Глава седьмая ДЕЛА ДЕРЖАВНЫЕ

Глава седьмая

ДЕЛА ДЕРЖАВНЫЕ

Историки, увы, так и не пришли к единому мнению о том, насколько же на самом деле мудрой и рациональной была внутренняя политика Соломона. Точнее, все исследователи понимают, что последующий раскол единого Израильского царства был следствием не столько ошибок сменившего Соломона на престоле его сына Ровоама, сколько очевидных просчетов политики самого Соломона.

Вопрос, таким образом, заключается в том, насколько были и в самом деле велики успехи Соломона на государственном поприще, да и вообще можно ли считать это успехами.

Если Давид за годы своего правления создал в Иерусалиме мощный бюрократический аппарат, в котором каждый из множества министров отвечал за некую узкую конкретную область деятельности и отчитывался непосредственно перед царем, то Соломон, придя к власти, значительно сократил число членов своего правительства, наделив их при этом более широкими полномочиями.

«И вот начальники, которые были у него: Азария, сын Садока, священника; Елихореф и Ахия, сыновья Сивы, писцы; Иосафат, сын Ахилуда, дееписатель; Ванея, сын Иодая, — военачальник; Садок и Авиафар — священники. Азария, сын Нафана, начальник над приставниками, и Завуф, сын Нафана, священника, — друг царя. Ахисар — начальник над домом царским, и Адонирам, сын Авды, — над податями» (3 Цар. 4:2–6).

По распространенному мнению, перед нами — список «членов правительства» Соломона, составленный, видимо, в самом начале его правления, а затем редактировавшийся в соответствии с происходившими при дворе переменами. Имя попавшего в опалу и сосланного в Анатот священника Авиафара, вероятно, задержалось в этом списке по ошибке. Одновременно из списка видно, что Соломон сохранил возле себя часть министров, служивших еще его отцу, а также приблизил к себе сыновей некоторых верных слуг Давида, составивших, таким образом, второе поколение израильской аристократии. В числе последних оказались и два сына пророка Нафана — Азария (Азария-гу) и Завуф (Заувуд), причем первого, как мы увидим, Соломон сделал одним из высших лиц в государстве, а второго просто держал при себе в качестве друга и советника.

Не вызывает удивления и то, что многократно упоминавшийся на этих страницах Ванея назван в качестве главнокомандующего армией. И дело не только в том, что Ванея был одним из самых близких и верных Соломону людей. Начавший свою армейскую карьеру простым бойцом в армии Давида, он участвовал во многих сражениях, а после мятежа Авессалома стал начальником гвардии критских и филистимских наемников. Его назначение «министром обороны» и главнокомандующим армией после казни Иоава было вполне закономерным и ожидаемым шагом.

Просматривая этот список сановников, мы не можем не остановиться на имени Адонирама, сына Авды, и не вспомнить, что он так же, как и Ванея, верно служил еще Давиду. При этом имя Адонирам имеет явно финикийское происхождение, а имя отца писцов Елихорефа (Элихарефа) и Ахии — Сивы — вне всякого сомнения, является египетским. И это означает только одно: следуя принципам своего отца, Соломон отнюдь не чурался иноплеменников и охотно вводил их в свое окружение и назначал на высшие посты, если они этим постам соответствовали. Вопрос о том, проходили ли эти сановники гиюр или хранили верность религии своих предков, остается открытым. По всей видимости, часть из них и в самом деле были прозелитами, а часть — нет.

Кроме того, Соломон, судя по всему, ввел при дворе по египетскому образцу новую должность — «начальника над домом царским», которая, по свидетельству Библии, сохранялась и при дворах остальных царей Израиля и Иудеи. Как следует из списка, при Соломоне этот пост занимал некий Ахисар (Ахишар). Он был отнюдь не только управляющим, «завхозом» царского дворца, как это можно подумать, исходя из названия его должности. Нет, полномочия «начальника над домом царским» были куда шире. Он являлся одним из самых приближенных к монарху людей. Именно Ахисар каждое утро первым встречался с царем, знакомил его с новостями и списком первоочередных дел, а затем царь вместе с ним составлял распорядок своего дня и список лиц, которых он в этот день примет.

Думается, уже из этого читатель понял, каким огромным влиянием обладал Ахисар и сколь важно было для любого придворного и чиновника пользоваться его благосклонностью.

В непосредственном подчинении Ахисара находились два царских писца — братья Елихореф и Ахия. Должность писца была введена еще Давидом, но Соломон, как видим, решил, что одного писца недостаточно. Груз забот, лежавший на Елихорефе и Ахии, был и вправду огромен. Правильнее, наверное, назвать их начальниками царской канцелярии, хотя и это понятие не вмещает специфики их должности. Елихореф и Ахия отвечали за учет всех поступлений в казну и в сокровищницу Иерусалимского храма; вели обширную дипломатическую переписку и таким образом оказывались вовлеченными в решение важнейших государственных вопросов. Вероятно, в их подчинении находилась целая группа рядовых писцов и счетоводов.

