго и очень внимательно смотрел мне в глаза:

— Не стыдно?

— А вы дайте почитать сценарий жене, — говорю я ему. — Нет! Лучше любовнице…

— У меня нет любовницы, — нервно перебивает он меня и после паузы: — Впрочем, была…

Главным противником этой затеи был Борис Владимирович Павленок — начальник главка и заместитель министра по делам кинематографии.

— Пусть Масленников по поводу «Портрета неизвестной с ребенком» ко мне даже не приходит, — сказал он.

Однако после разговора с нашим министром Филиппом Тимофеевичем Ермашом дело как-то сдвинулось.

Правда, и Ермаш был не в восторге от этого проекта.

— Если хочешь — делай, только без иностранца, с четкой социальной характеристикой героини. Избегай мелкотемья. Перенеси действие из Москвы в Ленинград, — предупредил он.

Поясняю: в сценарии героиня должна была уехать из СССР с австрийцем (в Москве был известен конкретный случай, о котором и писал Валуцкий).

Мы сдались. Не иностранец — так наш дипломат!

Вот еще одна сцена — для довершения картины моих похождений в Госкино.

Сижу в коридоре в глубоком продавленном кресле, ожидаю высочайшего вердикта.

Подходит член редакционной коллегии Раиса Соломоновна Зусева.

— Вот сижу в позе советского кинематографиста, — говорю я ей. — Три дня…

— Да-да, — многозначительно отвечает Зусева, — в этом же кресле, как сейчас помню, сидел Василий Шукшин… Как раз перед своей смертью…

Дальнейшие события носили характер затейливый и странный.

На главную роль я пробовал разных актрис: Андрейченко, Сафонову, Догилеву… На худсовете меня убедили в том, что лучше других подходит Наталья Андрейченко. В пару к ней утвердили Сергея Шакурова. Были сшиты костюмы, Андрейченко приезжала на примерку. И вот группа отправилась в экспедицию в Выборг.

В Выборге мы ждали исполнительницу главной роли, которая в это время снималась в Суздале в советско-американской картине режиссера Лари Шиллера «Петр Первый». Но прошел день, второй, третий, неделя… А Наташа все не появляется.

Вдруг из Суздаля звонит тамошняя ассистентка и сообщает, чтобы мы Андрейченко не ждали. «Понимаете, у них с актером Максимилианом Шеллом роман», — конфиденциально шепчет она.

Наш проект затрещал по швам…

Кстати, потом Андрейченко в какой-то телевизионной передаче сказала, что я, «будучи секретарем парткома „Ленфильма", отстранил ее от роли за связь с иностранцем».

Срочно была вызвана вторая кандидатура, показанная худсовету, — Елена Сафонова. В то время она только начинала сниматься в кино, ее никто еще не знал. И вот на площадке появляется бледная, худая и замученная Лена. По роли, вроде бы ничего, но по-человечески это никуда не годилось.

Нам пришлось остановиться.

Первым делом я повез ее в Стоматологический институт на Невском… Через неделю она была готова к съемкам.

Сергей Шакуров, утвержденный в паре с Андрейченко, странно отнесся к своей новой партнерше по фильму. «Не мой человек», — сказал он наотрез.

Я понял, что ансамбля не получается, хотя Шакурова мы начали снимать еще до приезда Сафоновой. Пришлось искать мою палочку-выручалочку — Виталия Соломина, очаровательного «доктора Ватсона».

Полтора месяца моя ассистентка Таня Бузян не могла нигде найти Виталия.

Он появился в Ленинграде, когда уже шел первый снег в конце октября.

21-го он прочитал сценарий. В тот же день мы сняли с ним эпизоды у Банковского мостика, а 26-го за один световой день — все эпизоды в Выборге.

Как и подобает «доктору», он выполнил функцию «неотложки».

А от Шакурова в фильме остались только ноги в сцене рыбалки. Туловище уже принадлежало Соломину…

Соломин сыграл решающую роль в «Зимней вишне», поскольку с ним мы точно определились в теме. Виталий должен был сыграть мужскую несостоятельность. Это было актуально в брежневское застойное время.

В одном из интервью Виталий говорил: «Что касается моего героя Вадима, то он нежизнеспособен. Он не может, не умеет толкаться локтями, пробивая себе дорогу… Ему мама нужна. И вот эта любовница, Ольга, она ему как мама…»

А один из зрителей из города Орла по имени Александр написал: «…Я был удивлен тем, что этот фильм снял режиссер-мужчина. Извините, но это предательство!»