СЦЕНАРИСТ — НЕ ПИСАТЕЛЬ

СЦЕНАРИСТ — НЕ ПИСАТЕЛЬ

Мои отношения с литературой. — Как я работал с разными писателями и что из этого выходило. — Кругосветное путешествие по Ленинграду. — Загадка литеры «В».

Литература, театр, кино — близкие родственники. Они вооружены одним арсеналом средств: слово, образ, характер, сюжет, жанр, эпоха и так далее. На практике же я обнаружил, что эта родственная связь — мнимость.

Как же складывались мои отношения с литературой? Ведь мое первое образование — филологическое.

За годы работы в кино я довольно много экранизировал: Пушкина, Чехова, Леонида Андреева, Марка Твена, Островского, польскую писательницу Иоанну Хмелевскую, наконец, Конан Дойла. Но стоило мне сойтись с живыми писателями, моими современниками, оставляя за скобками сценаристов, как дело становилось совершенно безнадежным.

Первым писателем, с которым мне довелось работать, был Юрий Черниченко. Идея его «Целины» встала поперек горла у партийного руководства. Первый опыт общения с писателем оказался безуспешным.

Следующим писателем, с которым я довольно долго работал, был Василий Аксенов. Он предложил «Ленфильму» сделать детскую картину под названием «Архипелаг фамильной славы». Это была забавная фантастическая история, построенная на различных международных авантюрах с присутствием каких-то загадочных, странных людей. Главными героями были мальчик, распутывающий всякие сложности, и говорящий дельфин. Это была фантасмагория в чисто аксеновском духе, разработкой которой мы довольно весело занимались. Всякий раз, когда мы встречались с ним, это было в Москве, Аксенов говорил: «Ну что, займемся англичанством?»

«Заняться англичанством» — стало девизом в моей жизни.

…Идея с «Архипелагом» осуществлена не была — в ней было мало настоящего кинематографа, это была абсолютно литературная работа. Позднее Василий Павлович выпустил ее в виде детской повести под названием «Мой дедушка — памятник», а еще позже написал продолжение — «Сундучок, в котором что-то стучит».

Затем была встреча с Верой Федоровной Пановой, неожиданная смерть которой прервала нашу совместную работу…

Следующий писатель, с кем я вознамерился связать литературу и кинематограф, был ленинградец Валерий Попов, поклонником творчества которого я был и остаюсь по сию пору.

Еще на режиссерских курсах мне пришла в голову мысль сделать фильм о Ленинграде, который как бы и не Ленинград, а целая европейская цивилизация. Замысел «Похищения Европы» заключался в том, чтобы рассказать историю путешествия человека вокруг Европы с посещением Финляндии, Швеции, Голландии, Англии, Франции, Испании, Италии, Греции и его возвращения через Одессу обратно в Ленинград… При этом в конце фильма выясняется, что все эти страны, города и веси в Ленинграде и снимались.

В нашем городе есть все возможности для таких съемок. В дальнейшем я частично подтвердил это на практике, сняв почти всего «Холмса» не в Лондоне, а в Ленинграде.

Мы с Поповым потратили колоссальное количество времени на то, чтобы это реализовать, меняли названия, ввели тему реставрации. Вертели и так и этак.

Но… Литературный язык писателя Попова никак не сочетался с киноязыком. Это была очередная неудача. Неудача, которая сдружила нас еще больше. И доказала мне в конечном итоге, что писатели — особое племя ярких, глубоких индивидуалистов.

Лев Толстой не воспринимал шекспировского «Лира», но его жизненный финал напоминает шекспировский — ушел от власти, от славы и семьи. Даже в театрах часто короля Лира гримируют под Толстого.

На Ивана Андреевича Крылова лаяли собаки, и к нему ластились кошки. По дому он любил хаживать нагишом…

Николай Васильевич Гоголь был по-лисьему рыжим, имел прозвище Пигалица, любил компоты и козье молоко с ромом, ходил по улице левой стороной…

Михаил Юрьевич Лермонтов был низок ростом, драчлив, некрасив и хром…

Антон Павлович Чехов получал в гимназии за сочинения только тройки, имел 45 псевдонимов…

Зато послушайте:

…Корабль вбежал в Неву —

И вот среди зыбей,

Качаясь, плавает, как лебедь молодая…

Ликует русский флот…

Это написал более полутора веков назад человек по прозвищу Обезьяна, светло-серые глаза которого и ослепительная белозубая улыбка сражали женщин наповал.

Писатель настроен не на драматургическое, зрелищное изложение истории, которая бродит в его голове, а на словесное повествование. Повествование — оружие писателя.

Позднее я столкнулся с этой проблемой, когда экранизировал пушкинскую «Пиковую даму».

* * *

Еще более загадочно племя сценаристов, тихое, осторожное, прячущееся за спинами режиссеров. Ни о ком из них вы нигде не найдете экстравагантных историй, подобных писательским.

Написание киносценария — это особая конструкторская технология, особое видение мира и особый талант. Тонино Гуэрра, например, считает, что в работе сценариста главное — добиваться напряжения ритма, развивать чувство цвета, искать смысловые детали, видеть ушами и слышать глазами.

Анатолий Гребнев говорил, что надо раз и навсегда смириться с тем, что режиссер должен присвоить твой сценарий.

Загадочно бескорыстие этого племени. Подумайте сами — корпеть над собственным замыслом, любовно его реализовывать, выписывать характеры, придумывать сюжетные ходы и коллизии, на внутреннем экране своего воображения видеть этот сочиненный тобой мир, слышать диалоги, страдать за героев, и…

В один роковой момент твое детище оказывается в руках «реализатора», как называют режиссеров французы, который бесцеремонно вторгается в хрупкий мир, сочиненный трепетной рукой, и учиняет там любой произвол, какой сочтет нужным.

Остается только гонорар?

Если фильм получился — хвалят режиссера, если неудача — виноват сценарист. Горькая судьбина! И лишь редко-редко перепадает удача — приз на каком-нибудь фестивале за сценарий.

Странным образом почти все сценаристы, с которыми я работал, начинаются на букву «В»: Владимир Валуцкий, Владимир Вардунас, Аркадий Высоцкий, Эдуард Володарский, Сергей Воронин…

Вера Федоровна Панова оставила меня наедине с нашей совместной заявкой, которую мы детально обсудили и спланировали.

Звать нового человека казалось мне кощунственным. И я рискнул — впервые в жизни сел за экранизацию.

А через два месяца после похорон Пановой умер мой Учитель. Он был ровесником Веры Федоровны. Те же, знакомые мне даты: 1905–1973.