Личным же секретарем и историографом Соломона был, как следует из приведенного списка, Иосафат (Иеошафат), сын Ахилуда. Ему же, по всей видимости, Соломон диктовал свои книги, и не исключено, что Иосафат выступал и в качестве их редактора.

Наконец, был еще Адонирам, верно прослуживший трем царям Израиля — в его задачу входило определение размеров налогов и распределение государственного бюджета, то есть, по сути дела, он был не «мытарем», как его порой называют российские исследователи Библии, а министром финансов.

Особняком в этом ряду стоит имя Азарии, сына Нафана, поставленного «над правителями областей». Это была одна из высших должностей в государстве, и чтобы осознать всю ее значимость, следует понять цели той реформы управления, которая была проведена Соломоном.

Сразу после своего воцарения Соломон продолжил шаги по централизации государственной власти, начатые еще его отцом Давидом. Но напомним, что в ту эпоху еврейский народ все еще больше напоминал племенной союз, чем единую нацию. Все члены этого союза говорили на одном языке; у них была общая религия, общие священные книги и общая многовековая история, а значит, и общая культура; они вместе противостояли внешним врагам, но все это еще не превращало их в единый народ. Они продолжали жить, разделенные на колена, каждое из которых четко знало границы своей территории и управлялось советом своих старейшин. На этом совете принимались все судьбоносные для колена решения; старейшины ведали судами, собирали налоги и т. д., то есть были своего рода посредниками между своим коленом и центральной властью в лице монарха и его администрации. Отношения между коленами были часто весьма далеки от идиллии; Библия сохранила для нас рассказы об идущих между ними кровопролитных гражданских войнах, причем, возможно, лишь о части из них.

Чтобы создать централизованное государство, абсолютистскую монархию с мощным властным аппаратом, Соломону было необходимо в первую очередь подорвать власть совета старейшин каждого отдельного колена. Бросить им открытый вызов он не мог — это обернулось бы новым мятежом, подобным тем, какие происходили в дни Давида. В поисках решения данной проблемы Соломон и нашел ход, который формально не посягал на авторитет советов старейшин, но фактически лишал их власти, оставляя им лишь право совещательного или рекомендательного голоса.

Суть проведенной им реформы государственного управления сводилась к разделу страны на 12 округов. Каждый из этих округов должен был платить налоги в таком объеме, чтобы в течение одного месяца в году покрывать расходы на «продовольствие царю и дому его», то есть обеспечивать продуктами питания как царский двор, так и армию — включая фураж для лошадей. Но так как численность различных колен была разной, то чтобы более-менее уравновесить это налоговое бремя, границы округов далеко не всегда совпадали с границами колен — и это был первый удар по власти советов старейшин, этой самой древней в мире системе демократии.

Во главе каждого округа Соломон поставил назначенного им лично правителя, или, если угодно, губернатора. Третья книга Царств (4:7—19) перечисляет имена этих губернаторов, а также довольно четко указывает на границы созданных Соломоном округов, из чего становится ясно, что ее автор явно пользовался при написании этой части книги архивными документами. Причем, видимо, даже к его времени документы эти были уже не в самом лучшем состоянии, так что в Третьей книге Царств отсутствуют личные имена некоторых губернаторов и приведены только имена их отцов.

Вот список сановников, назначенных Соломоном губернаторами провинций, который приводится в Библии:

1. Бен-Хур (сын Хура) — губернатор «горы Ефремовой» («гор Эфраимовых»), то есть территории, в которую входили земли колена Ефрема (Эфраима) и часть земель колена Манассии (Менаше).

2. Бен-Декер (сын Декера) — губернатор Макаца, Шаалбима, Вефсамиса (Бейт-Шемеша), Елона (Эйлона) и Беф-Ха-нана (Бейт-Ханаана), то есть всей территории колена Дана и прилегающих к ней земель, на которых проживали покоренные Давидом хананеяне и филистимляне.

3. Бен-Хесед (сын Хеседа) — губернатор Арюбофа (Аруббота), Соко (Сох) и области Хефер (Хейфер), то есть всей Саронской (Шаронской) долины.

4. Бен-Авинадав (сын Авинадава), женатый на дочери Соломона Тафафь (Тафат) — губернатор области Нафаф-Дора (Дора), простирающейся от окраины Саронской долины до горы Кармил (Кармель).

5. Ваана (Баана), сын Ахилуда — губернатор Фаанаха (Таанаха), Мегидцо, Беф-Саны (Бейт-Шеана), «что близ Цартана, ниже Изрееля, от Беф-Сана до Абел-Мехола, и даже за Иокмеам», то есть управляющий всей Изреельской долиной и землями вокруг Беф-Саны, значительную часть жителей которых составляли представители коренного населения Ханаана.

6. Бен-Гевер (сын Гевера) — губернатор Рамофа Галладского (Рамота Гиладского); «у него были селения Иаира, сына Манассиина, что в Галааде; у него также область Аргов, что в Васане, шестьдесят больших городов со стенами и медными затворами». Таким образом, вверенная этому губернатору область включала в себя земли удела Манассии на восточном берегу Иордана и завоеванную Давидом часть Сирии.

7. Ахинадав, сын Гиддо — губернатор Маханаима, то есть области, также расположенной на восточном берегу Иордана, южнее Рамофа Галладского.

8. Ахимаас (Ахимаац), муж дочери Соломона Васемафы (Басемат) — губернатор округа, в который вошла вся территория колена Неффалима (Нафтали), к северу от Тивериадского озера (озера Кинерет).

9. Ваана (Баана), сын Хушая — в его губернию вошла вся территория колена Асира (Ашера) и Баалоф (Беалот), то есть Прибрежная долина.

10. Иосафат (Иехошофат), сын Паруаха — губернатор земель колена Иссахара, к югу от уделов колен Асира и Неффалима.

11. Шимей (Шимми), сын Елы (Эйлы) — губернатор территории колена Вениамина (Биньямина).

12. Гевер (Гэвер), сын Урия (Ури) — губернатор территории на восточном берегу Иордана «в земле Галаадской, в земле Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя Васанского».

Эти 12 губернаторов подчинялись и были подотчетны Азарии, сыну Нафана, являвшемуся главой исполнительной власти в стране. Азария отвечал за то, чтобы губернаторы исполняли свои обязанности, а также за общий порядок в каждой губернии и внутри страны в целом, то есть в его ведении находились и полицейские функции[138].

Исследователи, анализировавшие список правителей провинций, пришли к целому ряду любопытных выводов.

Во-первых, очевидно, что Соломон назначал на эти посты самых близких и доверенных людей. К примеру, Ваана сын, Хушая вполне мог быть сыном того самого царского советника Хушая-Хусия, который не просто остался верен Давиду в дни мятежа Авессалома, но и в итоге отговорил последнего принять мудрый совет Ахитофела, что в итоге и не дало мятежникам одержать победу. Об этом же говорит наличие в списке зятьев Соломона, хотя не исключено, что речь идет не о назначении губернаторами мужей своих дочерей, а, наоборот, о браках, призванных усилить преданность правителей областей родственными узами.

Во-вторых, судя по именам, «сын Декера», «сын Гевера», а возможно, и некоторые другие губернаторы были представителями ханаанских народов. Таким образом, и при назначении правителей областей Соломон остался верен тем же принципам, что и при формировании правительства. В сущности, это был очень верный шаг с точки зрения национальной политики. С одной стороны, назначение коренных жителей Ханаана на высшие должности в государстве несколько гасило их возмущение дискриминацией. С другой стороны, губернаторы-хананеяне легче находили общий язык со своими соплеменниками, а всё вместе это предотвращало возможные бунты туземцев.

В-третьих, легко заметить, что Иудея с частью земли колена Симона (Шимона) не вошла ни в одну из вышеперечисленных губерний. Судя по всему, Соломон, будучи потомком Иуды, объявил, что земли этого колена являются его личным владением, и при этом либо вообще освободил свое колено от каких-либо налогов, либо предоставил своим сородичам огромные налоговые льготы[139].

Жители же всех остальных провинций, как уже было сказано, должны были платить немалые налоги, отдавая на содержание царского двора, армии и государственного аппарата не менее 20 процентов своего урожая, приплода скота, сработанной дома шерстяной и льняной ткани и т. д. Кроме того, как уже говорилось выше, в стране была введена трудовая повинность, касавшаяся в первую очередь лиц «нетитульной национальности», но распространявшаяся на время очередной «великой стройки» и на евреев.

Нет никакого сомнения, что эти налоги тяжелым бременем ложились на народ. Тем не менее Писание настаивает, что именно период правления Соломона был наиболее сытным и благополучным периодом за всю историю еврейского народа: «И жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею, от Дана до Вирсавии, во все дни Соломона» (3 Цар. 4:25).

Археологические раскопки подтверждают эти слова и дают им объяснения. Судя по всему, несмотря на то, что налоги и в самом деле были велики, урожаи пшеницы, винограда, а также различных фруктов и овощей были достаточны для того, чтобы после уплаты всех податей крестьянские семьи не только не голодали, но и могли выставить что-то на продажу. Во всяком случае, Израильское царство было в то время одним из ведущих производителей и экспортеров пищевых продуктов в регионе, да и с Хирамом за лес и его мастеров Соломон расплачивался именно пищевыми продуктами.

Одним из самых дорогих из этих продуктов было оливковое масло. Если в Земле обетованной оливковые деревья растут почти повсеместно и дают обильные урожаи, то, скажем, в Египте эти деревья не приживаются из-за слишком жаркого климата. Налаженная Соломоном международная торговля позволяла израильтянам с немалой выгодой продавать оливковое масло, получая за него у египтян орудия труда, украшения, благовония и т. д.

И все же, повторим, разрыв в уровне жизни между столицей и провинцией был слишком велик, чтобы простой человек, оказавшись в купающемся в золоте Иерусалиме, не чувствовал бы себя нищим и ущербным. К тому же огромные налоговые льготы, предоставленные колену Иуды, совершенно обоснованно были в глазах представителей других колен проявлением вопиющей несправедливостью, с которой многие не могли смириться. Ни к чему хорошему такое положение вещей привести не могло.

***

Сам Соломон был не только царем, но и весьма преуспевающим землевладельцем, успешно ведущим дела своего родового имения в Вифлееме (Бейт-Лехеме), а также в других местах близ Иерусалима. Проезжающим сегодня по трассе Вифлеем — Хеврон туристам всенепременно показывают «бассейн Сулеймана», утверждая, что это — тот самый бассейн, о котором Соломон говорит в «Екклесиасте»: «Сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произрастающих деревья» (2:6). Именно в этом месте, убеждены местные жители, располагалось имение Соломона с его знаменитыми садами и парками, о чем говорится в том же «Екклесиасте»: «Устроил себе сады и рощи, и насадил всяческие плодовитые деревья» (2:5).

Версия о том, что именно здесь располагались сады Соломона, подтверждается и тем, что именно так — Hortos Solomonis (Сады Соломона) называлась на латинском эта местность в раннее Средневековье, и отсюда берет свое название расположенная сегодня в этих местах арабская деревушка Артес[140].

Флавий пишет, что Соломон, будучи большим любителем лошадей, любил объезжать свои владения в сопровождении многочисленной стражи, лично правя колесницей. И, если верить «Иудейским древностям», это и в самом деле было великолепным зрелищем, поражавшим жителей Иерусалима и его окрестностей: «При уходе за этими лошадьми обращалось одинаковое внимание на сохранение ими как внешней красоты, так и быстроты; так что другие кони не были в состоянии выдержать с этими (конями из конюшен Соломона. — П. Л.) в данном отношении: на вид это были красивейшие и недосягаемые в своей резвости животные. Большим украшением в этом случае служили также их всадники, необычайно цветущие юноши, далеко превосходившие прочее население своим ростом и статным телосложением и отличавшиеся длинными распущенными волосами и одеянием из тирийского пурпура. Ежедневно они посыпали себе волосы золотым песком, так что головы их сияли золотом, когда на них падали лучи солнца. В таком убранстве с луками в руках эти всадники окружали царя, когда тот обыкновенно на заре выезжал на своей колеснице в белом одеянии и сам правил лошадьми. В расстоянии двух схойнов от Иерусалима находилось местечко Ифам, представлявшее, благодаря своим садам и обилию влаги, в одинаковой мере приятный и плодородный уголок. Местечко это служило целью утренних поездок царя»[141].

Таким образом, Соломон на деле осуществил мечту своего детства: у него была не менее роскошная колесница, чем у его брата, мятежного Авессалома, да и 60 его телохранителей — высокие, статные, с длинными волосами — напоминали внешне Авессалома, и это, безусловно, «грело» душу Соломона, помогая ему справиться со многими играми своего подсознания.

***

Список губернаторов Соломона — единственное место в Библии, из которого мы узнаем, что у Соломона были дочери по имени Тафафь и Васемафа и он все-таки заботился о их судьбе. Между тем устное предание донесло до нас и легенду о еще одной, якобы самой любимой дочери Соломона по имени Кеция.

Когда эта дочь подросла, то Соломон захотел узнать с помощью «урим» и «туммим», что ждет ее в жизни, и Бог ответил, что Кеции суждено выйти замуж за нищего. Очень опечалился Соломон этим ответом. Затем он решил умолить Всевышнего изменить этот приговор, а пока отдалить дочь от людей и поместить ее в такое место, куда не сможет попасть ни один человек.

Приняв такое решение, вызвал Соломон к себе 50 искусных строителей и взял с них клятву хранить молчание о той работе, которую он им собирается поручить. Когда мастера дали клятву, царь сказал:

— Сейчас вы отправитесь на необитаемый остров, который я укажу вам, и построите на нем высокую башню без дверей. Лишь на самой вершине устроите вы несколько комнат, оборудуете их так, чтобы в них могла жить женщина, а затем обнесете башню высокой стеной. А когда закончите строительство, втайне вернитесь в Иерусалим и поспешите предстать предо мной.

Три месяца плыли мастера по морю, прежде чем достигли указанного необитаемого острова. Построили они на этом острове высокую-высокую башню, поставили в ее комнатах кровать, стол, кресла, светильники, сделали выход на крышу башни и с крыши спустились вниз.

Когда же завершили строители всё, что им было велено сделать, то поспешили они обратно и, едва прибыв в Иерусалим, тотчас же направились к царю.

— Возвращайтесь теперь ко мне через две недели, ибо есть у меня к вам еще одно дело, — сказал Соломон.

Как только мастера ушли, вызвал царь к себе Кецию и велел ей собрать вещи, так как через две недели ей предстоит покинуть дворец, отправиться в некое уединенное место и пожить там в одиночестве.

— И долго мне придется там жить? — только и спросила Кеция.

— Этого я тебе сказать не могу, потому что это — тайна! — ответил Соломон.

В назначенный день Кеция явилась к отцу с собранными вещами, вся светясь от радости.

— Чему ты радуешься, дочь? Ведь ты покидаешь дворец и не знаешь, когда вернешься? — удивился Соломон.

— Всю свою жизнь я мечтала, что ты обратишься ко мне с какой-нибудь просьбой и я исполню ее без всяких пререканий. И вот сейчас мне, наконец, представилась такая возможность! — ответила Кеция.

Тут пришли во дворец и 50 мастеров, построивших башню, и велел им Соломон взять его дочь на корабль, отвезти ее на необитаемый остров, поместить в башне и оставить там одну. И еще напомнил Соломон мастерам, что они поклялись хранить все это дело в строжайшей тайне.

Отплыли мастера вместе с дочерью Соломона к необитаемому острову и сделали все, как приказал им царь. А Соломон тем временем вызвал к себе гигантского орла и велел ему каждый день летать на необитаемый остров и доставлять Кеции лучшую еду с царской кухни.

В это самое время жила в городе Акко, на берегу моря, очень бедная семья. Глава семейства в поте лица своего зарабатывал на хлеб насущный и с трудом кормил семью. Когда старший его сын Реувен подрос, увидел он, как тяжело родителям, и стал просить их отпустить его по свету искать счастья.

Долго не соглашались отец с матерью внять просьбе своего первенца, но затем все же согласились. Пошел Реувен куда глаза глядят и поздно вечером забрел на большое поле. Взмолился тогда юноша к Богу и стал просить послать ему достойный ночлег. Когда же он закончил молиться, то увидел Реувен лежащую на поле тушу мертвого вола. Залез он в утробу туши, и так там было тепло и уютно, что вскоре Реувен заснул крепким сном.

Посреди ночи прилетел на поле огромный орел, увидел тушу, поднял ее и принес на вершину башни, в которой жила царская дочь. Здесь орел обглодал часть туши, насытился, а остальную часть оставил и улетел.

Рано утром юная царевна, как обычно, вышла на крышу башни, увидела лежащую тушу вола, и тут из нее вылез Реувен.

— Кто ты? — испуганно спросила Кеция.

— Я просто бедняк, который, спасаясь от ночного холода, решил заночевать внутри падали, но, видимо, ночью какая-то птица принесла меня вместе с тушей сюда, — ответил юноша.

Так как покинуть башню было невозможно, то Реувен вынужден был в ней остаться. На следующее утро орел прилетел с едой для царевны, увидел, что теперь она не одна — и стал приносить еду для двоих.

Прошел еще месяц-другой. Молодые люди поняли, что полюбили друг друга, и решили пожениться. Надрезал Реувен себе палец и написал Кеции «ктубу» — брачный контракт — своей кровью.

Спустя еще девять месяцев у Кеции и Реувена родился сын. Увидел орел, что людей в башне стало трое — и стал приносить еду на троих.

Тут вспомнил Соломон о дочери и решил расспросить орла, как она себя чувствует.

— Слава Богу, — ответил орел, — царевна здорова и счастлива. И ее муж и сын тоже здоровы и счастливы.

— Как муж и сын?! — воскликнул пораженный Соломон. — Откуда у Кеции взялся муж? Кто его туда принес?!

Так как у орла не было ответа на эти вопросы, то Соломон поспешил отправиться на остров, поднялся по приставной лестнице на башню и убедился, что орел сказал правду. Обнял царь дочь, поцеловал внука, а затем обратился к Реувену.

— Как ты попал сюда? — спросил его Соломон.

Рассказал Реувен свою историю, и во время этой беседы убедился Соломон, что хотя его зять происходит из бедной семьи, он необычайно умен и образован, и возблагодарил Соломон Господа за то, что Он послал его дочери такого мужа.

После этого вернулся Соломон с дочерью, зятем и внуком в Иерусалим и устроил там большой пир. Поднял на этом пиру Соломон свой кубок, рассказал всем собравшимся историю своей дочери и добавил: «Вот вам еще одно доказательство, что невозможно противостоять и нелепо противиться воле Господа. Разве я не отправил свою дочь в такое место, где она вообще не могла встретить ни одной живой души?! Но Всевышний все равно нашел способ доставить ей суженого».

Разумеется, перед нами — один из вариантов расхожего фольклорного сюжета о невозможности обмануть судьбу. Причем Соломон отнюдь не предстает в этой сказке (как, впрочем, и в целом ряде других) большим мудрецом. Хотя всё, конечно, зависит от того, что понимать под мудростью…

***

Как уже отмечалось на страницах этой книги, одной из важнейших реформ Соломона стало кардинальное преобразование армии и системы обороны страны.

Взятие на вооружение колесниц и конной тяги резко увеличило возможность быстрой переброски армейских подразделений из одной части страны в другую и позволило Соломону значительно сократить число мужчин, призываемых на резервистские сборы. Таким образом, армия в его правление стала постепенно превращаться из народной, какой она была при Давиде и Сауле, в профессиональную.

Колесничие и находившиеся при них лучники и щитоносцы, сопровождавшие колесницы легкие пехотинцы, подразделения тяжелой пехоты находились теперь на содержании у государства, получали от него пропитание для своих семей и земельные участки в качестве платы за службу, превращаясь, таким образом, в первое поколение представителей военной аристократии.

Но для обеспечения высокой мобильности такой регулярной армии нужны были хорошие дороги, лошадям требовались конюшни, колесницам — «гаражи» и мастерские, бойцам — места для учений и отдыха.

Анализируя Третью книгу Царств (9:15–19), историки пришли к выводу, что Соломон разделил всю страну на три армейских округа — Северный, Центральный и Южный. Вслед за этим он построил для их гарнизонов три мощные крепости на месте уже существовавших там ранее городов.

Основные подразделения Северного округа располагались в Хацоре, что позволяло контролировать как территорию Сирии, так и всю местность, прилегающую к озеру Кинерет.

Гарнизон Центрального округа базировался в Мегиддо, располагавшемся вдобавок на перекрестках торговых путей и бывшем важным экономическим центром, столицей губернии.

Наконец, гарнизон Южного округа Соломон разместил в заново им отстроенном с «нуля» Гезере. Кроме того, в этот же период одержимый строительной лихорадкой Соломон построил еще целый ряд небольших крепостей в пустыне Негев и в Галилее, из которых Библия называет Баалоф и Нижний и Верхний Бефорон.

Месторасположение всех этих городов известно, и все они, как говорят археологи, «довольно хорошо раскопаны». О том, что эти города были заново отстроены именно в конце X века до н. э., то есть в период правления Соломона, свидетельствуют окружающие их двойные, так называемые казематные стены. В Палестине они характерны только для этого периода — в IX веке до н. э. от этой строительной технологии уже отказались.

Казематные стены, как известно, представляют собой два параллельных ряда стен, на которые настилается крыша, затем изнутри они соединяются идущими перпендикулярно стенами. Образовавшиеся при этом между стенами помещения использовали под казармы, арсеналы, склады и т. п.

Вероятно, строителям таких стен казалось, что они куда более надежны, чем одна толстая стена, и вдобавок между ними появлялась большая полезная площадь. Однако если последнее было верно, то вот с их надежностью получился полный конфуз: последующие события доказали, что такие стены куда более уязвимы для стенобитных машин ассирийцев, чем монолитные стены древних крепостей.

Еще одна примета «Соломонова времени»: заметную часть территории этих городов занимали конюшни. Именно их и обнаружили археологи Г. Лауд и П. Л. О. Ги в ходе раскопок холма Телль-эль-Мутеселлима, стоящего на месте древнего Мегиддо.

«В ходе раскопок у края Телля, — пишет В. Келлер, — среди обломков появилась ровная каменная поверхность, прямоугольная по очертаниям, усеянная длинными рядами невысоких каменных столбиков с квадратным срезом.

Поначалу Лауд и Ги не поняли, что бы это могло быть. Ярд за ярдом возникала эта ровная поверхность, и казалось, что ей не будет конца. И тогда Ги пришло на ум, что это, возможно, остатки конюшен. Разве в Библии не говорится о бессчетном количестве лошадей царя Соломона?..

…Удивление археологов росло по мере того, как появлялось на свет каждое новое строение. Ученые обнаружили, что несколько больших конюшен постоянно располагались вокруг двора, покрытого известняковым раствором. К середине каждой конюшни подходил широкий десятифутовый коридор. Он был грубо вымощен, чтобы лошади не поскользнулись. С каждой стороны за каменными столбиками находились стойла — каждое ровно десять футов шириной. Во многих стойлах до сих пор сохранились остатки кормушек и части поилок. Эти конюшни были по-настоящему роскошными даже по нынешним меркам. Судя по тому необычайному вниманию, которое щедро уделялось постройкам конюшен и уходу за животными, лошади в те времена были в большом почете. Во всяком случае, им уделялось больше внимания, чем людям. Когда появилось все сооружение, Ги подсчитал, что одиночных стойл для лошадей было четыреста пятьдесят, а сараев для колесниц — сто пятьдесят. Поистине гигантская царская конюшня!»[142]

Правда, вскоре стало ясно, что, вероятнее всего, открытые Лаудом и Ги строения являются не конюшнями, а продовольственными складами, но это отнюдь не отменяет того факта, что Мегиддо, Хацор и Гезер были заново отстроены именно в период правления Соломона.

Что касается небольших крепостей для гарнизонов и складов оружия и продовольствия, то, как показали раскопки, их размеры колебались от 1,1 до 2 гектаров. Высота зданий внутри крепостей могла доходить до трех этажей, но мощные стены обеспечивали достаточно надежную защиту их жителям, то есть бойцам гарнизона и их семьям, с башен хорошо просматривались окрестности, а имевшиеся в каждой крепости водосборники позволяли выдержать длительную осаду.

***

Одним из самых больших строительных проектов Соломона стало строительство Фадмора (Тадмора), располагавшегося в оазисе на пути из Сирии в Месопотамию.

Сегодня мы привычно называем Санкт-Петербург и Одессу соответственно Северной и Южной Пальмирой, даже не задумываясь о том, что Пальмирой греки и римляне называли один из самых красивых и крупных экономических центров античного мира; что центр этот располагался на территорий Сирии и что его изначальное арамейское название было Тадмор. В еврейских легендах Тадмор называется безлюдной и безводной пустыней, в которой некогда существовала могущественная цивилизация. После ее гибели Тадмор стал местом обитания демонов, которое Соломон часто посещал из любопытства, летая туда на огромном орле или ковре-самолете.

Что касается орла и ковра, то верить в это или не верить — дело читателя. Но вот то, что Соломон осознал все выгоды караванного пути из Месопотамии в Сирию и дальше на Аравийский полуостров, не вызывает никаких сомнений. Само собой, этот путь существовал и раньше, но идти так долго по безводной пустыне решались немногие. Построив в 250 километрах от Дамаска, на месте крохотной деревушки, новый город, где можно было пополнить запасы воды, докупить продовольствие, да и просто отдохнуть, прежде чем продолжить путь, Соломон во много раз увеличил число идущих по этой трассе караванов. Затем он сам стал интенсивно пользоваться этой дорогой для своих торговых операций, а также взимать пошлины с двигавшихся по ней купцов, и все это в итоге принесло новые богатства в его казну.

С того времени Тадмор стал символом города, возникшего на пустом месте, чтобы притягивать к себе людей, расти и богатеть на глазах. Греки и римляне, считая, что слово «тадмор» ведет свое происхождение от «тамор» («финиковая пальма»), переименовали его в более понятную им Пальмиру («Город пальмы»). Судя по всему, к III веку н. э. Пальмира утратила свое экономическое значение, и сегодня лишь развалины величественных построек римского периода напоминают о ее былом расцвете. Но в качестве символа Пальмира сохраняет свое значение и поныне, и не случайно города и поселки с таким названием можно найти во многих странах мира.

***

То насколько опасно спешить с какими-либо категорическими выводами, когда речь касается Библии и истинности изложенных ею фактов, доказывает судьба опусов все того же страстного и убежденного атеиста Лео Таксиля.

Цитируя слова Третьей книги Царств, что «Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе на берегу Чермного моря, в земле идумейской…», Таксиль в своей вышедшей в 1897 году «Забавной Библии» восклицает: «Чтобы заставить верующих проглотить такую невероятную вещь, как флот его величества Соломона, необходимо, конечно, указать и какую-нибудь морскую гавань на принадлежавшем ему берегу. Автор не посмел устроить эту гавань на берегах Средиземного моря, потому что все порты этого побережья принадлежали финикиянам и все слишком известны. Выдумав какой-то порт Ецион-Гавер в глубине Элатского залива Красного моря, то есть на востоке Синайского побережья, „священный“ мистификатор не рисковал, что кто-нибудь установит фантастичность этой гавани. В географии библейский Ецион-Гавер имеет такое же значение, как и знаменитые библейские мудрецы Ефан, Еман, Халкол и Дарда имеют в истории»[143].

Книга Таксиля, как известно, стала бестселлером не только своего времени, но и оставалась популярной еще несколько последующих десятилетий. Таким образом, не одно поколение читателей изумлялось остроте ума и логичности доводов автора «Забавной Библии». Но первые читатели «Забавной Библии» были бы, наверное, в немалой степени удивлены, если бы узнали, что к 1940 году американский археолог Нельсон Глюк объявит о том, что ему удалось открыть библейский Ецион-Гавер и таким образом, в числе прочего, продемонстрировать истинную ценность «Забавной Библии». Вот как рассказал об этом открытии Вернер Келлер в вышедшей в 1955 году и также мгновенно ставшей бестселлером книге «Библия как история»:

«Наконец караван достиг берегов залива Акаба. Как бы ни манили к себе белые дома библейского Елафа, залитые ослепительным солнечным светом, как бы ни были соблазнительны после перехода через безлюдную долину звуки этого оживленного восточного морского порта, все же ученые не поддались очарованию этого места — места пересечения трех миров. Их задачей был Телль-эль-Хелейфех — одинокий холм, который выглядел просто грудой камней, поднимающейся из глубины пустынной равнины.

Началась первая стадия раскопок, и внимательное исследование принесло неожиданно быстрый результат. Были найдены рыболовные крючки, сделанные из меди. Затем — черепица и остатки стен…

…Когда археологи добыли материал из контрольных шахт, то обнаружили, что в нескольких местах на одинаковом уровне они наталкиваются на фундамент стены. Ниже шел чистый грунт. По найденным черепкам ученые определили возраст каменной кладки. Он относился к началу 1000 года до н. э. — к периоду правления Соломона.

Эта датировка заставила Глюка приостановить работы. У его экспедиции впереди были другие задачи. Но в течение последующих лет американские ученые продолжили раскопки, которые провели в три этапа и закончили в 1940 году. Результаты подтвердили теорию Глюка. Оказалось, что первые руины, обнаруженные здесь, были когда-то домами рабочих. Затем появился крепостной вал казематного типа, что безошибочно можно было отнести к строительному стилю раннего железного века. После этого при раскопках обнаружились руины большого поселения. Самыми интересными находками были литейные формы и огромное количество медного шлака…

…В конце концов Нельсон Глюк обнаружил в казематных стенах, окружающих каменистый холм, крепкие ворота с прочным тройным запором. Больше он не сомневался. Телль-эль-Хелейфех был когда-то Ецион-Гавером, крупным южным морским портом царя Соломона: „Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе…“

Но Ецион-Гавер был не только морским портом. На его судоверфях строились корабли для океанских плаваний. Однако прежде всего Ецион-Гавер был центром производства меди. Больше ни в одном месте „Плодородного полумесяца“ — ни в Вавилоне, ни в Египте — не было найдено таких огромных печей. Таким образом, в Ецион-Гавере было лучшее на Древнем Востоке оборудование для выплавки меди. Там производился металл для культовых принадлежностей Иерусалимского храма…»[144]

Итак, Ецион-Гавер, вопреки «железной логике» Таксиля, оказался не выдумкой «священного мистификатора», а самой что ни на есть исторической реальностью — пусть некоторые выводы Глюка и были потом оспорены его коллегами.

Главное, что все это было. Были верфи и порт Ецион-Гаве-ра, откуда могли отправляться корабли в Африку и Азию. Были неупоминаемые почему-то в Библии, но, тем не менее, активно разрабатываемые в эпоху Соломона рудники в Тимне, из меди которых были отлиты столбы Воаз и Иахин в Иерусалимском храме, сделаны знаменитое «медное море» и другая культовая утварь. Были отстроенные заново города для конных гарнизонов, была налаженная система коммуникаций, модернизация системы водоснабжения. Были интенсивная международная торговля и пусть относительный, но все же мир на границах Израильского царства.

Но это значит, что был и царь Соломон — возможно, и не совсем такой, каким представляет его Библия, но, безусловно, один из самых выдающихся государственных деятелей Древнего мира. А еще — поэт, философ и мистик, многие изречения которого мы, даже не задумываясь о том, кто является их автором, часто повторяем в нашей повседневной жизни. Одним из этих крылатых выражений Соломона и названа третья, заключительная часть этой книги.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.